Двести грамм и свобода

***

В одно прекрасное субботнее утро он подарил мне платье. Я еще лежала в кровати, когда он вошёл в комнату такой весь улыбчивый и светящийся, словно только что выиграл самый заветный приз. В руках он держал большую блестящую коробку с перевязанной лентой. Сразу было понятно, что он принёс мне подарок. И это было понятно даже не по коробке, а скорее всего по его лицу. Он томился от ожидания, и его глаза очень хитро мне улыбались. Я подумала, что в этой коробке что-то очень необычное для него, то, что он уже давно задумывал мне подарить и только сейчас у него получилось. Это меня очень заинтриговало. Андрей не мог получить таких вещей, ведь просто быть не могло. Это было что-то особенное. Я поцеловала его, как ни в чем не бывало, совершенно не обращая внимания на подарок. Конечно же, он сразу не выдержал. Спросил, неужели мне совершенно не интересно узнать, что в этой красивой коробке, которую он принёс для меня. Я ответила, что, пожалуй, мне интересно, учитывая его хитрый взгляд. Он рассмеялся и положил ее на кровать.

– Развяжи эту ленту, – предложил он мне.

Я подошла к кровати, взяла в обе руки концы этой прекрасной шелковой ленты, потянула их вниз. Узел быстро распался, я приподняла крышку этой коробки. Внутри лежало платье. Изумрудно-зеленое, все расшитое мелкими камнями. Это были бриллианты с серым отливом. Чистейшие бриллианты в россыпи кристаллов. Платье было короткое с длинными рукавами и довольно тяжёлое. Я подняла его вверх, и камни заиграли при электрическом свете. Лицо Андрея заиграло вместе с ними. Он был счастлив и ждал моего одобрения. Надеялся на мое удивление и восторг. Но на моем лице не было таких чувств. Скорее, там было недоумение и шок. Я улыбнулась ему, не желая расстраивать. Затем сняла домашние шорты и футболку, просунула ноги в горловину, затем потянула платье наверх. Андрей помог застегнуть сзади молнию. Оно село мне по размеру и красиво подчеркивало загорелые руки. Андрей любовался мной, ему все очень нравилось. Он подошёл ко мне ближе, провёл руками по волосам и поцеловал меня и прошептал*(нужно было добавить «сказал», но, думаю, другой вариант более подходящий): «Ты моя самая красивая девочка».

