скачать книгу бесплатно
«Моя мать – алкоголичка», если знала, что у парня в семье есть проблемы с зависимостью, или
«Мой папа пару раз пытался покончить с собой», если парень признавался, что у него депрессия, или
«Я режу себя, когда мне грустно», если парень был особенно жалостлив.
Все эти тайны отлично годились, чтобы ими делиться, поскольку не просто были сокровенными, темными, интимными, но и позволяли мне выглядеть трагично и красиво. Обычно, поделившись такой «тяжелой» тайной – и не имело значения, что я уже рассказывала это нескольким другим мальчикам только в текущем месяце, – я прессовала парня, заставляя признаться в чем-то таком, что он хранил в глубине сердца. Иногда, если он сильно сопротивлялся, я буквально выбивала тайну из него в беседе, напоминавшей по стилю допрос.
К окончанию девятого класса я прожила в Боулдере год и довела свой метод почти до совершенства. Мы с моим другом Кайлом прислонились к въездным воротам школы, дожидаясь маму, которая должна была меня забрать. Был июнь, и в воздухе разливалось тепло.
– Ты веришь в бога? – спросила я его.
– Да как-то не очень, а что?
– Не знаю… В смысле, как думаешь, что происходит, когда мы умираем?
– Понятия не имею.
– Ты боишься смерти? – Я заглянула ему в глаза, потом уставилась вдаль. – Я вот боюсь. Но, знаешь, все равно иногда мне хочется умереть. Наверное, это потому, что самоубийство в моей семье – норма.
Он сложил руки на груди и не ответил.
Я предприняла еще одну попытку.
– Ты не такой, как остальные парни.
– Правда?
– Я вижу, что тебе грустно. Почему тебе грустно?
Он вздохнул поглубже.
– Странно, что ты вот так говоришь о самоубийстве…
– Это оно?
– Ага.
– Кайл! Ты можешь мне рассказать. – Я повернулась к нему.
– Мой дядя покончил с собой. В прошлом году, – сказал он, шаркая ногой по асфальту.
Я это уже знала. Но он не знал, что я в курсе.
Я обвила его руками. Теперь он был мой.
С каждым новым парнем я говорила себе, что вот теперь точно – все. Что этот – последний. Вот как только я понравлюсь Тейлору, так сразу буду удовлетворена. Как только понравлюсь Марку. Как только Патрику. Скаю. Алексу. Крису. Я выкапывала тайны из парня, как моллюсков из песка, а потом говорила ему, что все его мечты возможны и что он – самый прекрасный человек на свете. Называя парня прекрасным, я видела в его глазах тот самый миг, когда он решал, что я – потрясающая. И упивалась этим мгновением. Я не сознавала, что манипулирую. Или, по крайней мере, так успокаивала себя, отчаянно жаждая верить, что я – не какой-то там суккуб-социопат.
Однажды вечером (дело было во время моей учебы в десятом классе) я была наверху, одна в своей комнате. Папа лежал в постели третьи сутки, и мамино терпение лопнуло.
– Я не могу заниматься здесь абсолютно всем! – кричала она ему сквозь дверь. – Ты должен принять ответственность за свою жизнь!
Секунду передохнула, дожидаясь ответа, но так и не услышала его.
– Они твои дети! – добавила она, словно то, что мы буквально появились на свет из ее тела, совершенно ничего не значило.
Я посмотрела на свой телефон. Ощутила укол вины. Знала, что не должна этого делать, но все равно стала перебирать контакты. Остановилась на Конноре. Я знала, что Коннор хочет со мной встречаться. Знала, что сама не хочу встречаться с Коннором. Знала, что Коннор мне даже не нравится. Зато я определенно нравилась Коннору. И я набрала сообщение:
Привет. Приходи ко мне. Принеси мороженого.
Не делай этого…
Я отредактировала сообщение:
Привет. Приходи ко мне. Принеси мороженого;)
Такое никогда хорошо не заканчивалось.
Десять минут спустя некий Коннор Граус стоял под окном моей спальни.
– Мне забраться?
В зубах у него был зажат стебель розы, на локте висел пакет из магазина. Он был такой радостный и милый. Интересно, подумала я, чем он занимался до того, как я его позвала?
– Оно со вкусом печенья?
Он кивнул.
Я подняла жалюзи на окне.
