скачать книгу бесплатно
«Полукровка явно перепутал меня с сестрой. Как такое возможно?» – задалась вопросом.
Впрочем, сейчас это не имело значения. Одна мысль, что я обнималась и целовалась с парнем Лии, привела меня в ужас. Как ей смотреть после этого в глаза? Мгновенно захотелось провалиться сквозь землю или вернуться в Тампу, даже не заезжая в Эмбаррасс. От самобичевания на щеках вспыхнул румянец. Тем временем как губы зудели, горели от легких покусываний, хранили вкус поцелуев. Украденных поцелуев…
«Вот так возвращение! Не успела добраться домой, как нашла приключение на голову. Пора убираться отсюда. Да поживее!» – с этими мыслями я вставила ключи в замок зажигания и провернула.
Двигатель пару раз чихнул, но затем исправно заработал. Видавший виды пикап не подвел в нужную минуту.
Ни разу не взглянув на место, где оставила полукровку, я нажала на педаль газа и стремительно покинула стоянку. Мне следовало как можно скорее забыть и никогда больше не вспоминать о произошедшем. Ради себя, ради Мии. А лучше сосредоточиться на дороге!
Вся Америка и ее католические верующие готовились к Рождеству. Дома повсеместно были украшены разноцветными огнями, елки и сосны – гирляндами. Только не в Эмбаррасс. Этот небольшой городок, численность населения которого составляла около пятисот человек, являлся своего рода резервацией, уголком, где в частичной изоляции от людей обитали чистокровные оборотни. Из века в век здесь царили свои законы, отмечались свои праздники. Вернее, всего один – день почитания Маико. Он приходился на первое полнолуние января. Согласно легенде, именно от этого божества произошел первый манаро. В отличие от европейских оборотней, превращавшихся с наступлением полнолуния в волкоподобных существ с интеллектом животного, у манаро таких ограничений не существовало. Даже после оборота мы сохраняли человеческий разум. Это давало нам преимущество над другими оборотнями и в то же время порождало определенные сложности…
Всего через полчаса после инцидента я пересекла по узкому мосту бурную реку – своего рода границу между городами – и будто перенеслась в параллельную реальность. Повсюду царили тишина и темнота. Последнюю порой разгоняли уличные фонари и тусклый свет, лившийся из окон домов. Встретить на территории Эмбаррасс наряженную елку или услышать рождественские песнопения было невозможно. Чужаки здесь не селились. Они просто не получали на то разрешение. Все земли в округе принадлежали одному-единственному человеку – Рону Миллвуду.
Стоило пронестись мысли о суровом родителе и подъехать к дому, как увидела в свете фар очертания знакомой фигуры. Сердце вмиг сжалось от страха. Судя по напряженным плечам, отец был не в духе.
Я заглушила двигатель и продолжила сидеть в машине, делая вид, будто собираю вещи. Мне не хватало смелости покинуть пикапа. Пусть способности передавать мысли и общаться на расстоянии у манаро в далеком прошлом, такие сильные чувства, как гнев, ненависть, скорбь, мы по-прежнему ощущали благодаря сохранившейся эмпатии.
– Эх, Лия, и чего тебе не сиделось в своей Тампе? – пробормотала я, осознав всю серьезность ситуации.
Настойка живокости полевой подавляла во мне вторую сущность. Но даже ей не под силу было справиться с жаркими удушливыми волнами опасности, исходившими от отца. Он не просто злился, а пребывал в ярости и ждал, когда непослушная дочь соизволит предстать перед ним. И ни разыгравшаяся с новой силой метель, ни лютый мороз не могли изменить его чувств и намерений.
Мне не хотелось выходить из старенького «форда». Внутри теплого грузовичка я чувствовала себя в безопасности и… пряталась от неминуемой расправы, словно нашкодивший котенок. Только испытывать терпение сурового родителя было себе дороже.
