Такие времена. Сборник рассказов от Анны Медь

Стоящий рядом симпатичный молодой человек рассмеялся и сказал тоже по-русски:

– Правильное решение. На курорте надо получать удовольствие, а не мучиться. Пойдемте лучше пить глинтвейн.

***

За глинтвейном они разговорились. Как оказалось, Алексей жил в том же городе, что и Наташа – в Москве.

Когда был выпит вначале глинтвейн, потом кофе, потом съеден штрудель, Алексей предложил:

– Ну их, эти горные лыжи. Пойдемте лучше съездим в ближайший городок, погуляем, посмотрим на архитектуру.

– Не могу, – с сожалением сказала Наташа. – Я вечером по этому городку прогуливаю клиентов.

– В смысле «прогуливаю»? – переспросил Алексей. – Выгуливаете местных собачек в качестве догситтера?

– Нет,– улыбнулась Наташа, – выгуливаю наших российских туристов. Я работаю переводчицей, а им хочется не только покататься, но и посмотреть окрестности, а без языка это сложно.

Тем не менее, несмотря на работу, Наташе удалось и погулять с Алексеем по улочкам старинного немецкого городка, и покататься на лыжах, и даже съездить в Венскую оперу.

В Москву Наташа улетала пятнадцатого декабря, Алексей двумя днями позже. Вернувшись, они встретились, Новый год провели на подмосковной турбазе, а весной поженились. Алексей работал начальником отдела в коммерческом банке, Наташа окончила иняз и подрабатывала переводчицей.

Жизнь складывалась очень удачно. Переводчики всем нужны. Алексей с Натальей летали в отпуск четыре раза в год: зима – горнолыжные курорты Австрии и Германии, осень – бархатный сезон в Травемюнде, весна – Голландия, ну а летом можно и в родной стране отдохнуть.

Подработки подворачивались практически постоянно: всегда находились или русские туристы, которым нужен был переводчик, или немецкие туристы, которых занесло на Байкал. Финансовых проблем практически не возникало. Собственно говоря, супруги их вообще не обсуждали.

К кому ближе в тот момент была банковская карта или евро в кармане, тот и платил.

Только Наташина мама постоянно зудела:

– О чем ты думаешь? У тебя вся зарплата идет черным налом. А случись чего? А если больничный?

– Если больничный – муж меня уж как-нибудь прокормит.

– А когда придет время получать пенсию?

– Мама, к тому времени, как я выйду на пенсию, пенсионное законодательство изменят еще восемь раз, мне всего двадцать три года.

Через два года после свадьбы в мире произошли некоторые изменения, и выезжать за границу стало затруднительно. Алексей предложил Наташе:

– Может, сейчас и заведем ребеночка? Все равно пока не до поездок, купим небольшой домик где-нибудь в Подмосковье, чтобы ребенок дышал нормальным воздухом, переживем все эти катаклизмы. Зато в сорок лет у нас будет взрослый сын или дочь, и спокойно будем жить, как нравится.

Наташа согласилась. Все произошло по плану. Была продана квартира в Москве, куплен в ипотеку домик на одну семью. Наташа оформила декрет и благополучно родила дочку. Вот тут-то и начались проблемы.

Официально, конечно, Наташа была оформлена в школе, где якобы вела курсы по английскому языку. Зарплата составляла восемнадцать тысяч, о декретных вообще было смешно говорить. Ребенок в наши дни – удовольствие дорогое. К тому же дочка Света идеальным ребенком не была.

Когда Света в очередной раз зашлась в плаче и было очевидно, что совершить рейд в магазинах с младенцем не получится, Наталья вручила мужу список:

– Я все написала: марки и размеры. Памперсы, детское питание, соску, салфетки.

Муж безропотно съездил в магазин и в аптеку и вручил Наталье покупки.

– Леша! – воскликнула Наталья. – Я же писала совсем другое! Это же не те памперсы!

– Какая разница, – ответил муж. – Размер тот же, а стоят в три раза дешевле. Экономить надо. Какая тебе разница, что на упаковке написано.

– Что на упаковке написано – неважно. Важно, что эти ни фига не впитывают, ребенок мокрый будет лежать. Вот возьми чашку воды и вылей в эти и в те, сам убедишься.

