скачать книгу бесплатно
– Дорогая, наша дочь умна, но боюсь ей не под силу мое исцеление. Эту болезнь дал мне Тавот – он ее и снимет. – Самос повернулся к жене, и она подняла на него свои наивные глазки.
– Ты хочешь искупить свою вину? Может быть Тавот смилостивится, и мы сможем жить как прежде? – Ясмин закрыла баночку.
– Конечно, любовь моя, конечно. Просыпаясь каждое утро, я жалею о содеянном и все мои мысли только о том, как бы умилостивить Бога, поэтому я трачу деньги казны на освобождение рабов из Цве, строю храмы в честь Тавота, раздаю еду тем, кто в ней нуждается. – он приложил ладонь к щеке жены.
Самос подавил отвращение, глядя на фигуру жены. После рождения девочек она пополнела, ее тонкие щиколотки опухли, браслеты, подаренные на помолвку, не застегивались на запястьях. Его поражала ее тупость. Она плохо читала и не собиралась развивать этот навык, ее записки пестрели ошибками, а глупые вопросы, заданные вслух, злили Самоса. Но она любила его и была готова пасть к ногам мужа при первой же просьбе.
Ясмин вздохнула и показала пустую баночку. На стенках были остатки, которые можно было соскрести, если сильно постараться, но этого все равно было мало.
– Я куплю еще завтра, когда буря сойдет, – со вздохом сказала королева Приама.
Ювэр стояла на коленях у постели и держала маленькую статуэтку Тавота, помещавшуюся у нее в ладонях. Она молилась о всех на свете: о жителях Приама, о жителях долины, чьей королевой ей предстояло стать, о жителях Старого мира, что еще не знали даров Бога, молилась о душе Каро, Литты и Воридера. Ювэр всегда ставила интересы и желания других превыше своих. Она встала, отряхнула светло-розовое платье и подошла к комоду в углу комнаты, поставила на него стеклянную статуэтку. Ей хотелось подняться на крышу, как обычно они делали с сестрой по ночам, лечь на горячую поверхность и наблюдать, как на них смотрят звезды мерцающие в небе, далекие и одновременно такие близкие. Литта приходила к ним и приносила напитки, и они разговаривали, делились секретами до первых лучей солнца, затронувших небо.
Ювэр посмотрела в окно, застеленное бурей, и с ее глаз потекли слезы. Все ее заботы о жителях будто были впустую, ведь они не могли заполнить дыру в груди. С тех пор как Тавот ступил на их землю, привезенный своей последовательницей, в Приаме наступил мир, но и люди стали другими. На каждое плохое действие их душа вибрировала пуще прежнего, за каждый шаг, связанный со злом, их будто разрывало на части. Каро предупреждала, что Бог дает дары, но она говорила и о проклятье. Ювэр хотела побывать хоть раз на Цве, там, где родился Тавот, но Каро сказала, что, то место проклято, что жители похожи на тени – заплутавшие во тьме и горе, они бродили, не зная любви и не помня добра. И Ювэр поражало какой стала Каро – открытой, чистой, борющейся за справедливость и чтившей слово Тавота как отца родного, и он платил ей тем же.
Самый лучший день.
– Это мой самый лучший день! – Терим посмотрел в зеркало и улыбнулся себе.
Его корабль наконец был готов и капитана ожидало плавание в Приам за алмазами. Он уже предвкушал теплый ветер, шумное море, солнце и крик чаек. Мужчина улыбнулся представив свою старую команду, ту теплую атмосферу, что любили все. Терим натянул сюртук на живот, выпирающий над бедрами, и кивнул себе, по-прежнему глядя в зеркало. Он поправил курчавые золотистые волосы и вздохнул. Терим уже знал, что сделает с деньгами – купит жене фруктов, рассчитается с долгами за ремонт корабля, а сыну подарит самую лучшую гитару. Капитан усмехнулся, сморщил нос – он знал насколько понравится подарок единственному отпрыску и представил как мальчишка, сидя на крыльце, перебирает струны.
