Ведьма

Она продолжила идти дальше, как вдруг кто-то сильно схватил ее за руку и потащил к себе. Девушка обернулась и увидела Всеволода. Он стоял возле нее и внимательно смотрел ей в глаза. Мощным громким голосом он сказал:

– Очнись!

Девушка вздрогнула всем телом, но все также была поглощена рассветным утром, которое никогда не существовало, утром, желающим затащить ее в ловушку.

– Очнись! – еще громче сказал Всеволод, и вдруг все вокруг треснуло, как разбитое стекло, и девушка увидела себя в воде, а вокруг темное небо, дождь и грозу.

Всеволод потянул ее за руку и вытащил на берег. В левой руке его находилась мокрая соломенная кукла. Он раздавил ее и скинул солому на берег.

Он притянул Варвару к себе и властно молвил:

– Собирай вещи и немедленно покидай Каменку. Тебе здесь не будет жизни больше никогда. Забудь Николая. Забудь Руслану. Меня забудь. Убирайся с матерью и отцом как можно дальше и больше не позволяй никому завладеть твоим разумом.

Спустя несколько секунд после его слов над головой Всеволода и Варвары сверкнула молния и ударила аккурат в реку. Белая вспышка ослепила девушку, и она лишилась сознания.

Глава 6. Отъезд

После короткого, но тяжелого разговора, Николай Николаевич вернулся к себе в комнату и закрыл дверь. Его будто разрывало на части. Одна сторона его души кричала от отчаяния и боли. Никогда бы прежде он не причинил таких страданий ни одной живой душе, не говоря уже о Варваре. С самого детства он оберегал ее от всех бед и обещал быть защитником на всю оставшуюся жизнь.

Но время, как известно, вносит свои поправки. И уже не защитником, женихом, любимым, а палачом являлся Николай. Он не понимал своего состояния и был, будто одурманен силой ему неизвестной и неподвластной.

В этот день Николай так и не встретился с Русланой. Скрывшись в своем убежище, он лег на кровать, закрыл глаза и слушал, как за окном бушует гроза. Ближе к вечеру, когда Авдотья Петровна позвала его на ужин, Николай спустился в столовую и, опустив взгляд вниз, сел на свое место.

Никола молча проглотил пищу, отвечая на вопросы матери и отца короткими фразами. Авдотья Петровна была уверена, что сын все еще неважно себя чувствует, поэтому не слишком разговорчив. Она не являлась свидетелем беседы, произошедшей между Николаем и Варварой, потому как в это время выходила к Тихону Гордеевичу за лекарством, и ждала, пока дождь немного стихнет.

Николай Афанасьевич же, также отсутствующий дома в тот час, был более проницателен и сразу заподозрил, что молчаливость сына связана не только с болезнью. Помещик не стал допытываться Николу, решив отложить все важные разговоры до завтрашнего дня.

И когда минула ночь, утром ветер разогнал тучи, а небо озарилось ярким солнцем, в кабинет к Николаю Афанасьевичу вбежал без стука его помощник и управляющий поместьем Федор Нравов. Он был не на шутку перепуган и встревожен.

– Федор, что стряслось? – спросил сонный помещик.

– Николай Афанасьевич, я с дурными вестями.

Волнение, испытываемое Федором, было заразно, но помещик постарался сохранять спокойствие духа, и тут же молвил:

– Присядь, Федор! Давай все по порядку.

Федор сел на диванчик, снял шапку, сильно сжал ее в руках и стал рассказывать:

– Вчера после ужина в конторку прибегала Оксана, служка Рогожинская, да попросила немедля седлать всадника и отправить его встречать Никиту Александровича, потому что барыне сильно нездоровится. Антип же говорит, что на горничной лица не было, и она едва могла связать пару слов. Ну, он так и сделал, как велели. Не стал докладывать никому, потому что, видите ли, барыня попросила Оксану пока не тревожить никого. Всадник вернулся ночью, напоил лошадь, да пошел дрыхнуть. А часом назад ко мне прибежала Соня, подруга Варвары Никитовны, сказала, что у них кое-что произошло.

