скачать книгу бесплатно
– Львёночек! Ты в Риге?
– Да, но пока на рейде болтаемся.
– С прибытием, солнышко.
– Я тебе тут такую грандиозную встречу приготовил! Затоварился по полной программе.
– Лев, Львёночек, спасибо, милый.
– «Спасибо» потом скажешь.
– Лев, послушай…
– Да-да, слушаю, солнце моё.
– Лев, я не смогу приехать: у Вари турнир в Новосибирске. Нужно лететь обязательно. Какой-то очень важный турнир.
– Важный-преважный? Короче, очень важный!?
– Ну, да…
– А мама Дениса не могла бы?
– Она… болеет.
– Угу… Очень-очень-очень жаль. Что ж…
После разговора с мужем Татьяна ощутила опустошенность и противно щекочущий ком в груди. Да бывает ли она – эта ложь во спасение? Ведь спасая кого-то ложью, обязательно вредишь себе. Ну, подставилась она в очередной раз, а дальше что? Сама переживает, чувствует себя виноватой, Лев явно недоволен. Вот скажи она правду, как есть, может, и лучше было бы! Да, Лев расстраивался бы из-за дочери, но не из-за отношения к нему жены. Как понять мужчин? Что в них сильнее – инстинкт отца или самца? Татьяна-то знает про себя наверняка: волновалась бы до безумия за детей. Наверное, и Лев тоже. Благо, он ещё не знает, что Варька с Денисом почти полгода разъезжают по конкурсам вдвоём: категорически отказались от сопровождения мам. Но чтобы Лев не счёл такую самостоятельность двусмысленной, Таня тоже не стала обсуждать её с мужем до их ближайшей встречи и опять всю ответственность взяла на себя.
В комнату вошла Варвара с большой чашкой, прихлёбывая из неё чай.
– Ма!..
– Варя, что за дурацкая привычка пить и есть на ходу, – раздражённо заметила мать.
– Ой, ты не в духе, мамочка?
– В духе.
– Тогда скажи: платье к выпускному будем шить или покупать?
– Как хочешь.
– Давай замутим что-нибудь офигенное!
– Ладно, сходим в театр к портнихе. Я созвонюсь.
– А, мам, ещё вот что. Я это… Я не буду поступать в медицинский.
– То есть?..
– Ну, боюсь я всего этого – кровь, анатомички, болячки. Не, не могу.
– А ты об этом не подумала, когда мы нанимали тебе репетитора из мединститута и уплатили, между прочим, немалые деньги?
– Ну, мам, я даже Рембрандта недолюбливаю из-за того, что он покойников рисовал.
– При чём тут это! Ты ведёшь себя как взбалмошная, недалёкая девица! – Татьяна перешла на крик. – Оставь свои капризы при себе! Ясно?
– Ты не хочешь меня понимать, ты хочешь, чтобы я была несчастной! – взвизгнула в ответ Варька.
Мать села в кресло.
– Ладно, – максимально сдерживая себя, сказала она, барабаня пальцами по столику: – Что тебя может сделать счастливой?
– Я вот хотела бы в юридический поступить. Вот помнишь девушку-инспектора Ольгу Владимировну? Она такая красивая, умная и всё понимает… – Варвара уселась на диван, поджав под себя ногу. – Я бы тоже хотела работать в детской комнате милиции, – сказала она мечтательно.
– Варя, детка, – мама перешла на миролюбивый тон, – если ты не приемлешь жестоких зрелищ, о какой работе в милиции можно говорить? Ты готова постоянно находиться в гуще «чернухи» и посвятить этому свою жизнь? Это похлеще, чем в анатомичке.
– Круто… – пробормотала озадаченно Варька, затем поднялась, забрала свою чашку и вышла из комнаты.
Противно щекочущий комок в груди, который Таня ощущала на протяжении получаса, как будто бы взорвался, и она расплакалась. Последний раз такое состояние она испытывала в прошлом году, когда Варька попала в больницу с тяжёлым аппендицитом. После операции у дочери поднялась температура. Мама двое суток не отходила от неё – не спала, не ела. Удивлялась: откуда силы берутся. И тут позвонил Лев. Его голос, казалось, излучал запах моря, передавал тепло алжирского Биджая, и Танюша, проделав над собой усилие, беззаботно защебетала:
– Львёночек, у нас всё хорошо, не волнуйся. Просто я сейчас не дома, в магазине… Береги себя, милый.
