скачать книгу бесплатно
На самом почетном месте, посреди столешницы, стояла навороченная кофемашина, стоившая, как половина его «Вранглера». Кофе в ней получался божественным, а потому драгоценная вещица считалась для Белорадова чуть ли не членом семьи.
Снова взяв телефон в руку, Матвей увидел два пропущенных звонка от одного из своих приятелей, и тут же набрал его.
– Звонил? – голос охрип так, будто он всю ночь из караоке не вылезал.
– Бел, ты на часы смотрел? – раздался в трубке недовольный бас Пашки Резнова, – мы договорились встретиться в шесть и вместе поехать в аэропорт, а ты трубку не берешь. Я сейчас Тоху по дороге заберу. За тобой заехать?
Наступила минутная пауза, за которую у Белорадова прочистились мозги, и вернулась память. Фрагментами, но и этого хватило, чтобы составить картину вчерашней ночи.
После клуба был музыкальной фестиваль, что проводился на открытом воздухе, и где он впоследствии и зацепил двух гарцующих на брусьях девчонок, – мысль о цирке была не далека от истины, – а прощаясь с парнями, они договорились вместе отправиться утром в аэропорт, чтобы успеть на учебу.
Академия Рэнвуд, которую основал один из прошлых Верховных Трибунала, открывала свои двери для учащихся ровно за сутки до начала занятий, а закрывала за два часа до них же, и только попробуй опоздать. Останешься без диплома и все четыре года учебы, и планы на дальнейшую работу в службе магической безопасности – коту под хвост.
Матвей всю жизнь горел желанием стать одним из агентов организации, которую возглавляла его мать, и твердыми шагами шел к своей цели: он был хорош в сыске, благодаря отцу имел недюжинную силу и мог постоять за себя, – хоть что-то с него хорошего, – а также излазил всю библиотеку Трибунала изучая сильные и слабые стороны каждой существующей на земле нечисти.
Он был рожден для этой работы, и не мог позволить себе загубить все на корню.
– Брат, ты не уснул там?
– Поезжайте без меня. Мне тут еще гостей выпроводить надо. Встретимся за час до вылета.
– Гостей? Ты пригласил двух вчерашних цыпочек на палку чая? – на другом конце раздался приглушенный смешок.
– Ага.
– Только во второй раунд не вяжись. Пропустишь самолет – считай отчислен, – ничего не ответив, Матвей отключил телефон и сделал глоток бодрящего напитка.
Раздавшиеся в коридоре шлепки босых ног оповестили о том, что две акробатки проснулись и, следуя за кофейным ароматом, решили заглянуть на кухню. Медленно подняв взгляд от чашки, Матвей еле сдержался, чтобы не выругаться.
Даже находясь в полубессознательном состоянии он выбрал не абы кого, а двух рыжих и фигуристых красоток, очень отдаленно напоминающих гадюку, что засела у него в печенках и не желала вылезать. А еще каких-то три месяца назад его привлекали худощавые блондинки. Куда делись те благословенные деньки?
У этой романской стервы точно в роду без черных ведьм не обошлось. Иначе его помешательство ничем не объяснить. Даже во сне ладони сжимаются в кулаки от желания сомкнуть их на ее изящной шейке и давить, пока она не взмолится о пощаде.
Ну вот опять разбередил воспоминания и темная сущность, что делила с ним его же сознание вылезла на поверхность и начала принюхиваться, в надежде уловить аромат спелых вишен, исходящий от рыжей подстилки кровососа Долгова.
– Матвей, зачем ты поднялся в такую рань? Давай вернемся в постель, – начала щебетать одна из девушек, быстро хлопая накладными ресницами.
Вторая, зайдя ему за спину, вцепилась пальцами в его тренированные плечи и начала их царапать своими длинными когтями. Возможно, ей казалось, что эти ее действия его как-то возбудят, но парень был с ней категорически не согласен.
