Старомодная девушка

Модное представление считалось гвоздем сезона, его повторяли уже сотни вечеров подряд. Ослепительное зрелище будоражило и смущало публику всеми видами обольщений, рожденных французской изобретательностью и расточительностью американских продюсеров. Не столь важно, как назывался этот спектакль. Подобные постановки, помпезные и вульгарные, появляются каждый сезон и входят в моду именно потому, что шокируют зрителей.

Сверкающий мир, представший Полли со сцены, сперва совершенно очаровал ее. Море света завораживало. Танцующие и поющие существа в ярких костюмах казались ей прекрасными сказочными героями. Когда первый восторг немного улегся, она прислушалась к текстам песен, и очарование исчезло. Со сцены летели зарифмованные площадные грубые шуточки в сопровождении негритянских мелодий. Поневоле ей вспомнились милые эльфы и феи из виденных прежде спектаклей.

Наша юная героиня была чересчур наивна, чтобы оценить бо`льшую часть дерзких шуточек, она только удивлялась, что зрители то и дело смеются. Ей становилось все более неуютно от сознания, что ее присутствие здесь не понравилось бы маме. И в конце концов она пожалела, что вообще пошла на этот спектакль.

А на сцене тем временем стало твориться что-то совсем непонятное. Кое-что нашей юной зрительнице становилось ясно из реплик людей, сидевших возле нее, кое-что ей подсказывали девичьи инстинкты, но лучше она себя не чувствовала.

Когда на сцену вылетели двадцать четыре девушки в костюмах жокеев и принялись, громко хлопая по сцене хлыстами и притопывая каблучками, исполнять какой-то дикарский танец и с зазывными улыбочками подмигивать публике, девочку охватило не веселье, а отвращение. Она было перевела дух, когда они наконец исчезли, однако на смену им явилось зрелище совсем уж позорное. Разнузданная компания девушек в полупрозрачных костюмах сильфид с золотистыми крылышками настолько ее фраппировала, что она с горящим лицом уткнулась в программку.

– Почему ты так покраснела? – не укрылось ее состояние от Фанни.

– Ой, мне так стыдно за этих девушек, – вздохнув, прошептала Полли.

– Ну ты и глупышка, – усмехнулась подруга. – Здесь просто все сделано как в Париже. И как прекрасно танцуют! Первый раз мне, если честно, самой было странновато. Но потом ты привыкнешь, как я.

– Нет, я больше сюда никогда не приду! – решительно заявила Полли, все существо которой противилось зрелищу, заставляющему ее так страдать.

В отличие от подруги, она привыкнуть к такому с легкостью не могла, ибо за всю предыдущую жизнь ее ни разу не искушали подобными соблазнами. Вряд ли ей в тот момент удалось бы объяснить свои чувства, однако она пришла в себя, лишь когда они с Фанни вернулись домой, где их с пожеланиями спокойной ночи поджидала добрая бабушка[2].

– Хорошо ли ты провела время, милая? – осведомилась она у Полли, видя ее раскрасневшееся лицо и блестящие, как в лихорадке, глаза.

– Не хочу показаться невежливой, но, к сожалению, нет, – честно призналась девочка. – Сначала этот спектакль, конечно, был потрясающий, но потом мне хотелось забраться под кресло. Публике все понравилось, но я сомневаюсь, что это было прилично.

Пока Полли высказывала все это, постукивая от волнения по полу каблуком туфли, которую только что стянула с ноги, Фанни, смеясь, кружилась в танце по комнате в точности как мадемуазель Тереза из этого самого спектакля.

– Бабушка, Полли была в таком шоке! Глаза у нее стали как блюдца, лицо – краснее моего пояса, а потом мне вообще показалось, что она вот-вот заплачет. Конечно, там были какие-то странноватые вещи, но все прилично. Иначе никто из наших бы не пошел смотреть. А миссис Смит-Перкинс вообще говорит: «Ну в точности как в Париже». Я сама это слышала. И ведь ей можно верить. Она там жила. И конечно, в таких вещах знает толк.

– А мне наплевать, что она там знает! – упрямо воскликнула Полли, которую совершенно не убеждали суждения миссис Смит-Перкинс. – Уверена, что этот спектакль нельзя смотреть девочкам. Иначе бы мне на нем не стало так стыдно.

– И ты, вероятно, права, милая, – кивнула ей пожилая мадам. – Только ты ведь живешь в провинции и не знаешь, что скромность вышла ныне из моды.