– Делать мне больше нечего, – резко ответил Алексей. – Если хочешь, покупай на свои деньги те памперсы, которые сочтешь нужными. А я этим идиотским капризам потакать не намерен.

И с тех пор началось

Алексей постоянно был недоволен:

– Зачем тебе детское питание? Что, ты сама морковку потереть не можешь?

– Если тебе нужна смесь именно этой фирмы, то давай ты сама ее и оплатишь.

– Если ты сломала колесо у коляски, то давай ты и оплатишь починку.

В конце концов, Наташа не выдержала:

– Алексей, это не только моя, но и твоя дочь.

– Моя,– согласился Алексей. – Я и не отказываюсь. Только заметь, что мы живем в доме, который тоже наш, а ипотеку плачу я один.

После крупной ссоры было решено, что Наташа предъявляет супругу все чеки: на детское питание, на распашонки, на носочки, на ремонт кроватки, на витамины, на туалетную бумагу. Алексей оплачивает ровно половину. О том, что ей самой надо как-то питаться и одеваться, Наташа уже не заикалась.

Через несколько недель такой жизни Алексей за ужином поинтересовался:

– И что, мы теперь такой отравой всегда будем питаться?

– На другую у меня денег нет, – отпарировала Наташа. – У меня декретные восемь тысяч. Вот и будем вдвоем питаться на восемь тысяч, или покупай свои продукты.

На следующий день Алексей продукты не привез, а вместо этого поужинал в ресторане.

Жизнь превратилась в ад.

– Расходы на ребенка я оплачу, если покажешь чек, а сама ешь, что хочешь, можешь за ребенком доедать, – поставил перед фактом муж.

Так и жили. Расходы на ребенка Алексей честно оплачивал, Наташа же питалась чуть ли не объедками. Еще немного, и она бы окончательно впала в депрессию, но тут к счастью позвонил постоянный клиент и воскликнул:

– Наташенька, у меня немецкая делегация приезжает. Завтра. Сумеете прийти?

Наташа, конечно, отказалась: не может же она прийти на встречу с годовалым ребенком в коляске!

Но звонок этот Наташу встряхнул. На следующий день она пробежалась по всем сайтам, где предлагалась надомная работа, и засела за письменные переводы. Алексей уехал в отпуск, но Наташа была этому только рада. Теперь она могла спокойно заниматься работой, никто не мешал ей вопросами и замечаниями типа: «Чем в интернете тусить, лучше б с ребенком погуляла».

Алексей вернулся из Турции.

Домой он теперь приходил только ночевать, ужинать он предпочитал в ресторанах. Наташа продолжала сидеть за компьютером и делать переводы. Через полгода она сообщила мужу:

– Что-то я устала. Съезжу я на месяцок в санаторий.

– У меня на такие развлечения денег нет, – сухо отрезал Алексей.

– И не надо, – легко согласилась Наташа. Она собрала дочку и уехала с ней в «Старую Косу».

На курорте вообще была не жизнь, а малина, заниматься переводами Наташа могла и тут. Стояла чудесная золотая осень, Наташа с колясочкой прогуливалась по аллеям курортного парка, любовалась фонтаном девятнадцатого века. Тут раздался очередной звонок. Звонили немецкие клиенты, которые просили ну о-о-очень быстро перевести все инструкции на русский. Наташа закончила разговор и обнаружила, что ее внимательно слушает какой-то отдыхающий, уже не очень молодой, лет под сорок, но весьма симпатичный.

– Восхищаюсь вашим немецким, – заметил он, – и вашей работоспособностью. Люди на курортах обычно отдыхают, а вы с ребенком еще ухитряетесь работать.

Слово за слово, и Наташа разговорилась с Вадимом. Выяснилось, что у Вадима совместное российско-немецкое предприятие, и через несколько дней он предложил переключиться на переводы исключительно для его фирмы. Платил он очень хорошо.

А потом он как-то сказал:

– А вообще, когда мужчина платит женщине за работу, это как-то неправильно. Мужчина должен содержать женщину. Как я понимаю, вы не замужем, выходите за меня. Ребенок уже есть, и притом очаровательный, удочерение я оформлю.

– Я замужем, – сказала Наташа.

Затем неожиданно разрыдалась, затем успокоилась и рассказала Вадиму всю историю. Еще неделю они с Вадимом гуляли по аллеям старинного парка, а под конец он снова повторил свое предложение:

– Наташа, бросайте своего мужа-скупердяя и переезжайте ко мне.