«Маико, помоги мне!» – безмолвно воззвала к покровительнице оборотней, взяла рюкзак и, судорожно вздохнув, открыла дверцу пикапа.
Порыв ветра тотчас бросил в лицо снежные хлопья и сорвал капюшон. На этот раз удача улыбнулась неугомонному сорванцу. Он хотел поиграть, но все мое внимание было приковано к высокому и статному мужчине. Отпечатавшийся в памяти образ разнился с представшим глазам человеком. Редкие фотографии, что присылала сестра, не передавали всей действительности.
За прошедшие шесть лет отец сильно похудел, а еще постарел. Некогда черные волосы стали совершенно седыми. Им в тон была аккуратная стриженная бородка с усами, которые папа прежде не носил. Вкупе с холодными серыми глазами, тонкими губами, бесстрастным выражением лица он запросто мог сойти за антигероя комиксов «Марвел». Однако я надеялась, что этого никогда не случится. Еще надеялась, что постигшее нашу семью горе не превратит и без того суровое отцовское сердце в кусок холодного гранита.
В попытке защитить лицо от яростно кусающего за щеки ветра, я нагнула голову и заспешила к крыльцу. Отец двинулся навстречу.
– Что ты здесь делаешь? Зачем приехала? – спросил он ледяным тоном, едва расстояние между нами сократилось до пары футов.
Даже будучи морально готовой к нападкам, я стушевалась. На теплые объятия, конечно, не рассчитывала, но тот факт, что отец начал разговор ни с приветствия, ни с вопроса, как я добралась, а с упрека, выбил меня из колеи.
Вспомнив, что Рон Миллвуд не относился к людям, перед которыми можно было демонстрировать слабость, мигом выпрямилась и без тени страха посмотрела ему в глаза.
– В Тампе меня ничего не держит. Я закончила школу.
– Почему не поступила в колледж? Судя по оценкам, проблем с зачислением у тебя не возникло бы. С деньгами на обучение тоже, – его тон по-прежнему был ледяным и колючим, таким же, как снег, что сыпал мне в лицо.
«Тогда бы я окончательно лишилась шанса на возвращение», – мысленно ответила ему, вслух же ничего не произнесла.
– Так в чем дело, Лия? – напористо продолжил отец. – Зачем явилась? И почему не согласовала со мной приезд?
– Я очень соскучилась по всем вам и хочу быть рядом, – признание, исходившее от чистого сердца, не произвело на папу впечатления. Тогда меня словно бешеная собака укусила: – Мне уже восемнадцать, и я вправе сама принимать подобные решения!
Столь дерзкое заявление было ошибкой. В один широкий шаг отец преодолел разделяющее нас расстояние и схватил меня за локоть. Даже сквозь теплый пуховик его хватка казалась стальной.
– Ошибаешься! Пока я жив и возглавляю клан, ты обязана согласовывать со мной каждый шаг, – голос отца звучал яростнее самых свирепых завываний. – Выйдешь замуж – делай, что хочешь. Если, конечно, позволит муж. А до тех пор изволь слушаться и проявлять ко мне уважение.
От боли и обиды на глазах проступили слезы.
– В чем проблема? – спросила упавшим голосом.
– Твое появление – уже проблема, – с меньшим пылом отозвался он и разжал пальцы. – Мы до сих пор не поймали напавшего на вас оборотня. По-прежнему непонятны его мотивы. Вдруг на тебя будет совершено новое нападение? Не хватало еще, чтобы ты повторила участь своей матери, а я не уверен, что смогу обеспечить твою безопасность. И это не все! Ты и трех часов не провела в Миннесоте, как успела наворотить дел.
– Что я натворила? – в недоумении уставилась на отца.
