Вкус вишнёвой лжи. 1 часть

А вот это удар ниже пояса. Я всего лишь пошутила, а он на пустом месте взъелся. Придурок. И всё у меня нормально с фигурой! Подумаешь, второй размер, люди и с нулевым как-то живут.

– Да пошёл ты!

Разворачиваюсь, собираясь уйти с балкона и по возможности свалить с вечеринки, но Костя неожиданно хватает меня за локоть.

– Ир, прости, – голос звучит мягче. – Я так не думаю, правда. Извини.

– Отвали, – толкаю его в плечо, чтобы увеличить дистанцию и избавиться от хватки. – Думать надо, прежде чем рот открывать.

– Да стой, – оказывается у меня на пути, закрывая своим телом дверь. – Прости, я дебил, да. Не знаю, что на меня нашло.

– Уйди с дороги, – злюсь, неумело пытаясь оттолкнуть Костю в сторону.

– Ир…

– Да уйди же! – на грани злости и слёз вскрикиваю я.

Но вместо того, чтобы освободить дорогу, Назаров делает шаг вперёд, кладёт правую руку на мою шею и нагибается, настойчиво целуя в губы. Мир вновь делает резкий наклон, не позволяя сознанию отчётливо воспринимать происходящее, голова идёт кругом, а разум отключается, не в силах больше офигевать.

А потом всё снова приходит в движение, будто кто-то нетерпеливый ускоряет видео, чтобы промотать неинтересный момент.

Вот я хватаю Костю за плечо.

Вот заезжаю коленом в пах.

Вот парень сгибается, а я на всех парах покидаю балкон.

Твою мать. Твою мать. Твою мать. Твою мать!

Он только что поцеловал меня!

Взгляд падает на Стаса, танцующего медленный танец с Элли, и очередной удар под дых заставляет меня забыть, как дышать.

Костя Назаров украл мой первый поцелуй. Стас Скворецкий отобрал сердце.

Да что со мной не так? Зачем я вообще согласилась прийти на эту вечеринку? Дура. Надо было сидеть дома и не рыпаться.

У меня нет больше сил находиться здесь. Я слишком расстроена и чересчур пьяна, чтобы держать язык за зубами. Поэтому я забираю вещи и ухожу. Вызову такси, доберусь до дома и завалюсь спать. Утром мне обязательно станет легче.

Ложь 43 Ира

Произошедшее на вечеринке Стаса кажется сном. И ссора с Назаром, и поцелуй. Я просидела там максимум пару часов, но успела так напиться, что с утра еле проснулась.

По сути, я почти не пью. Так, по праздникам. По сравнению с моими сверстниками – я настоящий трезвенник, так что каждый раз после глобальной пьянки целый день умираю. Лежу на кровати, смотрю фильмы и деградирую.

Но сегодня 29 августа, так что нужно собраться с силами и отправиться в магазин за покупками. И, кстати, работу по дому никто не отменял. А ведь первого сентября ещё и линейка, на которой мы будем выступать. Одиннадцатый класс всегда отводит первоклашек в их личный ад, в котором им предстоит гореть следующие четыре года, а потом ещё несколько лет до самого выпуска. Хорошо, что у нас три параллельных потока, и мне удалось отвертеться от глупых репетиций и заучивания слов. Мне некогда заниматься подобной ерундой.

А вот Элли будет петь. Она рассказала об этом ещё до того, как я познакомилась со Стасом и Костей. Анна Геннадиевна (наша классуха) попросила её исполнить какую-нибудь песню про первое сентября.

Макеева хорошо поёт. А ещё играет на скрипке и немного на пианино.

У меня же нет никаких талантов, кроме того, чтобы в свои семнадцать горбатиться на трёх работах, чтобы оплатить лечение бабули.

