скачать книгу бесплатно
В жизни Николая и без Варькиных проблем все было запутанно и сложно, а уж теперь-то… Хуже и не придумаешь.
Семейная жизнь Николая складывалась трудно.
Легко поступив в Московское высшее техническое училище – МВТУ – имени Баумана, он поначалу целиком погрузился в учебу. А иначе и нельзя было – вуз-то нешуточный, там тебя быстренько отчислят, если с головой не порядок. Но чуть позже Николай, вместо того чтобы только усердно постигать азы ракетостроения, на третьем курсе по уши влюбился, да не в кого-нибудь, а в дочь заведующего кафедрой. Друзья, узнав об этом, реагировали по-разному: одни – сочувственно кивали и пожимали плечами, мол, ну и угораздило тебя! Другие, удивленно вытаращившись, крутили пальцем у виска. А ему хоть бы что! Он только усмехался, твердо уверовав в то, что уж если смелость города берет, то тут сам Бог велел не сдаваться!
Да, бывает и такое! Влюбишься и обо всем на свете позабудешь… А уж девчонка ему встретилась такая, что прямо дух захватывало – умная, смешливая, в меру капризная, в меру упрямая, очень чем-то похожая на его любимую сестру Варьку. Причем похожа, конечно, не внешне – здесь они ни в чем не походили друг на друга, а вот по характеру – будто сестры! Звали девчонку Юлькой. И надо же, добился Николай своего, стал с ней встречаться, но тут обнаружилась новая преграда. Отец Юльки, заведующий кафедрой, об этом узнал, возмутился, и давай студента «строить»! И лекцию, мол, пропустил, и на семинаре не выступал, и чертеж «запорол», и курсовую все никак не доделает! Донимал его, гонял, как говорится, и в хвост, и в гриву! Поначалу молодой человек не сдавался, бесконечно переделывал не принятые контрольные, не зачтенные лабораторные, перечеркнутые чертежи. Терпел, терпел Николай, а потом, когда и его ангельское терпение лопнуло, улучив момент, заявился прямо на кафедру, когда Сергей Федорович был там один. Вошел и, не поздоровавшись, прямо с порога так и бухнул:
– А что вас, Сергей Федорович, во мне не устраивает?
Обалдевший от такой наглости завкафедрой резко обернулся к вошедшему студенту и, строго поглядев на него поверх очков, негромко, медленно и очень жестко произнес:
– Я бы на вашем месте хотя бы поздоровался для начала.
Однако Николай, которому уже нечего было терять, ничуть не смутившись, сделал паузу, глубоко вдохнул и непринужденно произнес:
– Ну что ж… Здравствуйте, Сергей Федорович!
– Вот-вот, – не улыбаясь, кивнул в ответ Сергей Федорович, – уже лучше. Так… И о чем вы? Продолжайте, молодой человек…
Николай, хмыкнув, покачал головой и не остался в долгу:
– Ага! Значит, я не так безнадежен, как вам показалось поначалу? Говорить уже можно?
Заведующий кафедрой изумленно уставился на студента:
– Я прямо дар речи теряю от вашей наглости. Все-таки вы – мой студент, не забывайтесь…
Николай, которому теперь вожжа под хвост попала и которому уже терять было нечего, как говорится, пан или пропал, хитро прищурился:
– Ну что вы! Я полон почтения… Просто пытаюсь понять, есть все-таки у меня шанс или нет?
Сергей Федорович первым не выдержал, помолчал и вдруг захохотал во все горло, чуть откидывая голову назад:
– Ну, ты и фрукт! Да… Тебя голыми руками не возьмешь!
Отсмеявшись, он недоуменно взглянул на Николая:
– Ну? Что-то я все-таки не пойму – чего от меня-то, собственно, нужно?
Коля, не растерявшись, быстренько собрался с мыслями и выдал:
– Прошу официального разрешения встречаться с вашей дочерью.
Сергей Федорович ошеломленно развел руками:
– Ого, тебе палец в рот не клади – откусишь всю руку! Так уж и официального? Зачем это?