– Поставила под сомнение мой авторитет. Я запретил манаро ходить в бар к Карстену, а ты возьми и появись там. Ты – старшая дочь главы клана! Та, на ком лежит ответственность за его будущее! Война с полукровками не закончилась, просто перешла в стадию вялотекущего конфликта. Ты же подлила масла в огонь, ступив на территорию врага. Какого рожна вообще туда поперлась? Захотела есть? Могла потерпеть полчаса, раз уж прилетела, – ранее бесстрастное лицо отца побагровело.
– Я не знала! – прокричала в оправдание.
– Незнание правил и законов не избавляет от ответственности. Ты готова понести наказание за свою выходку? – его слова полоснули меня подобно ножу.
– За что ты так со мной? – мой голос невольно дрогнул.
Выдержка дала трещину, слезы непроизвольно потекли по щекам. Отец поморщился, словно испытал вину за сказанное. Мне явно показалось, ведь Рону Миллвуду незнакомо это чувство!
– Всякий раз, Лия, когда ты поступаешь по-своему, следует ждать беды. Твое неповиновение неизменно заканчивается трагедией. Разве не так? – с нажимом спросил папа.
– Не так! До сегодняшнего дня я лишь однажды ослушалась тебя, – немедля возразила ему.
Сами того не желая, мы подошли к разговору, которого избегали шесть лет.
– И к чему это привело? – в голосе отца звучала горькая ирония.
– Я была ребенком. Двенадцатилетним ребенком! – попыталась сквозь слезы воззвать к его разуму и состраданию.
На бледном, искаженном гневом лице сверкнули красные глаза.
– Тебе было приказано сидеть дома! – дико взревел он. – Запереть все окна, двери и сидеть дома! А что сделала ты? Благо, ума хватило не тянуть с собой сестру!
– Ты меня ненавидишь?
Сердце остановилось в ожидании ответа. Я боялась, что за его грохотом не услышу столь желанное «конечно, нет!». Но время шло, и ночную тишину нарушало лишь завывание метели. Тело налилось опустошающей болью, как если бы меня избили. Видимо, самобичевания, которым я занималась не один год, отцу было мало.
Мы зашли в тупик и никто из нас не знал, что делать дальше. Ужасно хотелось развернуться и уехать обратно в Тампу, а еще больше остаться. Но как жить рядом с человеком, который тебя ненавидит? Разве молчание не знак согласия?
Казалось, выхода нет, как внезапно отец задрал голову, закрыл глаза и повел носом по ветру. Его лицо выражало сильное беспокойство, а взгляды, которые он бросал по сторонам, свидетельствовали о некой тайной опасности.
– Марш в дом! – приказал папа. – Улица не место для серьезных разговоров.
Поправив лямку рюкзака, я развернулась и молча направилась к машине. Всего два шага по обледенелой дорожке – и моих ушей достигло приглушенное ругательство, а затем гневный оклик:
– Лия! Немедленно объясни, почему от тебя разит этим недоноском?!
Ненависть в его тоне привела меня в замешательство.
– Кем? – растерянно захлопала ресницами, на которые без остановки оседали крупные хлопья снега.
Догадка вспыхнула в мозгу ледяной молнией прежде, чем услышала:
– Форестером! – папа скривился от омерзения.
Я с трудом сдержала изумленный возглас, услышав фамилию главы клана полукровок.
«Выходит, Мия встречается у отца за спиной с сыном нашего заклятого врага? О, Маико, как меня только угораздило вляпаться в эту историю?!» – вела сама с собой диалог под испытующим взглядом грозного отца.
– Не знаю. Хотя… столкнулась с каким-то типом у входа в бар, – солгала в надежде, что метель скроет от его зоркого глаза выступивший на моих щеках румянец. – Если, конечно, высокий брюнет и есть тот, о ком ты говоришь. По крайней мере, я с ним не знакома.
Захотелось добавить, что попросту не успела этого сделать и в следующий раз непременно исправлю недоразумение, но предпочла прикусить язык. Ирония была сейчас не к месту. Да и знакомиться с нахалом я не собиралась.