– Что произошло? – Николай Афанасьевич даже побледнел, боясь услыхать плохую весть.

– Она молвила, что Рогожины собрали пожитки в телегу и покинули село. Варя с Соней даже не объяснилась толком. Все так быстро случилось.

Наверное, гром в ясный день удивил бы Николая Афанасьевича меньше, чем вести Федора. Свадьба ожидалась через день и уже на кухне велись приготовления, а во дворе наводился порядок.

– Но это еще не все, Николай Афанасьевич. Поговаривают, будто Варя вчера в подвенечном платье в полях бродила. А вернулась без чувств на руках у Всеволода. Он выпроводил Оксану из дому и запретил ей порог пересекать, пока он не даст дозволение. До самого вечера Всеволод был наедине с Варварой. И только потом Оксане велели бежать в конюшню.

– Нет, быть такого не может, – тихо молвил помещик. – Это сон чей-то, фантазия! Никогда бы Никита Александрович не уехал, не объяснившись и не попрощавшись со мной, тем более перед свадьбой детей. Да и что могло случиться с Варварой?! Давай коней ко двору немедля, едем к Рогожиным.

Федор не стал спорить с помещиком, а побежал к конюшне. Через несколько минут у ворот стояли лошади. А еще через три минуты Николай Афанасьевич и Федор зашли в пустой дом. Точнее, вся мебель была на месте, а вот хозяева скрылись.

Николай Афанасьевич обошел комнаты и проверил шкафы – они были пусты. Только в Вариных покоях на кровати лежало серое, с грязными пятнами, платье. Помещик дотронулся до еще влажной ткани, с трудом осознавая, что весь рассказ Федора может быть правдой. Последний раз, когда Николай Афанасьевич встречался с Никитой, тот был весел и разговорчив. С нетерпением купец ждал свадьбы, которая могла бы объединить две семьи.

Прокручивая в голове прошедшие события, помещик не знал, как поступить дальше. Он повернулся к Федору и неуверенно велел:

– Зови Оксану, а потом Соню. Мне нужно узнать у них все обстоятельства.

Приказ Николая Афанасьевича был тут же исполнен. Первой явилась Оксана. Все дальнейшие разговоры проходили в комнате Варвары. Помещик сидел за столом у самого окна, а Оксана стояла подле него. Она опасливо поглядывала на помещика, всем видом показывая, что будь ее воля, то вчерашний день она с удовольствием позабыла бы.

– Ну, – властно сказал помещик, – рассказывай, как дело было. Почему Никита Александрович уехал вместе с семьей так неожиданно?

– Николай Афанасьевич, бога ради, не знаю, – взмолилась Оксана. – Варвара Никитовна в последние несколько дней была сама не своя. Бледная стала, не ела совсем. Я хотела лекаря привести, так она отказалась. Вчера барыня в поместье ходила. А по возвращении надела подвенечное платье и ушла куда-то босая. Я уж хотела тревогу бить, как вдруг явился этот ваш, Всеволод. Барыня бездыханно на руках его лежала. Испугалась я, думала, что померла она, а этот взял и выгнал меня прочь. Сказал, чтобы я сидела как мышь и не высовывалась. Мне так страшно стало. Я в окошко разок заглянула, а он печь топит, и туда подкидывает что-то. Барыня на печи, в одной рубашке. Смотреть жутко. Он потом кликнул меня и велел, чтобы я за Никитой Александровичем послала лошадей. Да чтобы слова лишнего не промолвила. Так все и было, клянусь вам!

– Ты хочешь сказать, что доверила жизнь барыни какому-то приезжему человеку?! Почему за Тихоном Гордеевичем не послала? Почему меня не нашла? – голос Николая Афанасьевича становился все громче и злее.

– Смилуйтесь, Николай Афанасьевич, мне жутко стало так, что и шевельнуться боялась. Барыня будто померла, а он ее не иначе как с того света вытащил, – умоляющим тоном сказала Оксана. – Век не забуду того, что вчера увидела. Смилуйтесь, барин. Я ведь только добра хозяйке желала.

– Ладно, иди с глаз моих прочь! – Николай Афанасьевич нервно махнул рукой.

Оксана, бледная и заплаканная, выбежала из комнаты. Следом зашла Соня. Выглядела она не лучше горничной. В глазах ее отразилась печаль.

– Что скажешь, Софья? – немного успокоившись, спросил помещик. – По какой причине Рогожины покинули село?

Соня немного замялась, опустила глаза. Казалось, ей сложно говорить о том, что случилось сегодня утром. Она должна была гулять на свадьбе близкой подруги, а вместо этого стоит в ее комнате, и думает о том, не страшный ли сон ей снится часом.

– Я виделась с Варварой этим утром. Рогожины уже садились в повозку и собирались в путь. Мне удалось лишь на несколько минут переговорить с Варей.

– И что же она тебе сказала?

– Сказала, что ей очень жаль, что так вышло. Она просила передать вам и Николаю Николаевичу, что очень любит и уважает вас, но больше оставаться здесь не может. Варя ничего не объяснила толком, – девушка подняла глаза и немного увереннее заговорила. – Да и объяснять здесь нечего. Она бы никогда не покинула Каменку и не бросила Николая без видимой на то причины.

– Варвара мне как дочь! – сказал помещик. – Если бы что-то случилось, она должна была бы обсудить все со мной, прежде чем уехать. Это безрассудство оставлять все перед самой свадьбой! Я немедленно отправлюсь за Рогожиными и потребую объяснения.

– Да какое объяснение вам нужно, Николай Афанасьевич?! – вскрикнула Соня. – Вы лучше с сыном своим объяснитесь. Живете под одной крышей и не видите, что творится с вашим отпрыском. Я прошу прощения, Николай Афанасьевич, но мне ведомо не больше, чем вам. Мое сердце так же разбито, как и ваше. Если более нет ко мне вопросов, то разрешите откланяться.

– Прости, Соня, – уже немного мягче промолвил помещик. – Иди с богом.

Соня вышла из комнаты, оставив Николая Афанасьевича одного. Варвара собиралась так поспешно, что не захватила с собой некоторые вещи. На столе лежали стопкой книги, чернильница с пером, подсвечник. Дом был оставлен всего лишь несколько часов назад, а пустота уже успела заполонить его, как и сердце Николая Афанасьевича.

Он опустил голову и все думал над тем, что ему поведали девушки. Странным в этой ситуации было абсолютно все, в том числе участие Всеволода. С ним еще предстоит отдельный разговор. А пока стоило пообщаться с Николаем, который и вправду весьма переменился с недавних пор.

Помещик оставил девичьи покои и взглянул на Федора, который сидел за столом возле печки. Тот выглядел поникшим. Николай Афанасьевич сделал глубокий вдох, отгоняя от себя воспоминания месячной давности о веселом застолье в честь сватовства, окликнул Федора и вместе они покинули дом.

Оказавшись в своем дворе, помещик взглянул на хатку, где обитали Всеволод и Руслана с какой-то невероятной злостью, но туда не пошел. Вместо этого Николай Афанасьевич зашел в поместье и быстро поднялся в кабинет.

Он громко позвал сына и когда тот вошел, попросил закрыть за собой дверь.

– Присядь, Никола, – сказал Николай Афанасьевич, и когда тот сел на диван, помещик спросил:

– Готов ли ты к свадьбе, сын?

Николай, с ужасом ожидая этого разговора, немного помедлил с ответом, и через полминуты произнес:

– Отец, вы должны знать…

Но договорить фразу он не сумел. Николай находился в неведение относительно того, что случилось с Варей и ее семьей, поэтому побаивался держать ответ перед отцом. С вчерашнего дня он думал, как бы сообщить отцу и матери, что свадьба не состоится. Никола опасался, что слово отца, которое прежде никогда не было нарушено, и в этот раз сможет решить его судьбу, вопреки всем его желаниям.

– Раз ты не можешь ответить на мой вопрос, придется сделать это за тебя. Сегодня ранним утром семья Рогожиных покинула село, не объяснив никому причину столь поспешного отъезда. Быть может, всему виной внезапная болезнь девушки, о которой я даже не догадывался. По этому поводу ты сможешь что-то сообщить мне?

Никола был обескуражен нежданной новостью не меньше отца. Правда, он все же догадывался, что раненая его признанием Варя больше не смогла находиться в селе и заставила родителей бросить все и уехать как можно скорее. Проведя вчерашний день в своей комнате, и предаваясь мукам совести, смешанным с легкой радостью от признания, Николай и не подумал даже отправить весточку Варваре, чтобы узнать о ее состоянии и попросить еще раз прощения.

Он молча сидел на диване, покорно опустив голову.

– Хорошо, – слишком спокойно сказал Николай Афанасьевич. – Тогда я расскажу тебе еще кое-что. Варя приходила вчера в поместье. Затем она направилась к себе домой, надела подвенечное платье, и в разгар грозы побрела неизвестно куда. Домой девушку в бессознательном состоянии вернул Всеволод. Он принес ее на руках, и еще некоторое время пробыл с твоей невестой наедине. Вряд ли кто-то кроме тебя и Всеволода, может развеять загадочность этой истории. Поэтому я еще раз спрашиваю, Николай, что случилось между тобой и Варей?

Никола поднял голову и посмотрел на отца так, как если бы увидел призрак вместо него. Он встал с дивана и, сделав несколько шагов назад, остановился, и прошептал:

– Вчера я сказал Варе, что больше не люблю ее.

– Что? – не веря своим ушам, спросил Николай Афанасьевич. – Что ты такое говоришь?! Почему ты это сказал?

– Это сложно, – голос молодого помещика стал тихим и бесцветным. – Не могу объяснить, отец.

– Я сказал, говори! – Николай Афанасьевич встал и с силой ударил кулаком по столу.

– Потому что люблю другую женщину, – на выдохе произнес Никола.

– Ах, вот как мы запели! – голос помещика вмиг стал громким и мощным. – Так, может, назовешь имя той, ради которой губишь ты свою и Варину жизни!

– Прошу, отец, – взмолился Николай. – Я ничего не могу с собой поделать! Днями и ночами я думаю о ней. Все, что мне нужно, это только она. Женись я на Варваре, так мы бы всю жизнь были глубоко несчастны. Божье провидение помогло нам расстаться до свадьбы. Вы не понаслышке знаете о том, как важно связать свою судьбу с любимой девушкой.

– Красиво ты преподносишь трусость, бесчестие и слабодушие! Любовь, мой дорогой, как видишь, не для всех. Несложно догадаться, о ком ты речь ведешь. Но раз уж начал, то я хочу услышать от тебя имя этой женщины, – последнее слово Николай Афанасьевич сказал, вложив всю ненависть в него.

– Руслана! Руслана, батюшка. А если вы сомневаетесь в моей любви к ней, то будьте покойны, я готов пожертвовать всем, что имею, ради этой девушки. Ваш гнев оправдан, но вы должны принять мой выбор.

Николай Афанасьевич внешне казался грозным, но внутри был разбит. Он, не отрывая взгляда, смотрел на сына, не веря всему услышанному. Знал ли он, что дает кров врагам, когда впустил Руслану и Всеволода в поместье? Даже мысли не было, что тощая, белокожая черноглазая девушка, далеко не красавица, сможет за такой короткий час влюбить в себя Николу.

