скачать книгу бесплатно
– Малой! – донеслось уже со двора. – Сколь тебя ждать!
Навия еще крепче прижалась, присосалась губами к губам, но оторвалась почти сразу, явно нехотя.
– Старый козел! – проворчала. И тут же ласково добавила: – Не забывай меня, Бурый, слышь, не забывай!
– Не забуду! – пообещал он, не лукавя.
Когда ступил на залитый весенним солнцем двор, Дедко был уже за воротами. Черепа на кольях понуро глядели в стороны.
Пока шел через просторный двор, услыхал позади топоток. Повернулся – и обомлел. Тяжким скоком летел на него ведьмин мишка. Отрок перепугаться толком не успел, как вскипело внутри властное, толкнуло вперед. А мишка встал на задние лапы, передними над головой затряс. Кобели с боков подскочили, залаяли. Тут до Бурого дошло: провожают его.
– Сядь! – махнул он мишке.
И зверь, рыкнув, упал на четыре лапы, пихнулся огромной башкой. Бурый запустил пальцы в жесткий клочковатый мех. Один из кобелей тут же взгромоздил лапы на медвежью холку, лизнул Бурого в лицо.
– Брысь, шелудивые! – гаркнул из-за ворот Дедко. – Сколь мне ждать, малой?
Звери отпрянули, а Бурый, махнув на прощанье дивному дому, потрусил за ведуном, туда, где пел встревоженный весной лес.
Когда Бурый оглянулся, не было уже ничего: ни ограды с черепами, ни ворот, ни дома за ними.
Но он знал: захочет – дорога откроется. А он захочет. Судьба у него – по Кромке ходить. И за Кромку.
Павел Мамонтов. Волчонок
– Наконец-то! – изрёк молодой крепкий мужчина и сладко потянулся.
Он взирал с обрывистого берега на ближайший прибрежный холм, облюбованный вполне себе ладным городишком. Первая линия деревянных стен доходила почти до самой пристани, обустроенной на песчаном берегу, а на вершине холма алел червлёной крышей детинец, где жил княжий посадник. Он тоже был окружён стеной.
Мужчина поправил тесёмки заплечного мешка и тула со стрелами, давая передышку затёкшим плечам, и уверенным шагом направился в город, по хорошо заметной тропинке.
На нём свободно висела меховая безрукавка, по прохладному времени накинутая поверх льняной рубахи с вышивкой, на ногах порты и кожаные поршни, до колен поднимались обмотки – всё из хорошей ткани. Длинные, слегка вьющиеся русые волосы до плеч удерживала перевязь вокруг головы. Но самое главное: между тесёмками рубахи на груди поблёскивало серебряное кольцо. Не гривна вокруг шеи, как положено уважаемым мужам, а чуть вытянутое кольцо, не очень толстое и не широкое – взрослый мужчина через него два пальца протолкнуть может, но для того чтобы показать всем, что ты свободный человек, в самый раз хватит.
Об этом же куда лучше могли бы сказать топор и нож, болтающиеся на поясе у путника, но оружие есть и у татей, а серебро, да ещё такое приметное, они носить не станут.
Мужчина шёл мимо пристани, не скрываясь, прямиком к воротам, внимания на него никто не обращал. Голубые внимательные глаза цепко и жадно осматривали всё вокруг, словно в следующий раз ему придётся пройти этим путем в темноте. Так, бывает, смотрят дети, когда оказываются на новом месте.
Лицо путника, доброе и открытое, не выражало каких-то особых эмоций, да и взгляд был такой же, скорее любопытный, чем угрожающий. Широкий лоб, прямой нос, ровные губы, аккуратная русая борода, как и положено всем уважаемым мужам, только скулы, чуть-чуть широкие, выдавали в нём самую малость чужинской крови, скорее всего степной. Ну так этим никого не напугаешь и не удивишь.
У распахнутых настежь ворот стояли вои, не гридни, а княжьи отроки, молодые безусые юнцы, но в такой броне, что даже важные купцы, проходя мимо, отвешивали им уважительные поклоны. На одном блестел добротный панцирь, на другом посеребрённая кольчуга. Щиты были закинуты за спину, алые сапоги до колен, бархатные штаны почти полностью скрывал подол доспеха. Даже шлемы отроки не снимали, хотя те нагревались от солнца и не одна струйка пота уже сбежала за шиворот.
– Доброго дня! – поздоровался путник.
– И тебе скатертью дорога, – не слишком приветливо, но и без агрессии ответил гридень в панцире.
– Хороший у вас город, переночевать путнику будет место?
– Да уж найдётся, серебро в карманах есть?
– Имеется.
– Тогда по левую руку от детинца, у Якуба Бочки на постоялом дворе. Торговать чем будешь?
– Да я скорее компанию ищу на работу наняться.
– Оно и видно, вздумаешь торговать, пошлину отдашь тиуну на рынке. Забалуешь – не взыщи, выкинем из города, а если должен кому останешься – холопом отрабатывать будешь.
– Зачем мне бучу устраивать? Да и быть в долгу я не люблю.
– Тогда проходи.
