скачать книгу бесплатно
* * *
Машина остановилась у светлого двухэтажного дома – небольшого, аккуратного, по сравнению с виллой Хартмута – будто игрушечного. Весь участок вокруг него был занят аккуратно подстриженным газоном, а по обеим сторонам от крыльца росли два внушительных темно-зелёных кипариса, обрамлявших вход в дом, словно колонны. К крыльцу вела дорожка, выложенная широкими каменными плитами.
Выйдя из машины, Клаус открыл багажник и, вынув из него небольшой букет цветов, подал его мне.
– Подержи, пожалуйста. Для одного человечка. Сейчас сама увидишь.
Он обнял меня за плечи и провёл к входной двери.
– Проходи, не бойся, – улыбнулся он, открывая её своим ключом. – Родители, встречайте, мы приехали!
Вот так да! Ничего себе, сюрприз! Я почувствовала, как затряслись коленки.
Навстречу нам уже спешила, улыбаясь, моложавая, очень стройная женщина в узких брючках и тонком, нежно-голубого цвета пуловере.
– Ма, знакомься, это Мария!
– Это вам, – пролепетала я, краснея, и протянула приготовленный Клаусом букет цветов.
– Хризантемы, мои любимые! Вот спасибо! Как я рада, Мария! Из какого же далека ты к нам приехала – даже и представить-то невозможно! Давай-ка сразу на «ты», не возражаешь?
Конечно же, я ничего не имела против.
– Ну вот и замечательно. Называй меня просто Бригитта, а это наш папа – Георг.
– Ну-ка, ну-ка, покажите нам сибирскую гостью!
Георг – абсолютная копия Клауса, лет этак на тридцать постарше, не мог дождаться своей очереди рассмотреть меня, как следует.
– Со мной тоже, пожалуйста, без церемоний. Просто Георг, договорились?
Я кивнула. Страх перед незнакомыми родителями Клауса исчез, как не бывало.
Бригитта за моей спиной обняла сына.
– Спасибо за цветы, родной, ты меня балуешь!
Она поднялась на цыпочки и ласково чмокнула его в щёку, совсем, как моя мама великовозрастного Кирюху. «Все мамы на свете одинаковые», – промелькнуло у меня в голове, но тут вдруг в памяти всплыла фрау Бернхард, и я невольно усмехнулась.
Вслед за хозяевами дома мы вошли в довольно большую, со вкусом обставленную комнату. Широкие, почти во всю стену, и высокие – от пола до потолка раздвижные окна выходили на просторную, солнечную террасу с накрытым посреди неё длинным столом. Нас ждали к завтраку.
Вчерашнее дежавю не покидало меня. Казалось, я уже бывала здесь, в этом доме, вдыхала терпкий аромат уходящего бабьего лета, смешанный с горьковатым запахом дымящегося кофе, впитывая необыкновенную атмосферу уюта, тепла и любви его обитателей друг к другу.
Время пролетало незаметно. С каждой новой минутой я влюблялась в родителей Клауса всё больше и больше. Познакомившись совсем юными и «состряпав», по словам Георга, единственного и любимого сына, они прожили долгие годы, не растеряв трогательной нежности отношений, заметной буквально во всём – в их взглядах и прикосновениях друг к другу, в мимике и жестах.
– Какое замечательное утро получилось, правда, дорогие мои? – Бригитта с улыбкой обвела нас взглядом. – Спасибо сын, что привёз к нам свою гостью. С каким удовольствием я бы познакомилась и с твоими родителями, Мария, и с братом, и с…. как ты её назвала? Конфеткой? – она всплеснула руками и заразительно рассмеялась.
– Так в чем же дело? Приезжайте! У меня самые гостеприимные в мире родители! Могу себе представить, как они вам обрадуются! Мама настряпает своих фирменных пирогов, а папа достанет водочку с селёдочкой.
Последнее пришлось объяснять, что вызвало новый взрыв смеха.
– Вот всё и решилось, дорогая. Мария вернётся домой и сделает нам приглашение, правда? Сами приедем, да и Клауса с собой прихватим, – подмигнул мне Георг и перевёл ласковый взгляд на жену.
Клаус повернулся ко мне.
– А ты? – тихо спросил он, положив руку на спинку моего стула и наклонившись ко мне.
– Что – я?
– Ты тоже будешь мне рада?
Лицо Клауса почти касалось моего. Не удержавшись, я провела по нему кончиками пальцев.
– Приезжай – увидишь, – так же тихо ответила я.
Клаус накрыл мою руку своей большой ладонью и прижался к ней щекой.
Подняв глаза, я заметила внимательный взгляд Бригитты и покраснела.