Сейчас, конечно, время для совместных предприятий нелегкое, а живу я не в Москве, а в Новгороде, но я полагаю, что мы неплохо устроимся.

В ее совместный дом с мужем, а вернее в дом мужа Наташа зашла в два часа дня, когда Алексей точно был на работе. Она собрала свои вещи и оставила мужу записку: «На развод я подала. Мою долю, внесенную в счет дома, можешь выплатить в течение двух лет, я никуда не спешу. Свету ты больше не увидишь, у нее теперь новый отец, который покупает ребенку еду, не требуя чеков».

Алексей позвонил этим же вечером:

– Ты что, с ума сошла? – спросил он. – Хочешь лишить ребенка отца?

– Твоя дочь не видела отца уже несколько месяцев. Ты сам-то помнишь, когда в ее спальню заходил? – спросила Наташа.

– Нас так быстро не разведут, и не надейся, – сказал Алексей. – Ребенку полтора года, ты нигде официально не работаешь, у меня стабильный доход. Если нас и разведут, то ребенок останется у меня.

– А я в суде чеки покажу, – отпарировала Наталья. – На памперсы, туалетную бумагу, бутылочки, детские смеси, по которым ты деньги выдавал. Еще и журналиста позову, чтобы он весь процесс описал, фотографии сделал и в интернете выложил.

Алексей смирился:

– Как знаешь, – сухо сказал он, – но потом не вздумай ко мне возвращаться.

С бывшим мужем Наталья после этого виделась только два раза – в здании суда и в банке, когда оскорбленный муж перевел ей на счет ее ипотечный взнос.

Когда Свете исполнилось три года, счастливые родители отметили день рождения дочери в гостинице на Валдае.

Глава 77

Квартира мамы

Жизнь Василисы Петровны нельзя было назвать легкой. Сначала раннее детство в семье алкоголиков, затем тяжелые, мучительно долгие годы, проведенные в детском доме. Тем не менее человеком она выросла добродушным, незлопамятным. Что в школе, что в колледже знакомые Василисы отзывались о ней исключительно как о достойной ученице и верном товарище, и только парочка злых языков шептались за спиной девушки, называя ту невзрачной серой мышью.

Учеба, вопреки искреннему желанию Василисы узнавать что-то новое, давалась ей крайне тяжело: сказывалось несчастливое детство в детдоме и гены «недобросовестных» родителей. Однако все педагоги знали девушку как прилежную и тянущуюся к знаниям ученицу, да и о нелегкой судьбе ее были наслышаны, а от того относились к Василисе чуточку благосклонней.

Так, окончив колледж, девушка устроилась на подработку в производственный цех. Государство выделило ей скромную квартирку, и хотя доход был небольшим, трудностей с пропитанием и оплатой коммунальных счетов девушка не испытывала.

На производстве Василиса познакомилась со своим первым и единственным мужем. Мужчину звали Анатолием, работал он токарем. Человеком был, мягко скажем, не самым образцовым. И хотя в общих кругах и коллеги называли его завидным холостяком и работягой, в семейной жизни Анатолий показал себя не с лучшей стороны.

На протяжении трех с лишним лет Василиса страдала от бесконечных придирок и пьяных замашек мужа. Тот любил пригубить стопку после рабочего дня, а после уходил в самый настоящий разнос. Все доходило до того, что Василиса буквально сбегала из собственной квартиры, лишь бы не попасть под горячую руку.

Еще одним испытанием на долю бедной женщины выпала беременность

Василиса забеременела на третий год брака, когда была твердо намерена уйти от мужа-тирана. О том, что она в положении, женщина узнала спустя неделю после того, как подала на развод. Об аборте даже не думала: считала страшным грехом.

А вот к Анатолию вернуться не решилась, да и его о беременности не известила.

– Нет уж, сама воспитаю! Лучше одной ребенка растить, чем с таким человеком! – признавалась она подругам по цеху, пока те кивали и сочувствующе поглядывали на нее в ответ. – А как там жизнь сложится, бог его знает! Найду кого – хорошо. Не найду – тоже хорошо. Мы с Виталиком и сами как-нибудь прорвемся.