Аарону уже было семнадцать, и он бредил морем больше, чем его отец. Юноша романтизировал путешествия, восхищался моряками и рыбаками. Он постоянно просил отца отпустить его, и у Терима обливалось сердце кровью, когда он представлял своего мальчика на этих проклятых островах Старого мира и среди китобойцев мира Нового. Капитан знал, что со временем силы покинут его, он станет больше заседать в совете короля и меньше времени уделять любимому делу, а за штурвал корабля придется пустить Аарона.
За этими размышлениями его застала жена. Женщина вернулась с рынка, и поставив корзину на стол, заметила, как ее муж задумчиво смотрит на себя в зеркало. Она тихонько подошла к нему и обняла со спины. Терим наклонил голову, пока женщина, прижавшись к нему, раскачивалась из стороны в сторону.
Их маленький дом был старым и уютным. Они не поменяли его, когда Терим получил место в совете – предпочли роскоши удобство. Дом находился в центре оживленного квартала, рядом с небольшим рынком и домом местного лекаря. Как и все домики, жилище капитана было из белого камня, с кустами у двери и небольшим садиком с яблонями и кустами барбариса. Из-за плотной постройки в доме был постоянно полумрак и прохладная тень.
– Ты готов? – жена Терима на мгновение закрыла глаза.
– Сегодня самый лучший день. Я чувствую, что должен как-то отблагодарить Тавота, – он развернулся и посмотрел в любимые глаза женщины, с которой прожил уже двадцать пять лет. – Мне нужно сделать что-то хорошее, кому-то помочь!
– Я желаю, чтобы у тебя была такая возможность! Береги себя, Терим.
Дорога до порта была легкой. Терим ловко лавировал между неторопливых людей, наслаждаясь утренним солнцем и красотой острова. Рабочие мыли дорожки, подстригали кусты, поливали деревья, растущие вдоль дорог. Иногда Терим видел стражников, которые ходили парой и улыбающихся детей, что спешили в школу. По улице, граничащей с той, что была близко к порту, стояли банкиры и местная певица. Она, с придыханием, созывала на вечерний спектакль и Териму немного взгрустнулось от того, что он не сможет его посетить.
Перед портом капитан остановился и вдохнул поглубже. Здесь жизнь кипела: слышался стук, скрежет, крики моряков, бочки, полные рыбы, висели на механизмах, готовые перевернуться на поддоны скупщиков. У доков ходили женщины с большими мотками парусины, продавец фруктов ругался со своим партнером из-за целого ящика помятых апельсинов, который пришлось выбросить.
Терим окинул взглядом место, ставшее вторым домом и довольно усмехнулся. Пусть не каждый житель жаловал порт из-за шума и запаха, но были и те, кто не мог представить свое существование без этих синих волн и бликов солнца на мокрой палубе.
Капитан «Проки» быстро вбежал по мостику на свой корабль и усмехнулся, глядя, как старая команда поприветствовала его. Они все бросились обнимать Терима и наперебой пытались рассказать толстяку о своей жалкой жизни без путешествий. Боцман – старый моряк, хромой как утка, отодвинул всех и по-хозяйски положил свинцовую руку на плечо капитана.
– Проки к вашим услугам, капитан, – он кивнул на причал, где собралась, казалось, вся знать долины. – Сегодня мы повезем в Приам самый важный груз. Король Мали возжелал покинуть замок и отправиться самолично за своей будущей женой.
Терим вскинул руки и схватил боцмана за плечи, ощутив под ладонями влажную кожу старика.
– Тавот ко мне благосклонен. Нет! Нет! Бог обожает меня, я купаюсь в его лучах, купаюсь! Когда я построил мою громадину, никто не верил, что такой корабль будет хорош в плаванье, но я верил и теперь на «Проки» поплывет сам король Тхамара!
Его заразительное состояние счастья передалось и команде. Они с удовольствием помогали грузить на корабль тяжелые сундуки, под палящим солнцем натруженные спины горели, но никто из людей даже не подал вида. Охрана короля проверила каждый уголок «Проки» и только после этого сам король ступил на борт корабля. Терим не впервые видел его так близко – с недавних пор они каждое утро встречались в небольшом зале и обсуждали дела с другими советниками. Король был высоким, статным, с идеально прямой спиной, со светлыми волосами до плеч, зачесанными назад. Он, как и все тхамарцы, любил носить белые туники и ходить с заведенными руками за спину – это поза, по которой его можно было узнать в сумерках.
