(Не)Сводные. Месть миллиардера

– Кушать хочешь?

– Не особо, – честно признаюсь ей.

– А надо. Сейчас принесу лечебный бульон, он тебя сразу поставит на ноги.

Тамара Ивановна ухаживала за мной еще четыре дня. Как она и говорила, бульон творил чудеса, и уже к вечеру первого дня я смогла сама встать.

Ко мне приехал этот самый Геннадий Иосифович, внимательно осмотрел, послушал легкие, спросил о моем самочувствии. Подправил список лекарств и уехал. Так он меня навещал каждый день. Я уже спокойно сама расхаживала по комнате. Но покидать ее пределы мне было запрещено. Однако я не чувствовала себя запертой в неволе. У комнаты был застекленный балкон, и я из окна наблюдала за людьми на улице. А самое главное, тут не было решеток, и я сама решала, какой у меня будет распорядок дня. К комнате прилегала душевая. Каждое утро Тамара Ивановна приносила новую пижаму и свежее постельное белье. Если бы еще и на прогулки на улицу пускали, я бы ощутила себя в пятизвездочном отеле. Тамара Ивановна принесла мне несколько книг классиков, за чтением я проводила часы одиночества.

Я не знала точно, на каком этаже нахожусь, но вид из окна мне определенно нравился: широкий проспект, постоянное движение машин, а ночью зажигались огни. И вообще, я ощущала себя как в сказке. Более беззаботных дней в столице у меня еще не было.

Меня не запирали на замок. Нет. Но Тамара Ивановна ясно дала понять, что она принесет все, что нужно, а я должна отдыхать и выздоравливать. Но я и не стремилась выйти, не хотела случайно встретиться с хозяином квартиры. Пока я его не видела, у меня было ощущение, что я в больнице и за мной производят надлежащий уход. Но если я встречу его, вся легкость испарится. И я почувствую себя обязанной. А я этого не хотела, тем более он тоже виновен в моем плохом самочувствии. Как и Артемий. Из-за друга Снежинского я протопала немало километров в одних туфлях в зимний мороз, ночью! А сам Кай отправил меня за решетку, в холодную и сырую камеру! Так что, они оба виноваты в моем сегодняшнем состоянии!

В первый же день, когда я пришла в сознание, мне дали позвонить и немного поговорить с Полиной.

Моя бедная подруга вся извелась, пока искала меня в отделении полиции. И когда ее в очередной раз прогнали оттуда, она написала заявление о пропаже. Моя родная и любимая подруга, нет, она еще ближе – она как сестра!

Успокоив ее и рассказав все, что знала сама, я с ней попрощалась. Телефон мне больше не давали.

Раздается стук в дверь, и в комнату входит взволнованная Тамара Ивановна.

– Вот, – протягивает она мне халат, – накинь. Кай ждет тебя в кабинете. Я провожу.

Ее волнение передается и мне, руки вспотели, меня потряхивает. Путаюсь в длинных рукавах , но кое-как справляюсь. Запахиваюсь и затягиваю пояс – все, я готова к встрече с палачом моей жизни.

Спустя несколько минут я в растерянности стою у дверей комнаты, где меня ожидал этот тиран.

Тамара Ивановна ушла, а я все не решаюсь войти, дрожала перед встречей с тираном, как маленькая девочка.

А потом, послав все к черту, постучала и резко отрыла дверь! Ну не убьет же он меня, правильно? Не для этого выхаживал!

Оглядела просторную комнату, которая служила Снежинскому кабинетом.

Массивный деревянный стол у панорамного окна, его рабочее кожаное кресло медно-рыжего цвета, напротив него этого же цвета, но другой формы диванчик для посетителей.

Сам Кай Викторович сейчас стоит ко мне спиной и рассматривает прекрасный вид, открывающийся из окна.

Я молчу, ничего не говорю, жду, когда он начнет. А Снежинский, как будто испытывая меня на прочность, продолжает хранить молчание.

Так мы и стоим, не желая уступать друг другу.

Не выдержав, прохожу вглубь комнаты и присаживаюсь на диванчик. А он словно этого и ждал, заговорил именно в этот момент, заставив меня с визгом подскочить на месте.

– Как ты себя чувствуешь? – небрежно бросает в мою сторону. И вроде интересуется моим здоровьем, но выглядит так, как будто не дождется, когда я исчезну.

– Возможно, завтра меня Геннадий Иосифович окончательно выпишет.

– То, что говорит врач, я сам знаю. Я тебя спросил о другом.