Виталик, к слову, с ранних лет был мальчиком задиристым, взбалмошным. В детском садике он то и дело отбирал чужие игрушки, а в школе влезал в потасовки и дергал одноклассниц за косички. Такое поведение школьные психологи объясняли острой нуждаемостью в материнском внимании, о чем, разумеется, нередко напоминали матери.

Однако Василиса, в силу занятости, физически не могла уделять время сыну: ей приходилось сутками пропадать на работе, чтобы прокормить себя и ребенка.

В колледже ситуация не улучшилась. Оценки Виталия оставляли желать лучшего: парень был ленив, а учебе предпочитал встречи со своими сомнительными дружками за распитием алкоголя. Поэтому Василиса нарадоваться не могла, узнав, что ее сына чудом приняли в одно из простеньких заведений Подмосковья, где они и проживали.

Вот только Виталия жизненный сценарий матери не устраивал: он не хотел получать образование, не хотел работать; мечтал жить припеваючи, сидя на шее у мягкотелой работящей матери, как это было все его детство. Вскоре он забросил колледж, подработку искать не стал: лишь изредка шабашил у дружков за копейки, чтобы потратить те на пачку чипсов и баночку пива.

Шли годы.

Виталию уже стукнуло двадцать семь лет. Человеком он вырос безалаберным, неблагодарным и эгоистичным. И хотя мать продолжала работать за двоих и содержать взрослого здорового сына, тот воспринимал это как должное. Так, постаревшая, ссутулившаяся под тяжестью жизненных испытаний Василиса Петровна совсем зачахла к своим пятидесяти двум годам, о чем нередко ей напоминали давнишние знакомые.

– Ой, Васька, совсем ты, родненькая, себя не бережешь! Все сама да сама! – качала головой престарелая соседка Капитолина. – Без мужика всю жизнь прожила, на себе хозяйство тащила! А сына, сына-то какого неблагодарного вырастила! Он матери поддержкой должен быть, а не нахлебником! Ой, жалко мне тебя, Василисушка! Ой, как жалко!

В пятьдесят два года Василиса Петровна чудом пережила инфаркт и была вынуждена уйти с работы. Женщина долго унижалась перед сыном, умоляя того найти хоть какую-то подработку, так как на одни пенсионные выплаты они бы просто не прожили, и Виталий, до этого презрительно отмахивающийся, все же согласился.

Мужчина устроился на производство к матери по ее же связям; в другое место его просто не брали, так как Виталик был ленив и крайне не пунктуален. В конечном итоге начальство оставалось им недовольно, однако продолжало держать в знак уважения и благодарности их заслуженной сотруднице Василисе Петровне.

Стоит ли говорить о том, что Виталий всю жизнь был холостяком?

Множественные любовные интрижки мужчины никогда не заходили дальше одной совместной ночи. Малолетние красавицы велись на его внешность, но, узнавая ближе, все, как одна, бежали от Виталия, не оглядываясь, а взрослые, опытные женщины, ищущие серьезных отношений, в его сторону даже и не смотрели.

В себе проблему мужчина, разумеется, не видел: во всем винил «меркантильных» и «падших» женщин и продолжал свои бесчисленные попытки отыскать «ту самую» даму сердца.

В один прекрасный день Виталий зарегистрировался на сайте знакомств, где ему написала симпатичная девушка по имени Кристина. Та была крайне обаятельна и инициативна, что сразу же приглянулось вялому, бесстрастному Виталию, привыкшему получать желаемое, не прикладывая к этому каких-либо усилий.

Погода стояла чудесная – договорились встретиться вечером в парке.

Новая знакомая оказалась такой же привлекательной, как и на фотографиях. Она охотно вела с мужчиной диалог, была приветлива и открыта. Вместе с тем не обиделась на него из-за отсутствия букета и даже не потребовала вести ее в ресторан. «Дама мечты!» – посчитал Виталий, не желавший тратиться на «каких-то там женщин».

Отношения завязались стремительно. Кристина продолжала ластиться к Виталию, невзирая на все его очевидные недостатки, и не требовала ничего взамен. Мужчина по-настоящему влюбился: впервые он встретил женщину, готовую мириться с его безынициативностью и ленью. А уже через месяц Кристина вдруг сама подняла вопрос о желании завести с ним семью.