Отключила телефон и от нахлынувшего чувства одиночества, бессилия, незащищённости расплакалась. Она вспомнила этот эпизод и ужаснулась: сейчас-то чего реветь? Слава Богу, все здоровы.
На пороге опять появилась Варька, на этот раз сияющая.
– Мамочка, я всё решила, – и осеклась: – Ой, мама, ты плачешь? Из-за меня? – Её глаза моментально наполнились слезами.
– Нет-нет, Варенька, – торопливо успокоила её Татьяна. – Я и не плачу вовсе. Так, вспомнила кое-что.
Варька уселась на подлокотник кресла и крепко обняла маму:
– Мамочка, я поступлю в тот институт, который выберешь ты. Конечно, кроме меда и юрфака. Ладно?
– Нет уж, дорогая, уволь! Но учти: времени, чтобы хорошенько подумать, у тебя очень мало.
Обрадованная Варька чмокнула маму и выпорхнула из комнаты.
Прошло две недели. Ремонт Лёвиного «Одербаума» подходил к концу. Таня уже готовилась сказать мужу в очередной раз магическое «счастья в рейсе», когда Лев сообщил: рижская компания не выпускает судно из своего порта из-за разногласий в оплате ремонта. Суд назначен через месяц, а значит, всё это время теплоход будет стоять на приколе. Команду распустили по домам, кроме вахтенных. За старшего остался Лев, а с ним помощник механика.
– Танюшка, через две недели меня сменит капитан, и тогда я дней на десять приеду домой, – успокаивал Лев. – А хочешь, приезжай ты ко мне.
– Нет, Львёночек, сейчас я – никак. У Вари вот-вот «последний звонок», экзамены, выпускной. Ну, сам понимаешь. Тем более, ты скоро приедешь.
– Да, я понимаю.
Вскоре Татьяна, окруженная многоголосой толпой ребятни и взрослых, на школьной линейке утирала непослушную слезу. Их Варька в традиционной форме прошлого века – коричневом платье, белоснежном фартучке и с белыми бантами в волосах кружила с Денисом в вальсе. Лёгкие и грациозные, они, казалось, плыли по периметру пришкольной площадки, готовые вот-вот отправиться в далёкое и неведомое путешествие, от которого с восторгом ждали свободы, радости, любви! И серебристый звон колокольчика напутствовал елейно: «Счастья в рейсе! Счастья в рейсе…» Вот и всё, школа!
Стас сжал локоть матери и, наклонившись к ней, сказал:
– Поздравляю!
– Угу… – кивнула Таня, промокая глаза платком.
Варвара наконец определилась. К экзаменам она подошла с чётким осознанием своего места в жизни. Её призванием оказалась, ни много ни мало – журналистика.
– Бог в помощь! – сказала мама с некоторым облегчением и ринулась искать каналы, по которым можно было бы срочно опубликовать несколько свежеиспеченных опусов Варвары для творческого конкурса в университете.
… – Танюшка, к сожалению, мне не удастся заскочить домой, – сокрушался в телефонной трубке Лев. – У капитана какие-то проблемы. Короче, просит меня ещё остаться за него на судне.
– А что же старпом?
– У него тоже что-то там…
– Какая жалость! Что бы они без тебя делали?!
– Таковы обстоятельства. Увы!
– Увы и ах!
И опять у Танюши неприятный осадок от разговора. Голос у Льва какой-то бодренький, слишком радостный и даже чужой немного. Как будто он всё время куда-то торопится, и болтать по телефону ему – ну, абсолютно некогда. Она тоже не считает нужным в ответ бисером рассыпаться. А, может, зря? Бросить все дела и поехать к нему? Но как? Как бросить?
Вечером приехал Стас мрачнее тучи. Швырнул в угол свою адидасовскую сумку, набитую какими-то шмотками и с торчащей из неё теннисной ракеткой.
– Стас, ты здоров? – обеспокоилась Татьяна.
– Более чем, – буркнул сын.
– Пойдём ужинать.
– Не хочу. Спасибо.
– Стас, что случилось? Я же вижу!
– Я поживу у вас? Ты не против?
Она опустилась в кресло:
– Не против. Но…
– Мама, я могу сейчас побыть один? Извини.