– Затем, – взглянул ему прямо в глаза студент, – чтобы вы, во-первых, были спокойны за Юльку, а во-вторых, не вставляли мне палки в колеса, а то я по вашей милости здесь на кафедре скоро ночевать начну
– Так уж и ночевать? – попытался схитрить завкафедрой. – Ты, мой друг, преувеличиваешь мою роль.
– Да где уж мне! – не поддался на хитрость Николай и серьезно взглянул в глаза профессору: – Ведь каждый день хожу и хожу сюда, то зачеты пересдаю, то лабораторные переделываю, то еще что-то…
Завкафедрой пристально посмотрел на молодого человека, который на самом-то деле ему очень нравился, и наконец не выдержав, махнул рукой:
– Эх, черт с тобой! Встречайтесь!
Николай, просияв улыбкой, чуть не заплясал от радости и, благодарно кивнув, молча выскочил в коридор, а потом, словно сообразив, что не попрощался, опять влетел на кафедру и, чуть не упав к изумленному профессору в объятия, громко выкрикнул:
– Спасибо. Спасибо, профессор! Гарантирую – не пожалеете!
Сергей Федорович, едва придя в себя от таких бурных эмоций, только рукой махнул, очевидно опасаясь продолжения беседы:
– Ладно, ладно… Иди уж… Герой!
Так, выиграв свой первый бой, Николай, влюбленный в профессорскую дочку Юльку, стал с удвоенной энергией за ней ухаживать. Боже, чего он только не придумывал! Подрабатывал дворником, чтобы иметь возможность покупать Юльке обожаемые ею тюльпаны, водить в театры и хоть иногда делать любимой какие-то подарочки. Начав работать после окончания вуза, засыпал ее цветами, сам, без чьей-либо помощи купил жене машину. А уж когда родилась дочка, то он по пожарной лестнице поднялся на третий этаж родильного дома и заорал во все горло, глядя в окно:
– Юлька, я тебя люблю!!! Юлька!!!
Закончилось дело тем, что перепуганные насмерть обитательницы палаты, несмотря на протесты Юли, вызвали охранника, и тот, ничего не слушая, выдворил нарушителя порядка с больничного двора, погрозив еще ему при этом кулаком.
Оскорбленный в лучших чувствах Николай сначала хотел дать охраннику в морду, а потом, передумав, лишь махнул рукой и, глядя в сердитое лицо блюстителя порядка, громко, на всю улицу, запел:
Без меня тебе, любимый мой,
Земля мала, как остров…
Без меня тебе, любимый мой…
Довольный и собой, и Юлькой, и своей шуткой Николай, угомонившись на время, пошел домой. Но вынести бремя такой радости ему оказалось не под силу, поэтому он время от времени вдруг подпрыгивал, хохотал и начинал диким голосом распевать на всю улицу свои любимые песни, чем ужасно пугал поздних прохожих, испуганно шарахавшихся в сторону и ругавших его при этом последними словами.
В дочке, которую назвали Оленькой, Николай души не чаял. Он мог часами носить ее на руках, петь какие-то дурацкие, только что выдуманные песни, азартно рисовать вместе с ней красками и бесконечно ползать по полу, возя дочку на спине.
Все казалось очень славным и безоблачным. От счастья кружилась голова и выскакивало из груди сердце. И ничего не предвещало бури. Талантливый и ответственный Николай оказался востребованным специалистом. Его повышали, зарплата росла, и поначалу жене все это нравилось. Но однажды, когда Коле предложили новую, высокооплачиваемую работу, их счастье вдруг стало рушиться как карточный домик. Что с ними случилось? Куда делась их взаимная уступчивость и легкость отношений? Когда началось это непонимание? Как снежный ком росли взаимные претензии… Юле не нравилось, что Коля приходит поздно, что он вечно занят своей работой, что не уделяет ей с дочкой столько внимания, сколько ей хотелось бы. А Николая, до сих пор безумно влюбленного в Юльку, все это стало дико обижать, оскорблять, нервировать. Ему до боли в сердце было обидно слышать такие слова, он сразу как-то ушел в себя, закрылся, считая себя непонятым и безвинно оскорбленным. Стена отчужденности росла и росла, холод в их отношениях превратился в лед, сковавший любящие сердца. В общем, все как всегда… Все как у всех…
Терпение лопнуло. Они разъехались год назад.