Спустя пару дней его друзья прислали нам на почту фотографию московской газеты, в которой была статья о том, что сын известного бизнесмена Листова Владимира Александровича подарил своей девушке платье, расшитое бриллиантами за миллион долларов. В конце статьи вставал вопрос: было ли это предвестником нашей свадьбы или просто кто-то сорит деньгами? Андрея журналисты не знали, а меня-то уж и подавно, зато очень хорошо знали про деньги Владимира Александровича и куда они тратятся. Я, конечно, в то время была в замешательстве, особенно когда узнала действительную стоимость платья. А главный вопрос, который меня мучил, – смогу ли я его куда-нибудь надеть. Я мучила Андрея расспросами «зачем же он это сделал и кто это платье ему сшил», но он мне не отвечал. Отшучивался словами, типа: «мне для тебя ничего не жаль, и я хочу, чтобы ты была самой красивой». Но мне лично казалось, что он просто хотел меня поразить, хотел, чтобы я блистала в нем на всех вечеринках. У Андрея было достаточно денег, и он с лёгкостью умел их зарабатывать, поэтому никогда не задумывался о том, что не стоит их тратить. Ему казалось, что чем больше сейчас уходит, тем больше в итоге к нему придёт. Возможно, это и правильно. По крайней мере, на его практике так обычно все и случалось. Мне сложно сказать, что я была в восторге от платья. Скорее всего, оно меня даже немного отталкивало. Казалось, что мы с ним вызовем диссонанс в обществе, что я стану посмешищем на любой вечеринке. Девушка из Подмосковья в платье за миллион. В историю золушки я так никогда и не верила. Всегда казалось, что что-то за этим стоит. Не может так гладко и круто перевернуться чья-то жизнь, словно по мановению волшебной палочки. За любыми переменами, думала я, всегда стоят литры слез, потерь и опустошения. Надевая это платье, я чувствовала себя словно в чужой сказке, и что я скоро вылечу из неё, как только автор узнает, что я прокралась туда случайно. Мое прошлое никак не хотело подружиться с моим настоящим. Оно камнем висело на моей шее, не давая забыться или сильно высоко улететь. Андрей видел, что я не в сильном восторге от платья, но расценивал это совершенно по-другому. Он думал, что мне не нравится его цвет или возможно он что-то напутал с его длиной. Несколько раз вкрадчиво он предлагал мне немного видоизменить платье по моему вкусу, чтобы оно нравилось мне больше, и чтобы я могла с большим энтузиазмом его носить. И я никак не могла решиться ему рассказать, что это не платье не подходит мне, а я не подхожу для него. Я повесила платье в шкаф в надежде, что энтузиазм Андрея утихнет, и он перестанет желать видеть меня в нем круглые сутки. Но это не помогло. В наш следующий поход на вечеринку мне было практически приказано идти в этом платье. С большой неохотой я подошла к гардеробу и вытащила его наружу. Мое отношение к нему не изменилось. Я и это платье были совершенно не созданы друг для друга. Но нас с обеих сторон держал вместе Андрей. Я повиновалась. Надела платье и собрала волосы в пучок на макушке. Надела бриллиантовые серьги, подаренные им ранее, а на ноги высокие сапоги на каблуке в тон платью. Вышло, в принципе, не так уж и плохо. Тёмные глаза и бордовая помада дополняли мой образ. Андрей был в восторге. Мы поехали на нашем лимонном авто на вечеринку, и в машине я почувствовала себя кинозвездой. Не знаю, как это произошло, но я вдруг расслабилась и стала получать удовольствие от своего внешнего вида и от этой ситуации. Я почувствовала себя красивой, любимой, состоятельной. Не девушкой из далекой глубинки, а московской молодой принцессой. Это платье действительно очень шло мне. Не знаю как, но Андрей очень точно угадал, что мне действительно нужно, поэтому мне не хотелось ничего менять в этом платье. Когда мы уже подъезжали к клубу, я совершенно забыла и отпустила своё прошлое и считала себя девушкой, достойной всех благ этого мира. Мы вышли из машины, и зашли за руку внутрь. Там было много знакомых Андрея. И все они в один голос делали мне комплименты и восхищались моим внешним видом. Их знакомые девушки тоже говорили мне приятные слова, что они не ожидали на мне такое увидеть. Конечно же, все они читали статью и в принципе догадывались, что скоро увидят меня в этом платье. Но то, что у меня действительно получится слиться с ним и стать одним целым, никто из них не думал. У сельской девочки получилось стать городской. Неслыханно. В этот вечер все знакомые в клубе общались со мною на равных. Наконец-то они приняли меня к себе и перестали считать Андрея глупцом и влюблённым бараном. Сам того не подозревая, Андрей помог мне завоевать положенный статус в его обществе и уважение. Хотя изначально это было просто красивое дорогое платье. Вернувшись в тот вечер, домой, я рассказала ему все, что я думала с самого начала: от шока и отвержения до полного слияния и влюблённости в это платье. Но Андрей мне все равно не поверил. Он твердил, что это все глупости в моей голове, и на самом деле очень красивое платье здесь совсем ни при чем, а что касается его друзей, то они никогда так не думали, я им всегда действительно нравилась и они с самого начала уважали и ценили меня. Я не стала переубеждать его, просто постаралась покрепче прижаться к нему. Он был самый лучший. Самовлюбленный, да. Эгоистичный, да. Заносчивый, да. Самый прекрасный, да.

