скачать книгу бесплатно
А Икмор уже сделал выводы.
– Пошли, черниговец, – сказал он. – Будет обидно, если Серегей откроет ворота Преславы, а нас поблизости не окажется. Тогда нам уже не десять, а тридцать тысяч воев потребуется.
Святослав не стал разубеждать Икмора. Он тоже бывал в Преславе и знал: если горожане затворят ворота, даже пятидесяти тысяч воев будет недостаточно, чтобы порушить ее стены. Когда отец кесаря Петра Симеон перенес сюда столицу, он знал, что делал. Но Святослав очень надеялся, что воевода Серегей справится. А не справится, тогда – плохо. Без Преславы в Булгарии Святославу не удержаться. Подмоги ждать неоткуда. До киевских земель – далеко. Печенеги ненадежны. Хузары? Тем самим обороняться надо. Угры и иные союзники разбегутся, как только почуют приближение сильного врага. А сильный враг – не замедлит. Войдут ромейские галеры с огненным боем в Дунай – и всё. Перекроют реку, пожгут флот. Эх, было бы у Святослава года два-три в запасе, чтобы укрепиться на завоеванном, освоить хузарские и иные земли, поставить крепости, укрепить хотя бы днепровские волоки… Но как было отказаться от такого случая? Ромеи сами отдали ему Булгарию, своего союзника. Сами! Перун молниерукий! Святослав просто не мог отказаться от такого куска. Знал, что это может оказаться ловушкой. Знал! Ведал, что одной своей силой ему Булгарию не удержать. Доростол сдался – повезло. Придунайские крепости тоже – двойная удача. Но если устоит Преслава, тогда Плиска, Диния, Констанца и другие крупные булгарские города последуют ее примеру. Каждый замок станет оплотом сопротивления. Святослав не сможет держать их в осаде. Воинов не хватит. И всё, конец. Кесарю ромейскому останется лишь подождать, пока русы увязнут покрепче, а потом перекрыть Дунай и ждать, когда Святослав и Борис порвут друг друга. И кто бы из них ни победил, приз достанется ромеям.
Вот почему Святославу так нужна покоренная Булгария. Послушная Булгария. Союзник. Вот почему так много зависит от того, сумеет ли воевода Серегей договориться с патриархом. Если не сумеет, единственный разумный выход для русов – покинуть Булгарию. Но Святослав знал, что этот выход не для него. Великий князь киевский не умел отступать. Не успел научиться.
Было еще кое-что, о чем Святослав не сказал своим ближникам. Послы Никифора привезли Святославу вместо обещанного золота «щедрое» предложение: взять себе завоеванные князем придунайские земли. Константинополь милостиво разрешал Святославу взять то, что и так ему принадлежит. А за это великий князь должен был ограничить свою экспансию.
– Ты знаешь своего кесаря, – сказал Святослав Калокиру. – Он что, настолько глуп, что надеется остановить меня куском исписанного пергамента? Где обещанное золото?
– Никифор не глуп, – возразил патрикий. – Он не думает, что пергамент может тебя остановить. Но он и не думает, что тебя остановит золото. Только – ожидание золота. Я знаю его мысли. Ты не получишь золота, князь. Ведь полученное золото ты превратишь в новых воинов – и обратишь их против Константинополя, разве нет?
Святослав молча смотрел на ромея. Тот был безусловно прав.
Если бы Никифор прислал золото, он показал бы свою слабость. Его ход – хитрее. Полоска придунайских земель слишком далека от Киева. И слишком мала, чтобы стать новым оплотом русов.
– Ты силен, – сказал Калокир. – Тебе незачем выполнять условия вашего договора. Потому он дал золото твоим врагам. Они сделают тебя слабее, и тогда уже у Никифора не будет необходимости выполнять обещания. А кусок пергамента, как ты верно заметил, это всего лишь кусок пергамента.
– Ты одобряешь действия своего кесаря, или мне это только показалось? – прищурившись, осведомился великий князь.
– Конечно, – не раздумывая, ответил патрикий. – На его месте любой поступил бы так же.
– И ты?
– И я. Но, мой князь, ты же знаешь, что я больше не служу Никифору. Я лишь делаю вид, что ему служу. Помоги мне войти победителем в Золотую Палату – и я отдам тебе Булгарию.
– Булгарию я возьму сам, – проворчал Святослав. – А потом приду к вам, ромеям, и возьму то, что не захотел заплатить мне Никифор. И сделаю то, что не сделал Олег Вещий, – возьму вашу столицу.
– Это невозможно, мой князь, – возразил Калокир. – Константинополь – это не Доростол. И даже не Преслава, которую ты, заметь, пока еще не взял. Константинополь неприступен. Взять его измором тоже невозможно. Ты можешь подойти к его стенам, как это сделал ваш князь Олег. Ты можешь разграбить окрестности и сжечь предместья. Но потом придут войска из провинций, придет из Азии Иоанн Цимисхий, этот маленький бог войны – и уничтожит тебя и твою рать. Константинополь не победить так, как ты привык побеждать.