Сбросив с себя чужие ладони, он поднялся с барного стула, скрестил руки на груди и кивнул в сторону выхода.
– Думаю, вам пора.
– Что, даже кофе не нальешь? – кокетливо поинтересовалась девушка с длинными ногтями.
Имен их Матвей не помнил, и не сильно по этому поводу переживал.
– Ближайшее кафе за углом, могу по сотне выдать, вам хватит.
– Сотне? Ах ты сволочь, кто мы по-твоему? – схватив стоящую на столе пустую чашку, девушка размахнулась и бросила ее в Белорадова. Если бы не его молниеносная реакция, та угодила бы вместо стены, прямо в голову.
Отличное начало дня.
***
Дорога до академии обычно занимала около суток: пара часов езды до аэропорта, четырнадцать часов в самолете до Бринвика, – самого ближайшего к находящейся на отшибе в горах академии города, где сейчас была середина зимы, – а оттуда еще пять часов тащиться, через горный перевал, на взятой в аренду тачке. На место Матвей приезжал за пять часов до закрытия ворот и этого времени хватало на то, чтобы узнать расписание, переодеться и подготовится к первому занятию.
Вот только в этот раз все сложилось не так гладко, как всегда. Сначала его задержали при посадке. Проверка документов выявила просроченную визу, и на ее продление требовалось задержаться минимум на два часа.
Сказав парням ехать без него, Матвей расправился со внезапно появившейся проблемой и взял в прокатном бюро машину, но в дороге его настиг обильный снегопад, отнявший от запланированного времени лишние три часа.
И вот когда до ворот оставались считанные метры, а счетчик показывал десять минут до опоздания, ему наперерез выпрыгнуло пушистое белое облако и только чудо, – ну, или водительские навыки Белорадова, – не дали этому облаку быть похороненным под колесами машины.
Его прокляли, не иначе!
Резкий визг тормозов больно резанул по ушам. Открыв водительскую дверь, Матвей вышел наружу, прошел вперед и уставился на сидящую перед капотом его машины девушку.
– Ты?
Глава 4
– Я ничего не вижу. Чертов снег слепит глаза, а провода ничем не отличаются друг от друга, – со всей силы хлопнув крышкой капота и пнув по колесу, я громко вскрикнула, почувствовав, как онемевшие на морозе пальцы ног пронзила резкая боль.
Сделанные из тончайшей кожи ботильоны от Лабутен явно не та обувь, которую стоит носить при минус двадцать, но кто мне виноват? Чемоданы собирала сама, и сама же отбраковала все то, что не подчеркивало красоту моих ног или напоминавшей песочные часы фигуры.
В расход пошли все теплые ботинки, вязанные кофты и штаны. Вот и стояла я сейчас на холоде в коротком белом платье, доходящем до середины бедра, и черных капроновых колготках, – слава богам, пятьдесят ден, а не десять, как я планировала, – и мысленно материла саму себя.
В текущей ситуации было еще два маленьких плюса. Во-первых, я додумалась прихватить с собой стильный белый полушубок из эко-меха, иначе превратилась бы в сосульку сразу, как только открыла пассажирскую дверь. А во-вторых, повезло, что драндулет, который мне выдали в прокатном бюро накрылся медным тазом не на перевале, а на открытой местности, где мимо в любой момент могла проскочить чья-нибудь машина. Не факт, что с такой видимостью я ее замечу, но даже крохотный шанс в моем положении равнялся огромной удаче.
– Вася, что произошло? Ты плачешь? – раздался в трубке обеспокоенный голос Михаля, который уже сутки находился в академии и ждал моего приезда, как манны небесной.
Нет, сам он об этом не говорил, но я привыкла думать, что все имевшие честь быть со мной знакомыми мужчины засыпали и просыпались с моим именем на устах. Может это немного самонадеянно, но такая уж я, привыкшая быть в центре внимания избалованная девчонка.
Как говорится – «любите такой, какая есть, исправит меня только могила».
