Командная игра

«БЛАЙМИ!» – место, где мечтает работать каждый журналист в Колорадо. Издание выходит раз в месяц и охватывает огромное количество тем: бизнес, технологии, образование, культуру, моду, спорт, развлечения. Содержит интересные интервью, освещает серьезные социальные проблемы, раскрывает секреты успеха самых влиятельных людей мира. Идеальный вариант для одинокого вечера с уютным пледом и кружечкой горячего какао.

Несмотря на то, что наш журнал принято относить к главным представителям «желтой» прессы в Денвере, «БЛАЙМИ!» чаще придерживается нейтрального стиля публикаций, хотя и не прочь время от времени повысить рейтинги на скандальных расследованиях частной жизни знаменитостей. В такие моменты наш главный редактор Вивьен любит цитировать Роберта Харрисона:«Страна хочет правдивых историй про тех, чьи имена у всех на устах». И с этим утверждением трудно поспорить. Люди любят заглядывать в чужие замочные скважины.

Я прошла здесь стажировку сразу после окончания колледжа, что в конечном итоге обеспечило мне работу на полный день. Помимо написания астрологических прогнозов я разносила кофе, вычитывала статьи коллег, занималась закупкой канцелярии, заказом билетов, бронированием отелей… В общем, выполняла работу офис-менеджера, должности которого в нашем штате не было. Ребята, с которыми мы вместе начинали, уже давно перешли в другие отделы, где получили хорошие места, ну а я… Я намертво приросла к своей маленькой колонке гороскопов.

Изначально у меня не было никаких познаний в области астрологии, но как оказалось, этого и не требовалось. Гороскопы следовало просто выдумывать. Для меня, как для безнадежного романтика, суеверного и легковерного, это стало интересным занятием. Особенно когда я глубже погрузилась в тему. Но это определенно не та журналистика, ради которой я брала чудовищный студенческий кредит. Да ради бога! Моя колонка выходит даже не под моим именем, а под именем известного пожилого астролога из Индии, с которым у журнала заключен десятилетний контракт. Вот настолько все отстойно.

Повесив куртку на крюк, я почти бегом пересекла длинную зону отдыха с кожаными диванами и книжными полками во всю стену, которая делила офис пополам, и едва не выронила бумажный стаканчик с горячим кофе, когда взглянула на настенные часы.

Проклятие! Я уже опаздывала на пять минут.

О нет. Ну почему именно сегодня?

– Красный уровень угрозы, – пробормотал наш спортивный обозреватель Энди Бишоп, когда я пронеслась мимо его стола.

Мой боевой запал упал быстрее, чем песня We Cry Together Кендрика Ламара в чарте Billboard.

Господи Иисусе…

Красный уровень угрозы сулил полную катастрофу. Обычно он включался в дни перед сдачей номера в печать либо когда журнал терял крупных рекламодателей. Желтый горел почти постоянно. Он ощущался как магнитная буря, индекс которой, как и уровень угрозы, зависел исключительно от настроения Вивьен. Зеленый загорался всего пару раз в месяц. Например, при хорошей статистике продаж. Время, когда можно немного расслабиться, уйти из офиса пораньше. Я приравнивала эти дни к праздничным и по вечерам отмечала их с размахом, заедая дешевое вино романтическими комедиями нулевых.

Подойдя к стеклянному кабинету главного редактора, я глубоко вздохнула и постучала в дверь, на которой тонкими металлическими буквами было выгравировано имя: «Вивьен Чжоу».

– Еще раз опоздаешь – отправишься на биржу труда, – напряженным голосом поприветствовала меня Вивьен.

Поставив перед ней стаканчик с латте из ее любимой кофейни, я выпрямилась и натянула на лицо профессиональную улыбку. Хотелось верить, что выглядела я при этом намного более собранной и уверенной, чем чувствовала себя на самом деле.

– Вот, возьми. Передашь это Доновану. – Вивьен через стол протянула мне листок бумаги. – К пятнице он должен увеличить статью до трех страниц. Рекламы о новом ресторане на Брайтонском бульваре не будет. Пусть в этой дерьмовой забегаловке ищут пропитание только крысы и бомжи. Скидку им подавай… Дерьмоглоты! У нас тут что, гребаная «черная пятница»?