Официально не разведенные, они, однако, стали считать себя совершенно свободными. Возможно, они совсем и не встречались бы, старательно избегая ненужных волнений и разговоров. Но вся загвоздка была в том, что Юлька за годы замужества очень сдружилась с Варварой, и когда с той случилась страшная беда, поддерживала ее, чем могла, стараясь хоть как-то облегчить страдания подруги. Все эти два года, встречаясь у Варьки дома, ни Юля, ни Николай глаза не отводили, общались спокойно, не допуская выяснения отношений. Да и какие выяснения – если у них росла их единственная общая дочка Оленька, которую оба обожали.
С самого утра сегодня Николай был немного, что называется, на взводе, он помнил, что наступивший день был днем, разрушившим Варькино счастье. Сегодня исполнялось ровно два года со дня той страшной аварии, которая унесла жизнь Сашки и отняла у его сестренки Варьки единственную любовь, сделав ее жизнь несчастной.
Глубоко вздохнув, словно собираясь с силами, Николай вошел в квартиру на четвертом этаже. Людей, в этот день пришедших почтить память Сашки, стало уже заметно меньше. Остались только самые близкие друзья и родственники. За столом, накрытым к чаю, тихонечко беседовали Александра Львовна и заплаканная седая дама, одетая во все черное. Только белейший кружевной воротничок оттенял ее траурный наряд. Женщину звали Натальей Викторовной. Она была мамой погибшего Сашки.
Коля, взглянув на нее, вдруг почувствовал, как запершило в горле, а на глаза наворачиваются слезы. Он подошел поближе и порывисто обнял эту худенькую, седую, совершенно одинокую женщину:
– Тетя Наташа, здравствуйте!
Он так и называл ее тетей Наташей, как звал еще в те давние времена, когда Варька только-только познакомилась с Сашкой. Женщина, увидев Колю, как-то совершенно по-детски всхлипнула и уткнулась ему в грудь:
– Коленька, спасибо, что приехал!
– Да что вы, разве я мог не прийти? Как вы? Давненько вас не видел…
Наталья Викторовна подняла заплаканные, покрасневшие глаза на Николая и, слегка, как-то робко улыбнувшись, развела руками:
– Да как? Никак. Все у меня по-прежнему.
Коля взял ее за руку и крепко сжал:
– Держитесь, теть Наташ! Вам еще малышей поднимать. Вы с мамой главная Варькина подмога!
Наталья Викторовна опять горько всхлипнула, но, сдержавшись, поспешно закивала:
– Конечно, конечно, Коленька! У меня ж совсем никого теперь и не осталось, только Варя да малыши. Да вы с Юлей…
Тут она, словно испугавшись, что сказала что-то лишнее, поспешно прикрыла рот ладошкой, а потом прошептала:
– Прости, дорогой, забылась… Прости. Как у вас с Юлей-то дела?
– Все так же, – Коля пожал плечами.
– Жаль, – Наталья Викторовна неодобрительно покачала головой. – Ты мне, Коленька, теперь родней родного, потому я и говорю тебе – напрасно вы с Юлей это затеяли! Ведь любите друг друга, а жизнь пролетит – не заметишь. Будешь потом локти кусать…
Она хотела еще что-то добавить, но, заметив, что Коле этот разговор не очень приятен, замолчала. А потом лишь кивнула в сторону Варькиной комнаты:
– А Юлечка здесь. Там, у Вари в комнате сидит. Ты пойди, поздоровайся, поговори, – она заговорщически подтолкнула Колю в спину, – иди, иди, не упрямься!
Коля послушно кивнул, но сначала подошел к маме, чмокнул ее в щеку и тихонечко спросил:
– Ну, как тут?
Александра Львовна тяжело вздохнула, печально подняла на сына чуть опухшие от слез глаза и тоже шепотом ответила:
– Ничего. Все вроде ничего… С утра в церковь ездили, службу поминальную заказали, потом на кладбище поехали. У могилки посидели, цветов там, Коленька, сегодня столько! Все Сашины друзья приезжали, все помнят…
– Конечно. Как же не помнить, – он тоже вздохнул. – А Варька как?