О чем другом?!

– Нормально я себя чувствую! – с вызовом бросаю ему в ответ.

– Дерзишь – значит действительно приходишь в себя. Иди, свободна. – Так ни разу и не обернувшись, указывает мне этот человек, что делать.

Эх, взять бы в руки что-нибудь тяжёлое да как врезать ему по темечку!

– Чего медлишь? Освободи кабинет, у меня дела.

Не сдержавшись, топнула ногой! Да что же такое, как он со мной разговаривает!

– Зачем привезли сюда? Могли бы отвезти в «скорую», и дело с концом! Не надо было ждать, пока я выйду! Я не нуждаюсь в милостыне, наши больницы ничем не хуже той «тюрьмы», в которую вы меня заточили, – я, конечно, утрирую называя просторную комнату со всеми удобствами – тюрьмой, но его тон очень меня задел.

– А я и не подаю! Как только выздоровеешь, выставлю из дома в том, в чем пришла.

Глава 7

– Да пожалуйста! Я и не просила меня вытаскивать из отделения! И если что, я не считаю, что вам что-то должна! Учтите!

Никакой реакции.

Да что же он непрошибаемый-то такой! Горделивый истукан!

– И не я вас собиралась обмануть с ценой товара, а старший менеджер магазина. Сверху поступило предупреждение, что приедет ВИП из ВИПов, вот и увеличили цену на двадцать процентов. А вы всех собак на меня… а я ведь только исполнитель.

Вновь ноль реакции. Обошла диван и встала со спинки. Руками схватилась за мягкое изголовье, сжимая его и набираясь смелости.

– Сначала ведете себя со мной как с человеком второго сорта, – выдаю, надеясь вызвать эмоции или хотя бы чуточку уважения, чтобы повернулся ко мне и разговаривал как с человеком! – После приезжаете ко мне на работу, меня увольняют и отправляют в отделение полиции. Оттуда вы же меня и освобождаете, а потом выхаживаете после болезни, а теперь вновь грубо гоните! Что вы за человек?! – в сердцах повышаю голос. – Почему совершаете такие поступки, которые не поддаются элементарной логике? Я не понимаю! Объясните! Я требую!

В кабинете повисла давящая, обманчиво мирная тишина.

Понимая, что ничего не смогу добиться от этого человека, отвернулась и подошла к дверям. Не буду дожидаться завтрашнего дня. Уеду сейчас! Мы в городе, а значит, такси поймать не проблема. Да и время позднее. Наверное, Полина уже в общаге. Попрошу ее заплатить, потом с ней рассчитаюсь.

Берусь за ручку двери, но все же не выдерживаю и произношу:

– Я вам ничего не сделала, чтобы вы со мной так разговаривали и тем более поступали! – говорю негромко, но твердо. Надоело чувствовать его превосходство над собой! Мы люди, и мы равны! Даже если у нас разное материальное положение!

Открываю дверь и замираю, услышав позади себя звук. Обернувшись, наблюдаю, как Кай Викторович резко отворачивается от окна, пересекает расстояние между нами за секунды и, схватив меня за плечи, припирает к стенке!

– Ты не понимаешь! – рычит мне в лицо. – Я говорю: свали, исчезни, испарись из города! Иначе я нарушу запрет, и тогда тебе точно конец, теперь понимаешь?

Мой пульс зашкаливает, этот человек пугает меня, мне страшно. В ужасе совсем перестаю что-то понимать.

Еле лепечу:

– К-ка-к-кой запрет? Вы… о чем?

Пелена злости сменяется недоверием…

– Тебе что, родители про меня не рассказывали?

Задумавшись, в устрашающих данных обстоятельствах силюсь вспомнить хоть что-то, хоть один раз услышанную в нашем доме фамилию Снежинский. Но нет, память абсолютно чиста и никак не может воспроизвести тот момент, когда в семье упоминали о Кае Викторовиче.

– Нет, – уверенно верчу головой. – Быть может, вы обознались, – внезапная мысль осеняет меня, – и спутали с кем-то? Так бывает. Ведь правда?

Ну же, пожалуйста, скажи, что это так, и тогда все забудем, как страшный сон!

Уж я так точно постараюсь не вспоминать этот кошмар…

На его лице отражается сомнение, он смотрит на меня, мечется, в глазах вижу его терзания, внутреннюю борьбу… Жесткий и бескомпромиссный или справедливый и адекватный?.. Кай не знает, какую сторону выбрать, а после спрашивает:

– Ты – Тараканова Майя, мать – Стелла, отец – Олег, правильно? Приехала из Зеленогорска?

