скачать книгу бесплатно
– Может быть этот молодой человек пережил какое-то страшное потрясение или серьезную болезнь?
– Нет, но он говорит, что специально изменил почерк, чтобы тот был более мужским и взрослым, что вы на это скажите?
– Есть люди с редкой способностью подделывать чужой почерк, они, конечно, могут так изменять свой. А сколько лет автору?
– Тринадцать.
– Так это образцы почерка наследника престола? Поздравляю ваш ученик очень необычный человек. А ведь по слухам он звезд с неба не хватает.
– В последнее время Николай Александрович очень переменился.
Григорий Григорьевич сидел на скамейке в Таврическом саду. Как же неделю назад он был близок к ужасной ошибке. Ведь если бы тогда император не прервал его, вполне бы мог доложить о своих подозрениях. И сейчас был бы уже в лечебнице. Старый маразматик. Как такая дикая мысль о подмене вообще могла прийти к нему в голову? Не мать ни отец ничего не заметили, и вообще никто. А он вообразил себе невесть что. Положительно, глупею с возрастом. Радоваться надо, что главный ученик так повзрослел, что у него обнаружились недюжинные способности и тяга к учебе. Да, и впечатление о переменах у него явно преувеличенное, видимо под влиянием идиотского подозрения. Вспомнился вчерашний разговор с учителем математики Евтушевским. Он спросил того не обладает ли царевич необычайными способностями в математике. На что Василий Арианович рассмеялся. «Нет конечно, я веду класс математически одаренных детей и там почти все превосходят Николая Александровича. В любой хорошей петербургской гимназии найдется процентов двадцать детей с такими же или лучшими способностями. Просто Николай Александрович стал более ответственно относиться к учебе, у него проснулся интерес к моему предмету». Тогда Данилович под влиянием гнетущих его мыслей не придал значения этим словам Евтушевского. А сейчас подумал: ведь и другие перемены не так значительны, как ему казалось. Например, вчера в разговоре с ним и Черевиным царевич высказал несколько здравых и взрослых мыслей о статьях из «Европейского вестника». Но было ли в них что-то из ряда вон выходящее? Нет, даже если подумать, наоборот, было чисто подростковое желание выделиться и завоевать одобрение взрослых. Данилович взглянул на часы. Через час семичасовой поезд в Гатчино. Пора ехать на Балтийский вокзал.
В здании, где размещалась редакция журнала «Вестник Европы» приближения конца рабочего дня не чувствовалось никак. Сновали курьеры, стучали печатные машинки, в коридорах висел табачный дым. С тех пор, как помимо ежемесячного журнала здесь стали издавать еще и газету «Порядок» часто не только допоздна в субботу, но даже и в воскресенье работа не останавливалась. Михаил Матвеевич Стасюлевич устал и был не доволен. Живой, энергичный, подтянутый несмотря на свои 55 лет, главный редактор любил свою работу, но был не из тех людей, которых принято называть трудоголиками. Вечера, по его мнению, должны были быть заняты светскими развлечениями, интересными беседами, вкусными обедами, чтением хороших книг. А выходные должны посвящаться отдыху и загородным прогулкам. Так оно и было до этого года. Нет, иногда перед выходом очередного месячного номера, бывали авралы, приходилось засиживаться допоздна и даже приезжать в редакцию в субботу. Но это было именно иногда! А с тех пор, как восемь месяцев назад он, поддавшись уговорам стал издавать еще и ежедневную газету был потерян комфорт и забыто спокойствие. И ведь хотя бы приносил этот каторжный труд соизмеримые доходы. Ничего подобного. Михаил Матвеевич был не только редактором, но и совладельцем, деньги вложенные в начало издания газеты были также частично из его кармана. А когда они окупятся? Похоже на это не приходится надеяться. Не только его друзья Кавелин, Пыпин, Спасович, но и такие влиятельные люди как министр внутренних дел Лорис-Меликов и военный министр Милютин поддержали начало издания новой газеты. Да, что говорить если сам великий князь Константин Николаевич в личной беседе говорил о желательности организовать выход ежедневной газеты либерального толка, в противовес «Московским Ведомостям» Каткова, «Гражданину» Мещерского и «Руси» Аксакова. Это было всего лишь восемь месяцев назад, и как все резко переменилось. Все эти большие люди и даже великий князь в отставке, и не в Петербурге, а практически в ссылке в своих имениях, в Крыму или заграницей. Надежды на смягчение цензурного режима сменились реальностью его ужесточения. От этих невеселых мыслей Стасюлевича отвлек секретарь.