После истории с платьем мое отношение к себе изменилось. Не сразу, но довольно заметно. Я стала дерзкой, научилась краситься и накупила много пар туфель на высоких каблуках. Я стала выглядеть по-другому, и школа превратилась в мой подиум, как и для моих одноклассниц. Как это ни странно, но они тоже изменили ко мне свое отношение. Я ловила на себе их заинтересованные взгляды, а кое-кто даже говорил со мной. Но что-то во мне сломалось, я стала гордой, и мне они были не нужны. Я слишком высоко задирала свой нос и вскоре бросила школу, так как посчитала, что это пустая трата времени для меня. В моей жизни появилось кое-что другое. Просто однажды на улице, когда я шла от такси к ресторану, за мной проследовал молодой человек. Он остановил меня у дверей и представился владельцем модельного агентства. Сказал, что очарован мною и очень хотел бы работать со мной, если у меня, конечно, не подписан контракт с кем-то другим. Я пообещала ему подумать и оставила свой номер. Он позвонил вечером и спросил, готова ли я дать ему ответ, но я была не готова, потому что Андрей еще ни принял своего решения. Он долго думал, но в итоге согласился на это, так как посчитал это хорошей профессией для меня. Из ученицы по химии я превратилась в ученицу модельной школы. Это было мое. Там сбывались те мои давние мечты, о которых я горько плакала. У меня появились подруги и друзья. Я чувствовала себя человеком, который что-то значит в этом мире, и, несмотря на изнуряющие тренировки, утомительные многочасовые съемки, тяжелые часы на мейк-апе и прическах, я возвращалась домой счастливой и возбужденной. По субботам мы также ходили тусоваться и теперь все считали меня достойной девушкой для Андрея, ведь я стала моделью. Подруги его друзей теперь мило болтали со мной, ведь мы с ними варились в одном котле. Андрею было приятно мое увлечение, он не был пуританином, и то, что я была на фотографиях немного раздетой, его не смущало. Но в большинстве своем это были съемки для салонных журналов, в которых снимали различные укладки и стрижки или варианты макияжей для вечера. В то время я поменяла огромное количество разных причесок и навсегда испортила свои волосы аммиаком. Так как я была еще далеко не профессиональной моделью, крупные съемки мне не светили, но я вполне наслаждалась и тем, что у меня было.

***

– Хватит, прошу, замолчи. Мне просто невыносимо слушать твои нравоучения. Меня достало то, что ты считаешься себя умнее всех на этом свете. Ты так заблуждаешься. Ты не умнее меня и не глупее других. Ты такой же, как и все мы. Пойми.

Но он не хотел меня слушать. Он хотел верить в свою уникальность и исключительность. Он лучший на всем этом свете. Несомненно.

– Андрей, остановись. Посмотри на меня. Куда ты идешь? Я хочу быть с тобой, понимаешь? Хочу идти туда вместе с тобой, хоть я и не знаю точно, куда же ты все-таки идешь. Мои слова были обидны, я понимаю. Прости меня. Я просто хочу, чтобы все было нормально. Чтобы была любовь и доверие. Как раньше. Ты помнишь наши прогулки? Помнишь те разговоры в твоей комнате, когда мы не могли остановиться и обсуждали даже грязь на твоих ботинках. Это было очень забавно. Я думала, так будет всегда. Ты говорил, что я всегда буду твоей. А я считала, что это романтично. Но я не знала, что это трудно. А ты не предупредил. Ты и не спрашивал. Ты просто, как всегда, все решил за меня. Но я правда тебя очень. Очень люблю. Ты лучшее, что случалось со мной когда-либо. Я очень благодарна тебе за это. Без тебя моя жизнь была бы просто дорогой в темном тоннеле.

И он остановился. Он обернулся и посмотрел на меня. В его глазах стояли слезы. Он плакал, и я не могла поверить в это. Мы стояли и смотрели друг на друга, а сильный ветер дул, и волосы закрывали мое лицо. А если бы нет, то он тоже увидел бы их. Мои слезы, (тонкой струйкой)* бегущие по подбородку. Они текли потому, что есть чувства, которые мы просто не можем объяснить словами, как бы мы ни пытались, их всегда мало и они всегда не те. Все намного-намного сильнее, и когда я обнимаю его, мне это тоже кажется малым. Мне хочется проникнуть в его душу, хочется быть частью его тела и слиться в одно большое целое.

Он подошел ко мне, убрал волосы и вытер слезы.

– Ты такая маленькая еще. Ты даже не догадалась, что я специально очень медленно шел, чтобы ты смогла идти вместе со мной и не отставать. Ты даже не понимаешь того, что я просто не могу на тебя сердиться. И не могу уйти от тебя. И все, что ты говорила мне сейчас, – это был страх. Но мне ведь тоже страшно. Я тоже боюсь, что однажды ты просто уйдешь от меня, и я не смогу тебя остановить. Понимаешь? И мне бы тоже, конечно, хотелось, чтобы мы никогда с тобой не ругались, но жизнь ведь не такая простая, как ты себе ее представляешь. И в некоторые моменты мы поступаем так, как не хотим поступать. Очень не хотим. Но поступаем. Прости, и пойдем домой. Я думаю, этот путь мы проделаем за руку.