Все надежды, построенные мной за секунды его сомнений, что все ошибка и я не тот человек, с которым ему надо возиться, сводить счеты, рухнули в один миг, когда он произнес свой вопрос. Ведь все, что он сказал, полностью соответствует действительности.

Он читает положительный ответ в моих глазах и, встряхнув меня, отталкивает. Чувствую себя какой-то прокаженной, настолько он брезгливо это сделал. Слезы брызнули из глаз, я резко отвернулась от него и побежала в ту комнату, которую отвели мне. Хочу спрятаться, скрыться от этого ужасного человека, который постоянно унижает и издевается надо мной!

Наконец достигнув желанной комнаты, врываюсь туда и бегу к кровати, сил уже нет, падаю на нее и, не сдерживаясь больше, реву в подушку, бью ее рукой, утыкаюсь лицом и вновь плачу!

Да сколько же можно так надо мной издеваться?! Я что, похожа на грушу для битья?! Захотел – отправил в тюрьму, захотел – вызволил из нее! Герой, блин.

Замерла, почувствовав, как меня гладят по волосам.

Всхлипнув последний раз, протерла щеки от слез и медленно и осторожно оглянулась. Неужели я до него достучалась? И для этого надо было довести меня до слез? Козел! Он наконец пришел нормально поговорить?

Но это оказалась Тамара Ивановна.

– Тсс, ну что ты, девочка. Не надо так.

Отпрянула от нее, прижала колени к себе.

– Вы на его стороне, – надувшись, выговариваю ей, – иначе бы не меня успокаивали, а ругали бы этого каменного истукана.

– Майя, я не знаю, что между вами произошло, но Кай Викторович действительно очень волновался за тебя, когда принес сюда на руках. У Геннадия Иосифовича все расспрашивал, не жалел денег на твое лечение и сиделок, он…

– Это он виноват, – выпрямившись, смело заявляю ей, – это он виноват был в моем состоянии. Это из-за него все. Вот и терзала, наверное, совесть. Но это не дает ему права вести себя со мной так по-скотски.

Тамара Ивановна охает и хватается за сердце.

– Девочка, ты что такое говоришь? Да разве он на такое способен! Я знаю Кая Викторовича с малых лет и очень его уважаю.

– Тамара Ивановна, вы меня извините, конечно, но я вам все же скажу: вы очень плохо разбираетесь в людях, раз за столько лет не смогли узнать своего начальника. А теперь покажите мне, где мои вещи, я хочу уйти отсюда.

– Майя, девочка, не совершай необдуманных поступков…

– Тамара Ивановна, – грубо перебиваю ее, – я хочу уйти. Вы можете принести мои вещи?

Она сожалеюще охает, причитает что-то себе под нос, встает и выходит из комнаты.

Захожу в ванную и умываюсь прохладной водой.

Я не позволю с собой так обращаться! В конце концов, не для этого я отучилась полтора года в столичном вузе, чтобы вот так просто поднять лапки кверху и бежать, куда глаза глядят. Я буду бороться, как смогу. Тем более у меня скоро практика. Документы отданы, вот-вот должен прийти ответ из организации. Уверена, он будет положительным, все же у универа с ними заключен договор. Только теперь надо искать новую работу на неполный день. И, скорее всего, квартиру, или койку для себя и уголок для моих пожитков – одного чемодана и кастрюльки с чашкой.

Выхожу из ванной и замечаю, что на кровати лежит отглаженная и аккуратно сложенная моя рабочая униформа, а на полу – балетки. Вот и отлично.

Схватив их, быстро переоделась. На кровати же приметила свой мобильник. Попыталась его включить, но бедняжка совсем разрядился за то время, пока я была тут.

«Ну что же», – вздохнула, обведя на прощанье «свою» спальню печальным взглядом. Да, для таких комнат в квартире мне придется очень много работать, но я обязательно своего добьюсь.

Вышла в общий коридор. Никого. Интуитивно прошлась по огромной квартире в поисках выхода, сначала в одну сторону, потом в другую. И наконец увидела входную дверь. Подошла, взмолившись, чтобы она оказалась открытой, дернула за ручку. И когда та поддалась, обрадовалась и выбежала из квартиры. Оказавшись напротив лифта, нажала кнопку вызова.

Потянуло холодком. Только бы не заболеть вновь.

