От имени Земли

При каждом удобном случае она радовалась общению, не пыталась из протеста избегать его. Надеялась ли на взаимность? Несомненно. Делала ли что-то специально? Нет. Только помогала Волкову, болтала с ним, делилась идеями. Была рядом, как тень. Впрочем, происходящее нельзя было назвать неприятным. В этом театре ей досталась особая, красивая роль, и Мари играла её профессионально, как делала всё остальное. Но даже если посмотреть на Диму не как на потенциального любовника, а как на друга и товарища, то из всех мужчин на планете он казался самым идеальным кандидатом – весёлым, любопытным, эмоциональным. При этом не таким «правильным», как Кристоф, не таким упёртым трудоголиком, как Чжоу, и не таким чванливым, как Айк.

– Да, давай дежурить вместе. А что там в четвёртом? – приняла она его приглашение и придвинула к себе чашку с кофе.

– Все ушли на боковую, вроде. Не следил. На кухне и в кают-компании никого.

Мари подметила, что Дима часто ходил кругами по колонии, заглядывая то в третий модуль, то в кают-компанию, проверить, «есть ли там кто-то». Увы, она уверена, что он искал там не абы кого, а конкретно Комацу. Наверняка, если бы врач сейчас там была, Волков бы сюда просто-напросто не пришёл. Зацепила его чем-то худенькая японка. Хотя улыбка у неё была милая, не поспоришь, но в целом, она же явно та ещё стерва. Да, вот что самое сложное в роли «тайной влюблённой». Рано или поздно Дима найдёт себе другую. И, учитывая сколько времени им нужно прожить в коллективе, это будет одна из новоиспечённых марсианок. Где-то с середины полёта ей стало казаться, что он выделяет Мичико, не афишируя это. Никто, кроме неё, и не заметил бы, но Мари слишком внимательно следила за жизнью Димы. Обидно и больно, но поделать ничего нельзя.

– Всё думаю, что же это было, – Диме не нужно было пояснять ей, о чём он, сегодня все разговоры были об одном. – Я склонен верить в то, что это НЛО.

– Вот насчёт «склонен верить»… Дима, а скажи мне, что за протокол безопасности, который подразумевает наличие оружия на базе, и заранее прописанные правила поведения в такой ситуации? – она решила перевести разговор на интересующую её тему.

Волков посмотрел в кружку, отхлебнул и повернулся к девушке с ироничным выражением лица.

– Знаешь, Мари, это старая традиция. Ещё со времен космической гонки в США и СССР все космонавты были военными, и им полагалось оружие. МКС строили уже после окончания холодной войны, но для армейских космическая станция была в первую очередь военной базой, и в стандартных протоколах прописано всё, включая действия космонавтов на случай войны внизу. Поэтому и у наших, и у американцев на МКС были свои кейсы с оружием для захвата станции. Это как бы секрет, хорошо? – он подмигнул ей и снова отпил кофе.

– Понятно, хотя и неприятно, – Мари ожидала чего-то подобного, политики вечно превращают в военную любую технологию и везде ищут возможность применения силы. – Но при чем тут колония на Марсе? Тут вы тоже планируете устроить первую марсианскую войну в случае каких-то проблем на Земле?

– Я тебе всё рассказал, чтобы ты поняла, что в России и США космос де факто находится в руках военных. А они ищут угрозу везде, где ей даже не пахнет. Любой космический объект такого масштаба имеет военное значение. И да, они насоставляли кучу протоколов, есть штук семь таких на случай непредвиденной угрозы извне или любого подозрения на инопланетную деятельность. Конечно же, никто о таком официально сообщать не будет, гражданские засмеют. Однако, в армии всегда считали, что лучше застраховаться от любой случайности. Это, кстати не секрет для тех, кто участвует в миссии. По уставу экспедиции ты можешь спросить о любом протоколе, и тебе предоставят информацию. С правительством Германии, как я понимаю, это тоже согласовано, как и с нашим.

– Вот ведь чудики, слов нет, – Мари улыбнулась.

Всё и правда выглядело нелепо. Люди летят на Марс. Люди составляют правила действия на случай того, если на них нападут марсиане. Кто-то в кабинетах, совсем не веря в такое, выдал им оружие. Но так уж ли не веря?

– Дима, а как ты думаешь, могут ли правительства знать о том, что НЛО существуют?