Мама горько всхлипнула, но сдержалась:
– Ничего. Крепится. В церкви не плакала, а вот возле могилки как зарыдала, как упала! Господи! Еле подняли ее. Все звала его, так звала! Бедняжка…
Николай отвернулся, смахнул набежавшую слезу и опять обернулся к маме:
– А сейчас?
– Вроде бы успокоилась. Я ей капелек накапала, тех, что доктор после аварии выписывал, она полежала немного. Там Юля с ней, и Лиля приехала, и Катюша тоже… Молодцы, девчонки, не оставляют ее одну.
– Так, понятно, – Коля глубоко выдохнул, – ну, пойду и я с Варькой поздороваюсь.
– Иди, милый, иди, – Александра Львовна поправила волосы и, сделав было шаг в сторону, обернулась опять к Николаю: – Ася с Сенькой у Юли дома, с ее мамой, мы подумали, что так лучше будет, ведь здесь столько народу сегодня, суматоха, зачем им все это видеть и слышать.
– Ну и правильно, – согласно кивнул сын и направился к Варькиной комнате.
Глава 5
Лиля проснулась поздно.
За окном монотонно шелестел дождь, голова противно болела, настроение – хуже некуда!
Она полежала с закрытыми глазами, вспоминая вчерашний день, и сразу поняла, отчего сегодня так пакостно и тяжело на душе. Как же иначе? Вчера она весь день провела у Варьки, пытаясь ее немного отвлечь, успокоить. Да, два года прошло – как один день! Бедная Варька, поначалу она была как растение! Просто ела, просто спала, безразлично принимала лекарства, даже плакать не могла – не было сил. Долго-долго восстанавливалась, потом поднялась, стала ходить, вышла на работу. Вроде бы все ничего, но глаза! Боже мой… Это были не глаза, а сгустки боли и страдания. Лилька даже зажмурилась, вспомнив пустой взгляд подруги, устремленный в никуда. Страшно вспомнить и забыть невозможно! Лилька вздрогнула, словно опять услышав ужасные рыдания и крики Варвары, узнавшей о гибели мужа. Как такое пережить?! Лилька, сидя у Варьки в палате, старалась, как могла, отвлекать любимую подругу, рассказывала ей анекдоты, приносила фильмы, сидя с ней рядом – хохотала до слез, а выйдя оттуда, сама рыдала в коридоре, прислонившись к холодной больничной стене. Надо было срочно что-то делать. И как-то однажды, выйдя из больничной палаты, где вся забинтованная Варька лежала после операции, Лиля дала себе слово, что вернет подругу к жизни.
Во чтобы то ни стало! Обязательно! Чего бы это ни стоило!
Легко сказать, но нелегко исполнить обещанное…
Прошло два года.
Варька конечно же поуспокоилась, перестала бесконечно рыдать, к ней вернулась способность здраво рассуждать, глаза стали яснее, лучистее, но до сих пор улыбка так и не вернулась на ее лицо.
Лиля вздохнула, опять вспомнив вчерашний день.
– Нет, – сказала она сама себе вслух, – так не может больше продолжаться! Сашу очень жалко, но его уже нет, а ведь Варька жива! И жить должна! Дальше жить, детей воспитывать, ведь ей только тридцать!
Лиля понимала, что, скорее всего, все это кощунственно звучит, но при этом была совершенно уверена, что жизнь подруги может измениться. Все может быть… Все! Может, еще и любовь случится. Ну а как же?! Жизнь не стоит на месте, все продолжается. И как после зимы приходит весна, как после расставаний неминуемы встречи… И Варька, убитая горем, растоптанная и раздавленная смертью любимого человека, обязательно оживет, очнется, встретит того, кто поможет пробудиться вновь ее душе, кто заставит поверить в возможное счастье.
Представив все это, Лиля широко распахнула глаза и стремительно села в кровати, собираясь с мыслями. Она как раз относилась к таким натурам, которые, однажды что-то решив, шли к исполнению задуманного напролом, не считаясь ни с чем и ни с кем. Для нее просто не было ничего невозможного!
Да, да, да… Лилька была особенной, страстной, упертой и решительной.
