скачать книгу бесплатно
– Да мне-то что? – Он снова взялся за слоников. – Даже если у тебя под кофтой тонна жира. Мы сейчас посидим немного и уйдем.
Подобное предположение прозвучало нелепо.
– Ну какая тонна? Мама говорит, ребра торчат.
– Да ты не переживай. Может, кофта тебя просто полнит. Лучше завари еще кофе, и покрепче, а то этот помоечный. Терпеть не могу все пресное и разбавленное.
– Полнит?
Я подошла к зеркалу. Даже в темноте зеркального отражения кофта действительно казалась объемистой, и майка с Тедди под ней, несмотря на глубокий вырез, наверняка выглядела лучше.
Я все-таки сняла дурацкую кофту.
– Сколько тебе лет? – неожиданно спросил он.
– Шестнадцать, а что?
– Готов спорить, ты еще с игрушками спишь, – он кивнул на изображенного на майке Тедди.
– Только с Паскалем, – призналась я. – Осликом, которого Макс вот-вот раздавит. Он у меня с трех лет. Дедушка, папин папа, подарил. Это он его так назвал. Мы даже когда отдыхать ездим, я его с собой беру. Потому что он без меня скучает. Все остальные нормально, а он грустит.
– Остальные?
Я показала на стеллаж с игрушками возле окна:
– Друзья мои.
Он вполне серьезно оглядел игрушки:
– Правильно. Друзей не убирают в коробки, не засовывают на антресоли.
Его одобрение прибавило уверенности:
– Я знаешь что думаю? Что тот, кто с легкостью избавляется от старых вещей, так же запросто поступает и с людьми.
– Какая глубокая мысль, – он изобразил удивление. – Так ты маленькая или взрослая?
– Хотела бы я сама знать.
– Извини, что так нагрянули. Страшно ломало тащиться куда-то на ночь глядя. Просто Макс собирался драпануть, а если ему взбрело это в голову, то я бы его не удержал.
– Куда драпануть?
– У него бзик. Чуть что не так – сразу бежать. Говорит – успокаивается. Но вообще, когда это происходит, он ничего не соображает.
– Ничего себе. Это болезнь такая?
– Это заскок такой. Три года уже. С тех пор как он из детдома смотался.
Я посмотрела на Макса. Он лежал с закрытыми глазами на спине и ровно дышал. Я накрыла его пледом.
– Он не похож на детдомовца. Даже ты больше похож.
Артем добродушно рассмеялся:
– С чего вдруг?
– Раньше я считала, что детдомовцы тихие и грустные, но, когда приехали со школьным спектаклем в детский дом, оказалось, что они непосредственные и довольно веселые, только наглые немного и злые. Их воспитательница объяснила, что им приходится быть такими, чтобы выживать в агрессивной среде. Потому что у них, в отличие от нас, нет никого, кто бы их любил просто так. Вот они и соревнуются, пытаясь урвать кусочек внимания к собственной персоне и показать, что достойны этой любви.
– Тогда ты права. Макс действительно тихий и грустный.
– Почему же он сбежал? Его обижали? Издевались? Травили?
Симпатия к Максу усилилась многократно.
– Если тебе интересно, могу рассказать про него.
– Конечно, интересно.
– Тогда неси кофе.
Я побежала за новой чашкой, куда сыпанула столько кофе, чтобы уж точно пробрало, но Артем, сделав глоток, даже не поморщился. Устроившись рядом с ним на кухонной табуретке, чтобы не садиться на кровать и не будить Макса, я приготовилась слушать.
