#Ихтамнет

А Медведь просто копал, рубил скалу, корчевал камни. Оказалось, все плохо. Генерал уже поверил, что бой был, но, по обычаю, прикрытием добровольцев не озаботился. В общем, армейская артиллерия не дотягивалась. А радужная перспектива приближающегося пиздореза19 вселяла отличный рабочий энтузиазм. Рядом пыхтит Дачник. Ткач разложил пулемет на брезенте и натирает поршень, высунув язык. Ткач мрачен. Он имел неосторожность заглянуть в отличную трубу от старины Цейса. Теперь божится, что насчитал восемь десятков машин. Пикапы уходили под правый фланг и пропадали под масштабным каменным выступом, похожим на челюсти дракона. Сейчас Ткач хоронил свой оптимизм.

– Эх, арту бы, – затянул Дачник.

– Нахер! – проворчал Ткач. – Вертушек карусель на полчаса – и зрада!

Медведь молча продолжал совершенствовать окоп. Он выложил его дно простреленным турецким спальником, в каменных нишах расположилось с десяток «эфок»20. Наконец, оглядев удовлетворенно дело своих рук, он облокотился на осыпающуюся стенку.

– Не будет вертушек, – сказал он равнодушно, сняв шапку, вытер ей пот и отжал. Они втроем посмотрели на падающие капли. Медведь откашлялся и добавил, переведя дыхание: – Духов здесь нет. И нас здесь нет. Так, – он повертел в воздухе саперной лопаткой, – мясо с низким сроком годности.

– А вот мясники уже задолбали, – проворчал Ткач, кивнув в сторону инициативной группы.

                                          * * *

Он раздвинул их плечами и застал Овала над мертвецом – голова на месте. Овал уставился на Медведя растерянно, продолжая удерживать бабая за воротник куртки. В глазах Овала царила такая борьба, что раздражение Медведя невольно схлопнулось. Медведь взвесил в левой руке саперную лопатку.

– Давай я, – предложил он.

Из бездны Овала всплыло облегчение.

– Ну… – Боец отступил.

– Ножом неудобно, – брякнул зачем-то Медведь, перекидывая лопатку в правую руку. Он уверенно навис над бородачом и в три удара отсек голову.

– Уф-ф, – сказали все.

– Эх, молодежь, – усмехнулся он.

                                          * * *

Кирилл шел легко, пружинисто печатая шаг. Глаза веселые, с бесом. Того и гляди расплещется слово на неокрепшие мозги: тут им и конец – смешная кома и гладкие извилины. В руках ротного коробка из-под сухпая – вся в подозрительно бурых пятнах. Над Кириллом мухи да любопытные взгляды. Автомат предусмотрительно оставлен в чреве «Патриота», в компании перемотанного бурыми бинтами Феликса, он неспокоен – гадость задумывалась при нем.

Генеральская охрана встретила равнодушно, несмотря на страшно витиеватое приветствие. Тощий прапорщик, похожий на обрусевшего бедуина, лишь чиркнул глазами по пустой кобуре и заглянул сквозь очи до самого черепного дна, затем приглашающе поднял полог, закрывающий дверной проем, знаково – без лести, из вежливости. Уже здесь, в простреленном большим стрелковым калибром здании, через провалившиеся блоки сочился нестройный хор тактических споров и сотканная из магического «ептвоюмать» аура штабного гения. Кирилл харкнул через плечо и, засветив зубы, вошел. Темно. Душно. Тугой, терпкий от генеральского парфюма воздух слоился копотью и чифирем. Кирилл некоторое время тупил, привыкая к сумраку. Наконец рассмотрел присутствующих. Вот он, генерал: чистый, успешный, вылизанный. В пальцах – карандаш. Комбат присел на краешек стола. В дальнем паучьем закутке армейский радист – совсем щегол – благоухает умом и питерской пропиской.

– Гутен морген, комараден! – рявкнул Капитан.

– Докладывай, Кирилл, – ровно ответил Комбат. На лице его легкое замешательство отыграло в сторону любопытства – заметил коробку, там явно ждало неладное, а неладное Комбат любил. Кожа на кощейском лысом черепе натянулась, комбат скалился и всем видом изучал реакцию навязанного руководства. Генерал выпрямился:

– В чем дело?

Вопрос был явно обращен Комбату. Тот оскалился.

– Он к вам, – парировал Комбат и переместился на пластиковый стул. – Излагай, Кирилл.

Стул под Комбатом жалобно затрещал. Сухие длинные пальцы скрестились на животе, как паучья свадьба. Капитан поставил коробку прямо на карту и, приоткрыв, засунул в нее руку.

– Генерал, ТЫ ведь офицер, – сказал он, не отрывая взгляда от коробки.

Генерал опешил:

– Ах, ты, блядь, щенок!

Он вскочил, холеное лицо покрылось пятнами. Комбат отвернулся, лишая его повода искать поддержки.

– Григоряк! – надорвался генерал. Капитан почувствовал за спиной движение воздуха.

– Здесь, – лениво доложился прапорщик. Капитан не обратил на него внимания.

– Ты давал слово офицера. – Кирилл говорил громко и отчетливо, заколачивая в воздух слова. Прапор бездействовал, а генерал что-то кричал, брызгая слюнями и московской спесью. Кирилл поднял глаза. Тишина. Они смотрели друг на друга. Между ними были вертушки, размотавшие «четверку», приняв ее за духов. Горящий БТР Рыбы, Леша Синица, заводящий трос под шквальным огнем, обугленный «Урал» и двенадцать часов монотонного боя под сопровождение «там никого нет, вы все придумываете»… Из коробки возникла голова. Кирилл цепко держал ее за шевелюру. Он поднял подарок на уровень глаз, будто надеялся, что араб откроет глаза и заколдует генерала в каменную бабу.