Волков засмеялся. У него был очень светлый, чистый и довольно заразительный смех.

– Мари, у них есть протоколы даже на случай зомби-апокалипсиса и всемирного потопа. Кому-то просто нечем заняться. Зато теперь, если мы подтвердим, что обнаружили НЛО, кто-то получит медаль за то, что предусмотрел. А кто-то выговор за то, что предусмотрел недостаточно. Такая у них служба. А нам бы тут разобраться, пока сюда не примчались сотрудники ФСБ и ЦРУ и не отправили нас по домам, взяв расследование в собственные руки! – продолжал смеяться Дима. Мари тоже начала хихикать. Она представила астронавтов в чёрных костюмах и тёмных очках в скафандре, которые ходят по Марсу и натягивают ленточки «не проходить». Как бы случайно, смеясь, она схватила Диму за плечо, а он не переставал подливать масла в огонь:

– Да, да, представляешь себе картину? Сначала они объявляют карантин, а потом делят наши модули на территории разных стран и начинают не столько разведку Марса, сколько разведку друг против друга, подозревая, что кто-то уже вступил в контакт с марсианами, и теперь инопланетянин прячется в модуле у китайцев, например!

– Да, представляю берлинскую стену в четвёртом блоке! Ты бы сбежал ко мне? – Дима перестал смеяться и очень серьезно посмотрел на неё. Мари, Мари, зачем ты это сказала? Остынь, девочка.

– Ты выросла в очень демократическое время – права человека и всё такое, – сказал Волков. – Уверяю тебя, если бы такое произошло, мы бы все сидели в уютных камерах, и нас бы очень вежливо расспрашивали о том, что мы видели. Очень вежливо. Так что нам действительно нужно выяснить, что там был за объект, и либо предъявить достаточные доказательства того, что это особенности съёмки, либо предоставить живого пришельца, чтобы дальше все вопросы задавались ему.

А он ведь прав. Любое незнание порождает подозрения, подозрения порождают обвинения, обвинения приводят к заговорам и шпионско-политическим игрищам. Может быть кроме тех, «доступных» ей протоколов, на станции есть ещё и тайные указания на такой случай. У неё, конечно же, нет. Но у Волкова, Кинга и Чжоу вполне могли быть. Что-то вроде «устранить других и вести контакт от имени государства». Неприятно.

– Дима, у тебя ведь нет инструкции, чтобы в случае контакта устранить нас всех? – она сделала вид, что шутит, и улыбнулась.

– Всех? Что ты, конечно, нет. По крайней мере, не таких красивых девушек, как ты! – Волков улыбнулся в ответ, но как-то натянуто. Да, она была красивой девушкой. Но, судя по тому, что он выбрал японку, недостаточно красивой.

– О, ты считаешь меня красивой? – спросила Мари и тут же пожалела.

– Конечно! – Дима не понял её намека. Мужчины, порой, такие деревянные. Какая разница, если тебя считают красивой, но общаются только как с другом. Надо перевести тему. Не в этот раз, Мари, увы, не в этот.

– Дима, раз всё так серьёзно, мы должны разобраться. Какие у нас есть версии? – она подумала о том, как невовремя закончился кофе в кружке. – Давай обсудим и сходим ещё за кофе.

– Я сам сбегаю чуть позже, ты же должна сидеть тут, за пультом, так что побуду официантом, – учтиво ответил он. – Я бы выдвинул как основную версию то, что эта штука улетела раньше, чем ребята туда пришли. Самую логичную. Ну, можно, конечно, рассмотреть и версию Мичико о том, что она стала невидимой.

Мичико. Всё время он напоминает о Комацу. Обидно. Особенно учитывая, что сама японка не хочет принимать его внимания, ей нравится Кристоф, это же всем очевидно. Ну или хотя бы Мари. Потому что, следя за Димой и заметив его внимание к Мичико, она начала внимательно следить и за той. Несложно было заметить, что внимания Волкову она не уделяет, в отличие от Криса, которому, как казалось Нойманн, никто особенно не нравился, – он одинаково любезно и галантно вёл себя со всем девушками, как истинный француз. То ли ещё не выбрал, то ли вообще не интересовался противоположным полом. Если так, то кому-то из девушек, да и самому Крису будет грустно в колонии. Но это три года, всего три года. Ей тоже предстоит быть одной всё это время.