– Пожить надо только вместе, присмотреться друг к другу, сам понимаешь… – кокетливо улыбаясь, объясняла девушка, а сама водила пальчиком по ладони очарованного мужчины.

– Да что ж там присматриваться? – искренне не понимал Виталий. – И ежу понятно: мы любим друг друга!

– Это-то, конечно, бесспорно, только вот… – Кристина замялась, задумчиво прикусив пухлую губу. – На одной любви семью не построишь. Да и с мамой твоей жить, сам понимаешь, себе дороже. Нет, ты не подумай: она, конечно, прекрасная женщина, но все-таки пора и свой уголок за душой иметь, к тридцати-то годам.

– Ох, и ты туда же! – возмущенно воскликнул Виталий и, убрав ладонь Кристины, обиженно скрестил руки на груди. – Что ж вам, бабам, все неймется морали читать?

– Что ты, милый, ни в коем случае! – тут же принялась оправдываться нежным голосочком девушка. – Наоборот, я помочь нам хочу!

– Помочь? И как же? – изогнув бровь, спросил мужчина.

– Есть у меня один друг, с детства еще знакомы. Он человек добросовестный, надежный. Срочно продает трехкомнатную квартиру в Москве, в двух станциях метро от центра. И совсем не дорого!

– И что же это за аттракцион неслыханной щедрости? – усмехнулся Виталик.

– Деньги ему срочно нужны. Он человек, вообще-то, успешный: с семьей вот за границу переезжать собрался. Квартиру эту раньше сдавал, а теперь продать хочет. Так ты бы и пригляделся, съездил бы, посмотрел. Я бы тебе компанию составила.

Виталий фыркнул и неохотно скривился: снова от него, «бедолаги», что-то требовали.

– Не спеши отказываться! Ну, сам подумай! Такой шанс нельзя упускать! – продолжала настаивать Кристина.

В конечном счете девушке все же удалось уговорить мужчину на покупку квартиры.

– Уломай маму квартиру вашу продать, купим себе жилье, а старушку в дом престарелых, – ласково ворковала молодая девица

В силу своей не заинтересованной в чем-либо натуры, Виталий мало разбирался в подобных делах, да и влюбленность сыграла большую роль в принятии такого, казалось бы, серьезного решения. Оставалось только придумать, где взять внушительную сумму в качестве первого взноса. Вот тут-то Виталий и вспомнил про мать.

Домой он вернулся в приподнятом настроении.

– Мама, у меня для тебя отличная новость! – воодушевленно хлопнув в ладоши, воскликнул мужчина.

Оторвавшись от книги, Василиса Петровна удивленно подняла глаза на сына и сняла очки.

– Да, родненький? Что случилось, не томи?

Виталий шмыгнул носом и всунул руки в карманы, нервно переминаясь с ноги на ногу.

– Да знакомый мой тут хату продает в Москве недорого, – принялся он врать на ходу. – Ты не подумай: мужик серьезный, не обманет! Так я и решил: чем не идея нам с тобой в столицу махнуть, а?

– Ох, сынок! – ахнула Василиса Петровна, схватившись за грудь. – Да откуда ж у нас такие деньги, на жилье-то в Москве?!

– Так мы квартиру эту продадим!

– Матерь Божья! Да разве же хватит денег с нее? У нас же тут комнатушка одна, кухня да ванная!

Виталик раздраженно выдохнул: ладони вспотели, терпение было на исходе. Он принялся подгонять мать.

– Хватит, мам! Еще как хватит! Я же тебе говорю: за копейки он ее продает! Деньги мужику нужны срочно, ну что ты такая бестолковая? Давай решай быстрее, я ему позвонить обещал до вечера, чтобы точно сказать!

На предложение сына Василиса Петровна, пускай и после долгих раздумий, все же согласилась.

Покупатель нашелся всего за пару недель – уже к концу месяца квартира была продана. Вот только к ужасу сердобольной наивной Василисы Петровны, ни в какую Москву забирать ее сын не планировал. Виталий обманом забрал деньги от продажи квартиры и отдал те Кристине, пообещавшей решить все деловые вопросы по поводу сделки со своим приятелем самостоятельно.

Мать же мужчина уговорил пока пожить в доме престарелых, а сам временно перебрался на съемное жилье и вовсю принялся готовиться к переезду в столицу.