– Стреляйся!

Генерал сглотнул воздух, собирая тираду. Капитан бросил башку на стол, глухой стук заставил всех вздрогнуть.

– Будь мужиком.

Генерал молчал. Комбат каменным лицом показал на выход. Капитан медленно, будто погруженный в патоку, развернулся на пятках. Секундная стрелка звонко отдавалась в голове цик-цик-цик. Капитан шагнул к выходу, смиряясь с любым исходом. Ватные ноги, чужие плечи, чугунная голова, где кипит незамерзающий металл.

– Иди, – надавил Комбат. Прапорщик отступил, приглашая наружу. Короткий взгляд, едва заметный кивок.

Кирилл шагнул в загустевший воздух, под чужое глубокое небо. Высоко машет лопастями двадцатьчетверка. Он проводил ее глазами. Сунул руки в карманы и потопал к уазику с чувством, что жизнь прошла не зря.

– Волшебники, бля. – Прапор завистливо смотрел ему в спину. У мяса с низким сроком годности особые привилегии.

Сундук и общество свидетелей Обжорки

В группе сложилась здравая традиция собирать остатки продуктов в огромный китайский баул. Копейка рубль бережет. Голодающие цыгане нарожали продовольствия. Кулечки стали больше, появилась крупа, макароны, сахар, чай, коробки с сирийскими шоколадками, консервы. Баул богател. Пришло время малышу подрасти. Куколка однажды превратится в бабочку, а боевые бомжи трансформировали полосатую тару в прекрасный фанерный ящик, монстра, монументального, как саркофаг Тутанхамона.

И мир сомкнулся вокруг него. Закрутилась жизнь, закипела. Время потекло между периодами пожирания. Вокруг святыни появлялись разные руины, мраморные виллы, превращенные в гравий, мазанки бедняков, оливковые рощи, укрепрайоны. И конечно же – помойки. О помойках стоит рассказать отдельно. В завоеванных деревеньках мы обнаруживали чистоту, на полках – мытая посуда, ухоженные дворы. Но после садыков кругом царил разгром – союзники вели себя откровенно, как завоеватели. Вслед за штурмующими порядками поистине с кавалерийским куражом врывались мародеры, бесконечная вереница грузовиков. Чистили все под ноль, вплоть до оконных рам и проводов. Если вовремя не шмальнуть, можно было остаться без исподнего. Поэтому наш «Урал» напоминал бродячий цирк: печь буржуйская, матрасы, боеприпасы, разобранные палатки. И он – сундук. Жизнь подчинялась простому расписанию: брали укрепрайон, затем искали минимально разрушенный дом, который, ко всему прочему, будет проще оборонять, водворяли на самое почетное место нашего кумира и обкладывали его бомжовским бытом с печкой, керосинкой, матрасами вдоль стен. На цементных стенах – арабская тарабарщина, следы пуль и осколков, а кое-где – мозгов. Почерневшая кровь в том или ином углу (засыпали мусором, да и забыли). Прострелянные, в бурых пятнах одеяла – на окна. Считаем, обжились. Разобрались с соседями, кто где. Все свободные от «глаз» на мародерку – дрова, посуда, сувениры. Мирняка давно нет, до турецкой границы чуть более пяти километров. Так что все там. Ближайший вражеский окоп в девятистах метрах, на противоположном хребте, под ним виднеется вершина покосившегося минарета. Еще деревня, но чужая. Скоро обязательно возьмем. На серпантине дороги три черных остова. Садыки здорово стреляют из ПТУРа. Ракет не считают, щедро кидаются ими даже в группы из двух-трех человек. Не жалко – Большой Брат подвезет. А сейчас добыча проходит под хохот и шипение мин. Банг! Хвать вязанку и побежал. Следом кто-то катит инвалидное кресло, заваленное оловянной посудой, мотыгами и черт еще знает чем. Боевой бомж силен в тараканьей приспособляемости к обстоятельствам. Полк под литерой «ихтамнет».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Дебит является интегральной характеристикой источника (буровой скважины, трубы, колодца и т. п.), определяющей его способность генерировать продукт.

2

Мультикам – маскировочная расцветка.

3

LOWA – марка обуви.

4

Весло (СВД) – народное прозвище винтовки Драгунова.

5

ОЗМ-72 – страшно крутая мина.

6

МУВ-3 – модернизированный упрощенный взрыватель.

7

Понятно (исп.).

8

ЗУ (она же зушка) – 23-мм зенитная установка (ЗУ) 2А13, предназначенная для борьбы с низколетящими воздушными целями.

9

АГС-17 – автоматический гранатомет.

10

ДШК (он же «дошка») – советский станковый крупнокалиберный пулемет под патрон 12,7×108 мм. Разработан на основе конструкции крупнокалиберного станкового пулемета.

11

Т-55 – древний советский танк.

12

ПТУР – противотанковая управляемая ракета (здесь – «Фагот»).

13

Самодельный духовский снаряд из газового баллона.

14

МДЗ – пуля зажигательная мгновенного действия (здесь калибр 12.7).

15

Мате – травяной чай.

16

Аду (араб.) – враг. Садык (араб.) – друг.

17

Боевые бомжи – самоназвание штурмовых подразделений «музыкантов», потому что живут где придется, едят, что можно есть.

18

Флисовое термобелье, греющий слой. «Вафля».

19

Пиздорез – жаргонное название страшной боевой мясорубки.

20

Ф1 – граната оборонительная.