– Михаил Матвеевич, к вам фельдъегерь из Гатчинского дворца.
– Просите, конечно!
Что же это такое, письмо от императора, нет конечно. От императрицы? Также невероятно. Предписание о закрытии газеты? Но почему из дворца, а не из министерства? Важный и строгий фельдъегерь вручил два письма покрытых вензелями и печатями с двуглавыми орлами.
– Одно вам, другое Р. Сосна, распишитесь.
Стасюлевич, сгорбившись сидел за столом, собираясь с мыслями. Никогда до этого он не получал фельдъегерскую почту, не тот чин. Письмо от наследника престола. Ему всего тринадцать, а читает такой серьезный профессорский журнал как «Европейский Вестник». Пожалуй, слухи о небольших способностях царевича могут быть необоснованны. Можно ли это письмо в редакцию использовать в пользу газеты, пожалуй, нет. Это всего лишь просьба переслать письмо автору, пишущему под псевдонимом Р. Сосна. Да, а вот для Раисы Радонежской, так зовут писательницу, такая корреспонденция будет хорошей поддержкой. Конечно, все зависит от содержания письма. Может быть царственный подросток наоборот возмущен, и считает повесть пасквилем на православную церковь. Такие отзывы ему уже приходилось читать. Так, надо самому написать Радонежской, и попросить, если возможно, открыть редакции хотя бы характер отзыва. Хвалебный или ругательный. Редактор вернулся к работе после этого неожиданного происшествия, еще более обеспокоенным и почти уже уверенным, что это послание принесет большие неприятности, ведь если наступила черная полоса, только их и приходится ждать.
Глава 15
Завтракали мы вдвоем с учителем французского. Именно Луи Арон Дюперре замещал генерала-наставника. Утренними уроками я был доволен. Даже фельдфебель Плешаков не вызывал прежнего раздражения, а плац перед дворцом, на котором продолжались наши штыковые и строевые занятия, прежней неловкости. К плохому тоже можно привыкнуть, хотя и с трудом. В отличие от Даниловича француз не умолкал. То же, кстати, не очень приятная крайность. Впрочем, когда Дюперре перешел к восторженному описанию успехов французского генерала Соссье в подавлении восстания тунисских арабов шейха Али бен Халифа, мне стало интересно. Я мало знал об этом историческом событии, а Луи Арон очень живо описывал бои у городов Сфакс и священном для мусульман Кайруни. Я почувствовал себя ученым историком совершенно другого рода чем в 21 веке. Ведь насколько интереснее было бы с помощью машины времени перемещаться в интересующий момент в прошлом и слушать вот такой живой рассказ современника событий. Историческая наука стала бы не такой мертвой и несравненно более увлекательной. Во время этой застольной беседы я и был счастливым исследователем, получившим аппарат, позволяющий непосредственно видеть прошлое.
– Как я понимаю во французском парламенте не раздаются вообще голоса, ставящие под сомнение целесообразность и справедливость завоевания Туниса? – спрашиваю француза.
– Только несколько сумасшедших радикалов говорят об этом. Тунисцы сами виноваты! Они совершали набеги на Алжир и поддерживали там повстанцев.
– Но ведь Алжир тоже арабская земля, а не французская?
– Мы вынуждены были прийти туда пятьдесят лет назад чтобы покончить с пиратскими набегами столетиями, мучавшими христиан.
– Простите Луи, но ведь вы швейцарец французского происхождения, а не гражданин Франции?
– Но в этой ситуации я чувствую себя частью французской нации, защищающей цивилизацию от варварства!
Я задумался, не хотелось говорить об этом Дюперре, но, наверное, важной причиной было еще и то что после страшного поражения в войне с Пруссией, любая военная победа была бальзамом для израненной французской национальной гордости. С другой стороны, Россию европейцы искренне не считают частью цивилизации. Вон ведь во время Крымской войны Франция вооруженной силой защищала от нас турок, при этом оставаясь по самоощущению на стороне добра против варварства.