И, поцеловав Полли на ночь, старая леди оставила ее смотреть сны, в которых она танцевала в жокейском костюме, Том, сидя в оркестре, громко играл на большом барабане, а зрители с лицами папы и мамы скорбно взирали на нее из зала. И глаза у них были как блюдца, а лица – красные, словно пояс у Фанни.

Глава II. Новые фасоны

– Сегодня я собираюсь в школу, – после позднего завтрака объявила Фанни. – Так что быстренько поднимаемся и готовимся к выходу.

– Да что тебе там особо готовиться? По-моему, ты и так замечательно выглядишь, – поспешая следом за ней из столовой в холл, отметила Полли.

– Сперва перышки полчаса будет чистить. А потом еще полчаса нацеплять на себя уйму всяческих финтифлюшек, – хохотнул непочтительный Том, который украсил себя для похода в школу лишь вечной кепкой да стянутыми ремешком несколькими толстыми книгами, чье состояние красноречиво свидетельствовало, что он иногда использует их в качестве оборонительного оружия.

Полли, проигнорировав Тома, прошла молча мимо, однако у Фанни все же поинтересовалась:

– А что такое финтифлюшки?

– Это когда, например, добиваешься с помощью всяческих запасных частей, чтобы волосы оказались не там, где им нужно быть, – расслышав ее слова, крикнул Том и, насвистывая, с пренебрежением удалился, ибо собственной шевелюре предоставлял полное право торчать, как ей вздумается.

– И зачем так наряжаться в школу? – чуть погодя спросила Полли. Она с удивлением наблюдала, как подруга, тщательно уложив завитки у себя на лбу, облачилась в платье, на котором пришлось завязывать множество ленточек и расправлять еще большее количество фестончиков.

– Так принято у всех девочек, – с убежденным видом проговорила Фанни. – Никогда ведь не знаешь, с кем встретишься. А я после школы еще собираюсь вместе с тобой пойти на прогулку. Поэтому мне бы хотелось, чтобы ты тоже надела самое лучшее пальто и самую лучшую шляпку. – И она с помощью заколки исхитрилась закрепить собственную шляпку под углом, который опровергал все законы земного притяжения.

– Ладно, надену, если считаешь неподходящим то, в чем я к вам приехала, – согласилась Полли. – Мне и самой другая шляпка нравится больше. На ней ведь есть перышко. Просто эта моя теплее, вот я и ношу ее каждый день.

И, опасаясь, как бы подруга не застыдилась ее слишком скромного одеяния, она побежала к себе прихорашиваться.

– А у тебя руки в этом не мерзнут? – поглядела на тонкие лайковые перчатки подруги Полли, когда они уже шли по холодной улице, поеживаясь от дувшего им прямо в лица северного ветра.

– Ужасно мерзнут, – вздохнула та. – Но у меня такая огромная муфта, а мама не разрешает ее обрезать, вот я и стесняюсь. Есть еще горностаевая, но она парадная. – И Фанни с обиженным видом потерла уже порядком закоченевшие в тонкой лайке руки.

– Моя, наверное, тоже слишком большая, – проговорила Полли, глядя на свою муфту из серой белки, а заодно и на шерстяные перчатки, которые прежде казались ей элегантными, а теперь как-то сильно разочаровывали. – Но ты можешь погреть в ней руки, когда тебе станет невмоготу.

– Ну, может, потом так и сделаю, – отозвалась Фанни. – А теперь, Полли, слушай меня внимательно. Когда придем в мою школу, ты не стесняйся. Я тебя познакомлю с тремя или четырьмя девочками. На остальных, штук двенадцать, можешь вообще не обращать внимания. Все они будут заняты. Знай, что им совершенно не до тебя. Старый месье пусть тоже тебя не волнует. Ты можешь ему не читать, это совершенно не обязательно, если, конечно, сама не захочешь.

– Да, читать я, пожалуй, не стану, – сказала Полли. – Просто сяду и посмотрю. Мне нравится наблюдать за людьми, когда они мне незнакомы и все вокруг новое и необычное.

Но когда Фанни ввела ее в класс элегантно одетых и весело щебечущих юных леди, она, конечно же, засмущалась. Тем более что все девочки разом к ней повернулись и начали изучать ее холодными взглядами, что, по их мнению, было столь же модно, как смотреть в лорнет.