– Поможешь мне на кухне? – улыбнулась она.
Легонько сжав мою руку, Клаус нехотя выпустил её на свободу.
Вдвоём с Бригиттой мы быстро убрали со стола, оставив мужчинам их разговоры о планах на будущее. Я с удовольствием помогала ей, наблюдая, как она ловко и быстро орудует в своей уютной кухне, расставляя всё по своим местам.
– Уф-ф, готово, – выдохнула она, закончив, и присела на стул напротив меня. – Может, ещё по кофейку? Только ты и я – девочками?
– С удовольствием. Сиди, я всё сделаю.
Я наполнила чистые чашки ещё не успевшим остыть кофе и снова уселась на своё место.
Отпив глоток кофе, Бригитта поставила чашку на блюдце.
– Я рада, что мы с тобой познакомились, Мария.
– Я тоже, – искренне ответила я. – Спасибо тебе.
– За что же?
– За сына и за сегодняшнее утро, которое ещё двадцать четыре часа назад я не могла себе даже представить.
Мне действительно хотелось ущипнуть себя, дабы удостовериться, что всё, происходящее в этот момент – правда.
– Я тоже хочу поблагодарить тебя – за то же самое и теми же словами. Я давно не видела Клауса таким счастливым. Спасибо тебе.
Мы помолчали.
– Разве такое бывает? Вот так, сразу? Мы ведь едва знакомы, – задумчиво произнесла я.
– Думаю, да, – спокойно ответила Бригитта. – Что только не случается в этой жизни! Одним хватает и нескольких часов, чтобы навсегда полюбить друг друга, а другие, прожив бок о бок многие годы, так и остаются чужими.
– Пожалуй, – согласилась я, внезапно вспомнив свои многолетние «отношения» с Глебом. – А как же раньше? Ведь у Клауса же был кто-то до меня?
– Была… К моему великому сожалению… Яна. Очень красивая женщина, немногим постарше тебя, но какая между вами разница!
Заметив мой недоумённый взгляд, Бригитта невесело улыбнулась и пояснила:
– Я имею в виду не внешность, хотя вы действительно очень разные. Скорее, весь «пакет» в целом: весьма броская и яркая внешне и самовлюблённая, ветреная и избалованная мужским вниманием внутренне, – Бригитта усмехнулась. – Вот и Клаус… Казалось, она его околдовала, иначе и не объяснить, как он столько лет провёл с ней вместе. Знаешь, я бы приняла любую женщину, лишь бы видеть сына счастливым, но… Она измучила его. Клаус хотел семью, ребёнка, а Яна…. Честно говоря, я и сама не знаю, чего хотелось ей.
– Действительно странно, – согласилась я. – По-моему, семья и дети – самое естественное женское желание, если любишь человека. У нас в России почти все женщины к тридцати годам уже успевают обзавестись и тем, и другим. За редким исключением…
Бригитта поняла.
– И в чем же причина?
Я пожала плечами.
– Сходить замуж, а потом развестись – дело нехитрое, да и нередкое, к сожалению, а мне всегда хотелось, как у моих родителей: раз и навсегда, но пока такого человека не встретилось. Вот жду, – улыбнулась я. – Наверное, я безнадёжная идеалистка-мечтательница.
– Да нет, – серьёзно ответила Бригитта. – Я думаю, ты большая умница. В жизни всё имеет свой смысл. Иногда действительно стоит немного подождать и не торопить события. Просто дать себя найти.
– Это кто тут кого потерял или нашёл?
На пороге кухни показались улыбающиеся Георг и Клаус. Разговор прервался, но мы с Бригиттой уже успели сказать друг другу самое важное, мы поняли и приняли друг друга.
* * *
Клаус предложил мне показать свою «берлогу» – новую квартиру, куда он въехал после расставания с Яной.
– Отсюда совсем недалеко. Городок наш небольшой, все друг друга знают.
Бригитта и Георг вышли проводить нас до машины.
– Не удивляйся, это наш семейный ритуал, хотя мы видимся как минимум раз в неделю. Мама просто не может по-другому, – шепнул мне Клаус.
На прощанье я по очереди обняла его родителей, а они смотрели нам вслед, пока мы не свернули на соседнюю улицу.
Из окна автомобиля я разглядывала проплывающие мимо разноцветные дома, окружённые ухоженными палисадниками. Сидя на террасах, играя с детьми, приводя в порядок цветочные клумбы, их жители наслаждались воскресным днём. Жизнь у всех шла своим чередом – размеренно и неторопливо.