Мали прошелся вперед, к носу корабля, пытаясь прочувствовать атмосферу и судя по всему остался доволен – его сжатые губы тронула легкая улыбка. Он повернулся к Териму и кивнул. Работы осталось еще много, и команда вернулась к своим делам, пока капитан показывал королю каюты и прокладывал курс на Приам – у них только недавно прошла ночь бурь и это необходимо было учесть.
К вечеру стало прохладнее, сады Аму уже виднелись, белое дерево, стоящее вблизи, будто махало ветвями, как мать, провожающая сына в дальний путь. Причал опустел, и как только юнга присел, чтобы отвязать швартовый канат от кнехта, он увидел запыхавшегося старика, бегущего к «Проки». Мальчишка окликнул капитана, указав тому на незнакомца, спешащего к кораблю, и Терим сразу же навис над водой, норовя перекинуться через борт.
– Постойте, прошу, погодите! – старик старался не кричать, но у него был слишком властный голос.
За ним спешила женщина, похожая на оборванку, и девчонка. Терим взглянул на короля, который скрылся в каюте и вновь повернулся к троице.
– Что случилось? – спросил он, ожидая, чего угодно от этих странных людей.
– Распорядитель сказал, что вы плывете в Приам. Нам нужно попасть туда. – старик скорчил трагическую рожицу. – Но у нас нет монет, капитан…
Женщина держалась позади и нервно сжимала и разжимала кулаки. Она постаралась выглядеть как можно лучше: пригладила волосы, что не знали расчески долгое время, умыла лицо и постирала платье, но все равно чувствовала себя как никогда плохо. Пока ее спутник расшаркивался перед капитаном, она осмотрела причал и команду, что свесилась через борт – всем было интересно посмотреть на пассажиров, не способных заплатить за билеты. Для них это было сродни чуду, ведь все жители Тхамара могли купить сотни билетов и жить в путешествии, если бы захотели.
Терим вздыхал, аккуратно отводил взгляд, но он понемногу начинал сдаваться. В конце концов он заглянул старику в глаза, погладил себя по животу и махнул рукой.
– Поднимайтесь на борт, сегодня хороший день для доброго дела. Как тебя зовут, старик? Мне нужно внести ваши имена в журнал.
– Калеаб Абтур, господин. А, это, – он указал на женщину и девочку, – моя жена и дочь.
Каюта, которую им выделили находилась внизу рядом с местом, где спали матросы. Было бедно, но чисто и пахло вполне сносно. Боцман принес немного фиников, орехов и слабого вина – еще одна добрая воля капитана. Каро и Литта переоделись в белые туники, что смогли украсть у одной из жительниц Аму по пути в порт, и, пока Калеаб ел, устроились на постелях немного поспать. Корабль мирно покачивался, где-то наверху, как они успели узнать от команды, находился король Мали. Терим попросил их не выходить без нужды, чтобы не попасться на глаза страже короля, но Калеабу не спалось, и он осторожно пробрался в каюту капитана. Терим сидел за столом и увлеченно рассматривал бумаги. Он поднял глаза на гостя и, улыбнувшись, вернулся к делам.
– Правила не для вас, господин Абтур! – капитан усмехнулся себе под нос, не отрываясь от журналов.
Это были прелести Нового мира, подумал Калеаб, никто не думал, что ты пришел с мыслью убить. Каюта капитана была небольшой: низкий шкаф, заставленный судовыми журналами, несколько стопок бумажных конвертов, перевязанных толстой веревкой на полу, статуэтка Тавота с другого бока. Слева стоял стол, под ногами лежал толстый ковер, а на одной из стен висела карта с островами Нового и Старого мира. Через мутные узкие окна проникал свет от висевшего снаружи фонаря.