– Спасибо!
– Хотя постой, – путник обернулся, гридень и сам не понял, зачем захотел задать этот вопрос: – А зовут-то тебя как?
– Меня? Корт!
Гость прошёл через ворота и тем же уверенным скорым шагом направился к своей цели. В походке его угадывалось, что он точно знает, чего ищет, но в этом городе впервые.
Вскоре его ушей достигли звуки рынка: крики зазывал, дудки скоморохов, ропот толпы. Это пока ещё была не ярмарка, которая скоро захватит весь город и выплеснется за стены прямо к пристани, это было славное торжище, на котором искали, как потратить серебро, в основном приезжие купцы и их слуги. А потратить было на что: орехи, мёд, ягоды – все дары леса. Солонина для тех, кто собирается в долгое плавание. Конская сбруя – тут она дешевле, чем на юге. Ткани – товар заморский, редкий. Кожи – на любой вкус. Хочешь передохнуть – возьми горячую лепёшку, можно даже с мясом, возьми мёда или морса, сядь под навес и смотри, как скоморохи кривляются. Или просто посмотри на весёлую разноцветную толпу.
Корт подошёл к толпе мужчин, выстроившихся полукругом близ большого подворья какого-то купца, да так плотно, что и кошка не пролезет, но у гостя получилось.
И в этот момент, растолкав толпу, наружу вырвался пегобородый мужичок в распоясанном кафтане.
– У-у-у, чумное отродье, погань кривоногая, – пригрозил он небесам, тряся кулаком. В немаленьком, кстати, кулаке был зажат ремешок, на котором болталась мошна. Пустая.
Корт юркнул в просвет в толпе, так что оказался в первом ряду зевак.
На драной циновке восседал паренёк трудноопределимого возраста. Его голые выше колен ноги были поджаты, тело укрывала драная дерюга, а голову украшала явно очень дорогая шапка. Вокруг шеи была обвита гривна, болталась еще пара оберегов, а на пальцах поблескивали два серебряных кольца, тоже не дешёвых. Все эти вещи так не сочетались другом с другом, что невольно напрашивался вопрос: что тут творится?
– Охо-хой, народ простой, народ честной, – вопил загорелый паренёк в веснушках, громыхая деревянным кувшином. – Не проходи мимо, отведи лихо. Всё, что у меня было, я промотал, потратил. Всю удачу свою родную оставил. Одна шапка на голове оставалась, да и та в залоге у шинкаря затерялась. Кто смелый, остальную мою удачу испытает, кто шапку мою заберёт, а меня самого в холопы возьмёт? Всю зиму кормить-поить будет, а по весне на волю отпустит.
– Почём за шапку просишь, Рябчик? – выкрикнул кто-то.
– А скока серебра влезет в неё, столько и возьму. Что, нету? Так садись со мной играть, выиграешь у меня всё, я и шапку на кон поставлю. Ставишь грошик, возьмёшь ногату, ставишь ногату – возьмёшь гривну. Ну что, народ простой, кто храбрый, да лихой?
– А давай со мной! – басовито прогудел кто-то.
Растолкав всех, к пареньку вышел детина с окладистой чёрной бородой, себя поперёк шире, в дорогой крашеной свитке.
– Вот это храбрец, вот это по-мужески, не трусливо. Во что играть будем? Чёт-нечет, больше-меньше, два на три, только серебро сперва покажи.
– Серебро имеется, – бородач бросил на песок перед циновкой несколько обгрызенных кругляшков.
Игра длилась долго, Рябчик проиграл несколько конов, и вроде бы удача улыбнулась бородачу, тот удвоил ставки… и проиграл весь навар за два хода, ещё и своё оставил. Бородач порывался продолжить игру, но Рябчик отказал:
– Удача твоя сегодня слабее моей, иди лучше квасу испей.
Собравшийся народ оттащил проигравшего, его место занял другой – беловолосый карел, в меховой, несмотря на жару, одежде. Он поставил беличью шкурку и проиграл её, а потом ещё две таких же.
Игроки сменяли один другого, коны длились долго, за игрой было в самом деле интересно наблюдать, но все соперники Рябчика неизменно проигрывали, обычно немного, а если оставались в выигрыше, то совсем чуть-чуть, что только подзадоривало остальных.
Корт внимательно наблюдал за игрой, наблюдал долго, так что шум на рынке уже начал постепенно стихать. Еще он заметил, что не один он такой внимательный и стойкий. Таких людей было не меньше трех.
Очередной игрок поднялся с песка, теребя в руках резной кусок серебра: с чем пришёл, с тем и ушёл.
– Давай я! – вызвался Корт.
– Давай, смелый человек, испытай удачу. Повезёт – в кармане серебро зазвенит, в брюхе мёд забурлит. Чёт-нечет.
– Больше-меньше.
– Хорошо, мой первый бросок. Серебро покажи!
Корт бросил в дорожную пыль тонкую пластинку серебра.
– Ногата с мизинец, моя с большой палец. Я бросаю первый.
Рябчик погремел кувшином над головой, бросил, вышло мало. Корт взял свою очередь и выиграл.