У неё пенсия – четырнадать тысяч. Из них примерно семь каждый месяц уходит на таблетки. Две-три – на коммуналку. Остальное на еду, сотовый, интернет. Плюс периодически нужно вызывать врача, чтобы проверять состояние бабушки, и возить её на различные процедуры. В последний месяц ей стало хуже, и ко всем проблемам добавились таблетки, стоимостью примерно тысяча рублей. Две штуки. Врач прописал минимум четыре в неделю.

Плюс мои подработки. Платят мало, да и не всегда столько, сколько обещают. Максимум, что я зарабатывала в месяц – тридцать тысяч. Минимум – семь.

Кстати, вернёмся к талантам Элли. Ещё один из них: заставлять людей делать то, что она хочет. Например, сейчас. Понятия не имею, каким образом Макеева увязалась вместе со мной в магазин, чтобы закупиться хламом для школы.

– Представляешь, – причитает Элли, возмущённо размахивая рукой. – Артём звал меня в Питер. Но я не могла поехать туда, ведь у Стасика день рождения!

Она хватает первую попавшуюся тетрадь и бросает в корзину, следом отправляются набор ручек и какой-то блокнот. В отличие от подруги, я тщательно изучаю цены, прежде чем решить что-нибудь купить.

– И Тёма обиделся! Говорит, что я в последнее время уделяю ему мало внимания, – хватает с полки пенал и отправляет вслед за блокнотом. – Но как я могу видеться с Тёмой, когда Стас такое пережил?! Это похищение… Такой стресс! Вдруг с ним опять что-нибудь случится, а меня не будет рядом?

Так, два карандаша. Самая дешёвая ручка. Ладно, возьму две. Пусть будет запасная. Так… Купить тетради или же общий блок? В принципе, можно просто листы, у меня с прошлого года остался старый.

– И всю ночь я переписывалась с Тёмой, пыталась убедить его, что у меня просто такой период. Школа послезавтра, я репетирую, у меня выступление! – её голос поднимается до писка, и Элли замолкает.

Берёт ещё парочку толстых тетрадей и небрежно бросает в корзину.

– Поэтому я к тебе не подошла на вечеринке, – уже спокойнее говорит подруга. – Сначала ссорилась с Тёмой, потом Стас от меня не отходил…

От имени Скворецкого что-то внутри начинает неприятно шевелиться, а потом я вспоминаю поцелуй с Костей, и весь мир в очередной раз становится невыносимо тошным. Нет, не потому что Назаров отвратительно целуется, я, признаться, была так пьяна, что практически не помню этот момент.

– Ирочка, прости, – в очередной раз извиняется Элли, видимо, заметив, что я не особо горю желанием разговаривать.

– Проехали, – вздыхаю.

Решаю взять листы для общего блока и несколько тонких тетрадей: в линейку и в клетку. На первое время хватит. Остался дневник и… Да и, в принципе, всё. Учебники выдадут в школе, а остальное у меня осталось с прошлого года.

– Нет, правда. Я хотела подойти к тебе позже, но ты уже сбежала. Что случилось-то, кстати? Я думала, ты останешься до конца.

– Ничего. Просто устала. Я, между прочим, после работы приехала к вам, – отмахиваюсь я, останавливаясь возле стеллажей с дневниками.

– А, – делает вид, что понимает.

Я выбираю не самый дорогой, но и не самый отвратительный дневник. На обложке изображены бордовые цветы.

– И чего Тёма так взъелся? – Элли возвращается к изначальной теме.

– Да выбери уже кого-нибудь одного и успокойся, – получается немного резко, поэтому я немного смягчаюсь. – Вот ты хоть представляешь, что случится, если кто-то из парней узнает, что ты его обманываешь?

Элли смеётся, небрежно отмахиваясь, мол, что ты такое говоришь, у меня всё под контролем.

– Я люблю их обоих, – жалуется она. – Это всё равно что выбирать между шоколадным и вишнёвым мороженным. Хочется всё и сразу.

Пожимаю плечом.

– Я бы взяла шоколадное.

Улыбаюсь.

Элли подмигивает мне и больше про своих парней не заговаривает, зато вплоть до самого расставания без умолку рассказывает свежие сплетни о школе и одноклассниках.