Калеаб подошел к карте и принялся разглядывать. Некоторые места он узнал – в памяти всплыли особенности островов, на которых удалось побывать. Он провел пальцем вниз от хребтов гор, разделяющих карту на два неравных отрезка. Самым первым островом был Цве, в середине которого был вулкан, ниже и правее Нимир – тропический остров, на котором жили сотни племен охотников. Нимир был самым крупным поставщиком мяса и шкур. Чуть ниже и левее был Ухой – остров веселых рыбаков и китобоев. Калеаб запомнил его шумным, никогда не засыпающим пристанищем уставших путников. Там всегда можно было найти развлечения на любой вкус, если у тебя были монеты. Ниже Виту – небольшой островок, свободный от правителя. Люди там сами координировали свои порядки, все жители были поделены на касты и Калеаб помнил, что там было бедно, но тихо. Еще ниже, но южнее – долина Тхамар, соединенная из трех небольших островков и самым последним, шел Приам – царь песков и жары. Это были острова союза, а дальше, за пределами нарисованной карты, были те, кто вел свободную торговлю, но на них старик никогда не был.
Капитан был сосредоточен на свитках, что были перед ним и не заметил подкравшуюся кошку. Калеаб как раз повернул к нему голову, когда она, по-хозяйски запрыгнула на колени Терима. Мужчина взвизгнул, прикусил губу и раздраженно смахнул животное на пол.
– Не до тебя, Альбина, не до тебя! «Проки» только после большого ремонта, наша команда собрала последние деньги на это путешествие. Если у тебя есть предложение – говори, а нет… так займись крысами! У нас все-таки гости!
Хоть взгляд Терима и был грозным, то как он ласково гладил тощую кошку, вызвало у Калеаба приступ тошноты. Он отвернулся назад к карте, чтобы капитан не заметил его эмоций.
На карте, выше хребта, располагались острова Старого мира. Их осталось немного, но площади земли были довольно крупными. Сам Калеаб там тоже бывал, в отличии от моряков, перевозивших грузы. Корабли подплывали близко к хребту, выгружали сундуки, бочки и дерево, и старались быстрее покинуть недружелюбные места. Перед глазами старика предстал Дибари – ближайший остров к хребту. Он видел каменные стены и пики, видел издали стражников, закованных в тяжелые, не такие как у стражи короля Мали, доспехи и их суровые лица. Калеаб слышал много историй о тех местах, страшных, леденящих кровь, но сам в это не верил. Он знал, что там тоже живут люди, ведут торговлю, рожают детей, хоронят стариков, болеют и пляшут на своих праздниках.
Калеаб посмотрел выше на остров Сальвичестер – самый крупный и единственный поставщик черной руды. Из нее строили все здания на островах, кроме Приама и Тхамара. Чуть правее располагался Грумфи – крошечный остров, на котором жили крошечные люди. На самом деле они были не такими маленькими, но по сравнению со всеми остальными казались детьми – взрослые мужчины редко доходили до плеча самому низкому представителю Приама.
Калеаб отошел от карты и сел на сундук. Он молча уставился в окошко, за которым колыхалась синяя вода. Терим закрыл журнал и довольно погладил себя по животу, а где-то наверху раздались шаги по скрипучей палубе.
– Кто же вы, господин Абтур? – Терим сунул перо в чернильницу.
Калеаб пожал плечами.
– Когда-то давно я был рыбаком, после – воином, а сейчас сам не знаю кто я. Всего лишь старик.
Терим усмехнулся.
– Вы из островов Старого мира?
– Весь этот мир старый. – Калеаб усмехнулся. – Я родился и вырос в Фунс. Мои родители были людьми бедными и со своими странностями. Они раз в неделю варили кашу на воде и считали это праздником. Моя жизнь была долгой и полной опасностей. Когда вески тронула седина, я понял, что пора остепениться и жить спокойно.
Калеаб сказал почти правду. Он вырос в Фунс, уехал, стал наемником, но постоянно возвращался на родной островок. К своей старости Калеаб пересмотрел свои интересы, но лишь потому что понял, что уже уступает молодым и решил взять последний заказ, который обеспечит достойное доживание дней.
Терим тем временем кивнул, будто знал Фунс – Богом забытый островок, не вошедший в союз.