– Ай, не пошло, ну что, гость дорогой, возьмёшь своё?
– Нет, играю на всё.
– Ай, храбрец-удалец, на все руки молодец. Бросай, что поделаешь.
– Давай ты первый.
– Ох, ну как скажешь, только чую я, удача моя ушла.
Рябчик кинул: выпало чуть лучше, но удача его и вправду покинула, и кости тут были ни при чём.
– Ай, ну что я говорил, пропала моя удача, ничего не попишешь, бери, удалец, бросай… Ты чего? – взвизгнул Рябчик: его руки оказались в железной хватке противника, когда, собрав кости в пригоршню, он передавал их Корту. – Не забалуй тут, ааа… ратуйте, гридни, отпусти… ооо-ййй.
Корт чуть провернул кисти, и из рук Рябчика выпали кости, только их было в два раза больше, чем положено в этой игре.
– Плут, – тихо сказал кто-то в наступившей тишине, а потом будто плотину прорвало – мужи ринулись бить обманщика, тот только успел завопить:
– Не убивайте!
На его счастье, княжьи гридни уже спешили к месту драки и прибыли очень быстро. Корт успел вовремя схватить серебро и оба набора костей и нырнуть сквозь набегающую толпу, а потом рыбкой выскользнуть с обратной стороны.
– ЧТО ТВОРИТЕ!!! – зычный голос сотника – судя по золочёному шлему – перекрыл и ропот рынка, и шум драки, которая, как по волшебству, прекратилась.
Взбешенные игроки стали расходиться, один, брюнет с курчавой бородой, держал брыкающегося Рябчика за ворот, как цыплёнка.
– Вот, татя и прохвоста поймали, народ обманывал!
– Как дурил?
– Кости подменивал!
– Где они?
– Они… эм… ааа…
Толпа растерялась.
– Вот здесь! – Корт потряс костями в кувшинчике. – Тут два набора, один для честной игры, другой для плутовства.
Сотник повернулся, звякнул, подстраиваясь под тело, чешуйчатый панцирь, синие усы встопорщились, глаза метнули молнии из-под мохнатых бровей.
– Ты кто такой?
– Я? Корт, охотник, сегодня в ваш город пришёл, решил серебра подзаработать. Меня гридни у ворот видели.
– Там стоят отроки, а не гридни. Давай их сюда.
– Кого, кости? Как скажешь, надеюсь, посадник меня наградит.
– Наградит, не переживай, – сотник рывком сцапал у него из рук кувшин и распорядился: – Плута в холодную, остальным разойтись, нечего тут бузу устраивать!
Вои уволокли Рябчика, оставшиеся игроки стали разочарованно расходиться.
– Эге-гей, люди, где тут мёда хмельного подают, я тут человек новый, а серебро выиграл, надо промотать, а то удачи не будет. Кто свободен, айда со мной!
Многие зеваки охотно отозвались на предложение Корта. А что, муж правильный, ловок оказался, а не кичится, уважение проявил, повеселить всех решил.
Попойка удалась на славу. На постоялый двор Якуба Корт явился уже ночью, комнату брать не стал, а договорился с хозяином и устроился прямо возле двери, на лавке, подложив мешок с пожитками под голову.
Пробуждение было не таким приятным, как хотелось бы, и не из-за головной боли и позывов мочевого пузыря. Вернее, не только из-за этого.
Кто-то немилосердно ткнул охотника в грудь, отчего тот разлепил один глаз. Над ним стояли вои: один гридень, судя по возрасту и бороде, и трое отроков с пушком на губах. В кольчугах, без шлемов, только с копьями и оружием в ножнах, болтающихся на поясах, – не на смотрины пришли, а по приказу.
– Собирайся живо, – сказал гридень, – к посаднику пойдёшь.
– Да мне собраться – только подпоясаться, – ответил Корт. – Хозяин, – обратился он к Якубу, проходя мимо в сопровождении стражей, – скажи тем, кто пришёл со мной вчера, пусть идут к детинцу, посадник меня одарит за то, что плута поймал, а я поделюсь.
– Ну ты и шутник, – гридень хохотнул, отроки последовали его примеру, – давай, пошевеливайся! – посуровел он и подтолкнул Корта к выходу.
Корта сопровождали с особыми почестями – аж четверо воев, если и не как воеводу, то как уважаемого купца. Прохожие, а их на рынке по пути к детинцу уже собралось немало, с интересом наблюдали, кого это ведут к посаднику. На разбойника не похож, но и на богатого человека тоже.
Солнце уже поднималось над городом, но ещё не наполнило жаром улицы, стояла приятная прохлада, кое-где в тени еще лежала роса, а рынок уже начинал свой пёстрый хоровод.
– Эге-гей, народ честной, – вдруг закричал во всё горло Корт, – посадник меня к себе позвал, не иначе одарить хочет за то, что плута поймал. Подходите к детинцу все, кто может, выйду и всем по чарке мёда налью.
Вои опять от души засмеялись: чужак, не ровен час еще и острожник, а всех грозится угостить. Дурень, но смешной. А охотник продолжал разоряться:
