скачать книгу бесплатно
– «Скорую»! Нужно срочно «скорую»! Вызывайте… Положите ее… Голову повыше… Пульс есть?
Пожилая дама, обессилено сидя на земле рядом с незнакомкой, держала ее за руку и тихо-тихо плакала.
Слезы лились и лились, стекали прозрачными струйками по подбородку и капали незнакомке на платье.
Повисла тишина.
Люди, стоящие вокруг, смущенно топтались рядом, никто не уезжал, не уходил, ничего не говорил.
Им теперь казалось, что своим молчанием и сочувствием они сейчас спасают незнакомку.
И себя…
Себя спасают.
Опомнившись, очнувшись, пробудившись, страшно потерять вновь обретенное.
Просто оставайтесь людьми…
Случайная любовь…
Прошло уже много-много лет с тех времен.
Но яркая, чрезмерно услужливая память никак не дает ей успокоиться, забыться и смириться.
Все прошло. Но… все осталось. Все, все, все!
Унеслись годы, но память жива…
Четырнадцать лучших дней ее жизни, две недели совершенного, светлого, безоблачного счастья…
И не важно, что они теперь не вместе, и пусть одиночество стало с тех пор ее частью, но ведь счастье было.
Когда-то было…
И была случайная любовь.
День 1-й
Утро взбудоражило яркой свежестью.
Несмотря на июль и давно ожидаемую жару, в этот год средняя полоса России не только не удивляла необыкновенной жарой, но и, совсем наоборот, слегка озадачивала несвоевременным похолоданием.
Я уезжала в санаторий. Слава богу, как говорится, дожила и я до этих светлых дней, когда можно будет ничего не делать и ни о чем не думать. Ура! В теплые края!
Дорогу я не люблю. Все эти бесконечные и бездушные аэропорты, автовокзалы и другие всякие пристанища обезумевших от толчеи и дороги пассажиров вызывают во мне отвращение, тоску и головную боль. А чего ж вы хотели? Грязь, суматоха, жалкие растерянные лица… Просто конец света!
Но два раза в год (а если повезет, то и чаще) и мне приходится, собрав всю волю в кулак, претерпевать вокзальные баталии ради так долго ожидаемых дней безделья и праздности.
Ну так вот…
Уложив заранее отобранные, заштопанные, выстиранные вещи в чемоданчик, сложив лучшую мою косметику в дермантиновую косметичку, аккуратно закрыв флакончик с парфюмерным хитом нашего времени, я приехала на обычном городском такси на вокзал.
Ну что ж… «Это надо просто пережить», – решительно сказала я себе, и, недовольно поджав губы, втиснулась в узкий коридор купейного вагона, что уже само по себе казалось мне очень добрым предзнаменованием.
День 2-й
Ночь, проведенная в вагоне, в соседстве с сопящими и храпящими пассажирами, не добавила мне оптимизма и не улучшила моего настроения. Однако, помня о конечной цели этого путешествия, я терпеливо сносила все посланные мне жестокие испытания и тяготы.
События, надо сказать, развивались согласно заранее обговоренному плану. Специально высланный к поезду автобус привез нас прямо в санаторий. Я вздохнула с облегчением: пока все складывалось удачно, мы даже успевали на завтрак, что, кстати, меня особенно порадовало, очень хотелось выпить горяченького чайку.
Наконец, после завтрака и утомительного заселения, отнявшего, как обычно, уйму нервов и времени, я отправилась, как говорится, знакомиться с территорией. Ну, здесь явно было чем насладиться!
Красота неописуемая…
Вокруг длинных белых корпусов тянулся и в ширь, и в длину огромный старинный парк. Он казался даже не парком, а настоящим густым лесом. Чего тут только не росло: и разлапистые темные ели, и пирамидальные тополя, и кипарисы, стройными красавцами вытянувшиеся вдоль витиевато вьющихся тропинок, и белоствольные невесты-березы, не привычные глазу здесь, в южной точке нашей необъятной Родины. До самого обеда я одна бродила по самым отдаленным уголкам бесконечного парка и чувствовала себя если не абсолютно счастливой, то почти достигшей этого неопределенного состояния. Блаженная улыбка блуждала по моему лицу, делая меня похожей то ли на полудурка (вернее – полудурочку), то ли на юродивую… Но меня это ничуть не смущало, да и совершенно не заботило! Должна же я хоть когда-то раскрепощаться и позволять себе бесконтрольную радость или восторг.
В общем, прогулка удалась.
Настроение заметно улучшалось прямо пропорционально времени, проведенному на территории знаменитого санатория. Справедливости ради надо сказать, что с соседкой по палате мне тоже повезло (что уже настораживает: откуда и за что столько счастья за один день?!) Небольшая, кругленькая, с дотла сожженными перекисью волосами, она безоговорочно считала себя если не Василисой Премудрой, то уж Еленой Прекрасной точно, и, соответствуя своему призванию, она сразу же стала давать мне довольно здравые (по ее уразумению) советы. Пообщавшись со мной полчаса, Василиса Премудрая быстренько сообразила, что я хоть и не такая премудрая, как она, но в советах все-таки не нуждаюсь и буду жить и лечиться так, как моей душе угодно. Равнодушно махнув на меня толстенькой ручкой с ярко накрашенными круглыми ноготочками, моя соседка милостиво кивнула:
– А что? И правильно! Отдыхай как хочется… Санаторий, он для того и санаторий – ешь, лечись и гуляй, да так, чтобы потом было, о чем вспомнить.
Я удивленно оглянулась на нее: ее представления о жизни явно не укладывались в рамки обычной сказочной премудрости. Своей уверенностью и непоколебимостью она превзошла всех известных мне сказочных героинь одновременно, поэтому, выказывая свою почтительность к ее явно героическому прошлому, я, чуть наклонившись в поклоне, отдала должное жизненному опыту моей соседки:
– Вот совет так совет! Спасибо. Я запомню.
Очевидно, Елене Прекрасной ответ мой пришелся по сердцу. Благосклонно улыбнувшись, она опять ласково погрозила мне пухленьким указательным пальчиком и подмигнула:
– Ты девчонка, смотрю, красивая и, что еще важнее, сообразительная. Не теряйся. Жизнь она, милочка, одна… Гляди, не продешеви!
Ого! Это уже была серьезная заявка. Так сказать – курс на светлое и достаточно дорогое будущее (дешевизну, как я поняла, Елена Прекрасная не приветствовала).
…Мы с ней, конечно, шутили. Но ведь отдых в санатории и должен начинаться с хорошего настроения. На самом деле полная дама с сожженными перекисью волосами оказалась неплохой женщиной. Любопытной, настырной, но доброй… А чего ж еще? Доброта дорогого стоит.
Ну а дальше – вечер.
А вот уж вечер этого дня я запомнила надолго, да что там – надолго…
На всю жизнь.
* * *
И теперь, через тридцать лет, закрывая глаза, я словно наяву вижу большой зал. Это кинозал, где по вечерам собирались мающиеся от безделья отдыхающие для просмотра очередного фильма. Не обязательно нового. И даже, скорее всего, не нового, но это обстоятельство вовсе не тяготило расслабившуюся на отдыхе публику. Я тоже, под мудрым руководством соседки по палате, решила не упускать шанса «себя показать…» Зал хоть и большой, а всех желающих не вмещал, поэтому опоздавшие рассаживались уже там, где оставались единичные свободные места. Моя Елена Прекрасная присела где-то в пятом ряду, в середине, а мне пришлось, после достаточно длительных поисков, уже в свете гаснущих ламп, плюхнуться туда, где, наконец-то, обнаружилось еще одно свободное кресло. До сих пор помню – двадцатый ряд и крайнее в ряду место привели меня поначалу в неописуемый ужас. Первый порыв – встать и уйти я задушила только из уважения к жизнерадостной соседке, а потом уже и сама не захотела пробираться по темному залу – воспитание, так сказать, не позволяло.
На этом, пожалуй, и заканчивается радостно-оптимистическое повествование молоденькой отдыхающей.
А начинается… Начинается не очень веселая, полная лирики, подлинной грусти и бесконечной тоски история случайной любви.
Хотя, конечно, глупо звучит. Ведь ничего случайного в нашей жизни не бывает, а уж любви случайной тем более…
* * *
После сеанса мы с Ниной Петровной (так звали мою соседку) решили погулять. Беспечно болтая, мы двинулись было в сторону главного выхода, но тут я вдруг заметила, как моя Елена Прекрасная прямо на глазах стала превращаться из лягушки в царевну (во всяком случае, сделала очевидную попытку): выпрямила, насколько возможно, сутулую спинку, взбила пухлой ручкой пере-гидроленные пряди, втянула живот… Ничего не понимая, я обернулась туда, куда она внимательно смотрела и… Стоп, стоп! Не хочу банальных слов и пустых фраз. В общем, так: возле окна в кресле сидел молодой мужчина, читающий газету. Вот и все.
Эту минуту я помню всю свою жизнь.
День 3-й
Все утро Нина Петровна охала и ахала, вспоминая вчерашнего мужчину:
– Уж ты поверь мне, красота мужикам ни к чему! Но все же как хорош, подлец! Как хорош… А?!
Она, не чувствуя поддержки, подозрительно обернулась ко мне:
– Чего молчишь-то?
Что я могла ей, опытной и прозорливой, ответить?
Нина Петровна недоверчиво прищурилась:
– Эй? Что с тобой?
Я лишь пожала плечами. В горле со вчерашнего дня стоял какой-то ком, который никак не удавалось проглотить. И вообще, состояние равновесия и оптимизма улетучилось, оставив после себя что-то наподобие вихревых токов, которые когда-то мы изучали на уроках физики. Я, привыкшая ладить с собой или, в крайнем случае, договариваться со своим организмом, все пыталась привести себя в норму, но в голове лишь, подобно детскому калейдоскопу, крутилась одна и та же картинка: мужчина спокойно читает газету, поднимает голову и внимательно смотрит на меня… Пауза – и опять то же самое, по кругу, по кругу…
«Раз, два, три… Раз, два, три… Раз, два, три…»
Завтрак, обед и все, что происходило между этими временными границами, из памяти стерлось, но послеобеденное время, словно вспышка, осталось навсегда, как мгновение, разделившее жизнь на «до» и «после». Нина Петровна осталась в комнате, решив сполна вкусить удовольствие послеобеденного сна, а я, измученная «вихревыми токами», отправилась гулять по парку, в котором, к моему огромному удивлению, оказалось много таких же, как я, борцов с собственными амбициями и излишней чувствительностью. Хотя справедливости ради, надо отметить, что многие бродившие по бесконечному парку искали все-таки физического совершенства и лишь немногие, такие как я, душевной гармонии. Снедаемая ужасным беспокойствам по поводу непонятно откуда взявшихся бурных эмоций, я старалась идти медленно, дышать глубоко и расслабленно (как учили когда-то на уроках физкультуры).