– До Тавота и я был рыбаком. Тогда я был очень молод, были живы мои родители… После их смерти я женился, а затем, когда Тхамар стал процветать под милостью Тавота, купил этот корабль. – Капитан с любовью погладил деревянную поверхность стола. – Мне предложили место в совете…
– Так вы в совете короля, господин? – Калеаб перебил капитана.
– Верно, в совете есть представители каждой отрасли. Так нужно для лучшего обзора на долину. Мы позволяем королю смотреть на мир со всех сторон.
Терим замолчал. Калеаб заметил, как по лицу собеседника прошла тень. Они сидели и слушали шум волн, пока капитан не встал и не подошел к столу. Он взял два стакана и плеснул в них белого вина. Капитан подал стакан Калеабу и сел обратно в свое кресло.
– У вас прекрасная дочь. – Терим сделал глоток.
– Да, похожа на мать. – Калеаб тоже отхлебнул и почувствовал сладость напитка.
– У меня тоже была дочь.
Терим сказал это с такой болью, что Калеаб понял – сейчас будет долгий разговор о прошлом. Он не хотел выслушивать капитана, но у него не было выхода, ведь нужно было поддерживать образ доброго человека.
– Что с ней случилось? – Калеаб спросил осторожно, надеясь, что Терим не ответит..
– Когда она была совсем маленькой, то утонула в реке, выпала из моих рук на одном из мостов Аму. – Терим одним глотком допил вино и поставил стакан на стол. – Я редко о ней вспоминаю, хотя ее вещи все еще хранятся в моем доме, на дне сундука в спальне.
Они еще долго разговаривали, вспоминали прошлое. К концу разговора у Калеаба уже кружилась голова от быстрых речей капитана и его радостной улыбки, сменяющей грусть так быстро, словно ветер перед бурей.
Калеаб покинул каюту капитана и вернулся к Каро и Литте. Терим, когда они уже подплывали, принес немного провизии, которую путешественники смогли бы взять с собой. Когда Каро с дочерью умыли лица и причесали волосы, старый воин отметил, что они стали чуточку краше.
Порт, как и ожидал Калеаб, был шумным, но он не пах рыбой, что приятно удивило старого воина. Люди сновали, стараясь на ходу отдать распоряжения, было жарко – даже со стороны моря дул теплый воздух. Литта предложила старику шаль, которой можно было накрыть голову.
– После полудня солнце стоит высоко. Если не защитить себя, можно к вечеру начать видеть мертвых родственников. – она улыбнулась и показала на своем примере, как повязать шаль.
Пальцы старика не слушались. Криво накрутив ткань вокруг шеи, старик сплюнул себе под ноги. Он еще раз подумал о том, что все его приключения могли кончится здесь, но жажда денег одержала верх. Он облизнул сухие губы, представляя монеты в своих ладонях и услышал их звон.
Наглецы и беглецы.
Как только солнце коснулось неба и начало вздыматься над водой, в Приам пришла настоящая жара. Песок, казалось, никогда не остывал, ночная теплота сменилась полуденным зноем. Под тихий шелест раскрытых книг, что лежали на полу, Элла провела эту ночь. Ей не спалось – она слишком сильно нервничала перед прибытием короля Тхамара и решила провести время за любимым занятием. Под утро она слышала, как проснулись слуги. Кухарка прошла мимо двери, шаркая ногами по полу, кто-то даже приоткрыл дверь и заглянул в библиотеку и, увидев наследницу Приама, склонившуюся над старыми страницами, тихо вышел. Элла читала о мире Новом и Старом, об островах и династиях королей, о странном оружии былых времен, о многоликих Богах предков, что давно были забыты, о континентах, спрятанных под водой. Некоторые рисунки, нарисованные рукой умелых художников, восхищали, некоторые – отпугивали, но все до последнего были ей интересны. Теперь это место – библиотека, пропахшая топленым воском свечей, было только Эллы, но когда-то она делила его с Каро. Они могли не разговаривать часами – усевшись по разные стороны комнаты и обмениваясь лишь редкими взглядами карих раскосых глаз.