Но на этом сюрпризы не заканчиваются. Не успеваю я вернуться домой, как раздаётся дверной звонок, а на пороге моей квартиры во всей своей красе предстаёт Костя Назаров со свежим синяком. И когда успел?

– Извини за вчерашнее, – с ходу говорит парень, виновато топчась на пороге. – Я напился и вёл себя как козёл.

Хочется сказать: «почему как?», но вместо этого просто пожимаю плечом. Одна только мысль о том, что мы вчера поцеловались, добавляет в общение неловкость.

– И ты прости. Не хотела тебя бить. Само как-то получилось.

Держу дверь чуть приоткрытой: не хочу, чтобы Костя заходил в квартиру и снова что-нибудь чинил. Вообще нет желания ни с кем видеться и разговаривать, мне нужно время, чтобы подумать, побыть в одиночестве и набраться сил. Да и, кажется, парень не собирается надолго задерживаться.

– Мир? – протягивает кулак.

Константин Назаров по-братски предлагает мне помириться? Что-то новенькое. Но всё-таки воротить нос глупо: мы были пьяны и наговорить могли что угодно.

– Мир.

Стукаюсь с ним кулаками.

– Ну, я пошёл, – улыбается Костя. – Увидимся потом?

– Ага. Увидимся.

Он кивает и уходит, а я снова остаюсь среди своих мыслей до тех пор, пока телефон не оживает, настойчиво начиная показывать имя Стаса. А вот теперь у меня действительно начинается паника!

– Алло.

Голос не дрожит, и это уже хорошо.

– Привет, Ир. Слушай, хотел извиниться, что вчера так получилось…

– Ой, да забей, – перебиваю его я. – Всё нормально, правда.

Парень молчит, и мне становится неловко.

– Всё хорошо, Стас, не переживай, – повторяю я. – Я просто устала, так что решила по-тихому уйти. Извини, если что. Всё-таки твой праздник…

– Да, нет-нет, – смеётся. – Просто неудобно получилось. Меня гости разрывали. Там половина вообще левые пришли. Видимо, знакомые позвали. Ничего не успевал…

– Я же говорю, всё хорошо.

Устало разваливаюсь на кровати, смотря в потолок. Говорить-то по сути нечего, поэтому молчу. Сердце медленно, но громко бухает в груди, голова идёт кругом. Хочется что-нибудь ляпнуть, чтобы разрядить обстановку, но язык отнимается.

– Ладно, – мне кажется, что парень курит. – Как-нибудь заглажу косяк. И ты, это… На Костяна не обижайся. С ним сложно, но он нормальный парень, – фыркаю. – И спасибо за подарок.

– Да брось, мелочи, – смеюсь.

– Это лучше, чем набор дорогущей мужской косметики…

– Стой, что? Тебе Элли косметику подарила? Серьёзно?

– Ага.

Мы смеёмся, и напряжение неожиданно превращается в пыль, оставляя после себя невероятное спокойствие.

– Ну, это в её стиле.

– Я даже не удивлён, – прокашливается. – Ладно, пойду я. Надо квартиру убрать, а то бардак такой, что ступить некуда.

– Ага, давай, – киваю сама себе, прекрасно понимая, что никто этого не увидит.

Он отключается первым. Ещё несколько секунд вслушиваюсь в тишину, а потом опускаю руку.

Мне только что звонил Стас и просил прощение за вечер. Поверить только. Сначала Элли, затем Костя, а теперь вот Скворецкий. Дальше на нас должны напасть инопланетяне с зомби? Даже не знаю, какой из этих вариантов лучше. Наверное, всё-таки зомби. Они тупые и с ними проще справиться, а у зелёных есть бластеры и летающие тарелки.

И о чём я только думаю, блин?

Ложь 44. Ира

Время пролетает невероятно быстро. Первое сентября остаётся позади, следом октябрь и ноябрь. Страница за страницей, день за днём. Школа, работа, работа, школа, выходные.