У Мари раньше был парень, Эрик. Довольно длинные отношения, и всё, вроде бы, шло к свадьбе. Однако, когда он узнал, что невесте предложили участие в программе колонизации, сразу бросил её. Даже не пытался отговорить. Было обидно. Вполне возможно, если бы он попытался её удержать, она бы отказалась от миссии. Ради него. Но судьба распорядилась иначе. Эрик сказал, что это слишком важно для неё и для человечества, и он не будет стоять между ней и космосом. И уехал со всеми вещами. А ей потом казалось, что парень просто нашёл красивый повод её бросить и выглядеть благородно.

В итоге два года подготовки она провела одна, сосредоточившись на работе, перестала общаться с друзьями, мало виделась с семьёй, проводя много времени в Москве и в Хьюстоне в центрах подготовки космонавтов. В российской столице она и познакомилась с Димой. Сначала она его воспринимала только как коллегу, но Волков её чем-то зацепил, видимо и сам того не желая. Вот уже три года, как у неё никого не было, и Мари твёрдо знала, что из всех мужчин не только на Марсе, но и на Земле ей нужен только Дмитрий Волков. Впрочем, брысь, брысь такие мысли, опять отвлеклась.

– Мари, а есть ещё снимки с «Одиссея»? Отключила ли Джессика фотографирование окрестностей лагеря в высоком качестве? – внезапно спросил Волков. Чёрт возьми, Димочка, гениально.

* * *

Она наконец нашла нужную папку и пожурила себя за то, что сразу не разобралась со структурой хранения данных. Джессика всё же лучше неё разбирается в таких вещах, а Мари потратила минут десять, чтобы всего-навсего отыскать, где же фотки. И они там, как Дима и предположил, были, в том числе новые, с каждого орбитального витка «Одиссея» с того времени, как Джесс запустила фотографирование. По её настройкам, фотографии начинали сниматься начиная с расстояния в тридцать шесть километров в одну сторону, и на такое же расстояние в другую. Огромные полугигабайтные файлы, по семьсот с лишним штук на каждый виток, забили немалую часть серверных накопителей. Надо бы не забыть напомнить Хилл отключить программу и подчистить диски. Но сначала посмотрим, что там уже есть.

– Вот последние дневные снимки, – Мари выбрала ту, которая примерно должна была хранить изображение в пяти километрах на запад.

Прямо в центре кадра около холма находился тот же самый объект.

– Он вернулся! – Мари была рада, ведь теперь не Джесс с Рашми, а они с Димой нашли инопланетян.

– Или не уходил, – Димин голос был слегка напряжён. – Смотри, он у того же самого холма. Если бы он улетал, зачем возвращаться на место, где его раскрыли? Можно же было подлететь с другой стороны, на иное расстояние.

Он прав. Место же раскрыто. Что за разведчик возвращается на ту позицию, где его обнаружили? Или марсиане этого не поняли, не сочли вылазку попыткой их найти? Да нет, как такое может быть, они же там ползали и искали минут десять-пятнадцать. Каким надо быть глупым, чтобы не понять, что это не совпадение? Мари полистала фотки влево-вправо. Везде объект оставался на одном и том же месте. Подождите-ка.

– Дима, он не совсем в той же точке. Я помню, НЛО был вот здесь, – она ткнула пальцем слегка юго-восточнее, ближе к основанию холма, – а теперь переместился метров на сто.

– Твоя правда. А давай поищем время, когда он вернулся.

Мари начала выискивать все файлы с тем же положением «Одиссея» и изучать их. Несколько витков, но он на всех фотографиях. И вот на очередном снимке им предстала картина, где на фото их друзья… и чёрный объект.

– Они были там одновременно, почему же тогда не видели? – Нойманн взглянула на Диму. Тот недоуменно пожал плечами. Да тут такие версии в голову приходят, что сама диву даешься!

– Дима, представь, что они всё-таки вступили в контакт, но их всех подменили инопланетяне, и у нас на базе сидят пришельцы-клоны. Или им стёрли память, и они думают, что ничего там не нашли?

– Подожди строить версии, оставь это для жёлтой прессы, – Дима натужно улыбнулся, – давай попробуем разобраться, что же там происходило.