На первом этаже еще прохладней, а на улице, наверное, так и вообще мороз! Натираю свои предплечья, пытаясь не замерзнуть. Ловлю удивленный взгляд консьержа, одетого не так, как привык простой люд, а в красивую униформу.

Тут даже служащие другие, параллельная реальность какая-то! Не сравнить с тесными хрущевками спальных районов.

Открываю дверь, сегодня не так холодно, как мне показалось ранее. Но все же в балетках, да еще и без куртки, любой зимний ветерок кажется вьюгой. И как удачно, что выйдя из подъезда, сразу попадаешь на оживлённую дорогу! Такси, значит, быстрее поймаю. Делаю шаг на улицу, и вдруг земля подо мной исчезает. Двигаю ногами, но лишь в воздухе, потому что крепкие мужские руки обвили меня вокруг талии и подняли вверх.

– Идиотка, – рычит мне в ухо, – только начала выздоравливать и все равно поперлась на улицу в этом, – и затаскивает обратно в здание, а после и в лифт.

– Нет! Я не хочу! – бью его ногами, пытаюсь и руками, но недотягиваюсь.

– Угомонись, истеричка! – пытается успокоить меня этот «истукан».

Но я не поддаюсь и всячески брыкаюсь, отбиваюсь, колочу его со всей силы.

– Сумасшедшая, успокойся, я сказал!

– Пошел ты! Я больше не вернусь к тебе домой! Ни видеть, ни слышать тебя не хочу!

Вдруг его захват ослабевает, и он отпускает меня.

Еле удержавшись на ногах, быстро поправляю платье и вновь спешу к выходу, на свободу! Открыв дверь и не смотря по сторонам, выбегаю вперед… Сбоку слышится визг тормозов, а глаза ослепляет светом фар. Прикрыв лицо руками, только и успеваю крикнуть:

– Неееет!

Глава 8

Открыв дверь и не смотря по сторонам, выбегаю вперед… Сбоку слышится визг тормозов, а глаза ослепляет светом фар. Прикрыв лицо руками, только и успеваю крикнуть:

– Неееет! – как меня с невероятной мощью сносит посторонняя сила в сторону, скользящим ударом откидывает на твердую поверхность. Тупая, резкая боль и жгучая резь пронзают мой бок и руку. Взвыв от боли, схватилась за ушибленные места. На секунду подумала, что умерла, и все мои мучения закончились, и я попаду в рай. Но когда услышала, как голосом Кая Викторовича полился отборный мат, поняла, что все еще в аду на земле.

Открыв глаза, украдкой взглянула на этого беса и тирана в одном лице. Стоит надо мной и орет нечеловеческим злым голосом. Мне плохо, больно, страшно! В конце концов, меня чуть не сбила машина насмерть! Но он не делает мне из-за этого никаких поблажек, а ругает на чем свет стоит. Ни доли сопереживания, ни капли сочувствия.

– Дура конченая! Идиотка! Ты, бляя, куда прешь?! Глаза открой! – неужели он испугался, что со мной что-то случится? Может, я ошиблась, и он просто из-за страха так реагирует на ситуацию? Вероятно, он действительно переживает за меня и мою жизнь! Все же это он рванулся и спас меня, больше некому. Но не может выразить своих чувств, как есть, и пытается скрыть их за враждебностью и руганью.

Но он не останавливается, распаляясь все сильнее и сильнее, продолжает и дальше корить меня, упрекать и сердиться. И все встало на свои места.

– Чуть авария из-за тебя не случилась! Люди не пострадали! – стыдит меня, а вокруг собираются зеваки, и все слышат, и наблюдают за нами, видят, как я сижу на холодном асфальте, обняв себя руками и подобрав под себя ноги, а он возвышается надо мной со своим высоченным ростом и орет, позорит и оскорбляет меня. – Психованная истеричка, ненормальная! Из-за твоей импульсивности и безмозглости пострадали бы люди! Ты хоть понимаешь, что творишь?!

В страхе оглядываюсь по сторонам, толпа собралась вокруг, как на представлении. И хоть бы кто заступился, хоть слово бы сказал! Нет, все только с интересом наблюдают. Жестокими и равнодушными жителями столица давно славится, но я не думала, что когда-нибудь столкнусь с этим лично и настолько болезненно.

Внутри меня всю ломает, народ и Кай Викторович давят на меня эмоционально. В груди ком, слезы душат меня. Закрываю руками лицо и содрогаюсь в безмолвном плаче, всхлипывая от невозможности больше сдерживать все в себе.