Лучше бы и вправду сбежала из дома сразу как услышала из уст Вики слово «академия». Перекантовалась бы первое время у кого-нибудь из друзей, параллельно капая на мозги Кармеле, чтобы та уболтала отца избавиться от нелепой мысли упечь меня в интернат для «суперменов», как я называла всех тех, кто относился к категории «нелюдей».
На мой резонный вопрос, что делать обычному человеку в месте, которое занимается подготовкой будущих агентов Трибунала, Вика заявила, что людей в Рэнвуде предостаточно и некоторые из них потом занимают в организации не маленькие должности. Ведь кто будет оберегать покой людей, лучше самих людей.
Логично, но уточнять, как кто-то в своем уме может ассоциировать меня с офисной работой я не стала. Угрюмое выражение лица дало понять всем присутствующим на кухне, как я отношусь к их «гениальной» идее.
Но уже к вечеру мои планы претерпели кардинальное изменение, и поспособствовала этому встреча с Долговым, который, – сюрприз, сюрприз! – оказался одним из учеников Рэнвуда.
Я никогда не интересовалась местом его учебы, закрытая академия, и ладно, все равно ему последний год там оставался. Но стоило Михалю узнать, куда меня решили «сослать» мои родственники, чуть джигу от радости плясать не начал. Заявил, что это судьба, и что боги на нашей стороне. Еще что-то пел, но я уже плохо слушала, мысленно анализируя ситуацию.
Сбегать из дома резко перехотелось и вопрос о том, чтобы не ехать на учебу уже не стоял, но на его месте выросло два новых: откуда Долговым известно о существах, и как будем существовать на одной территории я, мой парень, и мой задира братец, у которого в словаре нет словосочетания – «приличное поведение».
И если на первый вопрос ответ очевиден, – Долговы, богатая и влиятельная семья, которая вполне могла иметь какие-то «сверхъестественные» корни в своей родословной, – то ответ на второй вопрос придется находить эмпирическим путем.
Из-за задержки со сборами я не успела на один с Михалем самолет и улетела на следующий день, даже не подозревая, какую подляну уготовила мне жизнь.
– Василиса! – а голос в трубке все не унимался.
– Да не плачу я. Замерзла до костей. Звони кому хочешь, но вытащи меня отсюда, иначе я уже через час превращусь в ледяную статую.
– Василиса, это невозможно, – его слова повергли меня в шок. Фамилия «Долгов» и слово «невозможно» всегда были для меня из разных вселенных, а он такие глупости заявляет.
– Как невозможно? Почему? Пришли мне помощь, отправь самолет, да хоть ведьму на метле, я не привередливая, – заливала, конечно, еще какая привередливая, но в случае форс-мажора, могла и потерпеть.
– Эвакуировать тебя смогут максимум через два-три часа, но в этом случае ты опоздаешь к закрытию ворот.
– Ну и что с того? Что там за стража такая, что чуточку подождать не может. Попроси их, взятку дай. Мне что ли тебя учить? – от холода зуб на зуб не попадал. Челюсть еле шевелилась, и я начала проглатывать окончания слов.
– Никакие взятки или убеждения на местных не действуют. Ты должна быть здесь через тридцать минут, и не секундой позже. Тебе пешком метров шестьсот осталось, это максимум двадцать минут ходьбы. Оставь вещи в машине, их потом заберут и передадут тебе, – каждое его слово отдавалось в моей голове стуком молотка по крышке гроба.
Шестьсот метров пешком, наперерез валящему плотной стеной снегу, по лютому морозу, в легкой одежде и на двадцатисантиметровых каблуках. Убийственный выбор, конечно, и легче послать все куда подальше, сесть в машину и ждать помощи. Но нет, я же упертая. Разозлилась до чертей в глазах, отключила телефон, бросила последний взгляд на долбанную колымагу, в багажнике которой остался мой чемодан и, еле передвигая окоченевшими ногами, потопала вдоль трассы.