Даже в новой одежде я ощущала себя домашним эльфом на фоне Вивьен. Она была безупречной. Начиная с блестящих угольно-черных волос, стянутых в высокий хвост, подчеркивающий широкие скулы филиппинки, и заканчивая элегантным платьем-футляром цвета фуксии, которое выгодно оттеняло оливковую кожу. В свои пятьдесят с небольшим Вивьен выглядела примерно на тридцать. Уверенная, дерзкая, умная и прямолинейная – типичный коктейль Льва. Мое воображение не смогло бы создать лучший образ главного редактора первого по популярности журнала в Колорадо. Возможно, поэтому я испытывала странный благоговейный трепет всякий раз, когда Вивьен обращалась ко мне по имени. Что вообще-то случалось нечасто.

Я глубоко вдохнула через нос и посмотрела перед собой, собираясь с силами.

Давай, Мэдисон. Ты репетировала. Сейчас или никогда.

– Вивьен, я знаю, что в отделе новостей освободилась должность мл…

– Это место займет Родригес, – перебила меня Чжоу, не отрывая взгляд от экрана ноутбука. – Отдел кадров уже подготовил приказ.

Скоростное движение моих мыслей с визгом остановилось. Сердце упало, желудок сжался, а в горле встал ком размером с папайю.

– Стажер? – спросила я, но вместо голоса из моего горла вырвался какой-то булькающий звук.

Не то чтобы я надеялась, что Вивьен сразу согласится отдать эту должность мне. Я подготовилась к долгой битве на истощение. В моем арсенале было как минимум шестнадцать аргументов в свою пользу. Но я не ожидала, что этот разговор закончится раньше, чем я озвучу хотя бы первый.

Если в этом мире и существовала справедливость, то прямо сейчас она игриво помочилась мне на голову. Я чувствовала себя абсолютно разбитой. Самой неудачливой неудачницей в мировой истории неудачников. Одна бутылка красного вина, шесть серий «Девочек Гилмор» и три ведерка сырного попкорна – примерно во столько я оценивала свой вечерний нервный срыв.

– Только давай без драмы, – монотонно произнесла Вивьен, скользя пальцем по тачпаду. – Лучше взгляни сюда.

Она развернула ко мне ноутбук, и мои глаза расширились от удивления. На экране была фотография со мной и знаменитым хоккеистом Ридом Харди, на которой я пыталась установить новый мировой рекорд по самым коротким объятиям. Этот снимок сделал Энди. По моей просьбе. И я никак не ожидала увидеть его у Чжоу.

– Вы знакомы? – Она переплела пальцы и выжидающе посмотрела на меня. В карих глазах Вивьен не было ни тени сочувствия или сожаления, только холодная безжалостная тьма. Повисло молчание. Стены кабинета были такими тонкими, что я слышала жужжание копировального аппарата, который работал в офисе почти без остановки. – Вудс.

– Нет, – ответила я, растерянно моргая. – Мы не знакомы.

Вивьен скептически приподняла бровь.

– Ты обнимаешь его.

Я выдохнула, стараясь собраться с мыслями, пока смятение, горечь и обида вели ожесточенную битву в моем сознании.

– Я сделала это ради снимка, чтобы порадовать отца. Он большой фанат «Дьяволов», особенно игры Харди. В нашем доме даже есть отдельная комната, посвященная… – Заметив скуку на лице Чжоу, я запнулась, а потом тихо добавила: – Простите, это было непрофессионально.

– Как ты попала на эту пресс-конференцию?

– Энди взял меня с собой.

– Понятно. – Вивьен выглядела разочарованной. – Жаль. Этот хоккеист – лакомый кусочек. Интервью с ним могло бы возвести рейтинги нашего журнала к небесам.

– Вы же знаете, Рид Харди никому не дает интервью.

– Да-да, мистер Важная Задница с самомнением наследного принца. Интересно, какие скелеты в шкафу он так старательно охраняет? – Она сняла крышку со стаканчика с кофе, сделала глоток и тут же выплюнула жидкость обратно. – Что за дерьмо, Вудс?! Я пью классический латте, а это тыквенный. Боже правый! Как можно доверять тебе ответственные задания, если ты даже с кофе справиться не можешь?

Горечь обожгла мое горло. Но вместо того, чтобы вернуться на свое рабочее место и притвориться мертвой хотя бы до тех пор, пока уровень угрозы не опустится до нейтрального желтого, я выпалила:

– Просто дайте мне шанс, Вивьен!

Женщина откинулась на спинку роскошного кожаного кресла цвета слоновой кости и подняла на меня глаза.

– Заслужи его.

– Как?

– Договорись с Харди об интервью.

Я горько усмехнулась и покачала головой.

