Здесь, сейчас и тогда

Он поднял бумажный стаканчик с темно-коричневым потеком на боку.

– Кофе. Здесь он куда вкуснее. Жаль только, на меня как-то странно посмотрели, когда я попросил добавить меда.

Кофе с медом. Кин постоянно добавлял в кофе мед, а Хезер терпеть не могла этот запах. В кафе будущего ей бы не понравилось.

– Значит, ты и впрямь из БТД.

– Бюро опоздало на восемнадцать лет.

Мужчина опустил уголки рта и понурил плечи, словно ему было очень жаль, – и это заметил бы не только действующий спецагент, но и кто угодно.

– Посмотри на меня. Очень внимательно, – указал мужчина на свое лицо. – Оно тебе знакомо. Надо лишь пробудить воспоминания.

Нюансы те же, что и вчера во дворе. А еще кое-что новенькое…

«Маркус».

Маркус… но фамилию Кин не помнил. Специалист по эвакуации, его звали Маркус.

Кин поморщился – можно сказать, машинально, ожидая пульсирующей боли в висках, – но не ощутил ни внезапного напряжения, ни пронзающих череп уколов. Встревоженный легкостью, с которой дались воспоминания, он откинулся на спинку кресла.

– Тебя зовут Маркус. Людей вроде тебя присылают по окончании задания. Вы подтверждаете результат и с помощью ускорителя темпоральных прыжков возвращаете нас домой.

– Молодец. Голова не болит?

– Нет.

– Что отметишь за период с нашей вчерашней встречи? Головная боль – чаще, реже? Приступы головокружения?

– Вчера мне снился сон. Яркий, реалистичный, но очень далекий.

Перед мысленным взором зажглись подробности сновидения. Женщина, которую Кин не узнал, и обрывки ее слов с каким-то акцентом… английским, что ли? Внутреннее око сфокусировалось на ее лице: выразительные глаза, округлые щеки, темно-каштановые волосы. Вокруг аплодисменты, но кто аплодирует? Женщина смотрела на него с явной уверенностью – но почему?

И чувство. Какое именно, не сказать. Нечто ощутимое.

– Яркие сновидения во время быстрого сна. Следствие гиперфункции головного мозга. Побочный эффект вот этой штуки, – пояснил Маркус и потянулся к сумке на полу. – Можешь вспомнить, что это такое?

Он показал Кину тонкую хромированную трубку, зажатую между большим и указательным пальцем. Ту же, что и вчера вечером.

Шприц с метаболизатором.

– Метаболизатор, – ответил Кин. – Снижая скорость метаболизма и разрушения клеток, укол продлевает человеческую жизнь до…

В памяти всплыли цифры и неуловимые подробности.

– …до двухсот лет? Что-то вроде того. Ежегодные процедуры начинаются в восемнадцать лет. Сотрудники БТД получают дополнительные дозы для защиты от физиологических реакций на путешествия во времени, поскольку без этих уколов темпоральные прыжки дестабилизируют организм на клеточном уровне.

Слова лились сами собой, будто сплошной поток данных из говорящей энциклопедии. Тотчас вспыхнуло еще одно воспоминание – не об уколах, но о странице дневника, испещренной почерком Кина.

– Вот почему, Маркус, ты так молодо выглядишь. В отличие от меня.

При этом замечании мужчина кивнул.

– …Были еще какие-то технические тонкости, однако их я не запомнил.

– Великолепно, – сказал Маркус. – Да, яркие сновидения – характерная черта адаптации к метаболизатору. Организм начинает новую жизнь. К тебе постепенно вернутся воспоминания. Не могу сказать, когда и какие именно или даже почему одни стерлись, а другие нет. На этот счет есть теория – к примеру, почему ты забыл некоторые подробности личной жизни.

– Некоторые? – заломил бровь Кин. – Точнее сказать, все до единой.