Фанни представила им свою подругу, после чего девочки ей кивнули, проговорив что-то вежливое, и вновь принялись коротать время, оставшееся до прихода учителя. Одни, наиболее шаловливые, танцевали, другие склонились друг к другу и читали крохотные записочки. Все они тараторили, как сороки, и ели конфеты, которыми вежливо угостили и Полли, а она, молча сидя среди этих юных леди, чувствовала себя по сравнению с ними совсем маленькой.

Вскорости в класс впорхнула еще одна юная мисс.

– Девочки, а вы знаете, Кэрри-то увезли за границу, – принялась щебетать она. – Об этом столько сейчас говорят! Отец ее вроде не выдержал и увез всю семью. Правда занятно?

– Я считаю, он правильно поступил, – сказала другая девочка. – Мама говорит, что, если бы я оказалась в подобной школе, она бы мигом меня забрала оттуда.

– Кэрри сбежала с учителем музыки, итальянцем, – начала посвящать Полли в суть происшествия первая девушка. – Это попало в газеты, и поднялась большая шумиха.

– Ужас какой! – воскликнула Полли.

– А по-моему, очень даже забавно и весело, – продолжала первая девушка, которую звали мисс Белль. – Этот учитель такой красавец! А Кэрри всего шестнадцать, и у отца ее полно денег. Естественно, все их начали обсуждать, на улице на нее постоянно глазели, и ей это очень нравилось. Но папаша ее настоящий старый сухарь, вот и решил увезти ее подальше. Ужасно жалко. Она была самой жизнерадостной девушкой из всех, которых я знала.

Полли, не находя для ответа слов, промолчала, а Фанни задумчиво произнесла:

– Обожаю читать про такие истории в книгах, но вот когда они происходят где-нибудь рядом, это приносит одни неудобства. Папа теперь грозится приставить ко мне в сопровождающие служанку. Говорит, что в Нью-Йорке все именно так и делают, чтобы с девушками все было в порядке. Нет, вы только представьте себе! – всплеснула руками она.

– Это, наверное, из-за того, что Кэрри, как оказалось, подписывала за свою маму записки об освобождении от занятий, а сама вместо школы отправлялась гулять со своим Орестом. Вот находчивая хитрюга! – выдохнула с восхищением Белль.

– А я считаю, что вообще нечего разводить шум, если кто-то сбежит иногда с уроков, как Кэрри, – подала реплику еще одна из юных мисс. – Мальчишки вон делают что хотят. Так почему же нас во всем ограничивают?

– Пусть бы только попробовали ко мне кого-то приставить! – угрожающе проговорила ее соседка.

– Для этого, Трикс, потребуется или полицейский, или маленький джентльмен в цилиндре, – ехидно покосилась на нее Фанни.

Все засмеялись, а Беатрис Трикс кокетливо повела головой.

– Ты читала «Невесту призрака»? – пользуясь наступившей паузой в разговоре, стала расспрашивать Полли девочка с очень бледным лицом. – Потрясающе интересный роман. В библиотеке за ним огромная очередь. Некоторым, правда, больше нравится «Распятая бабочка». А тебе?

– Я не читала ни той ни другой, – призналась Полли.

– Ну, тогда непременно прочти, – посоветовала ее собеседница. – Обожаю книги вроде «Гая Ливингстона»[3] и еще Йейтса[4]. И Уида[5] прекрасно пишет, только уж очень длинно. Устанешь, пока до конца доберешься.

– А я с тех пор, как сюда приехала, успела прочесть только один роман Луизы Мюльбах[6]. Мне нравятся ее книги, потому что они исторические, – ответила Полли и была очень довольна, что у нее появилась возможность поделиться своими литературными предпочтениями.

– Ну да, интересно, полезно и познавательно, но я больше люблю читать про сильные страсти, – сказала бледная девочка.

От необходимости признаваться, что она ничего подобного не читала, Полли избавило появление седовласого пожилого француза, смиренно несущего бремя работы с толпой вечно хихикающих и шушукающихся девчонок.

Юные леди быстро оттараторили домашнее задание. Затем выполнили упражнение по грамматике. А потом прочитали по очереди короткий текст из французской истории, в связи с которым учитель предложил объяснить все, что им непонятно, но ни одна из девочек вопросов не задала. Когда же он сам спросил, кто из известных французов принимал участие в американской революции, Фанни, заставив Полли краснеть за нее, назвала вместо генерала Лафайета поэта Ламартина и ничуть не смутилась из-за своей ошибки, потому что, подобно всем остальным юным леди, просто ждала с нетерпением, когда урок наконец завершится.