Харди отклоняет запросы на интервью от любого издания, которое хочет проникнуть дальше его хоккейной формы. Послематчевые комментарии? Всегда пожалуйста. Пресс-конференции перед игрой – тоже без проблем. Но никаких личных вопросов. Так уж сложилось, что благодаря своему отцу я знала об этом хоккеисте больше, чем его собственные родители.

– Познакомьтесь, подружитесь, закрути с ним роман, – продолжала Вивьен. – Твоя задача расположить его к себе.

С моих губ сорвался смешок, который я скрыла кашлем.

Роман? Она это серьезно?

Чжоу вообще видела Харди? Да на такую, как я, он даже не взглянет.

– Близится юбилейный выпуск. Журналу нужна бомба, тебе – большой прорыв. – Она снова ткнула пальцем с шоколадным маникюром в экран, на котором все еще была наша с Харди фотография. – Вот он, Вудс.

– Это задание невыполнимо, – безжизненным голосом произнесла я.

– Журналисты часто получают невыполнимые задания. Бездарности сразу сходят с дистанции. Профессионалы всегда идут до конца. – Она пристально посмотрела на меня. – Ты профессионал, Мэдди?

Я сглотнула, расправляя плечи. И хоть девяносто девять процентов моего мозга осознавали, что я никогда не получу это треклятое интервью, тот самый преисполненный надеждой один процент вынудил меня кивнуть.

Когда я развернулась и пошла к двери, Вивьен метнула мне в спину еще один кинжал:

– Только не трахайся с ним. Сначала сделай дело. Ты явно не из тех, кому такие мужчины, как Харди, перезванивают после секса.

Едва передвигая ноги, я вышла из кабинета и направилась к своему столу. Мое рабочее место выглядело так, будто по нему пронеслось небольшое торнадо: повсюду комки бумаг, кипы разноцветных папок, крошки от попкорна, чехол для AirPods в форме попы корги, рождественский чулок… Интересно, как он вообще здесь оказался? Ладно, неважно.

Сев за стол, я закрыла лицо руками, посвятив полминутки жалости к себе, после чего тяжело вздохнула и вывела на экран пустой документ.

Я всегда знала, кем хочу стать. Поэтому, получив диплом в одном из лучших колледжей штата, была уверена – полдела сделано. Если бы в тот день, когда я подавала документы для поступления, мне кто-нибудь сказал, что через десять лет я буду сидеть за крошечным столом, напоминающим игровую площадку для грызунов, и в перерывах между прислуживанием стерве-боссу выдумывать гороскопы, я бы плюнула на все и пошла работать проституткой. По крайней мере, к этому времени мои старания ценились бы куда больше, а огромного студенческого кредита, который я буду выплачивать до конца своих жалких дней, не существовало бы вовсе.

– Ты как, Мэдс? Порядок? – не отводя глаз от своего монитора, спросил Энди, рабочий стол которого стоял рядом с моим.

Со своей любовью к шелковым рубашкам с леопардовым принтом и гелю для волос, которым парень ежедневно заливал свои густые черные волосы, зачесывая их назад в стиле итальянского мафиози, он смахивал на владельца стриптиз-клуба, застрявшего в 2010-м.

Энди был законченным трудоголиком. Целыми днями парень скролил ленты в своих социальных сетях, которые состояли исключительно из спортивных новостей, и делал по ним тысячи заметок. Он всегда был в курсе, где какая команда играет, с каким счетом завершился тот или иной матч, а еще помнил наизусть все важные и не очень спортивные даты. К своим неполным тридцати Бишоп уже заработал несколько профессиональных наград и имел все шансы со временем стать настоящей легендой в сфере спортивной журналистики.

– Раздавлена, но все еще жива, – попыталась я пошутить.

Быстро проглатывать обиды – полезный жизненный навык, которым за шесть лет работы с Вивьен я овладела в совершенстве. Как говорила великая Эппи Фридман, «цепляться за обиду – значит позволять тому, кого ты презираешь, жить бесплатно в твоей голове».

– Ты проверила мою статью о нецелевом использовании городских средств? – раздавшийся за спиной голос Тары заставил меня подпрыгнуть на месте. Я не слышала, как она подошла.

Тара обогнула стол и оказалась передо мной. Густой восточный аромат ее недорогого парфюма, который она носила с гордостью королевы, защекотал мне ноздри. На ней были темные узкие джинсы и блестящая дизайнерская блузка, мерцавшая, как новогодние огни.