– Когда ему было пятнадцать, его мать умерла, а родственников и знакомых, желающих повесить себе на шею взрослого пацана, не нашлось. Так что прямиком отправили в детский дом, – начал Артем, таинственно понизив голос, и я поняла, что он посмеивается над моим любопытством. – Сначала писал мне часто, типа: жив-здоров. Потом все реже, вроде к обстановке привыкать начал. Спортом увлекся. Вдруг ни с того ни с сего через пару месяцев присылает эсэмэску: «У меня проблема», перезваниваю – не подходит, на сообщения не отвечает. Я тогда в Англии учился. Звоню Кострову – это опекун мой, говорю: съездите, проверьте, что там. А он, мол, далеко – Брянская область, все дела… Ну, я в тот же день купил билет и ночью улетел в Москву. Притащился к Кострову, их дом неподалеку от нашего, и с самого утра мы с его сыном Василием поехали на машине к Максу, а как приехали, выяснилось, что он сбежал, и его уже вторые сутки ищут. Василий истерить начал, что ему в Москву возвращаться нужно, на работу, и все такое. Ну я его послал и остался.
Артем замолчал, зачерпнул полную ложку мороженого и, заметив мой выжидающий взгляд, протянул ее мне. Пришлось съесть.
– Как чувствовал, что должен остаться, потому что через день Макс мне сам позвонил из какой-то деревни. Я вызвал такси, забрал его, и сразу в Москву поехали. Спрашиваю: «Что случилось?» А он такой: «Не помню».
Так вот, после этого побега у него все и началось. Нормально, нормально, а потом вступает. Раз так от стоматолога ушел прямо из кресла. А однажды в метро накрыло. Выскочил на первой попавшейся станции и втопил. Из кинотеатра может уйти и с лекции в институте.
– И как долго у него этот приступ длится?
– Пока не отвлечется от своего загруза.
Задумчиво глядя перед собой, Артем наклонил голову. Косая рваная челка закрыла половину лица, и свет упал так, что я отчетливо поняла, что знаю его.
Когда-то давно, в далеком детстве, мы гуляли вместе на детской площадке. Мне – четыре. Ему лет семь или восемь. Нам было неинтересно друг с другом. Каждый занимался своим, просто у его няни и моей мамы находилось много общих тем для разговоров.
Но я его все равно запомнила по тому, как сильно он заикался и иногда с большим трудом произносил слова, тогда как я в свои четыре уже болтала без остановки. Помню, еще говорила маме, что этот мальчик очень глупый, раз не может выговорить ни «качели», ни «сосиска». Мама строго шикала, а дома объясняла, что люди заикаются не от глупости.
А потом их семья куда-то уехала из нашего дома, и появился он, только когда я ходила в третий класс.
Если бы не мама, я бы никогда не догадалась, что это тот самый заикающийся мальчик.
Она сказала: «Он невероятный талант и звезда», что было воспринято восьмилетней девочкой с хорошо развитой фантазией абсолютно буквально. Звезда! Его привозили и увозили на красивой серебристой, как космический корабль, машине. А за его спиной всегда висела большая-пребольшая скрипка.
Стройный, очень гибкий, с идеальной осанкой, гордо поднятой головой и этим огромным инструментом он действительно представлялся мне каким-то неземным ребенком. Который, в отличие от моих одноклассников, был всегда вежлив, улыбчив, хорошо одет, у него были большие белые, идеально ровные зубы, аккуратная стрижка и огромные голубые глаза. Блестящие, чистые и веселые. Какое-то время я даже любила его, пока он снова не пропал куда-то.
– Я тебя помню, – я обрадовалась ему, как старому доброму знакомому. – Ты заикался и носил виолончель. Помню, как-то шел дождь, ты выбрался из машины и, сняв плащ, укрыл ее, как будто девушку.
– Конечно, знаешь сколько она стоила? – Артем отставил чашку на стол. – За инструмент отец мне голову оторвал бы.
– Это так здорово! Ты больше не заикаешься.
– И не играю тоже.
– Но почему? Ты же был звездой, тебя по телевизору показывали. Молодое дарование, мальчик-вундеркинд.
Выражение игривой беспечности исчезло в долю секунды:
– Мы это не обсуждаем.
Сказал резко и безапелляционно, после чего открыл лоток с мороженым и принялся выкладывать его в остатки кофе.