Следующий час Фанни занималась в другом классе музыкой, а Полли за ней наблюдала. Перемену, наставшую после этого, самые младшие ученицы проводили во дворе, где прогуливались, взявшись за руки и жуя на ходу хлеб с маслом, а девочки постарше, оставшись в классе, что-нибудь читали или обменивались свежими сплетнями. Что же касается Белль, Трикс и Фанни, то они, захватив с собой Полли, пошли пообедать в модный салон поблизости. У Полли, вообще-то, в кармане лежало имбирное печенье, которым ее перед выходом из дома снабдила заботливая пожилая мадам, но в компании трех юных леди она не решилась даже намекнуть на его наличие, предоставив ему рассыпаться в груду коричневых крошек, и была вынуждена утолять весьма сильный голод по-модному маленькой порцией мороженого с тремя макарунами[7].

Девочки пребывали в приподнятом настроении и оживились еще сильнее, когда к их компании присоединился джентльмен, с виду столь молодой, что, если бы не цилиндр на его голове, Полли бы приняла его за мальчика.

Белль и Трикс какое-то время спустя направились снова в школу, а Фанни в сопровождении юного джентльмена с впечатляющей внешностью пошла прогуляться по самым людным и модным улицам. Полли покорно следовала позади них, развлекая себя созерцанием ярких витрин магазинов, пока подруга, не забывавшая о приличиях даже в столь интересный момент своей жизни, не предложила зайти в картинную галерею, где они с джентльменом уселись отдыхать, а Полли могла наслаждаться произведениями искусства.

Помещение было маленькое, и Полли при всем старании сосредоточиться на картинах невольно слышала, о чем говорили на круглой банкетке подруга и молодой человек. Беседа ей интересной не показалась. Рассказ молодого джентльмена о каком-то уроке немецкого был просто скучен, и Полли не понимала, почему Фанни внимает ему с таким интересом. И уж совсем ее удивила необычайная пылкость, с которой подруга пообещала своему спутнику, что, конечно же, не забудет прийти на концерт, который состоится сегодняшним вечером.

Разговор их длился до той поры, пока Фанни, глянув на усталое лицо Полли, не ощутила укоров совести. Молодой джентльмен ушел, а девочки поспешили домой.

– Знаешь, милая, – запихнув в муфту Полли замерзшую руку, доверительно начала по дороге подруга, – тебе не стоит при моих родственниках ни словом упоминать Фрэнка Мура. Иначе папа мне голову оторвет. Кстати, Фрэнк-то вообще мне совсем не нравится. Он не мой молодой человек, а Трикс. Просто они поссорились, и ему захотелось, флиртуя со мной, немного позлить ее. Я, конечно, его как следует отругала за это, и он обещал, что они помирятся. А на концерты мы ходим всей нашей компанией. Сама увидишь, как это весело. Белль и Трикс тоже придут. Просто дома молчи, и тогда будет полный порядок.

– А я боюсь, что не будет, – возразила ей тихим голосом Полли, которая не привыкла к секретам, пусть даже самым маленьким и невинным.

– Да ты не волнуйся, ребенок. Мы просто идем насладиться музыкой. А если другие начнут флиртовать, это нас не касается, – нетерпеливо продолжила Фанни.

– Конечно же нет. Но если твой папа не хочет, чтобы ты с ними ходила, надо ли тебе идти? – по-прежнему сомневалась Полли.

– Но маме-то я рассказываю, и ей все равно. Это папа суетится и раздувает из мухи слона. А бабушка так вообще поднимает шум из-за каждого моего шага. Ну, ты придержишь язык? – кинула пристальный взгляд на подругу Фанни.

– Да. Обещаю. Я никогда не ябедничаю, – заверила та.

И она сдержала слово, успокаивая себя тем, что ведь и Фанни, собственно, ничего не скрывает, так как рассказывает все маме.

– И с кем ты пойдешь? – поинтересовалась миссис Шоу, когда дочь около трех часов дня сообщила ей, что вечером собирается на концерт.

– Только с Полли, – ответила Фан. – Ей нравится слушать музыку. И мне тоже. А я ведь на прошлой неделе и так концерт пропустила из-за ужасной погоды.

Но, уже выйдя с подругой на улицу, она с хитрым видом добавила:

– Если мы вдруг по пути случайно кого-нибудь встретим, то ничего ведь не сможем поделать, правда?

– Поздороваемся и пойдем дальше, – не усматривала никаких трудностей в такой ситуации Полли.