– Будет готова через сорок минут, – ответила я.

– Через двадцать.

Мне очень хотелось послать ее к черту, но я быстро взяла себя в руки.

– Как скажешь.

Когда я проходила здесь стажировку, Тара Парсон была моим наставником. В то время я находилась в поиске жилья, и она предложила мне совместную аренду маленькой, но довольной милой квартирки в районе Чизмен-парка. С тех пор мы живем вместе. И даже неплохо ладим.

Тара – талантливый журналист. Настоящая ищейка с непревзойденным чутьем на скандалы. Она сотрудничала со многими тайными источниками, которые подкармливали ее скандальными инсайдами, и, пожалуй, была единственной любимицей Вивьен.

– Милая фотка с Харди, – произнесла она странным тоном, прищурив глаза.

Я повернула голову и свирепо посмотрела на Энди. Тот в ответ вскинул руки.

– Прости, Мэдс. Я не знал, что это что-то секретное.

– Не секретное. Просто Вивьен тоже ее увидела, – вздохнула я, стараясь скрыть раздражение в голосе. – И теперь мне нужно убедить Харди дать «БЛАЙМИ!» интервью.

Тара и Энди переглянулись и одновременно залились смехом.

Я закатила глаза:

– Знаю.

– Харди всегда не слишком жаловал прессу, – фыркнула Тара. – Но сейчас, переживая эпичную полосу неудач, Мистер Хоккей и вовсе слетел с катушек.

– Похоже, его полоса неудач уже закончилась, – заметила я.

Я не смотрела вчерашний матч «Дьяволов» против «чикагцев», но благодаря отцу, который посреди ночи прислал мне селфи своего счастливого, раскрасневшегося от пива лица на фоне включенного телевизора с подписью: «РИД ЗАБИЛ!!!», знала его финал.

– Это был охренительный гол! – воскликнул Энди, радостно седлая любимую тему. – Мейсон сделал отличные снимки. Хотите взглянуть?

– Нет, – ответили мы с Тарой одновременно, и Бишоп показал нам средний палец.

– Кстати, о спорте… – Оглядевшись по сторонам, Тара слегка наклонилась вперед и понизила голос. – Похоже, у меня есть кое-что стоящее на Кори Дарнелла.

– Футболист? – нахмурилась я.

– Ветеран «Денверских Гризли», – с энтузиазмом закивал охваченный любопытством Энди.

– Так вот, – продолжила Тара. – Согласно моим источникам, Дарнелл тайно пожертвовал весь свой годовой гонорар, который составил три с половиной миллиона долларов, частному центру реабилитации «Феникс». И это на фоне слухов о том, что в этом рехабе лечится его дочь.

– Наркотики? – поинтересовался Энди.

– Попытка суицида, – бросила Тара, заправляя за уши свои короткие прямые волосы цвета свежевыпавшего снега.

– Боже мой, Ти. Это очень чувствительная тема, – покачала я головой. – Может, не стоит поднимать ее в журнале?

Красивые кристально-голубые глаза Парсон сузились, до краев наполнившись непониманием.

– Шутишь? Это же бомба.

– «Грязная» бомба.

– Тем лучше, – усмехнулась Тара, приподнимая подбородок. Ее строгая диета запрещала ей есть все самое вкусное, и, я думаю, отчасти поэтому она всегда была немного злая. – Пойду отнесу ее Вивьен. Это определенно повлияет на мою премию в конце года. Завидуйте, неудачники!

Когда она ушла, мы с Энди обменялись хмурыми взглядами, и я вернулась к работе.

* * *

Спустя час в моей сумке завибрировал телефон. Вытащив его, я взглянула на экран и с улыбкой ответила на звонок:

– Привет, пап.

– Как дела, букашка? – Его низкий, теплый голос напоминал мне летнюю грозу.

Я нажала «Сохранить», сняла очки для чтения, которые надевала, когда работала с текстом, и потерла переносицу.

– Все супер. – Забравшись с ногами на кресло, я выдвинула верхний ящик стола и вытащила пакетик попкорна со вкусом соленой карамели. Преимущество работы офисной невидимкой заключалось в том, что большую часть времени никому вокруг не было до меня никакого дела. – А твои, пап?

– После долгожданной победы «Дьяволов»? Все еще танцую! – засмеялся он. – Как прошло твое вчерашнее свидание?

– Эм… Довольно мило.