Погода буквально в одно мгновение становится отвратительной: жара испаряется под натиском дождей и холодов. Приходится попрощаться с футболками и платьями, достать из шкафа кофты, куртку и шарф, чтобы в один из противных дней не слечь с простудой. А вот сапоги у меня расклеились, так что довольствуюсь кроссовками. В принципе, осень в этом году тёплая, и заморозков пока что не было.

За последние месяцы в моей жизни мало что поменялось.

Элли всё так же крутит два романа, чудесным образом умудряясь избежать позорного разоблачения. В основном мы общаемся только в школе, потому что в остальное время я либо работаю, либо занимаюсь уроками, либо пытаюсь вычислить формулу, как не умереть на пенсию бабули в ожидании зарплаты.

Отец заглядывает редко. Целыми днями пропадает на работе, пытаясь разгрести завал из нераскрытых дел. Раз в неделю приносит денег и жалуется на сотрудников, мол, никто работать не хочет.

Кстати, тот парнишка всё ещё в коме. Улик нет, свидетелей тоже. Отец говорит, что спустя столько месяцев уже вряд ли что-то можно сделать. А ещё рассказывает по секрету, мол, скорее всего, кто-то очень влиятельный заметает следы.

Мне кажется, это дело рук отца Стаса.

Иногда Скворецкий приезжает к нам в школу на своём классном байке и забирает Элли после занятий. Мы перекидываемся с ним парочкой слов по типу «Привет. Как дела?», и расходимся.

Часто представляю, как вместо Макеевой на байк Стаса забираюсь я, и мы уезжаем прочь под завистливые взгляды моих одноклассниц.

Но единственный, кто караулит меня у ворот школы, – Назаров. Ему там как мёдом намазали, постоянно приходит, выжидает, высматривает, курит в сторонке и даже иногда болтает с какими-нибудь школьниками. Ему, кстати, сняли гипс, и теперь парень радуется свободой.

Сегодня пришлось отпроситься с занятий, чтобы успеть на работу. Гриша заболел, и придётся отрабатывать смену на пару с любителем «Хентая». Это такая мультяшная порнушка, которую смотрят извращенцы. В отличие от Гриши, Женя отвратительный собеседник. К счастью, видимся мы с ним редко. Смены не совпадают.

– Эй!

– А ты что здесь делаешь? – удивляюсь я, замечая недалеко от ворот школы Костю Назарова.

Он ведь не мог знать, что я освобожусь на пару часов раньше.

– Да просто мимо проезжал, – парень кивает на красный старый пикап, припаркованный рядом. – С ремонта вчера забрал. Почти пять месяцев мусолили.

Хвастается?

– Не знала, что у тебя есть машина, – осматриваю авто.

Крутое такое. Красное. Блестит от чистоты даже без солнца. А на боку рисунок чёрного китайского дракона, будто бы вырвавшегося со страниц книги.

– Так она на ремонте была, – повторяет Костя. – Накрылась после той тусы на пристани.

– Долго латали, – замечаю я.

– Ну так, – мнётся. – Там своя тема. Давай, подброшу. Тебе на работу ведь?

– Ага. А откуда узнал, что я раньше закончу?

Назаров услужливо открывает дверь. Ничего себе, какой он сегодня вежливый. Снег что ли пойти должен?

– А я не знал, – пожимает плечом. – Делать нечего было, вот и приехал.

Делать ему нечего было? Поэтому он притащился с утра пораньше ко мне в школу? Ну, ладно. Допустим. Чёрт знает, что у него в башке творится, но в какой-то степени это даже приятно. Мило, когда тебя встречают с занятий на машине. Не одной же Элли можно выпендриваться.

Ложь 45. Стас

– Я не хочу участвовать в этом цирке! – огрызаюсь в телефонную трубку. – Справитесь без меня.