– Расскажи лучше о себе.
– Я не знаю, что рассказывать. У меня ничего интересного нет. Учусь в школе. В десятом. Хорошо учусь. В основном сижу дома: или уроки делаю, или книжки читаю, или истории сочиняю. Вот и все.
– Что за истории?
– Да так, нечто наподобие сказок, но со смыслом.
Артем снова повеселел:
– Ты знаешь, что такое смысл? Круто!
– Если захочешь, могу потом дать почитать.
– Лучше сама мне почитай.
– Сейчас?
– Конечно. Только выразительно. Пока Макс спит. А потом мы уйдем.
Глава 4
– Скажите, у вас нет моего Каро? – Камилла прижималась к каждому стволу, гладила протянутую ветку, ласкала трепещущие листочки.
Деревья перешептывались. Они готовы были помочь, но среди них не было никого с таким именем.
– Какой породы этот твой Каро? – прошелестел Дуб.
Камилла грустно пожала плечами:
– Я не знаю, но если вы когда-нибудь встречали самое красивое дерево, то это наверняка он.
Больше недели шла Камилла к лесу и была сильно разочарована, увидев недоуменное колыхание деревьев. Ей казалось, что весть о Каро должна была облететь весь зеленый мир.
Солнце уже садилось, когда деревья, расступившись, открыли мирно поблескивающую в заходящих лучах речную гладь.
– Милая Речка, ты так далеко течешь, все вокруг слышишь и видишь. Не встречала ли ты Каро?
– Никогда о нем не слышала, – зазвенела Речка. – Попробуй спросить у Ветра, он как раз бежит следом и скоро будет здесь.
Ветер казался очень серьезным и бежал так быстро, что Камилла еле успела его окликнуть:
– Уважаемый Ветер, не встречали ли вы Каро?
Ветер взглянул на нее, и холодный поток воздуха попытался пробраться под одежду. Камилла стыдливо прикрыла грудь.
– Как же, встречал, конечно. Легкомысленный такой парнишка.
– Ну что вы, он очень хороший, – запротестовала Камилла. – Вы, наверное, говорите о другом Каро.
Ветер засмеялся, нагоняя на реку волны.
– Что ж, должно быть, это другой паренек, которого Лесная Колдунья превратила в дерево.
Одним движением он приблизился к девушке. Черты его лица все время изменялись. Ветер мог быть прекрасным и уродливым одновременно. Широкополая шляпа покрывала длинные волосы, а бесформенный плащ беспрестанно колыхался.
– Спроси лучше у Месяца, – сказал он и помчался дальше.
В горах оказалось очень холодно. Тоненькое платье Камиллы не грело, и, когда становилось совсем невмоготу, приходилось бежать. Через пять дней она поднялась настолько высоко, что земли уже и видно не было.
Месяц отдыхал в глубоком темном ущелье. И все вокруг было освещено удивительным серебристым сиянием. Камилла вступила в полосу света.
– Кто ты такая? – Месяц неохотно выплыл из своего убежища. Он заметно осунулся, но выглядел помолодевшим.
– Я – Камилла и ищу своего друга Каро.
Месяц задумался:
– Помню одного Каро, который любил хмельные танцы и веселье до утра.
– Каро радовался всему на свете, потому что ни у кого не было такой жизненной силы, как у него.
– И что же с ним случилось? – поинтересовался Месяц, убирая с глаз белую челку, делавшую его излишне женственным.
– Лесная Колдунья превратила его в дерево.
– Я слишком долго спал. Обратись-ка лучше к Солнцу.
Дорога к Солнцу оказалась значительно длиннее и тяжелее, чем она ожидала.
Однажды к ней привязался молоденький Волк. Он шел следом от самых гор, через вереницу полей, сквозь темные чащи и березовые рощи.
Волчонок оберегал Камиллу, когда та спала, грел, когда девушка мерзла, лечил, когда она заболела.