После завтрака мне захотелось посетить центральный корпус дворца. В голове был сумбур. Отъезд императорской семьи вызвал странное чувство. До этого общение с родственниками требовало ежеминутной сосредоточенности. И моя личность как бы уже объединилась и определилась в личность Андрея Трифонова использующего память царевича Николая. Оставшись один, я потерял концентрацию, и вот во время утреннего завтрака я был скорее Ники со стороны наблюдавшим за ученым 21 го века. Черт похоже во мне остаются две личности, которые все еще борются и не могут найти баланс между собой. В этой борьбе недолго и потерять разум, нить сознания, которая отделяет человека от состояния овоща.
Центральный корпус скорее музей, чем царская резиденция. Здесь никто не живет со смерти императора Павла. Кордегардия, соединяющая на первом этаже арсенальный и центральный корпус пуста. Хотя с отъездом императорской семьи и в нашем корпусе стало намного меньше людей, все-таки всегда в поле зрения есть кто-то из слуг и охраны. Здесь же – никого. Правда в первой комнате центрального корпуса, куда выходит кордегардия были солдаты и офицер охраны, вставшие смирно при моем появлении. Дальше в тронного Павла снова пустынно. Резной трон стоит под балдахином на фоне конного портрета Петра l. Меня охватило мальчишеское желание сесть на него, но нельзя. Во дворце, как известно, стены имеют глаза и уши. А тут вообще комната дежурного офицера, которую я только что прошел выходит незакрытой дверью в тронный зал. Интересно какая сплетня пойдет если я рассядусь на троне? Наверняка ничего хорошего и хвалебного обо мне не скажут. В зале отсутствует роскошь и позолота, только легкая роспись потолка и карнизов, обилие картин и портретов. Высокий потолок и ощущение простора тем не менее резко контрастируют с арсенальным каре, в котором укрылся отец. Правители России 18 века явно стремились не к видимости скромности, а к созданию обстановки величественности. Потолок зала украшает чудесная по тонкости и изяществу исполнения бронзовая люстра. Дальше я прошел в кавалерский зал, здесь ожидали приема во времена Павла Петровича. Тот же строгий, деловой и вместе с тем величественный стиль, то же обилие картин и портретов. В овальном кабинете хранится походная кровать императора, его ботфорты, трость и одежда. Насколько я помню все это было привезено из Михайловского замка. Эти предметы были немыми свидетелями убийства императора Павла. Кабинет полутемный, мои шаги по каменному полу отражаются гулким эхом. Я остановился перед походной кроватью, и тут мое сердце замерло, в глухой тишине раздался торопливый звук шагов нескольких пар ног. Нет это не призрак императора, он бы шагал мерно как командор в пьесе «Дон Жуан». Но может это призраки убийц? Сердце ушло в пятки. Шум стих. С трудом уняв бешеное сердцебиение я продолжил экскурсию. И в самом деле, после жуткой смерти в подземелье и всех странностей, случившихся со мной, глупо бояться. Вообще, может я и есть призрак? В пятиугольном таком же мрачном и полутемном башенном кабинете стоят низкие книжные шкафы. Прусские военные уставы, книги по ботанике, сборник морских сигналов, папки с гравюрами и чертежами, множество религиозных трактатов. Картины фламандских мастеров украшающие стены кабинета ничуть не развеивают гнетущей обстановки. Как Павел мог тут работать. В моем представлении кабинет должен быть светлым и удобным, как комнаты бельэтажа нашего корпуса. А здесь мрачно и темно. В кабинете отца хоть уютно, книг правда намного меньше. По винтовой лестнице поднимаюсь на второй этаж. И через потайную дверь попадаю в другой мир. Парадная опочивальня. Роскошь в стиле Людовика Четырнадцатого. Стены ритмично разделяются мраморными пилястрами расписанными изящными арабесками. Простенки затянуты голубым штофом с цветочным орнаментом. Огромная резная кровать, вазы севрского фарфора. Далее