На меня налетает сгусток из мелких пацанов, словно рой пчёл хаотично передвигающийся по школьному коридору, и почти сбивает с ног. Кто-то больно пихает локтём под рёбра, я чертыхаюсь и пытаюсь пнуть ближайшего мальчишку под зад. Тот уклоняется, показывает язык и исчезает в толпе.

– НЕ БЕГАЙТЕ ПО КОРИДОРАМ! – неистово кричит рядом со мной училка младших классов.

Вот что за день? Везде суета! Нигде спокойно нельзя поговорить по телефону.

– Мне куда меньше хочется видеть твою удручающую физиономию во время ужина, – голос брата как всегда безразличен. – Но отец возвращается из Гонконга в субботу, так что будь добр и почти нас своим присутствием.

– Ни. За. Что! – по слогам проговариваю я.

Добираюсь до нужного класса, дёргаю за ручку. Закрыто.

– Слушай, Стас… – в этот время в трубке раздаются короткие гудки.

Я смотрю на экран и вижу имя своего тату-мастера.

– Так, Тём, у меня вторая линия, так что пока.

Сбрасываю звонок брата, уже представляя его недовольно скорчившуюся физиономию, и отвечаю на другой вызов.

– Здорова, Макс.

– Йоу, чувак. Я на счёт воскресения. Всё в силе?

– Да! – радостно улыбаюсь. – Наберу тебя на выходных, ещё раз обсудим.

– Ага. Я тебе скинул эскиз, зацени. Если что, переделаю.

– Без «б». На созвоне.

Сбрасываю. Ох, это воскресенье! Собираюсь наведаться к Максу и набить ещё одну татуировку. Знаю, у меня и так их дофига, но всё равно хочется. Сложно остановиться, когда ты безумный фанат рисунков на теле.

Уже собираюсь зайти в социальную сеть, чтобы посмотреть эскиз, но в этот момент в очередной раз звонит брат. Приходится ответить, иначе он никогда не отстанет, а после заявится ко мне домой и начнёт прокручивать мозги через мясорубку.

– Что? – резко отвечаю.

– Отец… – да-да, отец, куда ж без него-то, – задержался в Гонконге на два месяца. Когда он вернётся, будет семейный ужин. И ты обязан там быть. Это приказ отца. Если не хочешь отправиться за границу, лучше сделать так, как он хочет. Можешь привезти с собой подружку, если она у тебя, конечно, есть.

Думаю про Элли. Взять её с собой на семейный ужин? Ну уж нет! Я ведь до сих пор не признался, что я Скворецкий. Мне кажется, она и так уже сто раз догадалась, просто ждёт, пока я созрею для признания. А я всё откладываю и откладываю разговор, да и момента подходящего не подворачивается. Так что брать Элли на ужин я не буду.

– Полчаса, – кривлюсь я. – Я пробуду с вами полчаса, а потом свалю. Так отцу и передай.

– Отлично! В субботу в шесть. Не опоздай.

Сбрасываю, даже ничего не ответив. Мысли о татуировке настолько сильно повышают настроение, что даже семейный ужин не кажется таким отвратительным. Полчаса я ещё смогу вытерпеть компанию отца и брата. Не велика беда.

***

Прежде чем зайти в подъезд и подняться в квартиру родителей, я выкуриваю три сигареты. Ради получасовой встречи с родителями мне пришлось приехать в Москву из другого города. Оставаться в столице на ночь я не собираюсь и планирую вернуться обратно как можно быстрее.

Я здесь лишний. Не вписываюсь в их идеальную семейку. Меня вообще не должно было быть. Но я есть, и мне нужно перебороть собственную гордость и отсидеть обещанные полчаса, чтобы избежать отправки за границу. Я ведь не глупый. Смогу справиться. Всего каких-то тридцать минут…

«Иду на семейный ужин. Готовь бухло. Вернусь в город после девяти», – отправляю сообщение Назару.

«Увидимся завтра вечером? У меня для тебя сюрприз. Люблю :*», – а это отправляю Элли.

Что ж. Пора. Я и так опоздал на двадцать минут, больше тянуть смысла нет.