И даже не с первого раза услышала, как кто-то начал осаждать Снежинского, тихо, мягко, но настойчиво:

– Ну что ты, дорогой, так ругаешься. Что ты такой бессострадательный. Она же дитя, посмотри на нее, – большой и плотный мужчина кавказской национальности и с характерным акцентом выговаривает этому ледяному великану.

Обеспокоенный водитель такси подходит ко мне и, наклонившись, пытается помочь встать. Но ноги не слушаются меня, и мне никак не удается подняться, еще и асфальт замёрзший, и подошвы балеток постоянно скользят.

– Все хорошо. Я жив, другие тоже не пострадали. Успел затормозить и свернул на соседнюю полосу, да, повезло, что не было в этот момент машины. Но повезло же! Ну, ну, дочка. Не плачь, – снял с себя куртку и укутал меня в нее, приобнимая за плечи, как отец, пытается утешить мужчина. Все же поднял меня на ноги: – Тебе надо в больницу. Посмотри, как разодрала руку, даже кровь течет. Бедный ребенок.

Я пытаюсь второй рукой закрыть рану, чтобы не испачкать куртку доброго человека.

Чужой, незнакомый мужчина проявил ко мне, совершенно посторонней девушке, которая к тому же виновата в том, что он чуть в аварию не попал, больше сострадания, чем человек, буквально вытащивший меня из-под машины, спасший мне жизнь, а теперь костерящий на все лады. Да еще и представление устроил, народ вокруг собрал!

Страх и холод постепенно отступают. Тепло, что исходит от этого мужичка, греет не только мое тело, но и душу.

– Руки от нее убрал, – заставляет застыть нас на месте Кай Викторович. – Немедленно, я сказал! – повышает голос на мужичка.

– Ты почему теперь и на меня орешь, сынок? Не видишь, девочка пострадала больше меня. И замерзла совсем, раздетая выбежала.

Кай Викторович подходит совсем близко и, практически нависая над нами, грозно рычит, разделяя и подчеркивая каждое слово:

– Руки. Убрал. От. Нее. Иначе проблем не оберёшься, я тебе обещаю, – с нажимом произносит последнюю угрозу, чтобы услышали только мы с этим мужчиной.

Про себя молюсь, чтобы таксист проявил смелость и не отдавал меня этому жестокому человеку, не отпускал, помог сохранить это призрачное безопасное состояние.

– Дочка, это твой муж, брат или еще кто-то близкий? – серьезно уточняет мужчина, глядя на меня с добротой.

Смотрю на Кая Викторовича и ловлю его угрожающий, полный злости взгляд, и мурашки проходятся по всему телу, по спине проносится холодок.

Прижимаюсь к водителю и говорю:

– Нет, он мне никто. Вы сможете отвезти меня в больницу?

– Майя! – прикрикивает на меня Кай.

Но я на него не смотрю, упрямо направив взгляд на моего спасителя, с мольбой в глазах прошу помочь вызволиться из плена, который мне устроил Снежинский.

– Парень, лучше тебе отойти. Народ собрался. Даже на телефон снимают. Не думаю, что тебе нужен этот скандал.

Кай Викторович оглядывается по сторонам и как будто в первый раз видит толпу, окружившую нас.

– Не понял… – произносит себе под нос, но мы его услышали, так как стояли рядом.

– Давай, парень, отпусти девочку, я ее в больницу отвезу. Ей нужна помощь медиков.

Кай делает шаг назад. Принимая это за отступление, вздыхаю с облегчением и уже разворачиваюсь, чтобы идти за мужчиной, как этот тиран хватает меня за здоровую руку и притягивает к себе.

– Ты уедешь из города теперь? Уберешься к себе?

Решаюсь его обмануть, ну откуда он узнает, уехала я или нет.

– Хорошо, – обреченно говорю, сделав голос максимально жалобным и опустив глаза, – я уеду. Только не преследуй меня.

Он отталкивает мою руку и довольно произносит:

– Не попадайся мне больше на глаза и не появляйся на моей территории. Обещаю, к тебе я не поеду. И тогда будешь в безопасности.

Киваю ему в ответ, радуясь внутри, что смогла так легко обвести его вокруг пальца.

В итоге вся толпа провожает нас с мужчиной взглядом, сожалея, что «представление» оказалось не слишком интересным.

Назад не оборачиваюсь. Мне бы забыть его, а не смотреть.

Мужчина сажает меня на переднее пассажирское сидение, а сам садится за руль. Он таксист, его машина обклеена соответствующими надписями.