вхожу в верхний тронный зал с огромными гобеленами «Азия» и «Африка». А затем в белый зал, и сердце замирает, но уже не от страха, а от красоты. Я был здесь в 21 веке, и помню свое восхищение. Но сейчас! Зал пуст, без толпы экскурсантов. Он как бы светится. Все белое с небольшой добавкой пастельных тонов. Минимум позолоты, только на люстрах. Стены с изящным рельефом по мрамору. Зал огромен, а кажется еще больше так как выходит на открытую галерею с видом дворцового плаца. Я сам себе кажусь маленьким стоя посредине и вглядываясь в расписанный потолок, в античные скульптуры, вывезенные из Италии и Греции, они гармонируют с великолепием этой авлы северного дворца. Именно это название парадного зала из античного времени, более всего подходит. Я с трудом понимаю кто я. Николай? Андрей? Какая-то новая личность, составившаяся из обломков первых двух? Все это великолепие принадлежит моей семье. И пусть это несправедливо, но я счастлив. На глазах выступили слезы, стало до боли жаль себя. Ведь для того, чтобы выжить, придется всю эту сказку в камне оставить и бежать далеко. Я забыл все страхи первого этажа, и как путешественник, нашедший в пустыне оазис и не могущий оторваться от ручья с прохладной водой продолжил свою экскурсию. Малиновая гостиная, украшенная малиновыми гобеленами со сценами из «Дон Кихота», и обитой малиновым же бархатом мебелью. Чесменская галерея, поражающая богатой золотой лепниной, полотнами, изображающими эпизоды Чесменской битвы. Камин красного мрамора. Зеркало, которое увенчивает бронзовый двуглавый орел. Господи и откуда во мне вдруг приступ имперской гордости, я ведь человек двадцать первого века, бывший всегда равнодушным к имперской идее? Оружейная галерея, светящаяся полированной сталью сотен сабель и ружей, горящая золотой и серебряной инкрустацией многих из них. И как звезды вспыхивают драгоценные камни и перламутр некоторых восточных произведений оружейного искусства. Вот черт, я взглянул на часы, уже десять минут третьего! На урок опаздываю намного. Хватит, роскошь второго этажа главного корпуса для меня похоже наркотик, не могу оторваться. Быстрым шагом, почти бегом, коря себя, поспешил в домашнее каре.
В учебной комнате была уже паника. Кроме бледного с дрожащими руками Дюперре, там также генерал начальник охраны Оттон Борисович Рихтер, он выглядит величественно – отменная выправка и рост, превосходящий даже отца. В отличие от француза генерал не потерял самообладания, хотя также похоже не знает, что делать. Завершают картину полковник Арапов командир кирасирского полка и Елизавета Андреевна Воронцова. Черт, как же быстро они все слетелись из-за моего опоздания всего на каких-то 20 минут.
– Где вы были Николай Александрович?
Первой отреагировала на мое появление Елизавета Андреевна. Похоже из всех присутствующих именно она лучше всех сохранила хладнокровие и присутствие духа.
– В центральном корпусе, извините, засмотрелся на коллекцию оружия, не заметил, что уже время урока.
– Как же так Николай Александрович, почему меня не предупредили!
Чуть не закричал Дюперре.
– Извините, пожалуйста, но ведь я опоздал всего на 20 минут, не ожидал, что вы так быстро поднимите тревогу. Кроме того, дежурный офицер в центральном корпусе видел куда я пошел. Однако, еще раз прошу извинения. Надеюсь, увидеть вас всех завтра на завтраке в Арсенальном зале. Елизавета Андреевна, разрешите пожалуйста провести завтрак как обычно по воскресеньям?
Воронцова была зла, но отказать царевичу при стольких свидетелей было неудобно. Кроме того, Елизавете Андреевне польстило, что в присутствии мужчин, я обратился за разрешением именно к ней. Рихтер не так уж хорош, как начальник охраны, Черевин наверняка бы знал о передвижениях наследника престола за пределами Арсенального каре. А дежурный офицер, не доложивший об этом начальнику, был бы сразу переведен на другое место службы.