Он взял меня за руку, и моя холодная ладонь утонула в его теплых пальцах. Мы шли немного молча, немного смеялись, но это было слишком хорошо. Это было самое настоящее счастье. И в этот момент даже не важно, как выглядишь ты со стороны. Ведь людям все равно не понять твоих настоящих эмоций.

***

Тем выдающимся летом мы много путешествовали с Андреем, и у меня совершенно не оставалось времени на грустные мысли. В перерывах между моей и его работой мы улетали на пару дней туда, где белый песок и прозрачная, как слезы, вода.

Можно было посчитать, что наши отношения с Милой наладились, и спустя определённое количество времени она все же привыкла ко мне, и даже если нежных чувств между нами так и не возникло, мы научились тщательно сковывать свою неприязнь друг к другу во имя Андрея. В ее глазах продолжала сквозить неприкрытая злоба, но я ее больше не замечала. Я поняла, что мне стоит смириться с ее существованием так же, как ей придётся смириться с моим. Чем крепче становились наши отношения с Андреем, тем более равнодушной я становилась по отношению к Миле. Меня больше не трогали ее пьяные выходки, ее глупый флирт с собственным сыном, ее испепеляющие взгляды в мою сторону. Находясь наедине с Андреем, она вела себя более сдержанно и адекватно, но с меньшим восхищением им самим. Когда я смотрела на неё в эти моменты, мне казалось, что я читала в этом взгляде определённую ненависть и к нему. Возможно, это были просто глупые домыслы, и это всего лишь то, что я подсознательно так хотела увидеть. Это было так низко с моей стороны, но я хотела одной любить его столь сильно, насколько он этого заслуживал. Мне казалось, что она недостойна, быть его матерью, недостойна, любить его и получать от него взаимные симпатии. Хотя этого от Андрея ей точно не стоило ждать.

Мила навещала нас с Андреем, но очень и очень редко. Она любила приезжать с утра, когда мы ещё спали, и встречать нас внизу в холле, когда мы, немного помятые и не до конца проснувшиеся, спускались вниз, чтобы выпить свою порцию свежесваренного кофе. Она приветствовала нас практически весело и приветливо, но обязательно подмечала все мои недостатки фигуры, благо я никогда не удосуживалась набросить халат поверх лёгкой комбинации. Андрей моментально приходил в ярость и кричал ей, чтобы она убиралась из нашего дома, тогда Мила сменяла свой высокомерный тон и извиняющимся голос заявляла, что совершенно не хотела меня обидеть, скорее наоборот подсказывала мне, как стать лучше. Андрея это совсем не успокаивало, поэтому в разговор вступала я и напускным весёлым голосом заявляла, что я ничуточку не обиделась на высказывания Милы, а скорее даже наоборот говорила, что обязательно учту все ее советы, и дальше продолжала с ней мило беседовать о сущих пустяках, лишь бы он видел, что мы с ней не так уж и плохо ладим. Тогда Андрей успокаивался и даже приглашал ее выпить с нами кофе, но после этого все же просил немедленно покинуть наш дом. Она соглашалась, и мы все втроём следовали в кухню. За завтраком обязательно вскрывалась ее истинная причина появления в нашем доме: ей было что-то крайне необходимо получить от Андрея, и тут его гнев просыпался с новой силой, но я была уже наготове и ласковыми словами старалась потушить этот разгоравшийся пожар и донести до него, что ее просьба не так уж не выполнима для него и что он вполне может помочь Миле, не считая, что его гордость и интересы были ущемлены. Я имела определённую власть над его чувствами и, хоть и нехотя, но он прислушивался ко мне и тогда обещал ей подумать, если она немедленно удалиться. Она тут же вставала и, кинув нам свой последний испепеляющий взгляд, уходила. Андрей приходил в себя и уже совершенно спокойным голосом продолжал разговаривать со мной и обсуждать текущие дела. К разговору о Миле мы больше не возвращались, только ближе к ночи я напоминала ему об их уговоре и очень просила его помочь своей матери. Он без особого на то желания соглашался. Зачем же мне это надо было, спросите вы? Да, в душе я ее недолюбливала, желала со всей страстью, чтобы он не любил ее тоже, но видеть такие отношения с матерью для меня было невыносимо и мне до боли сильно хотелось, чтобы они были хотя бы равнодушны друг к другу, а не испытывали жуткую ненависть. Я желала, чтобы ее визиты в наш дом прекратились и чтобы она, наконец, забыла о нашем существовании и не терзала душу ни мне, ни ему. Но Мила твёрдо знала свои права на него и продолжала ими пользоваться, дергая Андрея за различные ниточки и напоминая ему о его долге перед ней. С другой же стороны, она со страстью ревновала его ко мне и мечтала о нашей разлуке. Она любила его и ненавидела одновременно, и все эти чувства отражались в ее глазах, когда она смотрела на него.