Элла оторвалась от страницы и положила книгу на пол, взглянув в распахнутое окно. На ее руку упал солнечный свет, и она подставила под него ладонь. Тонкие пальцы, на которых мерцали золотые кольца, усеянные алмазами, будто были для нее в диковинку. Элла всмотрелась в линии, исчертившие сухую ладонь, на то, как некоторые пересекали друг друга и громко вздохнула. В скором времени ее рука будет держать власть на Приаме, и Элла не была уверена, что готова к этому.
Дверь в библиотеку распахнулась, заставив ее слегка вскрикнуть от неожиданности. На пороге появилась Ювэр. Она как ураган ворвалась в комнату, заставив страницы книг, разложенных на полу, взметнуться и, покружилась перед сестрой, сияя словно звезда на небе.
– Тебе нравится мое платье? – она развела руки в стороны, чтобы сестра могла рассмотреть наряд.
Элла уставилась на однотонную белую тунику и подняла глаза выше. На шее Ювэр висела тяжелая цепочка, в ушах громоздкие серьги, а волосы были подвязаны красной лентой.
– Почему оно белое? – спросила Элла и сестра под ее взглядом помрачнела.
Ювэр опустила глаза, взяла подол и взмахнула им, отставив ножку в бок.
– Тебе не нравится? – девочка вновь посмотрела на сестру с сожалением.
Элла улыбнулась.
– Ты красишь любое платье! – она поднялась, слегка качнувшись от долгого пребывания в одной позе и обняла Ювэр, почувствовав свежий запах ее волос.
Пока все сновали по коридорам, Элла прошмыгнула в свою комнату, быстро умыла лицо, чтобы хоть немного освежить его и снять следы бессонной ночи, надела первое попавшееся платье и повесила на шею массивное украшение, подаренное ей Воридером на десятилетие. Теперь она относилась к этим вещам бережнее, старалась сохранить их блеск и красоту как можно дольше. Расчесывая длинные волосы, Элла задумчиво смотрела в даль. Она чувствовала ненависть и, щемящую сердце, пустоту. Внизу стоял человек, которому было уже дозволено забрать с собой Ювэр и от этого в душе девочки клокотала злость.
Стоя на пятой ступени лестницы, Элла услышала звон доспехов и приглушенные голоса. Она различила среди них материнский – мягкий, немного тревожный и отцовский – сладкий, как сироп, с придыханием и несколько слов сестры, нежных как цветок.
На мгновенье ноги принцессы, обутые в золотистые сандалии, приросли к янтарным ступеням. В горле собрался горький ком, перекрывший поток воздуха. Она не различала слов, узкий коридор расплылся и Элла с удивлением обнаружила, что плачет. Девочка дотронулась до щеки и вытерла слезы, пока их никто не увидел и, спустилась вниз, не удосужившись натянуть улыбку. Она оказалась напротив гостей, стоящих у дверей большой залы. Стражники обернулись к ней первыми, и принцесса прошла вперед, делая вид, что не замечает крупных мужчин, способных свернуть ее шею одним движением. Она чувствовала запах пота людей, закованных в доспехи и вынужденных томиться в коже и железе в такую жару. Первый взгляд, брошенный на короля Мали, стоящего к ней спиной, был колким. Он повернулся на звук шагов Эллы и расплылся в улыбке, стараясь сделать ее как можно приветливее. Вся королевская семья стояла в белых одеждах, как и прибывшие гости, и только Элла выделялась ярко зеленым платьем.
Не прекращая разговоров гости и хозяева прошли в комнату. Мали восхищался убранством и яркими красками не только дома, но и всего города, говорил о том, как вкусно пахли мешки со специями в лавках торговцев, а Самос в свою очередь напевал хвалебные песни Тхамару. Элла слушала отца в пол уха – пройдя за всеми, она выбрала пуф у дальней стены и практически упала на него. Полы платья всколыхнулись, легкая ткань взлетела и упала на колени. Слуги молча внесли блюда с угощениями и поставили на низкий стол в середине комнаты, гость расположился на диванчике и, взяв кусочек спелой дыни, осторожно положил в рот.