Через десять минут мой шаг сбился, движения замедлились, я стала чаще спотыкаться, и приходилось бороться с неодолимым желанием упасть лицом в сугроб и не подниматься больше никогда. Еще через десять, я просто встала как вкопанная, не в силах пошевелить конечностями.
Показавшийся вдалеке внедорожник я, сначала, приняла за мираж, но он приближался, превращаясь из мелкой мошки в, только что отошедшую от спячки, жирную черную муху.
Понимая, что водитель сейчас проскочит мимо, похоронив все мои шансы добраться до проклятой академии живой и здоровой, я, приложив неимоверные усилия, подняла руку, но, не удержавшись, покачнулась и стала прямо посередине трассы, заваливаться вперед.
Снег немного смягчил падение, но чертовы каблуки разъехались в стороны, и я мало того, что отбила себе копчик, еще и кажется подвернула ногу. А обернувшись, едва не поцеловала бампер той самой машины, которую планировала остановить. Повезло еще, что водитель попался умелый. Остановился в считанных сантиметрах от моего лица, еще и дверцей хлопнул, спеша на помощь.
– Ты? – этот голос я узнала бы из миллиона даже находясь в полубессознательном состоянии.
Медленно подняв голову, я прищурилась, и сквозь снежную пелену разглядела внушительную фигуру склонившегося надо мной Белорадова.
Сначала в поле зрения попало его хмурое лицо, с отразившимся в черных глазах удивлением. Затем взгляд переместился ниже, к широким плечам, на которые поверх теплого синего свитера, было наброшено черное пальто. Плотные темные штаны, не чета моим колготкам, были заправлены в желтые ботинки от Тимберленд.
Здоровяк, в отличие от меня, подготовился к местной погоде, и это почему-то страшно бесило.
– Чего вылупился? Лучше помоги встать? – по-королевски вытянула вперед руку, ладонью вниз, словно ожидая, когда верный паж бухнется на колени и церемонно ее облобызает. Но псих даже с места не двинулся.
Одно радовало в этой ситуации, с появлением Матвея температура воздуха немного повысилась. Или это оттаяла и заспешила по моим венам кровь, согревая до самых кончиков пальцев. Не важно, главное я снова чувствовала себя живой и готовой к новым победам.
– Что ты здесь делаешь?
– Как видишь – сижу, – я развела руками, – и жду, когда ты поможешь мне встать.
– Я имею в виду академию Рэнвуд, мы от нее в десяти минутах езды.
– А мамочка Вика не говорила тебе, что они с отцом выбили для меня местечко? Нет? Ну тогда я буду первой, кто сообщит тебе радостную весть. Та-дам, братец, мы целый год проведем под одной крышей, – если бы я была в состоянии вытащить из кармана телефон, то нащелкала бы дюжину отличных фото, на которых у Белорадова такой вид, словно его здоровенной кувалдой по темечку саданули. Но увы…
Глава 5
Липкий снег застилал глаза, забивался в уши и за шиворот пальто, но Матвей ничего не чувствовал. Время для него остановилось ровно в тот момент, когда из уст мелкой стервы вылетели последние слова. И сейчас его мозг пытался одновременно принять новую информацию и не дать эмоциям выйти из-под контроля.
Самодовольная улыбка Василисы не смогла скрыть сквозящую в ее взгляде настороженность, заметив которую Матвей, в конечном итоге, смог взять себя в руки.
Как бы девчонка не пыжилась, ее тоже не сильно радовала мысль об их тесном сосуществовании. Лучше поговорить с матерью и узнать, что за вожжа ей под хвост попала. Какого черта из сотен универов и академий они с Богданом выбрали для этой пигалицы, у которой одно шмотье на уме, Рэнвуд? Совсем с дуба рухнули?
Каждая их встреча делает его похожим на разъяренного бабуина, что не может здраво мыслить и горит только одним желанием, крушить все вокруг. А если это будет продолжаться ежедневно и будет мешать его учебе? Нет, он скорее позволит ей замерзнуть посреди дороги, в нескольких минутах езды от академии, чем лишится шанса получить диплом и поступить на службу в Трибунал.