Он начал взбираться, красуясь, завис на мгновение на одной руке, прежде чем забросить тело на мой подоконник. Руки у него были сильные, пальцы – грубые.
Я улыбнулась, наклонившись, чтобы взять розу из его зубов, пока он лез.
Я провела с ним час, лакомясь мороженым и сплетничая о своей подруге Мэгги. Он сочувственно кивал и массировал мне шею. Я сидела перед ним, опершись на его грудь спиной. Время от времени снизу вверх по лестнице прокатывался очередной вопль, просачиваясь под мою дверь. Коннор делал вид, что ничего не замечает. Я поставила розу на свою тумбочку, и он иногда на нее поглядывал.
Его руки начали потихоньку двигаться вниз, и вот, наконец, он извернулся, чтобы оказаться передо мной, и поцеловал меня влажным ртом. Я замялась и отстранилась. Но мне казалось, что я ему задолжала. Ведь он, в конце-то концов, взобрался по стене моего дома. Я поцеловала его в ответ, не понимая, как такое возможно, чтобы его губы, издали казавшиеся такими тонкими, прикасаясь к моим, ощущались такими толстыми и бугристыми. Он бурно задышал, шаря языком по разным закоулкам моего рта. Я отстранилась. Он притянул меня обратно.
Испустил задыхающийся вздох.
– Иза…
Я соскользнула с кровати и встала.
– А теперь мне пора спать.
Его глаза полузакрылись. Я видела, как закаменела его челюсть.
Я налепила на лицо извиняющуюся улыбку.
– Я и вправду устала.
Он понял намек и поднялся, уже со спокойным лицом.
– Ну что ж, я неплохо провел время, – начал он. – Может быть, когда-нибудь мы смогли бы… – не договорил и потянулся за моей рукой.
Не-а!
– Я тоже, – обняла его. – Спасибо, что пришел. Мне было так скучно! – и подтолкнула его к окну. – Извини, что тебе пришлось и туда, и обратно лезть через окно. Мои родители не против того, чтобы ко мне приходили друзья, я просто не хотела спрашивать разрешения, потому что они… – Я сделала паузу. – Заняты.
– Да все нормально, я…
– Однако вот так прокрадываться в дом – это круто, верно? Романтично! – подмигнула ему и открыла окно.
Коннор начал выбираться наружу.
– Да, но… – он снова пытался пригласить меня на свидание. В моей комнате задержались только его голова и плечи.
Я встала рядом с ним на колени и легонько сжала его плечо.
– Ты лучше всех, Коннор, – заглянула ему в глаза. – Правда. Честно-честно.
А потом встала и взялась за раму, чтобы закрыть окно.
Он в последний раз поднял на меня глаза. Растерянный. Разочарованный. Но не разгневанный. Нет-нет, никакого гнева. Как будто я стала бы встречаться с Коннором Граусом! Дурак. Я знала, что у меня складывается определенная репутация из-за таких вот случаев – когда парни полагали, что я займусь с ними сексом, а я не занималась. Секс не был тем, за чем я охотилась. Но я хотела быть сексуально желанной, и в этом заключался парадокс всего моего отрочества.
Позже, оставшись одна в темноте, я поднесла зажигалку к английской булавке и держала, пока та не раскалилась докрасна, а потом с силой провела ею по коже. Я думала о лице Коннора, о его закаменевшей челюсти.
– Гребаная шлюха, – сказала я себе, надавливая на булавку, прожигая неровные параллельные линии на внутренней поверхности бедра. – Какая ж ты сука!
Я подумала о языке Коннора.
– Ненавижу тебя. Я тебя ненавижу.
Я прожгла длинную линию от лобковой кости к тазовой, любуясь тем, как быстро белая кожа становится красной, потом коричневой. Это было безрассудно. Я это заслужила. Я была омерзительна. Из-за того, что мне нужно было, чтобы он пришел. Из-за того, что позволила ему поцеловать себя. Из-за того, что сжала его плечо.
– Ты дура. Дура, дура, дура. – Я чикнула зажигалкой, снова раскаляя булавку. – Здоровенный кусок засранского дерьма.
Спустя пару минут я взяла себя в руки. Знала, что Коннор вскоре пригласит меня на свидание. Знала, что мне придется либо отвергнуть его и лишиться его внимания, либо встретиться с ним и столкнуться с последствиями. Мне придется прикасаться к нему, и держать его за руку, и лизаться с ним.
Я не хотела с ним лизаться.