Мы с Милой оставались слишком разными, чтобы понравиться друг другу и найти общие интересы. Она желала своему сыну невесту крайне похожую на неё как внешне, так и с привычками и слабостями в отношении собственного лица, тела и внешних данных. Я же при всей своей любви к красивым баночкам и косметике не удовлетворяла ее запросы в отношении ухода за собственным телом. Ей абсолютно не нравился мой нос, и она практически настаивала на коррекции, которую мы с Андреем яростно отвергали. Мне абсолютно не хотелось получить кукольное лицо с точеным носом, большими губами и широко распахнутыми глазами. Нет, я не собираюсь обманывать вас и заявлять, что я была в полном восторге от своей внешности, но уподобляться живому манекену мне совершенно не прельщало. Андрей же в свою очередь заверял, что любит абсолютно все мои черты лица и ни о какой перемене даже не хочет слышать ни от меня, ни от тем более кого-то другого. Конечно же, мой нос был не единственной точкой преткновениям в нашем с ней общении. Было множество других вещей, которые ей не нравились во мне, и она с жаром хотела бы их изменить. Все приводить здесь, я считаю, совсем не имеет смысла, так как это может занять очень и очень много места в книге, и в итоге вам станет невыносимо скучно продолжать читать ее. В общем и целом ,наши отношения с Милой не стали лучше, и мы не старались поближе узнать друг друга, но она поняла, что пока я остаюсь жить в этом доме и пока Андрей так пылко и глубоко любит меня, ей придётся считаться с моим мнением, как бы оно ей противно не было. Возможно, она утешала себя тем, что о нашей свадьбе говорить ещё рано в силу моего возраста, а к тому времени есть надежда, что отношение его сына ко мне изменится, и она найдёт ему более подходящую невесту, чем я. Я же в свою очередь старалась относиться к ней как можно более любезно и доброжелательно, как я уже говорила, ради Андрея и ради спокойствия его души. Мы установили негласный союз и придерживались его до того времени, пока ситуация не изменилась.

***

– Я не хочу больше быть с тобой, отпусти меня! – я пыталась вырвать свою руку из его руки. У меня это не получилось. Он сжимал ее, словно в свинцовых тисках. Мне было больно, и маленькие капельки слез толпились у края глаз. – Пусти меня, прошу! – я умоляла его, и мой голос все более походил на плачущий. – Зачем, зачем я тебе? Ты же видишь, у нас ничего не выходит, мы слишком молоды, мы вполне сможем жить друг без друга. Ну, поверь, ты ведь знаешь это. К чему наши мучения, нам ведь никто не приказывает любить друг друга и быть вместе всегда. Прошу, от…

– Заткнись! Заткнись! – он с силой дернул мою руку, и я едва не потеряла равновесие. Он потащил меня по улице, как маленькую прогулочную собачку, которой очень хочется смотреть по сторонам, но хозяин слишком быстро идёт для этого. Я тихо плакала. Это было уже не первый раз. Я чувствовала себя в западне. Чувствовала себя словно в официальных заложниках, вроде как все знают об этом и нормально к этому относятся, поэтому ты никому не можешь пожаловаться. Рука больно ныла, и мне хотелось потереть то место, где он сжимал ее, но я знала, что он не отпустит, поэтому всеми силами старалась отвлечься от этой ноющей боли. Я пыталась смириться с моим положением. Пыталась найти в нем положительные стороны, но у меня ничего не получалось. Он опротивел мне, я не могла его больше видеть. Он был слишком жесток в эту минуту. Мне хотелось закричать, хотелось обратить на себя внимание прохожих людей, чтобы они вырвали меня из рук этого страшного человека, чтобы вернули меня к родителям. Но я прекрасно знала, что как только я начну кричать, он тут же заткнет мне рот рукой. Да и вряд ли кто-то из прохожих осмелится влезть в ссору двух любящих друг друга людей. Мы сели в машину и вернулись домой. Я быстро поднялась наверх и заперлась в комнате. Там легла лицом на подушку и просто лежала. Не было никаких слез, никаких причитаний, только тишина. Через какое-то время он постучал в дверь. Я открыла ее. Он схватил меня за талию и начал целовать все лицо. В моей душе проснулся прилив нежности к нему, все жуткие мысли были забыты, и мне казалось, что я на вершине горы, в самом райском месте, и эта секунда моей жизни самая прекрасная, потому что он любит меня. Потому что мы вместе.