Урок французского прошел скомкано, Дюперре было тяжело сосредоточится. Груз ответственности старшего в отсутствии Даниловича похоже слишком давит на него. На урок танцев моя партнерша Саша Воронцова сегодня пришла в сопровождении мамы. Поэтому Сандра под взглядом Елизаветы Андреевны была строга и не улыбчива. Хотя ее пальчики подрагивали в моих ладонях. Меня тоже охватывало волнение, когда рука ложилась на гибкий стан девочки. Эх были бы мы хотя бы года на три старше. Пятичасовое чаепитие и обед прошли в компании Дюперре и старшей Воронцовой. Француз не был столь разговорчив как за завтраком. То ли под впечатлением дневного приключения, или его смущало присутствие Елизаветы Андреевны. Она тоже была молчалива и задумчива.
– Елизавета Андреевна помогите, пожалуйста мне организовать завтрашнюю трапезу. Я несколько погорячился, распорядившись о ней, не знаю кого еще надо пригласить кроме Рихтера и Арапова. Кроме того, надо дать распоряжения по меню, сервировке и прочее.
Впервые за вечер дама улыбнулась, а улыбка у нее приятная, теплая и обаятельная как у ее дочери.
– Конечно, Николай Александрович, я все организую. Пригласить надо офицеров охраны. Хиса, он остался во дворце на выходные. Сегодня поздно вечером должен прибыть обер-егермейстер Александр Григорьевич Чертков с женой, их тоже обязательно надо пригласить.
– Конечно, и очень рад буду видеть всех ваших детей, Иллариона Ивановича.
– Муж сегодня утром уехал в Петербург, вернется лишь завтра к вечеру. Дать распоряжение чтобы к столу доставили продукты из зверинца?
– Было бы невежливо оставить обер-егермейстера без дичи.
Графиня рассмеялась. Она явно ожила и почувствовала себя в родной стихии.
– А как в плане напитков, сделать похоже на детский утренник и пригласить побольше детей?
– Нет, пожалуйста. Сделайте все по-взрослому как при родителях. Вино для дам, водка для офицеров. Пригласите генерала Черевина.
Елизавета Андреевна звонко захохотала, сморщив носик. А ведь она совсем молодая женщина лет тридцати пяти. Просто за суровостью и серьезностью матери большого семейства этого не видно. Присев ближе ко мне, графиня продолжила живо обсуждать подробности завтрашнего мероприятия. Идея самой организовать хоть маленький, но царский пир ей явно понравилась. За обедом мы даже засиделись. Дюперре заскучал, и, по-моему, немного обиделся, что о нем забыли.
Этот вечер и перед обедом, и после я посвятил учебе. Хватит на сегодня экспедиций по дворцу, пускай Луи Арон успокоится. Да и материалов для занятий теперь достаточно. Чего стоит только стопка учебников немецкого которыми снабдил меня Прейс. Тем более из всех иностранных языков, которые я изучал, именно этот самый проблемный. Итак, вечер субботы стал для меня немецким. Засиделся я почти до полуночи в кабинете. Дюперре меня не побеспокоил, может ушел рано спать, или просто не решился лишний раз тревожить августейшего ученика.
Елизавета Андреевна только к полуночи отдала все необходимые распоряжения. И сейчас не могла уснуть приятно возбужденная хлопотами о завтрашнем пире. А ведь не удивительно что Саша явно увлеклась царевичем. Раньше он казался Елизавете вялым и бесцветным подростком. Сегодня же даже она ненадолго забыла, что разговаривает с ребенком, а не с остроумным и внимательным мужчиной. Тем более надо держать дочь и царевича на дистанции друг от друга. К слишком большим неприятностям может привести такой роман. Сейчас, конечно, они еще слишком юны, но известно, как детская привязанность может перерасти в серьезное чувство года так через три.