Сердце Василисы Петровны не выдержало через месяц, когда она поняла, что сын ее бросил.

Она скончалась от сердечного приступа одна в окружении медиков и незнакомых людей.

Виталий, наверное, даже и не приехал бы к ней на похороны, организованные друзьями и бывшими коллегами, если бы покупка дешевой московской квартиры не оказалась всего лишь продуманной аферой для таких наивных глупцов, как он.

Кристина, получив деньги с продажи квартиры, исчезла со всех горизонтов и удалилась из социальных сетей.

Так, циничный эгоист Виталий остался и без родной матери, и без московской прописки. Вот только навряд ли ему хватило ума усвоить из этой печально обернувшейся истории хоть какой-то урок.

Ссора

Наталья Николаевна и Лилия Германовна были знакомы фактически с первого дня, когда Наталья Николаевна вместе с мужем и двенадцатилетней Дашкой переехали из Екатеринбурга в Москву. Лилия Германовна жила этажом выше с дочерью Мариной, ровесницей Даши. Кроме нее у Лилии Германовны были еще две дочери. Старшая, Ольга, уже заканчивала школу, а младшая, Светка, которая еще ходила в детский сад.

Девочки подружились: близкими подругами не стали, но все-таки иногда бегали друг к другу в гости, советовались по поводу домашних заданий.

Наталья Николаевна и Лилия Германовна тоже подружились. Так, по-соседски. Все-таки начало девяностых, время трудное. Где-то очередь за соседку занять, где-то дефицитного масла или конфет прикупить, ну и просто посоветоваться, поплакаться.

Сейчас им обеим было уже глубоко за шестьдесят, но они по-прежнему при встречах с удовольствием общались, обсуждали детей, политику, жильцов их дома, немного сплетничали. У Лилии Германовны уже было шесть или семь внуков. Честно говоря, Наталья Николаевна немножко сбилась в их количестве и не помнила, кто чей ребенок.

Все дочери Лилии Германовны выходили замуж, разводились, снова выходили замуж…

Наталья Николаевна несколько запуталась в этом и старалась при общении с соседкой просто неопределенно спрашивать: «А как ваши поживают?». Ситуация осложнялась тем, что Лилия Германовна обожала рассказывать о своих дочерях и внуках.

Была середина мая, но температура, как сейчас водится, перевалила за тридцать градусов. Наталья Николаевна сидела во дворе на качелях-скамейке, поставленных под высокими березами. Все легче, чем дома. В квартире вообще дышать нечем, тем более после обеда.

В это время во двор вошла запаренная Лилия Германовна с двумя огромными сумками. Завидев соседку, она подошла, тяжело плюхнулась на качели и сказала:

– Привет. Уф, и умаялась я. С трудом путевки детям в лагерь выбила. Два часа скандалила.

– Это каким, старшим? – осторожно спросила Наталья Николаевна.

– Не-ет, у старшей уже две здоровые кобылы. Школу уже заканчивают, надо им в институт поступать, а на какие шиши, неизвестно. Я про Маринкиных говорю. Ко мне в соцзащите пристали: «А почему вы путевку оформляете, а не мать». А потому что, говорю, мать на двух работах пластается, чтобы одной детей прокормить.

– Ну и как? Получила путевки? – спросила Наталья Николаевна.

– Получила. На обоих, – Лилия Германовна гордо выпятила грудь, но тут же поникла головой. – Хотела на все три месяца, да разве у них выпросишь. Дали только на два.

– А может, оно и к лучшему? – осторожно заметила Наталья Николаевна. – Все-таки два месяца – это долго. Они по маме соскучатся.

– Взрослые уже, – отрезала соседка. – В их возрасте надо со сверстницами общаться, а не по матери скучать. Мать хоть немного от них отдохнет.

Наталья Николаевна хотела было спросить, какой смысл рожать двух детей, мучиться на двух работах, чтобы детей даже не видеть и все время от них отдыхать

Насколько она помнила, соседка всегда отправляла своих внуков и внучек в какие-то детские лагеря на все каникулы. Или это еще были внуки старшей дочери? Которые теперь взрослые кобылы?

На всякий случай Наталья Николаевна воздержалась от замечаний, но, видимо, соседка что-то прочла по ее лицу, потому что немедленно спросила: