скачать книгу бесплатно
Я закрыла глаза. Хотелось уснуть, забыться хотя бы ненадолго. В комнату вошла Ядя. Задёрнув окно от дневного солнца шторами, она укрыла меня пледом и в нерешительности остановилась у моей кровати, пытаясь понять, сплю я или нет.
– Отдыхай, Машенька, – вздохнула она.
Помедлив, она прикоснулась губами к моей щеке и вышла, тихонько закрыв за собой дверь.
Как долго я спала – час, два? Просыпаться не хотелось. Мне снилось что-то радостное, счастливое. Как жаль, что стоило мне лишь чуть-чуть приоткрыть глаза, оно тотчас же бесследно ускользнуло из памяти.
В комнате стоял вечерний полумрак. Шторы кто-то успел раздвинуть. Из приоткрытого окна струился прохладный воздух. Я повернулась, чтобы посмотреть на часы и увидела дремавшего на кресле возле кровати Борю. Странно, но днём я не замечала его уставшего, немного осунувшегося лица.
– Проснулась, Машенька? – встрепенулся он, услышав шорох. – Наконец-то! Как же ты нас напугала! Мы с Ядей тут по очереди уже вторые сутки дежурим.
– Как вторые сутки? Сейчас же вечер только…
– Вот именно, вечер! Между прочим, второй – после возвращения с твоего свидания!
Такого со мной ещё не бывало! Я села на кровати, постепенно приходя в себя, вспоминая события вчерашнего дня.
– Вот и хорошо, вот и замечательно, – приговаривал Борис, обрадованный моим возвращением к жизни. – Кончаем хандрить, встаём потихоньку на ножки и двигаемся в направлении ванной комнаты, а затем кухни, дабы составишь нашему с Ядей престарелому обществу компанию в вечернем чаепитии.
– Борь… – начала было я.
– Возражения не принимаются. Обуваемся и идём смотреть на себя, любимую, в зеркало, чтобы уж окончательно проникнуться картиной вселенского горя.
Не слушая моих возражений, Боря буквально стащил меня с кровати, поставил на ноги и принялся искать мои шлёпанцы, ворча и охая на все лады.
– Наградил же братец племянницей, – бубнил он себе под нос. – То страдаем, то спим сутки напролёт, то тапки под койку запинываем!
Какое невероятное облегчение слышалось в его голосе! Милый мой Борька! Вот уж действительно, свалилось тебе «счастье» на голову!
Я послушно доплелась до ванной комнаты и уставилась на себя в зеркало. Боря не преувеличивал. Неужели это лохматое страшилище, таращившееся на меня оттуда, и есть я? Короткие волосы торчали в разные стороны, открывая нашу с Борисом фамильную гордость – ассиметричные уши, не смытая со вчерашнего дня тушь растеклась под глазами чёрными кругами, как у клоуна Пьеро… Хороша Маша! Видел бы тебя сейчас Клаус! Я прерывисто вздохнула и, набрав полные руки холодной воды, опустила в них лицо…
Спустя полчаса, чистая и причёсанная, я снова разглядывала своё отражение. Чёрные круги под глазами исчезли, а на щеках забрезжило подобие румянца. Боря был прав. Кончаем хандру. Меньше недели назад, опаздывая на свидание, я была готова смириться с возможным бесклаусным существованием. Теперь мне оставалось лишь пожелать ему счастья и жить дальше.
* * *
До моего отъезда домой оставалось около недели. Где-то глубоко, в закоулках моей души, сама себе не отдавая в этом отчёта, я всё ещё надеялась на звонок Клауса. Это было бы равносильно чуду.
Я искренне жалела его, понимая, что ему сейчас так же нелегко, как и мне. В силу обстоятельств он выбрал не меня, а мать своего будущего малыша, женщину, с которой прожил несколько лет вместе. Была ли у него альтернатива? Безусловно – если бы события происходили не в реальной жизни, а в сказке. Смогла бы я построить своё счастье, лишив ребёнка отца, не мучаясь при этом угрызениями совести? Этот вопрос так и остался открытым. Клаус снял с меня его груз, решив всё за нас двоих.
Время у Бори в гостях пролетело мгновенно, а интенсивности произошедших событий хватило бы на много отпусков вперёд. Изменилась я и мои взгляды на жизнь, желания и хотения. Золушка нашла своего принца, а он, глупый, выбрал её злюку-сестру. «Такова жизнь», – печально констатировала я, с удивлением обнаружив, что за это время практически не вспоминала о Глебе. Размышляя о нём теперь, я больше не понимала своих прежних переживаний из-за его нелюбви ко мне, покорного примирения с нашими редкими встречами и игрой в одни ворота. Наконец-то узнав себе цену, я поняла, что достойна настоящего, взаимного чувства и не собиралась больше размениваться по мелочам и жить по чужим правилам.
Но что же дальше? Через несколько дней мне предстояло снова вернуться домой. Неужели всё снова возвратится на круги своя – работа, дом, несбывшиеся надежды и ночной рёв в подушку? Что делать? Принять всё, как неизбежность или всё-таки попытаться осуществить свою мечту: уж, если не о принце, то хотя бы о Германии? У меня оставался ещё один шанс – третий и последний, и я решилась.
* * *
Томас снял трубку после первого же звонка. Его голос показался мне несколько странным – глуховатым, потрескивающим, будто между его губами и телефонной трубкой проложили толстый слой ваты.
Оправившись после первого приступа свалившегося на него счастья, он буквально засыпал меня вопросами: где я, что я, как себя чувствую и почему не позвонила раньше? Узнав о моём скором отбытии домой, он чрезвычайно расстроился и даже печально хрюкнул в трубку, однако тут же собрался с мыслями и вызвался немедленно приехать, дабы успеть познакомиться со мной лично.
– Прямо сейчас, что ли? – испугалась я.
Часы показывали почти девять вечера.
– Нет-нет, – взволнованно задышал в трубку Томас и отложил свой отъезд часиков этак на пять утра, чтобы успеть прибыть ко мне на следующий день к «послеобеду».
Прыткий субъект, однако! Путь предстоял почти через всю Германию и был далеко неблизким.
После обеда, так после обеда, согласилась я. Часом позже или часом раньше – какая разница? Переживать по поводу незнакомого хрюкающего субъекта не приходило мне в голову. С мужским полом в Германии мне, похоже, не везло так же, как и на родине. У одного – мама, у другого – надвигающееся пополнение в будущем семействе. Не женихи, а яйца с сюрпризами! Осталось только посмотреть, что скрывалось под скорлупой их гамбургского представителя.
К моему величайшему удивлению, Томас прибыл в наши края даже раньше намеченного. «Видимо, спать не ложился, сердечный», – решила я.
Остановившись в маленькой гостинице неподалёку от Бориного дома, он позвонил и предложил забрать меня на машине.
Я положила трубку и расхохоталась. Невероятно! Буквально за несколько последних дней второй по счету кавалер собирался увозить меня в своём авто в счастливое будущее! Вежливо поблагодарив, я отказалась: слишком уж свежи и болезненны были воспоминания о Клаусе.
К месту встречи я подкатила на стареньком Борином велосипеде. Сегодня я собиралась на свидание без присущего столь волнительному событию трепета: нуль косметики, обычные джинсы, футболка и куртка. Словно под стать моему настроению, солнце решило на время взять таймаут. Как жаль! Его поддержки мне так не хватало! Быть может, не скройся оно за облаками, я бы не так остро ощущала переполнявшие меня разочарование и грусть.
Фотография Томаса ничего не убавила и не прибавила к его бесцветному и бесформенному образу колобка, чьи короткие крепенькие ножки в джинсах несли на себе круглое пузико, так плотно обтянутое полосатой рубашкой, что, казалось, сделай он вдох поглубже, маленькие пуговки разлетятся во все стороны, как конфетти из хлопушки. Причёска – жиденькие, с признаками волнистости волосы, аккуратно зачёсанные на бочок, на носу – допотопные очки с толстыми стёклами, скрывавшие небольшие серые глазки с, на удивление, красивыми, загнутыми ресницами. Нос, если присмотреться, тоже был ничего – прямой, почти греческий.
В общем, мужик, как мужик, не красавец, но и не совсем уж «страшненький». У нас в Росси такого бы точно подобрали – приодели, подстригли, причесали, очки со стёклами потоньше по блату раздобыли, глядишь и стал бы чьей-то гордостью. Мой потенциальный кавалер явно был не глуп, подыскивая жену в нужном географическом направлении.
Как и договорились, Томас прилежно ждал меня в гостиничном ресторанчике. Едва увидев, он подскочил мне навстречу со стула, едва не перевернув его вместе со столом. Хорошо хоть опрокидывать с него, кроме стакана с водой пока ещё было нечего: в ожидании меня Томас ничего не заказывал.
Протянутая мне для пожатия рука, потно-влажная от волнения, слегка дрожала, как, впрочем, и его голос – негромкий, хрипловатый, будто слегка простуженный. Он пододвинул мне стул, приглашая сесть, и, перестав наконец-то топтаться на месте, разрешил себе устроиться напротив.
Разговор не клеился. Томас никак не мог перебороть смущение и неловкость, краснел, ёрзал на стуле, не зная, как себя вести и о чём говорить. Он напоминал мне маленького неуклюжего слонёнка. Я согласилась бы его погладить, но, увы, не выходить за него замуж!
«А ведь он тебя пока ещё туда и не звал, – одёрнула себя я, – и вообще, кто знает, что скрывается за его непритязательной внешностью? Дай ему шанс, он заслужил его хотя бы уже одним своим приездом – из такого далека и по первому же твоему звонку».
Для начала я решила остановиться на кофе – самом дипломатичном из всех напитков: с наскучившим собеседником можно было распрощаться после первой же чашки и наоборот, заказать ещё одну, если он тебя заинтересовал.
Кофе принесли. Томас понемногу приходил в себя. Первый ажиотаж от встречи прошёл, он задышал и заговорил спокойнее, поведав мне свою семейную историю.
Несколько лет назад он развёлся. Улучив момент, пока Томас был в отъезде, Барбара ушла к его лучшему другу в дом напротив, о чём и сообщила в обычной записке, оставленной для него на кухонном столе. Так они теперь и жили: дверь в дверь, окно в окно, визуально принимая участие в жизни друг друга. Приходилось терпеть. Другого выхода у Томаса не было.
– Да как же такое возможно? – не удержалась я.
Томас отреагировал на удивление спокойно, но жёстко, как отрезал:
– Привык. Теперь это уже не мои проблемы.
Хм… Странный тип, и совсем не так прост, как кажется. С другой стороны, мужик же он всё-таки, может, наверное, и кулаком по столу – не всё же колобком кататься, да и какая мне, в сущности, разница? Выходить за него замуж я всё равно не собиралась.
Закрыв тему Барбары, Томас снова стал мягким и пушистым, чем-то похожим на застенчивого ребёнка, робеющего попросить со стола конфетку, а получив её, развернуть и засунуть в рот. Я даже невольно пожалела его. Я никогда не получала удовольствия от неловкости людей, если вдруг становилась её причиной. Говорят, мужчины любят стерв. Не знаю, я предпочитала отношения на равных. Стервой я никогда не была и не собиралась ею становиться.
Постепенно Томас освоился с ситуацией, вернее, с наличием в ней меня. Он даже перестал ёрзать на стуле и возить полупустым стаканом по клетчатой скатерти. Взяв в руки меню, он вопросительно поднял на меня глаза, приглашая последовать своему примеру и заказать что-нибудь в знак того, что в ближайшие полчаса-час я всё-таки составлю ему компанию. Я пожала плечами и согласилась, а он облегчённо вздохнул и расслабился.
За едой Томас разговорился. Я хлебала лёгкий супчик, а он, с аппетитом уписывая шницель с картошкой фри, рассказывал о своём доме в пригороде Гамбурга и о своей лучшей подруге Фанни.
– Ротвейлер, – рассмеялся он, заметив мой удивлённый взгляд. – Вообще-то довольно агрессивная порода, но моя девочка – добродушнейшее создание на свете, хотя и не лишена темперамента!
Томас работал на дому, где и принимал клиентов, рассматривал их дела, а позже, при необходимости, представлял их интересы в суде.
– Так ты адвокат? – немало удивилась я.
– Не совсем. У меня нет высшего образования. Я помогаю людям получать пенсии по состоянию здоровья и защищаю их интересы, если в обычном порядке они, по каким-то причинам, не могут добиться этого права.
Моё впечатление о Томасе не хотело складываться воедино. Словно мозаичные камешки: вроде все из одного рисунка, а как ни положи – картины не получается. За внешней простоватостью угадывался твёрдый, почти жёсткий характер, если дело касалось его интересов, а за стеснительностью и неловкостью – ум, хватка и знание своего дела. Такая «многогранность» скорее настораживала, чем заинтересовывала. В яйце действительно таился сюрприз, но мне совсем не хотелось до него докапываться.
– Когда ты летишь домой? – вдруг спросил Томас, исподволь наблюдавший за мной.
– В следующую пятницу.
– Значит, время у нас ещё есть.
– Ты о чём? – удивилась я.
– Ну как же! Мы могли бы познакомиться поближе. Приезжай ко мне, посмотри, как я живу. Ты ничего не теряешь, а поездка в гости тебя ни к чему не обязывает.
Томас смотрел на меня с надеждой.
Я чуть не поперхнулась остатками воды. Подобная мысль никогда не пришла бы мне в голову. Только что незаметно посмотрев на часы, я как раз собиралась вежливо распрощаться и с ним самим, и с моими мечтами о Германии.
– Не отвечай прямо сейчас, – предложил он, словно прочитав мои мысли. – Давай сделаем так. Я сегодня же отправлюсь домой, а ты хорошенько подумай – до вечера. Позвони, если решишься приехать. Я встречу тебя на вокзале в Гамбурге. Ведь ты там никогда не была?
Я покачала головой
– Вот видишь! Хотя бы покажу тебе город.
Томас цеплялся за малейший предлог, лишь бы вытащить меня к себе. Напористый тип, ничего не скажешь!
– Хорошо, я подумаю, – ответила я, абсолютно уверенная в том, что звонить ему не буду.
* * *
«Уважаемые пассажиры…» – голос проводницы вещал о скором прибытии в Гамбург.
Вчера, прощаясь с Томасом и глядя в его преданно-печальные глаза, я и представить себе не могла, что мы снова увидимся, да ещё так скоро.
Что побудило меня изменить своё мнение? Наличие в запасе нескольких свободных дней и желание увидеть незнакомый мне Гамбург или мысли о моём полном и сокрушительном фиаско?
Так или иначе, решение было принято, а пути к отступлению, во всяком случае, сейчас, на подступах к Гамбургу, отрезаны.
* * *
Я приметила его ещё из окна поезда. Вчерашние измятые джинсы, будто он и не снимал их вовсе, поверх рубашки – короткая светлая куртка-блузон, совершенно ему не шедшая и ещё больше подчёркивающая животик, украшали его образ. Томас смешно переминался на толстеньких коротеньких ножках и, щуря близорукие глаза, пытался разглядеть меня среди прибывших пассажиров.
На перроне люди радовались встрече. Глаза непроизвольно выделяли из толпы высоких подтянутых мужчин, встречающих своих женщин, в большинстве своём сереньких и бесцветных, не пользующихся косметикой и не придающих ни малейшего значения одежде – нонсенс, к которому я так и не успела привыкнуть.
Пусть я не была в этот момент объективной, пусть я мыслила российскими стереотипами, но одна только мысль быть увиденной рядом с Томасом повергала меня в отчаяние. А может, всё-таки остаться в поезде, вернуться домой, а позже позвонить и извиниться?
Тряхнув головой, я попыталась призвать себя к порядку. В конце концов, никто здесь не удерживал меня насильно. Успокоившись кое-как этой мыслью, я вздохнула и направилась к выходу.
Не успела я сойти на перрон, как навстречу мне, улыбаясь во весь рот, уже колобком катился Томас.
– Мария, здравствуй! Как я рад тебя видеть!
Завладев моей дорожной сумкой, он взял меня, будто маленького ребёнка за руку и повёл к выходу. Я не сопротивлялась. Зачем? Теперь уж куда кривая вывезет.
Мысленно представив себе, как через несколько дней буду рассказывать о своём приключении девчонкам, я хмыкнула, но всевидящий Томас истолковал мою ухмылку по-своему. Ещё крепче сжав мою ладонь, он уверенно засеменил к выходу.
Привокзальная площадь кишела людьми. В отличие от южного, более тёплого Мюнхена, сентябрьский Гамбург своих жителей погодой не баловал. Порывистый ветер пронизывал до костей, с темно-серого неба падали тяжёлые дождевые капли. Лёгкая Ядина курточка не спасала. Я дрожала и стучала зубами от холода. Какие уж тут гамбургские красоты! Хотелось только одного: поскорее нырнуть в машину и согреться.
Томас гордо указал на неказистый красный опель, к счастью, припаркованный в нескольких метрах от выхода. Водрузив мою сумку в багажник, он, как истинный джентльмен, распахнул передо мной переднюю дверь, приглашая занять почётное место рядом с водителем.
Дорога к его дому заняла, наверное, около часа. За это время успело окончательно стемнеть. Проливной дождь превращал заоконный пейзаж в скопление разноцветных размытых огней. У моих родителей не было машины, а в нашем родном городе – подобных здешнему автобану скоростных дорог, к езде по которым я ещё не успела привыкнуть. Съёжившись от страха, я с ужасом наблюдала за потоками льющейся с неба воды, с которыми едва успевали справляться мотающиеся туда-сюда «дворники». Периодически я переводила взгляд на Томаса. Он, как видно, не разделял моих страхов и невозмутимо вёл своё авто к цели, нисколько не переживая по поводу свалившегося на наши головы всемирного потопа.
– Приехали, – объявил он наконец.
Я с облегчением вздохнула. Испытание ездой закончилось.
– Подожди, я сейчас, – остановил меня Томас, заметив, как я обречённо потянулась к ручке двери, намереваясь покинуть тёплое, а главное сухое нутро машины.
Проявив неожиданную расторопность, он вскочил со своего места и через пару секунд уже ждал меня снаружи с раскрытым наготове зонтиком, под которым мы благополучно добежали до его дома.
Отряхнувшись, как кошка, я вздохнула с облегчением: прибыли! Томас засуетился с предложениями чая, кофе, лёгкого ужина, но мне хотелось только под душ и в кровать, а завтра, на свежую голову, всё остальное – осмотр незнакомого мне дома, разговоры и прочие пункты запланированной им программы, если таковая вообще была.
* * *
Меня разбудил громкий собачий лай, доносившийся с улицы. Я вздрогнула и порывисто села в кровати. Припомнился вчерашний день. Нда-а, ситуация…
Дверь в спальню была закрыта. Где ночевал сегодня её хозяин? Во всяком случае, не рядом со мной. Свою широкую двуспальную кровать он предоставил в полное моё распоряжение.
Я осмотрелась. Слева у стены – неуклюжий допотопный шкаф с раздвижными дверями. Справа – окно без занавески или чего-либо в этом роде. Либо напротив никто не жил, либо в данном помещении не происходило ничего интересного, что обычно скрывают от посторонних глаз.
Возле кровати я обнаружила свою дорожную сумку и чьи-то растоптанные домашние тапочки. Спасибо заботам Томаса: свои я забыла у Бори.
Натянув джинсы с футболкой, я открыла дверь и высунула голову в коридор, учуяв носом ароматный бодрящий кофейный запах – неотъемлемый атрибут немецкого завтрака. Что и говорить, мой отпуск протекал интенсивно. За неполных три недели – три разных города, три дома с завтраками, трое мужчин и никакого толку! Ну от этого-то дома мне уж точно ничего не было нужно. Приведя себя в порядок, я собралась было отправиться на поиски хозяина, но внезапно передумала.
«Почему бы не восполнить вчерашний пробел и немножко не осмотреться? Что, в конце концов, случиться, если на пути к кофе я возьму и загляну в две другие, соседние, комнаты, тем более, что двери в них Томас оставил открытыми?» И на старуху бывает проруха: любопытство взяло верх над хорошим воспитанием, и я вошла в первую из комнат, граничащую со спальней.
К какой категории можно было бы причислить сие замечательное помещение с мутным от давней «немытости» окном, продавленным, с потрескавшейся кожей диваном и разодранным собачьими когтями креслом? У стены притулился полупустой сервант с пыльными чашками, рюмками и тарелками, рассортированными в художественном беспорядке по принципу «абы как», в углу – телевизор. Женской руки здесь явно не чувствовалось. Как видно, после переселения Барбары «в соседи» Томас перестал интересоваться состоянием своего жилища.