Глава 16
Наверное, это один из последних ясных и погожих дней в этом году. Бабье лето, нестойкое и капризное в окрестностях Петербурга. В любой день оно может закончиться, и сменится непрестанными дождями. Я смахнул паутину с гривы Сильвы. Проезжая лесным лабиринтом, мы немного покрылись этими летающими паутинками, спутниками осени. Листья уже пожелтели, и только дубы все еще не спешат расстаться с зеленым нарядом. Красота осеннего желто-красно-зеленого парка завораживает. 20 го сентября, начинается последняя декада месяца, и это по юлианскому календарю, по григорианскому уже октябрь. Мы доехали до ворот в зверинец. Пора поворачивать к дворцу. Но возвращаться не хотелось. Казаки примолкли, тоже под впечатлением золотого леса. В начале прогулки Сидоров по моей просьбе рассказал пару историй времен кавказских войн. А затем он и молодой Кудин увлеченно стали обсуждать особенности черкесских лошадей и оружия. Причем я заметил очень уважительное отношение казаков к побежденным горцам и их холодному оружию. Особенно восхищался Кудин, шашками и кинжалами. Правда, Тихон Егорович не очень поддерживал его. Действительно шашка лучше сабли для боя с незащищенным кирасой противником. А сейчас кирасы мало кто носит, на Кавказе вообще никто. Кроме того, носимую слева лезвием наружу шашку можно мгновенно вытащить из ножен и нанести удар не меняя положение руки, что очень выгодно в случае неожиданного нападения. Но, с другой стороны, говорил старый казак, в Европе сейчас есть и кирасиры, а шашка не предназначена для колющего удара единственно которым и можно пробить кирасу. Еще более критически отзывался Сидоров об искусстве кавказских оружейников, отделка действительно красива и изящна, но сама сталь намного хуже европейской. Хорошие кавказские шашки вообще делаются с немецкими клинками, кроме жутко дорогих дамасских или булатных. Но их могут себе позволить только горские князья. Ценность кинжала на войне по словам ветерана невелика, в отличие от драки, где это великолепное и грозное оружие. Огнестрельное оружие горцев Тихон Егорович оценивал вообще, как намного худшее чем русское.
– А что давайте заедем в зверинец?
Казаки замялись. У них был приказ не покидать с царевичем парк. Но не совсем понятно зверинец часть парка или нет.
– А мы прикажем солдатам на воротах сообщить дежурным офицерам, что решили посетить зверинец.
После того как въехали в Зверинские ворота, и я отдал распоряжения, один из солдат бросился бежать, видимо с донесением во дворец. Это значит, что на посту нет телефона. Все больше видно слабых мест в охране дворца. Рихтер похоже совсем плох в качестве главного охранника. Наше счастье, что революционное подполье не настолько сильно как сейчас кажется. Но они будут учиться, а мы?
– А еще Андрей, научиться владеть хорошо шашкой намного тяжелее чем снабженной гардой саблей. Хорошо казакам, они с детства с оружием, или офицерам, те всю жизнь могут учиться фехтовать. А как призывникам, много ли толку в нашей призывной кавалерии. Горцы так прославились своим умением сабельного боя, именно, потому что учились ему с детства и всю жизнь. А дай шашку в руки какому-то чечену нашего времени, какой будет толк? После того как запретили кавказцам иметь длинноклинковое оружие, они только в драке в кабаке сильны, потому что у каждого кинжал.
Я оторопел, и только через секунду понял, что старый казак обращается к Кудину, а не ко мне. Так, серьезно, пора забыть свое старое имя, меня зовут Николай Александрович.
Лес Зверинского парка представляет собой систему поперечных, продольных и диагональных прямых просек. Поперечные и продольные шире. Вообще этот лес показался мне даже более организованным и продуманным чем дворцовый парк. Через короткое время мы подъехали к изгороди, состоящей из огромных высотой метров семь скрепленных крест-накрест кольев. Такая конструкция позволяет видеть все что происходит за оградой. А там настоящий зоопарк. В двадцать первом веке его бы назвали сафари. Правда набор животных довольно однообразен. В основном, мы, проезжая вдоль ограды, видели небольшие группы оленей, разных размеров и видов. Среди них выделялись огромные самцы с впечатляющими ветвистыми рогами. Пару раз промелькнули небольшие стайки ланей. Подъехали к воротам в частоколе, и стоящий возле них егерь, узнав царевича бросился их открывать. Внутри изгороди были многочисленные ясли с овсом и сеном возле которых кормились олени и несколько косуль. Для водопоя животных есть пара прудов с удобными спусками. Мы двинулись в сторону группы строений, каких-то амбаров и сараев. Тут и там между яслями и прудами мелькают зеленые фигурки егерей. Оленей, наверное, здесь сотни. Причем людей они явно не боятся. Какой черт побери интерес охотиться на этих прекрасных полудомашних животных? Тяжело все-таки понять в некоторых вопросах психологию людей 19 го века. По мне охота на этих оленей, даже если их выгонят за частокол просто бойня, а никакой не спорт. Навстречу нам из-за ряда сараев вышел невысокий, стройный, одетый в серый не по форме охотничий костюм мужчина. Усы, борода и бакенбарды, небольшие очки. Начальник императорской охоты Григорий Александрович Чертков более всего похож на профессора натуралиста.
– Здравствуйте Ваше Высочество, извините меня не предупредили о вашем визите.
Несколько натянуто и скованно, приветствовал нас главный охотник.
– Здравствуйте Григорий Александрович, а мы и не планировали к вам заехать. Так, подъехали к воротам, не захотелось возвращаться во дворец в такую прекрасную погоду, и вот решили вас навестить.
– Мы рады, чтобы вы хотели посмотреть?
Да, никакой радости не слышно в голосе.
– А что бы вы порекомендовали?
– Есть загоны для осликов, выдра, загон для зубров, пара диких кабанов.
– Хотелось бы посмотреть зубров.
– Я сейчас возьму лошадь и поедем к северному загону. Может вы соизволите у нас позавтракать?
Ну, наконец, вспомнил про любезность.
– А у вас есть телефон? Если вы предупредите генерала Даниловича, что мы будем завтракать у вас, а не во дворце, тогда с удовольствием.
– Да, конечно, я телефонирую. Извините у нас ничего достойного на завтрак нет.
– Я думаю нам достаточно по куску мяса, какой-то морс или квас. Правда господа? – Обратился я к казакам. Черт знает этого Черткова, может накормить только меня и забыть о моих спутниках. Вон как официально держится.
– А как по сто граммов водки Тихон Егорович?
– Не, мы на службе, да и рано еще.
– Ну тогда морс, квас и чай.
Надеюсь, теперь этот надутый профессор точно поймет, что к столу надо пригласить всех троих.
Семерка огромных зубров в специальном загоне выглядит величественно. Мы обошли частокол. Самый большой бык фыркнул и устремился к нам, остановился нагнув голову буквально в метре от ограды. Казаки положили ладони на рукоятки шашек, а Чертков снял с плеча винтовку.
– А на Кавказе еще остались зубры, Тихон Егорович? – спросил я, разряжая обстановку.
– Да, но мало, и они мельче этих беловежских.
Бык повернул и направился назад к стаду.
– Не хотите ли осмотреть фазанник Ваше Высочество?
Действительно посетить его стоило. Довольно большой дом, внутри разделенный на множество вольеров с красивыми птицами, а шум как в курятнике. Я остановился возле вольера, где было несколько птиц намного более ярких чем остальные. Блестящие синие и зеленые перья в сочетании с черными, белыми, красными и желтыми, длинный хвост.
– А на эту птицу тоже охотятся Григорий Александрович?
– Это алмазный фазан, три пары прибыли к нам из Англии. Мы их не выпускали до сих пор для охоты, но если вы хотите…
– Нет конечно, с таких красавцев только картины писать, рука на них не поднимется.
– А еще у нас есть золотые фазаны, привезены прямо из Китая.
Чертков подвел к вольеру с еще более яркими птицами, спина золотисто желтая, низ ярко красный, плечевые перья темно синие.