Я посмотрела Клауса. При всей его импозантной внешности в нём не было ни капли высокомерия, любования собой, грубости или хамоватой несдержанности, свойственных многим нашим мужчинам. Казалось, одна только принадлежность к сильному полу давала им на это право. Они утверждали себя, вместо того, чтобы просто любить, завоёвывали, чтобы, добившись, потерять интерес и отправиться на поиски «новенького».
«Посмотри на отношения родителей и увидишь своё будущее с их сыном», – говаривала мама в наших разговорах по душам. Сегодня мне представилась эта возможность. Неужели моя мечта начинала сбываться? Словно в подтверждение моих мыслей, Клаус, продолжая вести машину левой рукой, положил правую ладонь сверху на мою и осторожно сжал ею мои пальцы.
* * *
Квартира Клауса находилась на верхнем из трёх этажей небольшого одноподъездного дома. Вместо привычных моему глазу мусора и окурков в подъезде царили чистота и порядок, а на лестничных площадках – многочисленные горшки с зеленью и цветами.
– Хобби моих соседок, – объяснил Клаус по дороге наверх.
«Ничего себе хобби! Не подъезд, а оранжерея! Рассказать дома – не поверят», – подумала я.
– Добро пожаловать в моё жилище.
Клаус открыл входную дверь, и мы оказались в довольно просторной прихожей сравнительно небольшой двухкомнатной квартиры. Справа – узкая кухня со встроенной мебелью и маленьким столиком на двоих, следом по коридору – вход в спальню с широкой кроватью и платяным шкафом. За следующей дверью угадывалась ванная комната, ну а слева – «зал», как сказала бы наша Конфетка. Обстановка в нём выглядела просто и функционально, почти по-спартански: диван с креслом, письменный стол с компьютером, этажерка с книгами, телевизор. В углу у окна приткнулись две электрогитары на специальных подставках.
– Увлечение молодости, – объяснил Клаус. – Играл когда-то и даже пытался что-то сочинять.
– И как, успешно?
– По-разному. Давно это было.
Щёлкнул выключатель, и комната вдруг озарилась мерцающим сиянием крошечных маленьких лампочек, тонкими изящными веточками свисающих с прикреплённой к стене электрогирлянды.
– Красиво! – вырвалось у меня.
– Я рад, что наши вкусы совпадают, – просто ответил Клаус. – Я люблю этот свет, особенно вечерами, когда за окном темно и наиболее остро осознаёшь окружающую тебя пустоту. Звучит, наверное, банально, но по-другому не скажешь, тем более, что это правда, – он невесело усмехнулся. – Никто из нас не создан для одиночества, только одни понимают это раньше, а другие позже. Наступает момент, когда больше не хочется лёгких, поверхностных отношений, когда начинаешь с завистью оглядываться на семьи с детьми, а слово «вместе» приобретает гораздо более весомый смысл.
Заложив руки в карманы, Клаус прошёлся по комнате.
– Я переехал сюда после того, как мы расстались с Яной. Хотелось успокоиться и прийти в себя. Размеры квартиры не играли существенной роли: какая разница, если рассматривать её как временное пристанище до тех пор, пока я один. Изменится ситуация – измениться и квартира, – Клаус посмотрел на меня. – Мне бы очень этого хотелось. Ты считаешь, у меня есть шанс?
Наши взгляды встретились.
– А сам ты как думаешь? – смутившись, я опустила глаза.
Клаус приблизился ко мне. Его руки легли мне на плечи, губы коснулись моего лица.
«Подожди, не торопись», – нашёптывали мне противный внутренний голос и трезвый рассудок, не позволяя отмести их доводы как никчёмные и просто плыть по течению охвативших нас чувств.
Моё замешательство не укрылось от Клауса. Легонько отстранив от себя, он заглянул мне в глаза. Прочитал ли он в них мои мысли? Не знаю, но только, разжав руки, он «выпустил меня на свободу».
Вот так, за несколько секунд, наши отношения перешли за грань простого, ни к чему не обязывающего знакомства. Сомнений быть не могло: наша встреча не была случайной, а такого, как он я ждала всю жизнь.
* * *
Остаток дня пролетел незаметно. Взявшись за руки, мы бродили по улицам, сидя в обнимку в кафе, ели мороженое, запивая его капучино со взбитыми сливками, разговаривали, смеялись или просто молчали, глядя друг другу в глаза, растягивая убегающее от нас время.
Темнело, пора было возвращаться домой.
– Я отвезу тебя.
– Хорошо.
– Завтра обязательно позвоню и заеду за тобой, сразу после работы.
– Договорились, – снова кивнула я.
Противно защемило сердце. К ощущению счастья примешивалось необъяснимое, непонятное мне самой тревожное чувство.