– Нет, это будет ужасно невежливо, – поморщилась Фанни. – Ба! – в следующий же миг просияла она. – Посмотри, это Гас, брат Белль. Он тоже всегда на концерты ходит. Надеюсь, со шляпкой и волосами у меня все в порядке?

Подруга и слова в ответ не успела произнести, когда мистер Гас спокойно, словно так загодя было условлено, присоединился к их компании, и вскорости Полли уже семенила позади весело болтающей парочки, отчетливо сознавая, что все совсем не в порядке, но совершенно не понимая, как это исправить.

Музыку она слушать очень любила и была по своей наивности убеждена, что именно ради нее на концерты и ходят. Однако здесь, к ее немалой досаде, молодые джентльмены постоянно шушукались с девушками, казалось только и дожидаясь пауз между произведениями, чтобы во время них рассказать что-то из жизни их колледжа или какую-нибудь животрепещущую новость.

Белль и Трикс, очень красиво одетые, тоже сидели в зале, с удовольствием принимая внимание молодых людей, которые поначалу хотели вовлечь в круг бесед и хорошенькую Полли, но, так как она в основном помалкивала, быстро переключились на более бойких и словоохотливых соседок, а о ее присутствии будто просто забыли, как забывают порой в веселых взрослых компаниях о тихом ребенке.

Впрочем, и Полли совершенно забыла о них, целиком поглощенная музыкой. Звуки, несущиеся со сцены, повергали ее в такое блаженство, что истинные знатоки, которых тоже немало сидело в зале, наслаждались видом ее озаренного счастьем лица.

Концерт завершился, когда на улице уже сгустились сумерки, и у выхода Полли и Фанни ожидал экипаж. Полли восприняла это с большим облегчением. Ей сегодня вполне хватило ходить по улице третьей лишней.

– Я рада, что мужчины ушли, – сказала она, когда экипаж уже вез их по направлению к дому. – Они так мне мешали слушать своей болтовней.

– Но может быть, кто-то из них тебе все же понравился? – обратилась к ней Фанни чуть свысока, словно взрослая дама к маленькой девочке.

– Тот, ну, который не очень красивый, – откликнулась Полли. – Он почти ничего не говорил, зато когда я уронила муфту, поднял ее. Потом помог мне на выходе сквозь толпу пробираться. А остальные вообще на меня не обращали внимания.

– Видно, им показалось, что ты еще слишком маленькая, – бросила Фанни.

– А мама моя говорит, что истинный джентльмен всегда вежлив с маленькой девочкой так же, как с женщиной. Поэтому-то мне больше всех и понравился мистер Сидни. Он был ко мне очень добр и внимателен.

– Ну ты, ребенок, и проницательная! Никогда не подумала бы, что ты на подобное обращаешь внимание. – Только в этот момент до Фанни начало доходить, что даже совсем еще девочке может быть свойствен поистине зрелый женский взгляд на поведение мужчин.

– Я хоть и живу в провинции, но привыкла к хорошим манерам, – проговорила чуть дрогнувшим от волнения голосом Полли, которой совсем не нравился покровительственный тон подруги.

– Да, бабушка говорит, что твоя мама настоящая леди, а ты очень на нее похожа, – смутилась Фанни. – И хватит кипеть по поводу этих бедняг. В следующий раз прослежу, чтобы они вели себя лучше. Только вот ты… – Она засмеялась. – Ну, у Тома ведь вовсе с манерами плохо, а ты на него не жалуешься.

– Ну да, у него нет манер, но мне все равно, – ответила Полли. – Он ведь еще мальчик. Вот и ведет себя как все мальчики. И мне с ним общаться гораздо проще, чем с этими молодыми мужчинами.

Фанни как раз собиралась ей попенять за пренебрежительный тон, которым она отозвалась о мужчинах, когда из-под противоположного сиденья раздалось приглушенно:

– Ку-ка-ре-ку!

Девочки разом вздрогнули.

– Это Том! – возопила Фанни и оказалась права.

Пыхтя от душившего его хохота, этот несносный мальчишка выкатился из-под сиденья и с сияюще-красным лицом гордо уселся напротив девочек, словно бы в ожидании похвалы за прекрасно проделанную работу.

– Ты слышал наш разговор? – ужаснулась сестра.

– Естественно. Каждое слово, – радостно подтвердил Том.

– Вот подлый наглец! – повернулась Фанни к подруге. – Теперь отправится к папа` и все ему расскажет.