***

Меня выбрали для участия в съемке рекламы для одного крупного бренда, специализирующегося на джинсах. В съемке должны были участвовать две девушки и два парня. У нас был месяц, чтобы подготовиться к ней. Я много нервничала и много худела. Меня не интересовал мой начинающийся гастрит, меня интересовало лишь то, как смотрятся мои ноги в тех джинсах. Я грезила тем, что эта съемка подарит мне большие перспективы для успешного будущего. Что меня заметят и пригласят сниматься для обложки журнала «Vogue». У меня не было бесконечно длинных ног, но была вера в себя и деньги. Да и к тому же, Андрей всегда так искренне считал, что я самая прекрасная девушка в этом мире, что у меня категорически не возникало на этот счет никаких сомнений. Мы созванивались каждый вечер с той девушкой, которая тоже должна была принимать участие в этой съемке, и отчитывались друг другу о результатах. Кто сколько раз качал пресс, сколько граммов скинул и сколько километров пробежал на дорожке. Я любила заниматься на велотренажере, пересматривая заодно все старые фильмы. За неделю до съемки мне позвонил Ян, директор нашего модельного агентства и тот самый парень, который поймал меня перед дверями ресторана. Он предложил мне заехать к нему на следующий день в офис, чтобы обсудить изменения в финансовом вопросе предстоящей съемки. Я согласилась, не раздумывая, хотя меня и совершенно не волновал этот вопрос, просто мне нравилось обсуждать мою работу. Мы с Яном стали хорошими друзьями, мне было легко с ним, и он всегда мог меня рассмешить. Я считала его чуть ли не за своего старшего брата, поэтому на следующее утро я вошла в его офис без каких-либо предчувствий плохого. Ян встретил меня со смущенным видом, усадил на диван и предложил выпить шампанского. Я не отказалась, и мы выпили с ним по бокалу. Потом он стал рассказывать мне о своей тяжелой жизни, как сильно его утомили все эти модели со своими вечными жалобами и то, что у него нет настоящих друзей, что его никто не понимает, и никто не любит. Все это время он старался смотреть мне в глаза и подсаживаться на диване поближе. Я чувствовала себя крайне неуютно и пыталась перевести разговор на ту тему, которую он хотел со мной обсудить. Мои попытки были тщетны. В итоге он признался, что влюбился в меня с первого взгляда, что я самая искренняя и прекрасная девушка. Затем он пытался меня обнять, но я увернулась. Сказала ему, что это совсем не смешно и что он ставит меня в неловкое положение. Я повернулась к двери и уже собиралась уйти, но он схватил меня сзади, прижав мои руки к телу, и сказал, что если я не стану его, то могу забыть о контракте и о съемке. Затем он отпустил меня и предложил хорошо обо всем подумать.

Я вернулась домой в слезах и рассказала обо всем Андрею. Он жутко разозлился и отправился к нему в офис, там вышиб дверь в кабинете и, кажется, ударил его по лицу. Вернувшись, домой, он заявил, что я больше не работаю в модельном агентстве, и никаких съемок не будет. Я прорыдала весь вечер. Я была зла на себя за то, что не смогла сама уладить своих проблем и объяснить Яну, что ему не стоит ничего ждать от меня, т.к. у меня уже есть молодой человек, которого я очень люблю. Я была зла на Андрея за то, что он так поступил с моей работой, совершенно не считаясь с моими чувствами и желаниями. Я была зла на Яна, на его нелепую любовь ко мне и зла на весь мир, из-за того что он такой неправильный и несправедливый. Мне было жутко обидно, что эта съемка все-таки случится, но меня там не будет, и какая-то другая девушка вместо меня будет блистать на страницах журнала «Vogue», а я так и останусь никем, просто любимой девушкой Андрея и все.