– Предложи другое, – Святослав знал, что Калокир ничего не говорит понапрасну. – Или ты уже не хочешь стать кесарем?
– Хочу. И стану. Если ты, мой князь, мне поможешь.
– Говори!
Калокир некоторое время колебался: стоит ли открывать карты? Если удача изменит Святославу, то патрикий всегда может вернуться обратно к своим. Его примут с честью, ведь всё будет выглядеть так, будто он, как и задумано Никифором, заманил архонта русов в ловушку.
Но если Никифор как-то узнает о той ловушке, которую готовил сам Калокир…
Но откуда ему узнать? Вряд ли Святослав поведает ему об этом. А Святославу рассказать необходимо. Без него весь замысел Калокира не стоит и медяка.
– Хорошо, – сказал патрикий. – Я расскажу тебе, как взять Константинополь. Сначала всё будет так, как ты сказал. Мы… То есть ты возьмешь Булгарию и перевалы в горах. Потом спустишься во Фракию и возьмешь там всё, что пожелаешь.
Никифор не сможет тебе препятствовать, потому что у него не так много верных войск, и они нужны ему в Константинополе, где его не любят.
А потом в Константинополь отправлюсь я в сопровождении тысячи твоих доверенных воинов и скажу, что ты готов заключить мир. Но заключать его ты желаешь лично с кесарем Никифором.
Никифор не трус. Он согласится. Но оставит меня в Константинополе, заложником. Меня и твоих воинов.
Но я – из партии Никифора. Среди его сторонников много моих друзей. И друзей твоей матери Ольги, которая не зря столько лет раздавала им серебро, подаренное ей императором. И еще есть дворцовая гвардия, которая служит честно, но почти наполовину состоит из таких же воиновсеверян, какие служат тебе. И еще – народ, который ненавидит Никифора из-за жадности его брата Льва. Стоит Никифору покинуть город, как верные нам люди тотчас разожгут пламя бунта. Конечно, гвардии ничего не стоит разогнать толпу черни. Но если во главе черни встанут твои воины, а гвардейцам будет обещано увеличение жалованья, я уверен, они перейдут на мою сторону. И город станет моим. То есть – нашим, – быстро поправился Калокир, заметив недовольство Святослава. – И если Никифор вернется, его встретят запертые ворота и неприступные стены. Только он не вернется.
– Почему ты так думаешь? – спросил Святослав.
– Потому что ты его убьешь.
Святослав хотел возразить, но Калокир не дал, продолжал с жаром:
– Ты убьешь его как нарушившего клятву! И заберешь золото, которое он привезет! А когда я стану василевсом Византии, клянусь, ты получишь всё, что пожелаешь.
– Хорошо, – сказал великий князь. – Я подумаю над тем, что ты сказал.
План, предложенный патрикием, ему понравился. Особенно понравилось то, что внутри столицы Византии окажется тысяча русов. Святослав пошлет вместе с ними воеводу Серегея и свея Гуннара Волка. Эти двое терпеть не могут друг друга, но достаточно хитры и изворотливы, чтобы договориться с наемниками кесаря не хуже, чем ромей Калокир.
Калокир – побратим князя. Но он – ромей. И сам только что сказал: ни к чему выполнять обещания, данные слабому. Тысяча верных гридней и по крайней мере столько же гвардейцев – нурманов, данов и русов, подкупленных Калокиром, – и у нового василевса Византии не будет причин не выполнить обещанное.
– Я подумаю, – сказал Святослав. – Пока то, что ты говоришь, мне нравится. – Но сначала нам надо взять Преславу.
– Ты ее возьмешь! – заверил Калокир. – Ты сравняешь с землей ее стены и разберешь по камешкам дворец булгарских кесарей! Пусть внуки Симеона возвращаются в Плиску.[2 - Столица Булгарии была перенесена царем Симеоном из г. Плиски в Преславу в 893 году.]
– Спасибо за совет, – проворчал Святослав.
У него были совсем другие планы относительно нынешней столицы Булгарии.
Глава седьмая
Великая Преслава
Когда Пчёлко приехал в Преславу, город готовился встретить русов.
В столице уже знали, что Доростол пал. Русов у стен булгарской столицы пока не было. Но их ждали. Печенежские и угорские разъезды шатались по окрестностям, грабили и безобразничали. Отпор им дать было некому: в боярских дружинах многие полегли на дунайском берегу. Оставшиеся держались ближе к замкам и к воинским подвигам не стремились, так что разбойники чувствовали себя привольно.
Но захватить Преславу не пытались. Понимали – не по зубам.