Собрав всю оставшуюся силу, Николай Афанасьевич закричал:

– Только через мой труп ты будешь вместе с этой девкой! Сегодня же я велю Всеволоду собирать пожитки и убираться прочь из села! И если ты, гадёныш, ослушаешься меня и поедешь вслед за ней, то знай, что ты мне больше не сын!

Николай, не в силах что-либо ответить, кивнул, и покинул кабинет. Спускаясь с лестницы, он увидел, как из дома убегает Руслана. Должно быть, она стала невольной свидетельницей слов отца. Выбежав во двор, Николай поспешил к хатке, где жили Руслана и Всеволод, и только поднял руку, чтобы постучать, как тут же передумал.

Закрыв глаза, он оперся головой об дверь, немного поразмыслил, сжал кулаки, открыл глаза, и с силой постучал. Дверь отворилась, в проеме показалась Руслана. Ничуть не удивившись появлению молодого хозяина, она отступила на шаг и пропустила Николая внутрь.

– Всеволод здесь? – спросил Николай.

– Нет, он в кузнице, – робко ответила девушка.

– Ты от меня скрываешься, Руслана? Ты все слышала?

– На какой из вопросов мне отвечать, барин?

– У меня много вопросов, но сейчас я хочу знать ответ только на один.

Договорив, Николай прижал Руслану к стенке, правой рукой схватил ее за подбородок и стал страстно целовать девушку. Левой рукой он обнимал ее за талию, прижимая к себе. Желание его с каждой секундой становилось все сильнее. Нарушив все правила и запреты, Николай готов был взять девушку прямо в сенях, но Руслана оттолкнула его с несвойственной хрупкой девушке силой и дала громкую пощечину.

– Ты чего надумал? – злобно спросила она. – Считаешь, тебе все здесь дозволено?

Молодой помещик, который явно не ожидал сопротивления, немного остыл, взял себя в руки.

– Прости, – сказал он. – Не хотел тебя обидеть. Ты мне люба, знаешь сама, поэтому и пришел к тебе.

– Если люба, то женись тогда, – немного спокойнее, но все также твердо отчеканила Руслана.

Черные ее глаза неотрывно смотрели на Николая. Столько в них было силы, столько мощи. Сложно было даже представить, что вся она поместилась в столь хрупком и нежном создании. Слова Русланы не стали чем-то неожиданным для Николы. Сам он думал об этом уже не раз. Только вот беда – отец, который несколько минут назад пригрозил Николаю отречься от него в случае непослушания.

Не дождавшись от Николая ответной речи, Руслана открыла дверь, показывая всем видом, чтобы гость покинул дом. Молодой человек приблизился к Руслане, нежно посмотрел на нее. Одержимость этой девушкой была превыше всего на свете в данный момент.

– Женюсь, – твердо сказал помещик и вышел во двор.

Кровь кипела в его жилах, в груди стало тесно. Дойдя до стойла, подошел он к своему любимому коню, накинул седло, развязал поводья. Оседлав вороного, он бросился прочь со двора, поднимая облако пыли позади себя. Скачет вперед, куда глаза глядят, ветер свистит в ушах, глаза слезятся. Но не видит Николай ничего перед собой, кроме Русланы.

Ах, черт попутал! Сдалась ли ему эта чужачка, одним своим появлением перевернувшая всю его жизнь с ног на голову. Если б не прибыла она в село тем майским днем, все было бы тихо, мирно, спокойно.

Но, нет. Как хмельное вино, опьянила Руслана его разум, завладела душой. Вдруг конь затормозил, остановился. Оглянулся Николай, а рядом течет та самая река, где так много рассветов встретил он в одиночестве, мечтая однажды о великом и большом будущем. Мечтая о том, что сделает он село еще богаче и лучше, чем его отец.