«Без проблем», – Костя.

Когда захожу в подъезд и поднимаюсь на нужный этаж приходит сообщение от моей крошки:

«Хорошо. Я тебя тоже очень люблю, пупсик :*».

Довольно усмехаюсь, нажимаю на дверной звонок. Жду, нервно покусывая губы. Блин, я ж сижками провонял, надо было хотя бы жвачку купить… Но суетиться поздно: замок поворачивается, преграда открывается.

– Стас, милый, ну, наконец-то! – причитает мать.

В этот раз у неё огненно-рыжие волосы, убранные в идеальную причёску, и красное вечернее платье. Она нервно трясёт рукой, чтобы я поскорее зашёл в квартиру, а потом смачно чмокает в щёку.

– Ну, мам, – бормочу я, пытаясь оттереть след от помады.

– Отец сразу сказал, что ты опоздаешь, так что не волнуйся, – улыбается она. – Сегодня такой замечательней день, мы заключили договор с китайской компанией…

Мама хватает меня за ворот рубашки и поправляет её. Критично осматривает внешний вид. Ну, да. Я напялил чёрную рубашку и джинсы с кедами. Это я могу. Никаких костюмов, идеальных ботинок и уложенных волос.

– Не разувайся, проходи так, – хватает меня под локоть, настойчиво уводя вглубь квартиры.

В этом вся моя мать. В отличие от отца, она на месте усидеть не может и постоянно говорит, говорит, говорит, как будто в противном случае её тело вспыхнет и превратится в пепел.

Пентхаус родителей просторный и дьявольски дорогой. Не помню, когда я был здесь в последний раз, но такое чувство, что ничего в этом месте не изменилось. Всё такая же кухня-столовая с огромными панорамными окнами, арочной проём, уходящий в гостиную, и где-то там спальня. А ещё балкон и большая ванная.

Мы заходим на кухню и направляемся к большому стеклянному столу, за которым спиной ко мне сидят двое. Мой брат, а справа от него девушка.

– А вот и мы! – громко улыбается мама. – Дорогой, ты где?

Мать вдруг уходит на поиски отца, а я так и стою как вкопанный, прожигая взглядом спины присутствующих.

Рядом с братом сидит блондинка в розовом платье с прямыми распущенными волосами. Я не вижу её лица, но неприятная дрожь пробирается под кожу подобно паразитам. Даже представить сложно, что кто-то захочет быть рядом с моим братцем. Он же зануда! Видимо, Тёма неплохо так спонсирует девчонку, раз она соглашает проводить с ним время.

Ноги сами несут меня к столу. Я хочу выпить. Прямо здесь и сейчас, чтобы легче перенести всё это наказание. Артём сидит с краю в идеальном костюме – в его руках планшет, а на экране какие-то диаграммы. Братец не собирается отвлекаться, чтобы поздороваться со мной.

Ещё пара шагов, и я торможу сбоку от стола, хватаю бутылку и ближайший стакан, очевидно, поставленный для Артёма, но плеснуть в него виски не успеваю. Взгляд падает на блондинку – тело в ступоре замирает.

Вот она, сидит рядом с моим братом, теребит идеальными ноготками бокал с соком, смотрит то ли с замешательством, то ли с удивлением.

– Какого хрена? – невольно вырывается у меня.

Это Элли. И она здесь, за столом моих родителей, сидит, будто всё так и должно быть. На мгновение глупая мысль, что Макеева каким-то невероятным образом прознала о семейном ужине и решила сделать всем сюрприз, мол, здравствуйте, я девушка Стаса, заползает в мою голову, но потом я понимаю, что это полнейший бред.

– Чё ты здесь делаешь? – не понимаю я.

– Это ты что здесь делаешь? – возмущается так, будто это я без приглашения заявился к ней в разгар важного официального мероприятия и теперь порчу всю картину своим нелепым видом.

Тёма наконец-то отрывается от планшета и смотрит сначала на меня, а потом на девушку.