Они стали перелистывать фотографии от более поздних к сделанным раньше по времени. Однако, тридцать шесть кадров в секунду практически не давали движения, ведь из-за скорости полета «Одиссея», одна и та же точка запечатлевалась всего лишь на нескольких десятках снимков, то есть лицезреть её можно было лишь около секунды. Эту секунду ребята стояли у подножия холма, примерно на месте старого расположения объекта, а тот уже переместился на новое место.

Однако, когда они нашли кадры предыдущего пролета корабля над той точкой, перед тем, как команда подошла к холму, корабль инопланетян находился там же, где его обнаружила вчера Джессика.

– Получается, что всё-таки он никуда не улетал, ведь в дальнейшем всё время оставался на той же позиции, – прошептала Мари, словно боясь спугнуть объект на фотографии. – Подожди, а если он просто поднялся высоко? Они могли бы его не заметить.

– Тогда тень легла бы севернее, – уверенно заявил Волков. Точно. Она посмотрела на фотографиях на север, и тени там не было. Ан нет. Он мог подняться так высоко, что перестал бы отбрасывать тень. Мари знала, это легко. Нужно просто, чтобы его угловой размер стал меньше углового размера Солнца, а это около двадцати минут, или же одной трети градуса. Пока Дима на неё смотрел, она сделала простой расчёт на калькуляторе и поняла, что это около тридцати километров вверх. При этом НЛО расположился бы почти в два раза ближе к «Одиссею», и его размер на фотографии должен был бы увеличиться во столько же раз! Значит нет, это не рабочая гипотеза.

– Так, я перебрала несколько разумных версий, – сказала Мари, заметив, что Дима с любопытством взирает на то, что она там считает, – но все их пришлось отвергнуть. Приходится признать, что это нечто – невидимое, иначе как объяснить, что ребята ничего не заметили?

– Да, но ведь они всё там исходили. Даже если объект невидим, в него бы врезались. Рашми сказала, что ребята в радиусе метров двухсот обошли всё с металлоискателем. Трудно было бы не врезаться в такой крупный предмет. Или он стал ещё и проницаемым? – голос у Димы был действительно удивлённым.

– Думаю, он взлетел выше, чтобы в него не врезались. Но не сильно, подняться на несколько метров было бы достаточно. Что могло ему помешать? Очевидно же, что он обладает какими-то невероятными двигателями, которые позволили затормозить мгновенно, ты же помнишь. Предположить, что такой двигатель легко может обеспечить статичное зависание в воздухе, вполне логично. Что вкупе с невидимостью делает невозможным обнаружение человеком.

Волков задумался, медленно кивая головой и глядя то ли в экран на фотографию, то ли сквозь него.

– Знаешь… – начал говорить он и снова завис, глядя уже Мари в глаза, – я вот думаю, он переместился, потому что не хотел быть обнаруженным. Но при этом всё равно остался там, рядом. Как будто просто не хотел, чтобы его точное местоположение в тот самый момент стало известно команде.

Так. И к чему ты это говоришь? Она слегка склонила голову влево, как часто делала, показывая, что слушает собеседника, и приподняла правую бровь, что в данный момент означало «не понимаю, о чём вы, но скорее всего вы не правы». Дима помолчал секунд пять и продолжил:

– Я просто пытаюсь рассуждать с позиции военной тактики. Будь объект агрессором, то он бы оборонялся, а не отлетал в сторону. У нас были бы трупы или раненые, точно. Будь он разведчиком, то улетел бы вовсе, незачем оставаться в ста метрах от прошлой точки. У меня только одна теория: это парламентер, и он хочет, чтобы в целом мы знали где он, но почему-то спрятался от группы в тот конкретный момент. Что-то вынудило его. Но он остался недалеко, чтобы мы снова отправились на поиски.

Мысль промелькнула вспышкой в её мозгу.

– Дима, ты помнишь, как они описывали те минуты? Айк залез на холм с вашим протокольным ружьем. Так вот, они испугались Айка!

Волков снова «подвис», глядя в её глаза и слегка щуря свои. Потом отрицательно помотал головой, и произнёс:

– Нет, Мари, они не боялись. Но ты, скорее всего, права. Думаю, это просто протокол. Когда ты ждёшь кого-то на переговоры, а тот приходит с оружием, ты не начинаешь переговоры, а прячешься. Они совершили ошибку, взяв ружья, надо было прийти с белым флагом и цветами.