– У нас тоже растут дыни, но ваши сладки, словно мед! – голос короля был мягким и нежным.
Элла внимательно следила за Мали. С его прибытием в доме стало слишком шумно, будто этот человек заполнил собой все окружающее пространство. Она посмотрела на мать, сидящую с идеально ровной спиной, словно кукла, и на отца, вальяжно развалившегося на диванчике. Он улыбался Мали, но девочка знала, что за этой улыбкой скрывается.
Ювэр рассматривая Мали, буквально пожирала его взглядом. Им с сестрой не удалось еще нигде побывать и хоть на Приам прибывало много путешественников, он вызвал у нее интерес. Его светлые волосы, падающие на плечи крупными волнами, голубые глаза, в которых было много теплоты, когда он на нее смотрел, крепкое тело, приятный голос – невесте, видимо, нравилось все.
Мали попробовал инжир и разбавленное вино, старался поддержать беседу, вел себя заинтересованно, а когда уже короли обсудили все вопросы, он подозвал одного из стражников. Высокий мужчина вошел к залу и всем поклонился.
– Принеси сундук – дары для моей невесты! – произнес Мали. Он вновь взглянул на Ювэр, отчего та залилась краской. – Для самой прекрасной невесты.
Еще раз поклонившись, мужчина удалился. Комната снова наполнилась голосами. Самос слишком активно размахивал руками, причитая, что все эти дары излишни. Ясмин глупо хлопала глазами и прижимала руку к груди, будто боялась, что ее сердце сейчас выскочит, а Ювэр молча смотрела перед собой и лишь боязливо бросала взгляд на Мали, полный восхищения. Элла поджала губы и с ненавистью сжала ткань платья, стараясь не показывать своих истинных эмоций, хотя стоило хоть кому-то из присутствующих обернуться и взглянуть в лицо девушки, то он бы наткнулся на ледяной взгляд.
Когда стражник появился вновь, еле пройдя в двери с сундуком в руках, все взволнованно встали со своих мест. Мали немного отошел в сторону, чтобы дать стражнику развернуться и открыть тяжелую крышку. Элла осталась сидеть на месте и, глядя на спины людей, собравшихся вокруг сундука, даже не повела бровью. Стражник оказался у окна, наступив тяжелым ботинком на легкую штору, колыхнувшуюся от порыва ветра и повернул голову к принцессе. Он не спешил покидать комнату, разглядывая, сквозь прорези на белом шлеме, девушку. Белая кожаная куртка, плотно прилегающая к телу, штаны и железный нагрудник, который позвякивал при движении мужчины, подчеркивали его мышцы. Элла привстала, чтобы рассмотреть его, но стражник опустил голову и быстро вышел, спрятав необычные разноцветные глаза. Он так стремительно покинул комнату, будто боялся, что наследная принцесса погонится за ним, забыв о приличиях.
Ювэр тем временем присела перед открытым сундуком. Она вытащила оттуда один из свертков и развернула хрустящую, тонкую бумагу. Ей на колени выпали мешочки с семенами. Белоснежные кульки, завязанные кожаными веревками, приятно шуршали в ладонях девочки.
– Это семена цветов, – подсказал король Тхамара. – Мои лучшие алхимики вывели сорт, который должен выжить в песках Приама. Специально для вас, принцесса Ювэр.
Сидя на коленях, она подняла взгляд, полный радости, и улыбнулась.
– Если цветы погибнут, то я прикажу казнить этих обманщиков.
Улыбка сползла с лица девочки и лицо Мали тоже стало серьезным.
– Прошу вас, не нужно! – воскликнула она так отчаянно, что король Тхамара немного растерялся.
Мали нахмурился и приложил руку к груди, словно давал клятву.
– Не буду, обещаю вам!
Ювэр достала второй сверток, более массивный. Развернув его, она вытащила на всеобщее обозрение золотого цвета платье и охнула, прижав его к себе. Тонкая, нежная ткань приятно легла на грудь девочки и норовила упасть к ее коленям.
– Какая прелесть! – воскликнула Ясмин и протянула ладонь, чтобы потрогать ткань.