– Сейчас гляну, где ближайший травмпункт.

Найдя нужный адрес, водитель забил его в навигатор, и мы поехали.

Через полчаса мы остановились напротив больницы, везде горел свет.

– Доченька, дальше сама сможешь? Я на вызов не успел уже. Надо хотя бы следующий взять.

– Да, хорошо. Спасибо большое.

Снимаю его куртку. Он отказывается, говоря, что замерзну. Но я все же оставляю ее на сидении авто. Я позвоню Поле, она привезет что-нибудь мне сюда.

Документов у меня при себе нет, но я знаю данные паспорта наизусть и называю их в приемном покое. Находим мой номер ОМС, и меня отправляют на прием.

Обработав мои раны на руке, перемотав ее и осмотрев огромную гематому на бедре, врач советует купить мази.

Звоню Полине с телефона медсестры и, сказав, где нахожусь, прошу приехать за мной.

Свой бедный телефончик потеряла, видно, на улице во время падения.

Устав наблюдать за всеми, успокоившись, села в кресло в приемной и, откинув голову назад, прикрыла глаза.

Кажется, теперь все более или менее хорошо. От этого непонятного человека сбежала, в аварии не погибла, руку обработали, сейчас Полина за мной приедет, и все вернется на круги своя. Теперь главное – не попадаться ему на глаза.

Ничего, найду магазин попроще, в который он точно не явится. Сегодня пронесло, значит, еще все наладится!

Почувствовав на себе тень, открыла глаза и чуть не вскрикнула от ужаса, еле успев прикрыть рот рукой. Загораживая свет ламп, передо мной стоял мой кошмар нынешних дней – Кай Викторович Снежинский. Все пережитые потрясения и физическая боль вспыхнули во мне с новой силой. Я будто замерла от холода, не способная что-либо говорить. Могла только смотреть на него широко раскрытыми глазами, надеясь заметить хоть каплю жалости во взгляде напротив.

– Ты же не думала, что так просто сможешь меня обмануть и сделать вид, что уехала? – обманчиво дружелюбно спрашивает этот демон.

Молчу, не знаю, что ему сказать, ведь именно так я и планировала поступить.

Оглядываюсь по сторонам в поисках новой защиты от него. Но фойе совершенно пустое. Куда все подевались? Ведь только что тут был младший медперсонал!

Его глаза вмиг ожесточаются, и он зло цедит сквозь зубы:

– Ты действительно считала меня таким наивным лохом? Похоже, я был к тебе слишком мягок, раз ты могла допустить подобную мысль, Майя. Сейчас я покажу тебе свое истинное лицо…

Глава 9

Ну все, теперь мне точно конец. Наверное, даже часа не прошло, как он меня тут нашел. Да еще и от медперсонала избавился, чтобы они ему не мешали, а это всё-таки их рабочие места.

Что теперь со мной будет? Что он хочет сделать?

Страх перед страшным неизвестным парализует волю и путает мысли.

Как сбежать от него, где скрыться!?

Что я знаю об этом человеке: если захочет, доведет задуманное до конца. У него на это есть и власть и деньги. Его угрозы реальны, я с лихвой успела их на себе испытать, почувствовала кожей.

Мне не спастись. Я в его власти, и никто не сможет мне помочь.

Некому за меня заступиться, он любого раздавит как мушку. И даже следа не оставит. Так же он может поступить со мной.

Стоп! Он не желает моей смерти! Он только что спас меня из-под колес автомобиля. Ведь если бы хотел, чтобы я умерла, просто остался бы стоять на месте и наблюдать!

Понимание этого придает мне сил! Он меня не убьет. И в тюрьму не отправит. Что он может мне сделать?! Какое еще «истинное лицо» он хочет показать?

Если он считает, что был мягок, то что тогда в его понимании зовется «твердостью»? Боюсь, лучше мне этого не знать.

Этот человек слишком богат и влиятелен, и мне с ним не тягаться. Если он задумал меня выкурить из города, он этого добьется. Но, черт побери, почему? Почему я должна подчиниться ему и уехать в свой маленький городок без надежды на будущее?!

Устало откидываю голову назад и лениво произношу, пытаясь скрыть страх, который на самом деле завладел моей душой и телом.

– Да что же мне так не везет! Как вы так быстро меня нашли?

Не получив ответа на свой вопрос, открываю глаза и встречаюсь с его заинтересованным взглядом.

Встаю и несильно толкаю его, чтобы установить с ним зрительный контакт, не слишком задирая голову при этом.