– Вы знакомы? – спокойно интересуется брат.

Я открываю рот, чтобы возмутиться, но потом закрываю его, потому что слова разбегаются, а мысли превращаются в хаотичное месиво.

На кухню, порхая, заходит радостная мама, а вслед за ней появляется отец. Его руки в карманах брюк, верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, вид уставший, походка медленная, но уверенная.

– О, Стасечка, дорогой, ты уже познакомился с девушкой Тёмы? – она подходит к шкафу и достаёт оттуда бутылку вина. Подзывает отца пальчиком, взглядом прося о помощи. – Чудное создание…

С девушкой Тёмы? Серьёзно?!

– Так, это твоя девушка? – мне требуется чертовски много сил, чтобы заставить голос звучать спокойно.

Пристально пялюсь на брата, не в силах взглянуть на Макееву. Кажется, если я сделаю это, то весь мир полетит в тартарары.

– Да, Стас, Элли моя девушка, – безразлично соглашается брат. – И я не понимаю, чего ты так завёлся.

Я фыркаю, стираю со лба пот и убираю назад волосы. Как это понимать? Это прикол какой-то? Решили так подшутить?

Сильно сжимаю пальцами бутылку, небрежно наливаю в стакан виски, расплёскивая часть по столешнице.

«Это моя девушка».

«Моя девушка».

«Девушка».

«Моя девушка, Стас».

С одного раза осушаю стакан.

Отец открывает бутылку вина, и звук покидающей горлышко пробки выводит меня из равновесия. Замахиваюсь – стакан летит в стену и вдребезги разбивается.

– Что за хрень, Элли?! – вскрикиваю я. – Ты за моей спиной с моим братом шашни крутила?!

Мама коротко то ли взвизгивает, то ли пищит. Отец издаёт нечто похожее на короткое «ха». Макеева вздрагивает, сжимаясь под моим яростным взглядом.

– Стас… Стас, я… – хватает ртом воздух, собирается подняться со стула, но тут же опускается обратно. – Стас, я не знала… – пищит Элли.

– Что ты не знала? Твою мать… – запускаю пальцы в волосы.

Руки так и чешутся что-нибудь сломать или разгромить. А ещё больше я хочу разукрасить тупое лицо своего брата. Почему он так спокоен?

Пинаю ближайший стул – он отлетает в сторону и падает, практически задевая отца, решившего всё-таки сесть за стол и поужинать. Ни капли не смутившись, папа спокойно проходит мимо меня и садится напротив Артёма. Стула мало: я словно кот смахиваю со стола ближайшие тарелки, и те с грохотом разлетаются по полу.

Элли лепечет что-то невнятное. Отец придвигает к себе тарелку с мясом и безмятежно принимается за ужин.

– Стас, что происходит? – испуганно бормочет мама. – Что ты здесь устроил? Как это понимать?

Никто не обращает на неё внимания.

– Это правда? – спокойно спрашивает Тёма после непродолжительного молчания.

Смотрит на Макееву, чуть поджимает губы. Расстроен, даже злиться. Я вижу это. Вижу сквозь спокойную маску, которую братец вечно держит ради отца.

Элли вот-вот разревётся. Её щёки красные, губы дрожат, взгляд испуганный и стыдливый.

Так и не дождавшись ответа, брат спокойно поднимается на ноги.

– Выйдем, Стас. Поговорим, – не смотрит на меня, и это так сильно бесит, что я не выдерживаю.

– Давай прям здесь! – мне требуется шаг, чтобы оказаться рядом с Тёмой и схватит его за грудки.

Секунда, и мой кулак наконец-то достигает лица брата, затем ещё раз и ещё, пока парень не заваливается на пол, а я вместе с ним. Брат не сопротивляется и, видимо, не собирался этого делать с самого начала. Какого чёрта он не ударяет в ответ? Я ведь был с его девушкой, целовал её, трогал, обнимал. Делал с ней всё, что только хотел! Единственное лишь не трахал.