В моей жизни было несколько вещей, которые я терпеть не могла, а именно: забрызганные зеркала, тусклый свет и развязавшиеся шнурки. И вот как раз сегодня на прогулку я надела те самые спортивные тапочки, у которых, как назло, постоянно развязывались шнурки. Злясь на себя (и на шнурки, естественно), я в очередной раз присела и стала старательно завязывать бантиком надоевший до бешенства шнурок. Так, сидя на корточках, я вдруг обнаружила, что передо мной кто-то стоит. Светлые мужские туфли возникли перед моим носом неожиданно и замерли, очевидно ожидая, когда я, рассевшаяся посреди тропинки, освобожу место для прохода. Меня, и так находившуюся не в лучшем расположении духа, эти светлые туфли, нагло стоявшие прямо перед моим носом, ужасно разозлили. Сцепив зубы, я, однако, не торопясь завязала все-таки противные шнурки, проклиная их про себя, и медленно подняла голову Сначала я увидела светлые льняные брюки, потом складки на коленях, потом… Ну, в общем, в последнюю очередь я увидела лицо мужчины, стоявшего передо мной, и, остолбенев, чуть не упала (в буквальном смысле!) на этот раз от неожиданности. Светлые брюки оказались тем самым незнакомцем, поразившим вчера наше с Ниной Петровной воображение. Вот так и бывает: я падала в пыль и грязь прямо на глазах у того, кто вызвал во мне те самые «вихревые токи», с коими я и собиралась сегодня бороться. Однако он, резко выкинув руку вперед, успел-таки подхватить меня и не дал рухнуть на тропинку:
– Эй, эй, держитесь! Это что, у вас такое хобби, валяться на дороге?
Я, сразу представив, как по-дурацки выгляжу со стороны, не сдержалась и громко расхохоталась. Он внимательно и даже подозрительно поглядел на меня, помолчал, словно оценивая ситуацию, потом как-то прищурил глаза и, не выдержав, тоже рассмеялся:
– Слушайте, я еще такого не встречал в своей жизни! То на дороге сидите, то падаете, то хохочите… Уморите кого угодно, честное слово!
Когда, отсмеявшись, я, наконец-то, вернула себе способность вразумительно изъясняться, наступил мой черед «галантности»:
– Ну, во-первых, на дороге я не валялась…
– Да? – он хитро прищурился, – а что, простите за столь интимную подробность, вы там делали?
Я сердито покраснела и выпалила:
– Шнурки завязывала!
– Угу… ну, допустим, а во-вторых?
– А во-вторых, не падала, а просто покачнулась. От неожиданности.
– Это теперь так называется? – он явно издевался надо мной. – Да если бы я вас не подхватил, лежать бы вам здесь на тропинке.
Я, понимая, что, хоть он и во всем прав, ни за что не хотела сдаваться, поэтому нападение все-таки показалось мне лучшей защитой:
– Вы сами во всем виноваты!
– Ага? – он удивленно хмыкнул. – Так, так, так… Даже интересно?
– Если бы не появились так неожиданно, то ничего этого бы и не случилось!
Он миролюбиво поднял вверх руки:
– Все, сдаюсь. Давайте мириться, а?
Я молчала. Он протянул руку:
– Ну, мир?
– Мир. – И какая-то дурацкая, предательски счастливая улыбка осветила мое лицо.
Он сделал вид, что этого не заметил (или точно не заметил?) и предложил:
– Так что? Может быть, познакомимся? Меня зовут Алексей, а вас?
Даже прежде чем я успела подумать, мои губы предательски заспешили (или это точно, что язык мой – враг мой?):
– Ольга.
Он был очень хорошо воспитан:
– Очень приятно, Ольга. – Но, не сдержавшись, опять хитро улыбнулся: – Слава богу, что я вас не раздавил, а ведь мог настпупить, не заметив…
Моя злость куда-то улетучилась.
Вот чудеса! С ним оказалось легко, весело и очень просто.
И меня понесло, понесло, понесло…
* * *
Я влюбилась сразу и безоговорочно! Этот вечер стал лучшим в моей до сих пор спокойной и размеренной жизни. Еще ничего не случилось. Но я уже жила ожиданием чуда, и все мое естество трепетало от того, что называют «предчувствием любви». Душа пела и рвалась куда-то ввысь…
Боже мой, а я ведь и не знала до сих пор, что так бывает!
Надо же…
День 4-й