По дороге домой Пчёлко на степняков вдосталь насмотрелся. Его, впрочем, не трогали. Если останавливали – показывал Святославову печатку, и от него тут же отставали.
В Преславе Пчёлко задержался. Остановился у родича. Решил: день-два надо отлежаться. От долгой скачки открылась рана.
Родич поделился слухами. Говорят, ромейский кесарь дал сыновьям Петра большое войско, и теперь они придут и разобьют русов.
Пчёлко в это не верил. За то время, что провел он в русском лагере, Пчёлко успел не только узнать о том, что это ромейский кесарь нанял русов, чтобы напали на Булгарию, но и увидеть ромейских катафрактов в войске Святослава. Сомнительно, чтобы кесарь Никифор сам от своих оборонялся.
Были и хорошие новости: по словам родича, отряды степняков дальше Преславы не заходили, так что до Межича война еще не добралась. Зато ходили слухи о том, что вновь подняла голову богумильская ересь. Схизматики открыто бродят по стране, смущая смердов диявольскими посулами. Собираются ватагами, предаются всевозможным грехам, совокупляются без разбора, надевши личины, чтоб неведомо было, кто с кем был. И многим это прельстительно. А тем, кто побогаче, любо, что призывают богумилы отдельно от государства жить и податей не платить: мол, нечего воинов кормить, которые тебя же потом и угнетать будут.
В общем, зараза. Пчёлко знал, как ее лечить. Мечом. Года два назад Пчёлко зарубил одного такого ересиарха, и больше в Межич богумилы не совались.
На четвертый день родич принес новость: войско киевского князя – в трех поприщах от Преславы.
Столица готовилась к обороне, но как-то вяло. Зачем? Кабы это был просто налет степняков (пришли и ушли), или хотя бы оставалась надежда на подмогу – дрались бы. Но помощи ждать – неоткуда. Царь Петр при смерти. Кесаревич Борис? Допустим, он действительно идет к Преславе с ромейским войском… Так ведь еще неизвестно, кто хуже – русы или ромеи.
Некоторые пытались бежать… Почти всех переняли степняки. Часть беглецов вернулась обратно. В одном исподнем. Большинство сгинуло.
Возглавить оборону было некому. Сильных боляр в столице не было – все разбежались по своим замкам. Городская старшина в Великой Преславе всегда была на побегушках у царя. Из весомых людей в столице остался только патриарх. Он разок-другой в соборе призвал столичных жителей дать отпор язычникам. Но народ воодушевить не сумел. Да и не пытался.
На пятый день Пчёлко покинул столицу.
А через полпоприща его остановили конные. Угры.
Пчёлко сразу показал бляху с печаткой.
– Куда едешь? – на языке русов спросили его.
– С поручением от воеводы Серегея, – привычно ответил Пчёлко.
– Езжай.
Воеводу Серегея знали и угры, и печенеги.
Правда, ни угры, ни печенеги не ведали, что как раз в это время воевода Серегей во главе сотни гридней, ряженных катафрактами, въехал в ворота булгарской столицы. Никто не заподозрил в них врагов, наоборот – приветствовал и с радостью. Подмога.
От Доростола до Преславы – семь поприщ. Духаревский отряд прошел их двуоконь за четыре дня. Могли бы и быстрее, но пару раз задержались, натолкнувшись на большие отряды печенегов. Объяснить им, что, мол, «свои», было невозможно. Завидев «врага», степняки с ходу осыпали его стрелами. И очень удивлялись, когда «враг» отвечал тем же, причем с ничуть не меньшим искусством. Удивлялись и убирались восвояси. Вокруг было полно «дичи», которая не отстреливалась. Тем не менее в этих стычках было потеряно время, и Духарев с Пчёлкой разминулись.
Преслава выглядела очень основательно. Сергей прикинул, что толщина ее стен – более двух метров.[3 - Как показали археологические раскопки, высота внешней стены Преславы составляла 3,35 м. По гребню ее шла платформа с частоколом.] Перед такой твердыней пасовали даже тяжелые стенобитные орудия.
Сергей со своими гриднями въехал в северные ворота столицы. С такими воротами осаждающим придется повозиться. Толстенные створки из дуба, сплошь зашитые в железо снаружи и укрепленные металлом изнутри, снабженные тремя литыми засовами, а также простым, но надежным механизмом, позволяющим дюжине стражей, как только в пределах видимости появится вражеское войско, в считанные секунды затворить и укрепить створы так, что потом можно будет сутками колотить в них «бараньей головой»[4 - «Баранья голова» – наконечник тарана.] без всякой надежды на успех.
Надо полагать, что южные ворота северным не уступят.