Несколько бесконечно долгих мгновений папа всматривался в мое лицо пронизывающим душу взглядом, после чего молча развернулся и устремился в дом.
– Вот и поговорили, – прошептала на выдохе и направилась к машине.
Открыв дверцу со стороны пассажирского сиденья, я вытащила чемодан и поплелась следом за отцом, который ни разу не обернулся, не предложил помощь. Он по-прежнему злился на меня за неповиновение. Однако в сердце зародилась надежда, что мне будет позволено остаться в родном доме. Рядом с папой, сестрой и… мамой.
Я пыталась нагнать отца, но у порога оказалась, только когда его нога ступила в прихожую. Хорошо, хоть дверь не закрыл перед носом.
– У тебя снова включился динамик? – услышала девичий голос, подобный обволакивающей медовой сладости.
Раньше сестра вечно грубила суровому родителю, теперь была необычно услужливой.
– Нет, – ответил отец, и мое сердце сжалось на миг от досады.
Он общался с Мией иначе: без укора и ледяного тона. Да и понимали они друг друга с полуслова. Нам же могло не хватить и тысячи фраз.
– Тогда почему я слышала голос Лии? – недоуменно поинтересовалась близняшка.
– Сейчас сама узнаешь, – без иронии отозвался он, что не могло не радовать.
Отец отошел в сторону, пропуская меня вперед. Карие глаза сестры округлились и стали походить на две коричневые пуговицы от любимого маминого пальто.
– Лия?! – изумленно вскрикнула Мия, как только обрела дар речи.
Я не раз рисовала в воображении нашу встречу. Представляла, как сестра, точно в фильме, радостно завизжит и со слезами бросится ко мне обниматься. Но ее удивление быстро сменилось… недовольством? Мия продолжила стоять на прежнем месте, не сдвинувшись ни на дюйм.
«Что за день сегодня такой-то?! Почему мне здесь все так „рады“?» – проворчала про себя.
Мы долго изучали друг друга, словно не виделись сто лет, хотя неделю назад общались по видеосвязи. Вечно стянутые в хвост волосы подчас разговора, теперь темным каскадом обрамляли худое, щедро накрашенное личико Мии. От длинных пружинистых завитков остались лишь короткие – до плеч – широкие локоны. За прошедшие семь дней она подстриглась. Снова. Еще короче. Избыток косметики прибавлял сестре лет пять как минимум. И без того темные глаза чернели на фоне бледной кожи, чуть пухлые губы покрывал толстый слой ярко-розового блеска, на высоких скулах виднелись следы румян цвета красного кирпича. Модные спортивные штаны и белый топик облегали стройную девичью фигуру, будто вторая кожа. Ни времени, ни папиных денег Мия явно не жалела на себя. Только к чему все старания? И не переусердствовала ли она?
Внезапно тяжелая отцовская ладонь легла на мою спину и слегка подтолкнула вперед.
– Не выстуживай дом. Проходи и размещайся. Вещи оставь. Позже принесу их.
Папа закрыл входную дверь, передернул плечами, рассыпая вокруг брызги талой воды, и широким шагом скрылся в кабинете. Казалось, ему срочно понадобилось побыть одному, чтобы подумать о завтрашнем дне.
Я молча сняла сапоги и пуховик. Повесила его для просушки на фигурный лестничный столбик, поднялась на второй этаж и направилась к комнате, в которой жила до тех ужасных событий, вынудивших покинуть Миннесоту.
В тепле и в стенах родного дома на меня навалилась усталость долгих лет разлуки. До заветного отдыха оставалось совсем немного – протянуть руку к двери и толкнуть ее – как внезапно на пути возникла преграда.
– Теперь здесь моя комната! – предупреждающе воскликнула Мия и, раскинув руки в стороны, заслонила собой проем.
– Без проблем, – небрежно повела я плечом, хотя на долю секунды ощутила в сердце щемящее чувство обиды. – Тогда я займу твою. Мне не важно, где жить.