Вдруг он ткнул пальцем в экран.

– А где тень? – спросил он, водя пальцем вокруг объекта.

– Что? Какая тень? О чем ты? – не поняла Мари.

– Как о чём? Раньше, когда он летел в воздухе, под ним была тень, а сейчас он, по твоей теории, снова в воздухе, но тени нет. Значит объект не висит в воздухе? – Волков хлопнул в ладоши, как будто был её оппонентом и смог опровергнуть теорию. Ну куда ты лезешь, пилот? Нойманн – доктор физико-математических наук, специалист по оптике и электродинамике, а также по специальной теории относительности. А ещё геофизик, немного химик и, в целом, одна из умнейших женщин своего времени. Ещё в институте её называли Мари – новая Кюри, подчёркивая разносторонность её ума. Неужели Дима надеялся подловить девушку на невежестве?

– Дима, если объект невидим для глаза, значит он пропускает все фотоны. И тени от него не будет, – сказала она. Ну и что ты сможешь теперь добавить?

– Но если он пропускает все фотоны, то как тогда мы его видим на фотографии? – спросил Волков.

Вот тебе и раз. Мари начала экстренно искать ответ в голове, но его не было. Паника и растерянность. Надо срочно найти решение, и она точно сумеет, но нужно немного времени всё обдумать. Как бы получить это самое время? А, ну конечно же…

– Дима, ты обещал кофе, – со строгой улыбкой сказала она, – вот принесёшь, и я расскажу.

Нойманн и правда обнаружила зацепку, но без доказательств. Требовалось минут пять, чтобы их добыть, или признаться, что есть вещи, которые она, как физик, не может объяснить.

* * *

Дима вернулся через пятнадцать минут. В руках он нёс только одну кружку кофе. Пока его не было, Мари нашла очевидный ответ, покопавшись в коде нейросети фотоаппарата «Одиссея», и её просто распирало от желания всё ему рассказать и показать, что она всё же гений. На аргументацию ушло минут пять-семь, как и предполагалось. Хотя кого она обманывает, в тот момент Мари дико гордилась собой, потому что это была сильная сторона Джесс, а она первый раз видела код и так быстро справилась.

Дальше, когда ответ был у неё в руках, а Димы всё не было и не было, ей стало казаться, что время тянется бесконечно долго. Её мысли переключились на бессмысленную задачу – выяснить, куда же он запропастился. Подмывало позвонить и спросить, мол, ты где. Но подобное поведение показалось слишком навязчивым. Ещё подумает лишнее. Она решила не звонить, а написать, причём что-то более нейтральное, вроде «Дима, как там поживает наш кофе?», и именно такое сообщение отправила. Потом она увидела, что Волков забыл на краю стола свой планшет. Собственно говоря, тот пиликнул, и она только тогда его заметила. Вот ведь, Дима растеряха. Как можно на дежурстве забыть планшет? А может он там суетится и ищет его? Вот будет забавно, если он войдёт и скажет, что потерял личный коммуникатор. А если на лагерь напали, всех в третьем и четвёртом убили или взяли в плен, а её одну не заметили? Ха-ха.

А может он решил, что ей нужно больше времени? А чем он тогда занят сам? Или может ему в туалет приспичило? В общем, Мари переживала. Нет, с Димой, очевидно, всё в порядке, все идеи – просто смешной бред. Переживала она вовсе не из-за того, что могло произойти, а из-за того, что он бросил её тут одну, в тот самый момент, когда она сидит и ждёт его с гениальным ответом на все вопросы. Само собой, на фоне мелькали и здравые мысли а-ля «Зачем мне вообще надо знать где он, и что с ним?», «Сиди и радуйся, что ты нашла решение, не надо тут устраивать истерику», и так далее. Тем не менее, когда он пришёл, Мари уже накрутила себя до предела.

– Извини, что задержался. Там была Мичико, я с ней поболтал немного и выпил свой кофе, пока делал твой.

Дима. Ну ёлки-палки, как говорят в России. Более сильную обиду, чем эта, надо ещё постараться нанести. Они тут вдвоём изучают НЛО, строят гипотезы о его поведении, работают для будущего всего человечества, а Волков… отвлекся, задержался немного, как сам сказал. И не просто ведь отвлекся, а отвлекся на другую, на соперницу. Обидел Мари как учёного и сделал чудовищно больно как женщине. Чурбан ты бесчувственный, Дима, дурак ты редкостный. Стало неимоверно грустно и в то же время пусто. Честно говоря, хотелось зарыдать.