– Может, отправлюсь, а может, и нет, – с загадочным видом откликнулся брат. – Ох, как Полли-то подскочила, когда я закукарекал! – снова впал он в восторг от своей проделки.

– Значит, теперь для тебя не секрет, какого высокого мнения мы о твоих манерах? – вкрадчиво глянула на него Полли.

– Да, – кивнул Том. – И ты против них ничего не имеешь. Поэтому на тебя-то уж точно не стану ябедничать.

– А тебе на меня и наябедничать-то нечего, – развела руками она.

– Это ты так считаешь, – усмехнулся победоносно Том. – А по-твоему, «губернатору» очень понравится, когда он узнает, что вы крутились в компании этих модных щеголей?

– А какое имеет к нам отношение губернатор Массачусетса? – прикинулась, будто не поняла его, Полли.

– Нечего придираться к словам, как бабушка, – нахмурился он. – Прекрасно ведь знаешь, что я имею в виду нашего отца.

– Может, нам лучше договориться, а, Том? – с заманчивым видом начала Фанни. – Я ведь совершенно не виновата, что Фрэнк и Гас оказались там и со мной разговаривали. Я-то сама старалась быть скромной, насколько могла. У папа` совершенно нет повода на меня сердиться. Вот и Полли тебе подтвердит, что мне удалось вести себя лучше, чем другие девочки.

– Договоримся? – не дожидаясь, что скажет Полли, деловито переспросил Том.

– Хотя очень подло и стыдно, что ты нас подслушивал, – не удержалась от упрека сестра. – Но если ты обещаешь помалкивать и дома шум не поднимется, я помогу тебе добиться велосипеда. Вот начнут мама с бабушкой уговаривать папу, что это опасно и он не должен тебе покупать его, а я их ни словом не поддержу.

– Правда? – всерьез задумался над ее предложением Том.

– Да, – усилила натиск сестра. – Ты тоже ведь нас поддержишь, Полли?

– Вмешиваться не стану, но промолчу. Так что хуже не сделаю, – ответила та.

– А почему бы тебе не вмешаться? – полюбопытствовал Том.

– Потому что это обман, – покачала головой Полли.

– Никто никого не обманывал бы, не начинай наш папа` бушевать из-за всяческой ерунды, – хмуро пробормотала Фанни.

– А может, он после истории с Кэрри не так уж напрасно волнуется? – спросила Полли. – Что, если ты просто честно ему обо всем расскажешь, а после не станешь делать то, что ему не нравится?

– А ты сама что же, вот прямо так про себя все и рассказываешь отцу с матерью? – Фанни полагала, что это попросту невозможно.

– Да, именно так, – откликнулась Полли. – И это гораздо проще, чем создавать себе кучу проблем.

– И ты не боишься? – продолжала смотреть на нее изумленно Фанни.

– Нет, – твердо проговорила подруга. – В чем-то, конечно, признаваться бывает трудно, но когда это сделаешь, так легко на душе становится.

– А давай ты так тоже, а? – повернулся к сестре Том.

– Вот уж большое тебе спасибочки! – выкрикнула, чуть не плача, она. – Поднимать бурю из ничего!

– А по-моему, как раз есть из чего, – заспорил с ней он. – Сама знаешь: тебе запретили шататься в компании этих щеголей. Потому сейчас так и злишься. Не стану с тобой ни о чем договариваться и наябедничаю, – охватил Тома приступ внезапного благочестия.

Он редко бывал таким, но, когда это случалось, Фанни, против обыкновения, начинала к нему всерьез прислушиваться.

– А если я просто пообещаю тебе никогда больше не поступать так? – Она покорно предложила свой вариант.

– Об этом, пожалуй, стоит подумать, – откликнулся брат. – Станешь вести себя хорошо, может, вообще никому ничего не скажу. Но учти: я могу проследить за тобой куда лучше, чем папа`. Нарушишь слово – пеняй на себя, дорогая мисс! – Он не упустил шанса слегка потиранить сестру.

– Ничего она не нарушит, – обняла подругу Полли, – а ты перестань ее мучить. Иначе она не станет тебя поддерживать, когда ты сам попадешь в неприятности.

– Да я в них вовсе не попадаю, – отмахнулся с бравадой Том. – А если даже и попаду, просить помощи у девчонки не стану.

– Ну и зря, – пожала плечами Полли. – Я бы к тебе, случись что со мной, обязательно обратилась.