Это свидание было полной катастрофой. Больше часа тридцатилетний разведенный Козерог по имени Майк с энтузиазмом рассказывал мне о своей работе. И все бы ничего, если бы ее местом не была скотобойня. Жутко дорогое ямайское карри, которое я заказала себе в тот вечер, так и осталось нетронутым.

– Кстати, тебе понравилась фотография? – спросила я, меняя тему.

– Какая фотография?

– Лежит на электронной почте.

– Прости, букашка. Совсем закрутился. – В трубке послышался скрип дивана, затем звуки шаркающей походки отца. Я улыбнулась, услышав на заднем фоне Rocking Around the Christmas Tree Бренды Ли. – Эйба вчера лягнула лошадь. Ничего серьезного, но ты же знаешь этого старого притворялу. Разыграл целое представление…

Эйб и мой отец Гэри были родными братьями. Эйб владел небольшим захудалым баром под названием «Кроличья нора», где мой папа работал поваром. Двадцать четыре года назад наши семьи объединила общая трагедия. Жена дяди Кэтлин и моя мама Лили погибли в результате схода лавины, когда катались на лыжах в горах Колорадо. Мне было три.

– СРАНЬ ГОСПОДНЯ! – радостно взревел отец. – Я ЗНАЛ! Знал, что это когда-нибудь случится!

– Пап, это не то, что ты…

– И давно вы вместе? Матерь божья! Рид Харди и моя девочка! Когда я загадывал желание на прошлое Рождество, то и подумать не мог, что оно исполнится так быстро.

Откинув голову на спинку, я шумно выдохнула и уставилась в потолок.

– Пап…

– Надеюсь, он ведет себя с тобой как джентльмен? Насколько серьезны его намерения? Ты уже познакомилась с его семьей? Как бы я ни любил этого парня, если он тебя обидит, хоккейная шайба станет третьим глазом на его упрямом лбу.

– Папа, мы не встречаемся!

Повисла пауза.

– Вот как… – Теперь его голос звучал разбито, и я почувствовала себя худшей дочерью на свете.

Мой отец был моим героем. Понимающий. Искренний. Забавный. Настоящий папа-медведь с провинциальным обаянием и темпераментом Дикого Запада. Мой разум тут же заполнили картинки его заботы обо мне. Как он учил меня выпекать сладости на нашей старой крошечной кухне. Как продал свои любимые рыболовные снасти, чтобы купить мне самое красивое платье на выпускной. Как каждую годовщину гибели мамы поднимался вместе со мной в горы, чтобы я могла немного побыть с ней…

После того, как мама ушла, отец так и не сошелся ни с одной женщиной. Его любовь к ней была такой же глубокой, как и его горе. Но, несмотря ни на что, он всегда надевал для меня свою фирменную улыбку – широкую, ясную, с неполным рядом зубов, – она не скрывала печаль в его глазах, но всегда дарила мне чувство безопасности. И уверенность, что папа по-прежнему рядом.

– Мы дружим, – зачем-то соврала я, после чего сразу же набила рот попкорном, чтобы заткнуться.

– Дружите?

Мое сердце наполнилось теплом, когда голос папы снова стал счастливым.

Я любила отца больше, чем кого-либо в этой жизни, вероятно, именно поэтому лгала ему чаще, чем остальным. О своей работе, о зарплате, о съемном жилье, которое по моим рассказам представляло собой элитные апартаменты в Даунтауне…

Мне хотелось, чтобы папа гордился мной так же, как гордился моей матерью. По его рассказам, мама являлась ужасным поваром, но восхитительным пекарем. У нее была собственная мини-пекарня, которая пользовалась огромной популярностью не только в Маунтин-Бэй, но и в соседних городках. После ее смерти пекарню пришлось продать. К счастью, новые владельцы очень бережно отнеслись к ее истории. Прошло уже много лет, а в ней до сих пор подают фирменные морковно-апельсиновые маффины по рецепту моей мамы, названные в ее честь, которые я заказываю всякий раз, когда приезжаю домой.

– Ага-а-а, – протянула я, мечтая провалиться под землю. – Ну, знаешь, не так, чтобы очень…

– Значит, он может приехать к нам на День благодарения?

Что?!

– Нет! – тихо воскликнула я, вжимаясь в кресло. – Это же семейный праздник, пап. И Рид наверняка захочет провести его дома, с родными.

– В Лос-Анджелесе?

– Э-э-э… Ну да, – вздохнула я и отправила в рот еще одну небольшую горсть попкорна. Меня до сих пор удивлял тот факт, что мой отец практически наизусть помнил биографию незнакомого ему человека.