– Что с тобой? – Дима сел рядом и посмотрел ей в глаза. Потом замолчал, поставил кружку рядом, отвернулся, и, после паузы, добавил, – извини.

Видимо, глаза выдали её. Мари, Мари, стоп. Меньше эмоций, зачем ты так наседаешь? Тебе же всё понятно, и давно уже. Если там была японка, то хорошо, что он вообще вернулся. Может быть, не забудь он тут планшет, бросил бы её одну досиживать вахту со своими теориями и инопланетянами.

– С чего ты взял, что должен извиняться? – к ней вернулось самообладание.

– Ну… Я видел твой взгляд. Не надо было мне… задерживаться… там.

Понятно, что он хотел сказать. Понятно, почему так много пауз. Непонятно, зачем он всё это говорит. Для чего? Чтобы сохранить образ друга достаточно было отшутиться и всё. Как обычно. Сказал бы что-то вроде: «Ой, как это почему я должен извиняться? Я же обещал тебе кофе, так вот, держи! Надеюсь, он не такой холодный, как я!» и улыбнулся. Так зачем это всё, Дима?

Они помолчали ещё полминуты. Хватит пауз, хватит, это выводит из себя, это неприятно, надо закрыть тему раз и навсегда.

– Я просто… – вдруг начал говорить он.

– Я ни в чем… – в ту же секунду произнесла она. Оба остановились и стали ждать, когда другой продолжит. Скажи же уже что-то, сними напряжение, Дима. Любым способом, пожалуйста. Или просто уйди.

– Мичико… – опять завёл он старую песню. Не это имя она хотела услышать, что ж ты такой глупенький, а? – …она ведь мне просто друг. Не более того. Я не думал, не хотел тебя обидеть.

Тепло пронеслось в животе, и сердце застучало. Мичико просто друг. Умная женщина сразу всё поймёт, а Дима знает, что она умная. Этим он сказал всё – подтвердил, что знает, чего хочет она, и заявил о своём выборе.

Мари взяла Диму за руку. Она была тёплая от кружки с кофе и немного влажная, видимо, от волнения.

– Мы же все тут друзья, так ведь? Нет ничего зазорного в том, чтобы поболтать с подругой! – с улыбкой и задором произнесла она. – Спасибо за кофе, давай я тебе теперь объясню, почему невидимый объект видим на фото.

Почему-то она не отпустила его руку. Надо было отпустить, но не хотелось.

Тут и Дима ощутимо расслабился, хотя она ещё чувствовала его повышенный пульс. Он явно только что выдержал какой-то внутренний бой. Ей, судя по всему, никогда не узнать, о чём Волков говорил на кухне с японкой, и почему он вдруг, ни с того ни с сего, принял такое решение.

Да и дело ведь могло быть вовсе не в юной мисс Комацу, дело могло быть в Мари и только в Мари. Она же первый раз так явно и наивно показала ему свои эмоции. Может зря не сделала так раньше, может сама дура, что так долго держала всё в себе? Так, хватит самоанализа. Вернёмся на Марс.

Нойманн объяснила ему. Пока она рассказывала и показывала точки в коде, Дима сидел и произносил всякие «ого», «ух ты» и прочие русские словечки. И даже выдал на немецком «вундермадхен», то есть «чудо-девочка», и это было чертовски приятно. Кстати, немецкий язык Волкову весьма подходил. Она тоже немного говорила на русском, потому что провела полгода в подготовительном центре в Москве в окружении российских офицеров и космонавтов. Но её основным иностранным был всё же английский, как и у Димы. Надо будет обязательно выучить языки друг друга, чтобы говорить на чём-то более родном. Стоп, Мари, тебя снова куда-то понесло!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Балтимор – город, расположенный на востоке США в штате Мэриленд. Балтимор стоит на реке Патапско на месте, где река впадает в залив Чесапик. От Атлантического океана Балтимор отделяют 200 миль (чуть больше 300 км) по земле, в 60 км юго-западнее расположен Вашингтон, в 125 км северо-восточнее расположена Филадельфия. – Прим. ред.