Родилась Лиля далеко-далеко от столицы. Тогда еще процветал великий, нерушимый Советский Союз. А если точнее – то в самом сердце древней и прекрасной Армении, в городе Ереване. Папа девочки, армянин, занимал высокий пост в тогдашнем республиканском правительстве, а мама, кстати, русская по национальности, работа в школе, преподавая русский язык и литературу.
Лилька росла озорной и смешливой, прекрасно владея сразу двумя языками. Потом случился печально известный развал Союза, и папа, спасая семью и конечно же самого себя и свою карьеру, поспешно переехал в Москву. Здесь они прижились, Лилька Москву полюбила и стала считать именно ее своим родным городом. Яркая, черноволосая, но белокожая, с потрясающими глазами, длинноногая, Лилька всегда нравилась молодым людям. Но она, точно расставляющая приоритеты, раз и навсегда решила для себя, что сначала получит образование, а потом – все остальное. Сказано – сделано. Лилька легко поступила в медицинский институт, именно туда, куда в этот же год пришли учиться и Варька с Сашей.
Девчонки сразу познакомились и очень подружились. У них оказались общие интересы, наклонности и увлечения. Отличались они только тем, что Варька оказалась крепко-накрепко привязанной своей любовью к Саше, а Лилька, никому и ничем не обязанная, легко меняла кавалеров, ни о чем не заморачиваясь и особенно не печалясь.
Так и шли годы.
Варька с Сашей поженились, родили сначала сына Арсения (которого, кстати, крестила Лилька), через два года – дочь Анастасию, которую почему-то все звали Асей. Их семья росла и крепла, а Лиля все искала и искала того самого единственного суженого, которому могла бы доверить и себя, и своих будущих детей. Время поисков серьезно затягивалось, поэтому Лилька, не мудрствуя лукаво, взяла да и вышла замуж за парня с их же курса, который очень дружил с Сашей. Предприимчивая, она хотела сразу убить двух зайцев: и семью создать, и Варьке с Сашей сделать приятное, ведь ее избранник был близким Сашкиным другом. Но вот тут дело не пошло! План с треском провалился. Брак явно не удался…
Веселая, заводная, темпераментная Лилька никак не могла найти точек соприкосновения с мягким, тихим, интеллигентным мальчиком. Ей хотелось бурных эмоций, а ему – романтических вечеров, ее тянуло к друзьям, она обожала их с Варькой ночные посиделки у нее на кухне, а ему требовалась ласка, нежность и кротость, чего у Лильки и в помине не было.
В общем, как говорят, не сложилось…
Так и оказалась Лиля в тридцать лет одна-одинешенька, хотя это, честно говоря, ее совершенно не расстраивало и не тяготило. И уж абсолютно точно – «у разбитого корыта» она себя не ощущала!
После института они с Варварой выбрали одну клинику, где Варька лечила детей, а Лилька – женщин. Девушкам казалось, что у них самые нужные и востребованные специальности – педиатр и гинеколог, что может быть лучше?! Подруги были счастливы до того самого страшного, рокового дня.
Лиля переживала за подругу, очень ей сочувствовала, ночевала в больнице, рыдала от страха и отчаяния, потом сидела с ней дома, закупала продукты, носила детям подарки, но… Именно сегодня она вдруг, словно очнувшись, осознала, что пора глубокой скорби для любимой подруги закончилась и наконец наступило время активных действий, во всяком случае, для нее – это точно!
Однако как бы решительно ни была настроена Лиля, она все-таки понимала, что Варька, два года никуда, кроме работы, кладбища и больницы, не ходившая, добровольно ни за что не сдастся. Не захочет, будет упираться, плакать, найдет миллион причин и отговорок. Вытащить подругу, носившую до сих пор только черное, в магазины, а тем более в ресторан или театр, окажется делом нелегким. Но Лиля не была бы сама собой, если бы вдруг раскисла и сдалась, а жизненный девиз «нет ничего невозможного» ярко подтверждал и ее жизнелюбивую оптимистическую сущность, и упорство ее железного, пробивного характера. Теперь, после принятия такого важного решения, ей необходимо было выработать тактику и стратегию поведения.