– Знаешь, пожалуй, ты права, – задумчиво произнес он. – Будет лучше, если вы приедете в Маунтин-Бэй на Рождество. Порадуете старика…

В трубке раздался звук, похожий на всхлип, и я зажмурилась от стыда.

– Прости, пап, – с набитым ртом промычала я. – Позвоню тебе позже. Очень много работы.

Сбросив вызов, я оперлась локтями о стол и закрыла лицо руками.

Надеюсь, в аду не будет слишком жарко.

Глава 7

Рид

В жизни бывают моменты, когда лучше проявить сдержанность.

Это не один из них.

– Проваливайте на хер отсюда! – рявкнул я толпе недоумков с диктофонами в руках и прошел мимо, пихнув плечом самого громкого из них. Чувак едва устоял на ногах, и я ощутил легкий укол совести, но оборачиваться не стал.

Сам виноват. Нехрен было стоять у меня на пути и с мудаковатой ухмылкой спрашивать, понравилась ли мне моя вчерашняя игра в атаке. Разве гребаный ответ не написан у меня на лице?

Да, матч с «Виннипегскими Енотами» мы выиграли. Было чему радоваться. Идущие позади меня парни из команды сияли ярче рождественских гирлянд. Но только не я. Мое настроение полностью соответствовало температуре воздуха за окнами Денверского международного аэропорта – ниже нуля. Снисходительные улыбочки на лицах «Виннипегцев», когда мы совершали церемониальное рукопожатие после игры, до сих пор стояли у меня перед глазами.

Вылетая в Канаду, я был уверен, что повторю триумф последнего матча с «Орланами». Что с «засухой» покончено и моя блудная стерва-удача вернулась к папочке в родную гавань. Но кто-то там наверху решил: а не пойти ли мне в задницу? Как итог – ни одного гребаного гола.

Я надеялся, что сон в самолете поможет мне расслабиться. Отчасти так и произошло. Но, пройдя паспортный контроль, я оказался в окружении репортеров, выкрикивающих тупые вопросы и сующих мне в лицо свои ссаные диктофоны. И напряжение вновь поднялось по моему телу, как пар.

Очередной провал одного из самых титулованных игроков лиги – старая как мир история для таблоидов. Для жадных до сенсаций стервятников нет пищи вкуснее. Но единственный комментарий, который они от меня сегодня получат, – это вскинутый средний палец.

– Не обращайте на него внимания! – заржал за спиной Громов. – У нас был сложный перелет.

– МакБрайд! – раздался в толпе писклявый женский голос. – Как вы оцениваете ваши шансы…

Коннор даже не попытался дослушать ее вопрос.

– Без комментариев.

Закинув сумку в багажник принадлежащего Коннору «Бентли», который ждал нас на крытой стоянке, я в одиночестве устроился на заднем сиденье. Надел наушники, откинулся на спинку и закрыл глаза, притворившись, будто сплю. Все что угодно, лишь бы избежать дружеских подбадриваний и жалостливых взглядов, которые обязательно последуют, как только тачка тронется с места.

Если бы существовал измеритель агрессии, он бы сейчас зашкаливал. Какого хрена со мной творится? Удача не просто свалила от меня, но и решила как следует надрать мне задницу напоследок. Я что, недавно просыпал фунт соли? Прошел под лестницей или раздавил священного сверчка?

Когда машина остановилась у «Голден Плаза», я успел накрутить себя до состояния взведенного курка. Малейшее нажатие – и выстрел. МакБрайд с Громовым, словно почувствовав это, не трогали меня, предпочитая общаться между собой.

– Только не говори, что снова зависаешь у меня, – в своей обычной ворчливой манере обратился к Максу Коннор, когда мы, отсалютовав Уиллису, вошли в лифт.

– Прости, чувак, я уже обещал нашей принцессе вечер с пивом и пиццей, – чавкая жвачкой, ответил Бес и толкнул меня плечом. – Присоединяйся.

– Нет, сегодня я пас.

– Собираешься позвонить тем горячим близняшкам, нюдсы которых показывал в самолете? – спросил Макс, двигая густыми бровями. – Тройничок и все такое?

Коннор фыркнул.

– Завтра утром из Глазго прилетает моя мать. Она истовая католичка, так что единственный тройничок, который ждет меня в ближайшие дни, – это я, фотка Вины Скай и моя рука. – Он показал пошлый жест, и мы втроем обменялись веселыми ухмылками.