Но для обороны одних стен мало. Нужны еще те, кто будет их защищать. Нужно войско, готовое драться, спаянное дисциплиной, уверенное в собственной силе. Такое войско было. У ворот, внутри и снаружи, отиралось изрядное количество вооруженных булгар. Но количество в данном случае намного превосходило качество. При виде ряженой конницы те, кому было положено бдить, тут же бросили это занятие и радостно приветствовали псевдокатафрактов. Дай воевода команду – и духаревские гридни запросто вырежут всех: и снаружи, и внутри – в башнях и караулке. А уж тогда останутся сущие пустяки: занять привратные башни, посадить у бойниц лучников и бить сверху всякого, вознамерившегося закрыть ворота. Минут тридцать точно можно продержаться. Этого вполне достаточно, чтобы войско вошло в город.
Возможно, Духареву именно так и придется поступить. Но если его миссия удастся – захватывать ворота не придется. Их Святославу откроют сами преславские жители.
Духарев диву давался, насколько просто всё получилось. Въехали в Преславу, как в родной Киев. А дальше? Сотня всадников – это не купец с полудюжиной слуг. Надо где-то разместиться. Причем так, чтобы не вызвать подозрения. У Духарева в Преславе был дом. Хороший дом, с конюшнями и прочими служебными помещениями. Строго говоря, дом этот принадлежал не Сергею, а его братцу Мышате. Но слуги Духарева знали, впустили бы старшего брата хозяина без звука. А что потом? Известно же, что Духарев – воевода русов. Русы – враги. Когда вражеский воевода, причем не один, а с сотней воинов, открыто появляется во вражеском городе, это может вызвать нежелательные эксцессы. При всём нынешнем безвластии в столице имелись стража, гарнизон, дворцовый гарнизон, офицеры, этими войсками командующие, плюс городская старшина, ополчение… Пусть каждый духаревский гридь стоит пяти стражников, но если кто-то из преславских командиров пожелает воеводу упразднить, у него есть очень серьезные шансы на успех.
Другой вариант – сразу двинуть в резиденцию патриарха. Но и тут могут возникнуть те же проблемы. Пусть формально Духарев – посол Святослава. Но в город он проник не как посол, а как лазутчик. А если договориться с патриархом не получится? Тогда прощай, аварийный план захвата ворот изнутри. Вопрос будет стоять так: удастся ли Сергею со товарищи выехать из города столь же легко, как въехали?
Выход предложил бывший опцион Дементий. Выход настолько дерзкий, что Духарев сразу понял: должно получиться.
Они ехали бок о бок по уводящей от ворот улочке, когда Дементий прервал размышления воеводы словами:
– Куда едем? Во дворец?
– Во дворец? Зачем? – Сергею потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить сказанное.
– Если мы катафракты царя Петра, значит, жить должны в царских казармах, – спокойно, будто само собой разумевшееся, произнес опцион.
– И нас вот так запросто пустят во дворец? – усомнился Духарев.
– А почему нас должны не пустить? – удивился Дементий. – Сейчас по Булгарии таких отрядов, как наш, небось десятки бродят.
– Но мы же не булгары.
– Ну и что? Готов поставить динарий, что в царской гвардии половина чужеземцев.
– Ну ладно, впустят нас во дворец, а дальше что?
– Предоставь это мне, – уверенно ответил опцион. – И не забудь про динарий.
– Гривна, – сказал Духарев. – Если всё устроишь.
Дементий ухмыльнулся.
– Пожалуй, я не вернусь к Калокиру, – заметил он. – Тебе служить выгоднее. Возьмешь меня десятником, воевода?
– Возьму, – обещал Духарев. – Если всё устроишь.
На территорию царского дворца попасть оказалось еще проще, чем в город.
– Откуда? – спросил стражник, когда, распихав конями сновавшую туда-сюда публику, русы подъехали к воротам.
Вопрос был задан из чистого любопытства. Стражник даже не удосужился от стены отклеиться.
– Из-под Доростола, – честно ответил Дементий.
– Ну и как там, под Доростолом?
– Мы уходили – стоял.
– А я слыхал – сдали Доростол.
– Может, и сдали, – не стал спорить Дементий и въехал внутрь.
Найти свободную казарму тоже оказалось несложно – пустовала большая часть помещений.
Во дворце Дементий ориентировался прекрасно.
– Главное – держитесь спокойно и уверенно, – сказал он. – С остальным я разберусь.
И ушел.
– Не предаст? – на всякий случай спросил Велим.
– Нет, – ответил Духарев.
Больше вопросов не было. Ждать русы умели. Спокойствия и уверенности в каждом – на троих хватило бы. Даже такие молодые шустрые гридни, как Йонах, умели при необходимости ждать и помалкивать. Впрочем, самых шустрых Духарев отправил в конюшни – к лошадям.
Дементий отсутствовал около часа и явился в сопровождении толстого и важного человечка с письменными принадлежностями. Человечек старательно пересчитал всех, записал Духарева, представившегося опционом Константином, помощником Дементия. И ушел.