Я забралась в постель и взяла телефон. Внутри меня жило нечто – большое, темное и зияющее – и, если бы я его не кормила, оно пожрало бы меня целиком. Когда тонешь во тьме, легко думать, что любовь спасет тебя. Что парень спасет тебя.
Я прокрутила список контактов. Кто из парней не спит после полуночи?
* * *
Первым парнем, с которым я занялась сексом, был Джона. Я познакомилась с ним во второй год учебы в старших классах. Мы впервые встретились во дворе его школы, где я ждала Симону. Он наблюдал, как я разговаривала с компанией ребят, и улыбался мне издали. У него были короткие вьющиеся каштановые волосы и очки в проволочной оправе. Выглядел он придурковатым, но милым. Он стоял, чуть сместив вес тела на носки, и я обратила внимание на его мускулистые голени. Мы начали встречаться по чистой случайности, в основном потому, что он посмотрел мне прямо в глаза и сказал:
– Я знаю, чего ты добиваешься.
– Что ты имеешь в виду?
Он упер руки в бока и перенес вес тела на пятки.
– Твои «игры разума». Со мной они не работают.
– Да-а?
– Ни единого шанса. – Он подмигнул мне.
Я была заинтригована. Никому прежде еще не удавалось меня разоблачить. Мы стали встречаться. Джона позволял мне соблазнять других мужчин (при условии, что я с ними не целовалась), потому что ему было весело наблюдать, как я ими манипулирую. Я стала одержима желанием взять верх над Джоной, но это оказалось невозможно. Он манипулировал мною в ответ. Пытался контролировать меня, а я пыталась контролировать его, а потом мы вместе наблюдали, как я контролирую других парней. То, что начиналось как миленький школьный романчик, превратилось в эпическую борьбу за власть. И так я осознала, что влюбилась в Джону.
Это не меняло того факта, что мне по-прежнему было нужно, чтобы все парни хотели меня. Но теперь эту потребность сдерживало наличие бойфренда. Границы стали четче, но я позволяла другим думать, что, может быть – только может быть, – если они достаточно постараются, то я брошу ради них Джону.
Шли месяцы, мы с Джоной проходили этап за этапом – от неловкого хватания за грудь до взаимной мастурбации, от взаимной мастурбации до неуклюжих «зубастых» минетов. Однако вскоре Джоне этого стало мало.
Джона хотел секса. Я – нет.
– Ты что, меня не любишь? – спросил он, когда я сказала ему, что не готова. Он сидел на синем стуле перед компьютером. Я сидела на краю его кровати.
– Люблю.
– Тогда почему не показываешь мне этого? В этом-то весь смысл секса – это доказательство любви. – Джона развернулся в кресле, чтобы видеть меня.
Я задумалась о его словах.
– Я просто… не знаю. Не хочу заниматься сексом, вот и все.
– Ты хочешь нравиться каждому парню, манипулируешь людьми направо-налево, и я тебе это позволяю, но мне нужно, чтобы ты показала, что любишь меня. Что я особенный.
– Конечно же, ты особенный!
– Тогда почему ты не хочешь мне это показать?
– Не знаю.
– Нам лучше лишиться девственности вместе. Мы любим друг друга. Это не просто так.
Он начал наказывать меня за отказ. Когда я садилась к нему на колени, он отчитывал меня:
– Ты не можешь вот так сидеть у меня на коленях и в то же время отказывать в сексе. Это несправедливо. Не дразнись.
Я не хотела дразниться. Я страшилась его неодобрения и начала избегать вообще любых прикосновений. Мое нежелание заниматься сексом приводило в недоумение меня саму. Оно казалось полной противоположностью моей личности. Как может женщина, которая так наслаждается вниманием мужчин, при этом избегать того самого, чего эти мужчины хотят? Я говорила себе, что это потому, что меня больше заботит любовь, чем секс. Но с Джоной я могла получить и то, и другое. Мне следовало бы получить и то, и другое. Так поступают люди в отношениях. Они занимаются сексом.
Я сдалась. Мы выбрали день, и тем вечером после школы я пришла к нему домой, когда его родители были на работе. У нас впереди было трехчасовое «окно». Мы забрались в двуспальную постель и спрятались под светло-голубыми простынями. Он целовал меня, говорил, что любит, и снимал с меня одежду.
– Подожди, подожди! – Я выпуталась из его рук и села.