Но как карточный дом рушились мечты молодого хозяина. Сила его угасала, дух ослаб. Однажды в полнолуние поспешил он пойти вслед за ней, и теперь камнем идет на дно. И никто не сможет его спасти.

***

Следом за тем, как Никола покинул комнату, Николай Афанасьевич почувствовал сильное недомогание. Он выпил воды и попытался успокоиться, только от гнева руки его тряслись так, что он не смог бы даже застегнуть пуговицу на сюртуке. Благо, Авдотья Петровна была в отъезде и до самого вечера находилась в неведенье.

Попытавшись мыслить трезво, он подозвал к себе Федора и велел привести Всеволода в кабинет. Не зная, как сложится разговор, Николай Афанасьевич продумывал свою речь до мелочей. Он хотел покончить со всем как можно быстрее. И потому, когда великан вошел в кабинет, помещик указал ему на диван и сразу же сказал:

– Всеволод, я не желаю долгих разговоров и споров, поэтому скажу как есть – я хочу, чтобы вы и ваша сестра немедленно покинули село. В поместье случилось горе, и я уверенно могу обвинять вашу сестру в этом. Вам будет выдан оклад, который позволит без проблем обустроиться на новом месте. Надеюсь, вы меня поняли.

Всеволод слушал помещика внимательно и под конец его речи улыбнулся. Он не выглядел ни капли расстроенным или обиженным. Напротив, он будто был полностью готов к этому разговору.

– Конечно, я вас понял, уважаемый Николай Афанасьевич. Могу я попросить вас только об одной просьбе? Я хочу доделать все дела здесь, и если вы позволите, завтра утром покинуть Каменку.

Николай Афанасьевич преодолел подступающий гнев и кивнул. Разговор мог бы закончиться на этом, только вот любопытство взяло верх, и помещик сказал:

– Я искренне надеюсь, что вы не обесчестили Варвару. Поговаривают, что вы несли ее на руках и некоторое время находились с девушкой наедине в ее доме.

– Что вы, Николай Афанасьевич! – Всеволод сделался удивленным. – Я бы никогда не посмел даже пальцем тронуть Варвару Никитовну. Причина тому, что я нес ее на руках, и находился в ее доме, была весомой. Я лишь хотел помочь страждущей душе обрести покой.

– Тогда, может, объясните мне, что случилось с Варварой вчера? Почему она выбежала в платье под дождь и скрылась от всех?

– Полагаю, что Варвара бы лучше объяснила причину своего поступка. Могу сказать только одно – девушка избежала намного худшей участи, чем та, что настигла ее.

Всеволод встал с дивана и уверенно направился к выходу. Напоследок он обернулся и с улыбкой на устах, молвил:

– Николай Афанасьевич, не сочтите за дерзость, но позвольте мне дать вам один небольшой совет – выпейте рюмку наливки и постарайтесь не противиться тому, что исправить невозможно. В вашем возрасте стоит поберечь себя в первую очередь.

Всеволод вышел, оставив помещика одного. Николай Афанасьевич смотрел на закрытую дверь так, будто за ней притаились враги, готовые ворваться и убить его. Он не мог понять, кто такой Всеволод, и почему его дорога пролегала мимо Каменки. Чутье подсказывало, что дело он имел не совсем с простым человеком. Умение держаться в любой ситуации, правильная речь и особенные способности выделяли его из толпы крестьян. Нет, Всеволод определенно был не тем, кем представился в начале. Но узнать всю правду не суждено.

Когда в дом прибыла Авдотья Петровна, Николай Афанасьевич кратко и без подробностей сообщил ей, что свадьба не состоится, потому что семья Рогожиных покинула село не попрощавшись. Говорил он быстро, желая избежать дальнейших вопросов, и перед тем, как снова скрыться в кабинете, попросил все изъяснения оставить на потом.