– Если ты думала меня удивить, то у тебя получилось, – бросил ей Белорадов, разворачиваясь и собираясь вернуться за руль, – счастливо добраться до места на этих ходулях, рыжая.
Василиса, с круглыми от удивления глазами, рванула с места, пытаясь его остановить, но тут же, громко вскрикнув, упала обратно. Правая нога не слушалась свою хозяйку и отказывалась ей подчиняться, а острая боль отдавалась во всем теле.
– Это, между прочим, не ходули, а Кристиан Лабутен. А ты не можешь меня тут оставить! – чуть не плача, крикнула она ему вслед.
– Даже беспомощная, ты пытаешься качать права. Хочешь испытать, что я могу, а что нет?
– Я твоя сестра, Матвей…
– Я уже тебе говорил, и повторю еще раз – ты мне не сестра, – с губ Белорадова сорвался гортанный рык.
– Отлично, – не менее громко ответила ему Василиса, – вали на все четыре стороны. Пусть я замерзну до смерти, но оставлю послание для Вики и отца. Так и напишу на снегу – в моей смерти прошу винить Белорадова Матвея Дмитриевича! Это пятно на репутации тебе ни за что не смыть!
Остановившись рядом с водительской дверью, Матвей застыл на месте.
Нет, ее крики его никак не задели, лицо разъяренной богини не трогало, и на смешной план с прощальной запиской на снегу тоже было глубоко плевать. Но на слова о том, что чертовка может замерзнуть до смерти, его вторая сущность отреагировала совсем не так, как предполагалось. Никакой радости и веселья. Только яростное неприятие и неистовое желание защитить, которое никогда не было свойственно его мятежной натуре.
Какого хрена?
– Поднимайся и садись в машину, – коротко бросил он, проиграв финальную схватку с самим собой.
– Я не могу. Я, кажется, ногу вывихнула, – сейчас мелкая паршивка звучала даже жалобно, и это, почему-то злило Матвея еще сильнее.
Вернувшись к ней, он опустился на корточки, и дотронулся затянутыми в кожаные перчатки пальцами до изящной лодыжки, скрытой совсем неподходящей для такой погоды обувью.
– Ай, – вскрикнула Василиса и отодвинулась от него.
– Прекращай реветь.
– Я не реву, – ответила девушка, шмыгнув носом, – это просто дождь.
О том, что идет снег, а не дождь, Матвей говорить не стал. Подхватил ее под ноги и спину и резко поднялся.
Несмотря на свою не обделённую женственными формами фигуру, рыжая бестия практически ничего не весила, зато благоухала ароматом спелых вишен так, что во рту у Белорадова выступила слюна. Задержав дыхание, он дошел до пассажирской двери внедорожника, открыл ее и не церемонясь закинул девушку на сиденье. Затем сам сел за руль, коротко бросил «пристегнись» и рванул с места.
Работающая в салоне на всю мощь печка быстро согрела окоченевшую девушку. Уже через минуту она прекратила дрожать, откинулась на сиденье и положила ногу на ногу. Съехавший вверх подол короткого платья обнажил затянутое в черный капрон соблазнительное бедро, которое Матвей, будучи вполне живым мужчиной, не мог не удостоить мимолетным взглядом.
– Смотри не перевозбудись, я хочу доехать без дорожных происшествий, – заметив куда он пялился, пробормотала Василиса, одновременно пытаясь натянуть подол чуть ли не до колен. Естественно, у нее ничего не вышло, и, кажется, впервые в жизни ее белые щеки окрасил румянец стыда.
– В тебе нет ничего, способного меня возбудить. Испытывай свои чары на кровососах, – бросив в ее сторону откровенно-насмешливый взгляд, Матвей вернулся к дороге.
– Ты о ком? – нахмурила она брови.