В следующий миг произошло то, чего я опасалась: Мия чуть заметно повела носом по воздуху и сощурила глаза, в которых промелькнула ярость. Тем не менее сестра не произнесла ни слова, словно ничего не почувствовала. Как же!
– Она тоже занята. Я сделала из нее гардеробную, – близняшка дерзко вскинула подбородок. Казалось, она нарывалась на выяснение отношений. Вразрез ее желанию я промолчала. Тогда Мия, будто на правах хозяйки дома, добавила: – В восточном крыле свободны гостевые комнаты. Можешь там остановиться.
«Остановиться?» – повторила про себя и горько усмехнулась.
В словах близняшки слышалась непоколебимая уверенность в моем скором отъезде. Захотелось немедленно дать понять Мии, что я никуда не уеду. Ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц. Я вернулась насовсем, но была слишком уставшей, чтобы втягиваться в спор.
Поправив съехавшую с плеча лямку рюкзака, развернулась и устремилась в правую часть дома, в которой никто никогда не жил. Разве что на день-два там останавливались старые знакомые родителей. Но когда это было?
Из трех гостевых комнат я выбрала среднюю, с некогда ярко-оранжевыми обоями. Они поблекли от времени и теперь почти не резали глаз. Дощатый пол неприятно скрипел под ногами. Деревянный шкаф немного покосился, кружевные занавески на окнах пожелтели. Однако кровать здесь была двуспальной и в разы превосходила ту, что согревала меня длинными бессонными ночами последние шесть лет. Имелся в комнате и письменный стол с парой кресел. Остальное – дело наживное. Уверена, отец позволит обновить интерьер. Еще и денег даст.
– Ужинать будешь? Есть немного лазаньи, – голос сестры отвлек меня от изучения и без того хорошо знакомой обстановки.
– Нет, спасибо. Я мечтаю сейчас лишь об одном – помыться и забраться в постель. Ужасный перелет отнял все силы.
Бросив на покрывало увесистый рюкзак, вновь взглянула на Мию и заметила на ее левой ключице татуировку в виде волка, что темным пятном выделялась на белоснежной коже. От увиденного я пришла в такое смятение, что на пару мгновений потеряла дар речи.
Манаро предпочитали вести скрытный образ жизни, делать татуировки в неприметных местах и не заявлять о себе во всеуслышанье. Негласные, но всеми соблюдаемые правила. Мия знала их как пять пальцев. Тогда зачем нарушила? Бунтарство в чистом виде.
«Интересно, что на ее выходку сказал папа?» – задалась вопросом, но лезть не в свое дело не собиралась. Раз отец – глава клана, пусть сам разбирается с еще одной непокорной дочерью.
После кратких размышлений я пришла к выводу, что сестра не сделала ничего плохого. Желанием выставить напоказ своего волка Мия заявляла, насколько дорожила второй сущностью.
– Красивая татуировка, – произнесла в намерении польстить близняшке и найти общий язык. – Ее не было, когда я покидала Эмбаррасс.
Стремление заметить, как сильно сестренка выросла за время разлуки, едва не обернулось ссорой.
– Я обрела волка. Позже тебя, но обрела! – с вызовом бросила она и вздернула подбородок, словно увидела в моих словах попытку принизить ее.
– Мия, ты все не так поняла. У меня и в мыслях не было обидеть тебя, – вкрадчиво произнесла я, испустив тяжелый вздох. – Всего лишь хотела сказать, сколько упустила за прошедшие шесть лет.
– Да! Здесь многое изменилось, – даже после моих разъяснений сестра не изменила тон.
«Ты тоже. Правда, пока не решила, в лучшую ли сторону», – я не стала озвучивать мысли, пощадила ее чувства.
Казалось, беседа подошла к концу, но Мия не успокаивалась:
– Зачем приехала?
Сестра пыталась говорить сдержанно, однако злость прорывалась наружу.