– Конечно.
5
Таня перенесла на балкон всех своих зелёных «домочадцев» – экзотические растения, в большинстве своем старше двух десятков лет. Несколько пальм, разросшийся фикус, большой цветущий олеандр, древний аспарагус и много других тропических пришельцев выстроились на небольшом пятачке в живописную оранжерею под летним небом. В окружении своих питомцев, источающих покой и роскошество нездешних широт, Татьяна ощущала короткие мгновения счастья, которое абсолютно наполняло её, лишь когда собирались вместе с ней дети, муж, мама, внучка. Тогда отступали изматывающие тревоги, ненасытные страхи и томительные будни ожиданий.
– Клушка ты моя! – умилялся Лев. – Породистая клушка.
– Хочешь сказать, что ты – клушкин муж? Поздравляю! – жена изображала лёгкую обиду, но аналогию Льва предпочитала воспринимать в определенной степени как комплимент. Что ж, раз пришла на эту землю женщиной – будь любезна: вари щи, рожай детей, а уж в свободное от основных занятий время выполняй мужскую работу, если угодно. Постулат, возможно, спорный, но для Тани он стал сутью её кармической задачи. При этом она ничуть не считала себя зависимой от мужа. Напротив, не он ли зависит от неё? Редкий глупец откажется от тёплого уютного очага и любимых людей рядом. Танюше её устои казались незыблемыми и даже идеальными в сложившихся обстоятельствах. Хотя иногда накатывала грусть: а не стала ли она, напичканная страхами и тревогами, заложницей тех самых обстоятельств?
Сквозь джунгли своей оранжереи Таня заметила Варвару с Денисом. Они шли по двору и о чём-то оживлённо разговаривали. Стройные, красивые, изящные, они выглядели, будто бы созданными друг для друга. Втайне мать могла бесконечно восхищаться Варькой: да, всё-таки стоило с пяти лет учить её танцам, вкладывая бешеные деньги хотя бы для того, чтобы она умела вот так женственно и величаво ходить!
Ребята остановились у подъезда. Денис игриво боднул свою даму в лоб и, заметив на балконе Татьяну Сергеевну, кивнул ей. Варька помахала маме рукой и скрылась в парадной. Через минуту прямо с порога она объявила:
– Мамочка, можешь поздравить! Третий экзамен – 85 баллов. Итого, все ЕГЭ у меня в пределах «пятерки». Прикинь?
Таня привлекла к себе сияющую дочь:
– Умница, Варенька. Я горжусь тобой.
После злоключений с полицией, которые не без усилий удалось уладить, Варвара заметно посерьёзнела, что на данном отрезке её жизни оказалось очень кстати.
Зато изменница Фортуна отвернулась от Стаса. Накануне он пришёл далеко за полночь и сильно подшофе. Прежде она никогда не видела сына пьяным, даже проблемы переходного возраста и самоутверждения подростка ей были неведомы. Когда на шестнадцатилетие Стаса, которое он отмечал с друзьями дома, мать предложила взять немного шампанского, он заявил:
– Если на столе окажется хоть одна бутылка вина, меня здесь не будет.
Таня тогда лишь пожала плечами. Вино, конечно, не подали. И только на школьном выпускном балу Станислав впервые вкусил… Как истинный джентльмен он ринулся открывать шампанское, но не удержав в неопытных руках пробку, окатил им с ног до головы учительницу английского.
Теперь Татьяна смотрела на сына, который курил, уставившись в одну точку мутным взглядом, и её сердце защемило. Она подошла к нему, прижала его голову к себе.
– Стаська, а ты помнишь, как первый раз закурил? – почему-то вспомнила она. – Как раз перед первым классом. Пришёл домой чумазый по уши. Спрашиваю:
– Ты где так испачкался?
– Да я курил, – отвечаешь так небрежно.
– Где же ты сигареты взял?
– Да мы с Витьком бычок нашли.
– А спички?
– Там пацаны костёр жгли, мы и прикурили.
– Понравилось курить?
– Не… Гадость. Короче, я завязал.
Она погладила сына по волосам.
– Да… – подал, наконец, голос Стас. – Пацан сказал – пацан сделал! До девятнадцати лет в «завязке» был, до первого крупного «выноса мозга».
– Кто вынес-то?