– Не переживай, Авдотья, я завтра же поеду за Никитой и попрошу его вернуться или же объясниться. А пока отдохни.

Безумный день медленно подходил к концу, уступая место поистине сказочной ночи.

Глава 7. Долгие ночи

Сладкая, как спелая малина июньская ночь. Нет ее прекраснее, нет нежнее. Посмотришь вдаль, на небо – на синем полотне разбросаны драгоценные камни, и блестят они, словно золотой песок. Кажется, протяни руку вверх, и все они посыплются в ладони.

А над звездами ярко сияет месяц молодой. Важно восседая на ночном небосводе, он освещает землю, покрывая ее своим сиянием. Следит месяц за всем, что происходит вокруг, ни на минуту не прерывая дозора до самого рассвета.

На земле же творятся еще большие чудеса. Легкий ветерок вышел на прогулку и теперь мечется из стороны в сторону. Разогретый жарким днем, заглянет ветер в гости на опушку, слегка качая листья на деревьях, зеленую травушку, ягодные кустарники. Разнесет по округе слабый еле ощутимый аромат земляники, голубики, морошки, крушины.

Поднимется наверх, а затем резко рванет вниз, в балку, шаловливо пробежится поверх речки, немного нарушая водную гладь и тут же улетит, как будто и не было его.

Ненароком пройдется по домам. Постучит легонько в окно тонкой веткой растущего рядом с домом дерева. Примерит чью-то шапку, оставленную на лавке днем, покружится немного, полюбуется собой в отражении бочки, бросит шапку на землю и двинется дальше.

Вот теперь, последний его рывок прямо над полем. Наберет ветер скорости, разгонится, и полетит над желтыми колосками. Пшеница покачается из стороны в сторону, встревоженная ветром, нежно посмотрит вслед весельчаку и снова выпрямится.

Сбор урожая совсем скоро и недолго осталось зреть пшенице. Но вот посреди темного клочка земли между селом и полем появляется чья-то фигура в белом. Идет она в сторону поля. Уже у самой пшеницы фигура эта скидывает платье, и абсолютно нагая заходит в поле, по пояс, сливаясь с желтыми колосками. Недовольна пшеница внезапной гостьей, ждет она, пока ветер прогонит прочь странного человека, затеявшего недоброе дело.

Но ветер, даже при всей своей мощи не может повлиять на полуночницу, не может помешать ей свершить задуманное. Пугливо мечется ветер из стороны в сторону, как будто дикий зверь, загнанный в неволю, но ничего поделать не может.

Девица доходит до середины поля и там застывает. Обнаженное ее тело как будто сияет в свете луны, волосы переливаются дивным светом. Белыми своими рученьками берет девица колосок, срывает его и медленно начинает плести его в узел и про себя что-то приговаривать. Глаза ее закрыты, а руки плетут узелок за узелком, пока весь колос не оказывается скрюченным.

Ух, что-то нехорошее творится, темное. Колоски замерли, предчувствуя ужасное. До утра дожить бы, до первых лучей солнца. Но узлы крепко скручены, слова сказаны, и необратимо идет погибель.

Угрюмо смотрит месяц на девицу, брови хмурит, но и он не может ничем помочь полю. А тем временем девица роняет скрюченный колосок на землю, открывает глаза и словно за хвост хватает ветер, ловко седлает его и мчится к небу. Ветер встревожен, но девица сковала его волю и теперь управляет этой стихией. Пронесется над полем – ляжет ряд колосков на землю. Пронесется еще раз – ляжет еще один ряд, и больше не встанет.

Радость наполняет девицу оттого, что сделала она недоброе. Смеется она, хохочет во всю глотку и ряд за рядом косит желтые колосья. Как страшно, как жутко становится деревьям, животным, луне и звездам. Никогда прежде не видели они, чтобы хрупкая женская фигурка творила подобное. Прячутся они подальше, чтобы не стать жертвой жестокой девицы.