Затем нас пригласили на завтрак в бревенчатый егерский домик. Его фасад украшают оленьи рога, из них же сделана мебель, стены и потолок комнаты покрыты живописным изображением руин замка на лесистой горе. Не менее впечатлило и меню, начальник охоты явно преувеличил свою неготовность к приему высоких гостей. Жаркое из оленины, запеченный фазан, украшенный перьями, куропатки, клюквенный морс, медовый квас. Несмотря на отсутствие выпивки мы разговорились. Сидоров вспомнил об оленьем шашлыке, который однажды пробовал на Кавказе, Чертков рассказал о большой охоте на оленей, которую ему надо было организовать через неделю. Ожидалось много гостей, в том числе братья императора Владимир, Алексей и Сергей. Я никак не мог вспомнить, что же я в предыдущей жизни читал о нашем радушном хозяине. Только когда подали чай и блины с медом, вспомнилось. Григорий Александрович Чертков известный библиофил, основатель Чертковской публичной библиотеки. В этом веке мне очень не хватает информации. Казалось бы, вот она история онлайн, я могу непосредственно видеть исторические события и понять их лучше, чем из будущего. Но сейчас нет ни интернета, ни телевидения. А художественная литература из моего кабинета никак не поможет следить за текущими событиями. Остается только периодическая печать, и книги. Но посещать университетскую библиотеку понятно нет возможности. Учитывая отношение значительной части студенчества к самодержавию, такая авантюра очень быстро закончится для меня пулей или бомбой. Можно, конечно, взять каталог и заказывать книги из университетской библиотеки на дом.
– Григорий Александрович, знаю вы, как и ваш покойный батюшка увлекаетесь собиранием книг. Я бы тоже хотел собрать маленькую библиотеку. Вы бы не могли мне помочь?
– Да, конечно, а какая тематика вас интересует?
– Экономика империи, промышленность, сельское хозяйство, финансы и кредит. Не в историческом ракурсе, а именно текущий момент. Понятно, что статистика и сведения последнего десятилетия тоже являются можно сказать современностью. То есть идея библиотеки такова: понадобится получить сведения скажем о Тамбовской губернии, я подхожу к полке и могу найти. Административное устройство, состояние сельского хозяйства. Какие культуры выращиваются, урожайность, величина крестьянских наделов, сколько безлошадных или многолошадных хозяйств. Какие основные помещичьи владения в губернии, промышленность, кустарные промыслы. В общем, все что известно об экономике и демографии данной губернии. С другой стороны, скажем, захочу получить сведения о сахарной промышленности империи или о торговле с какой-то страной, подхожу к соответствующей полке и нахожу нужные мне сведения.
– Да это, пожалуй, интересно, и у нас действительно возможно нет библиотеки с подобной тематикой. Но я не уверен, что по многим из этих вопросов достаточно написано или есть достоверная статистика.
– Я понимаю, насколько возможно более подробно и достоверно. Ваша сфера интересов больше в области природы, естествознания. Но если вам попадется какая та книга интересующей меня тематики, напишите, пожалуйста, где можно ее купить или пришлите мне, а я немедленно верну вам деньги. Через ваши руки ведь проходит много книг.
– Рад буду вам помочь Николай Александрович, и не стоит говорить об оплате.
– Нет, Григорий Григорьевич, мне будет не удобно принимать подарки, книги стоят не дешево. Приглашаю вас с супругой сегодня в час дня на завтрак в Арсенальном зале.
Чертков возвращался от Зверинских ворот, проводив наследника престола. Очень интересно, а ведь я слышал, что царевич звезд с неба не хватает. Подумал Григорий Александрович. Вот и верь после этого придворным сплетням. Всего тринадцать лет, а ведет себя и рассуждает, пожалуй, как студент университета, или вообще, как взрослый. Даже как-то необычно. А сфера интересов судя по тематике библиотеки вообще не для подростка, а для наследника престола? Пожалуй, для его миссии это вполне то, что надо. Размышления Григория Александровича прервал въезд в ворота частокола. Пора заниматься текучкой. Организация царской охоты дело нелегкое и хлопотное.
Я едва успел принять душ и переодеться перед службой. На подходе к церкви встретил недовольную Елизавету Андреевну.
– У меня к вам утром было несколько вопросов, вы переложили буквально всю подготовку на меня.
Я взял рассерженную графиню под руку, она лишь чуть выше меня.
– Извините Елизавета Андреевна, я уверен, что лучше вас никто завтрак не организует, мое участие вряд ли принесло бы пользу.
Маневр был задуман удачно, мы оказались перед алтарем на всегдашнем месте императорской четы. За нашими спинами офицеры охраны, местное начальство, дворцовая прислуга. Надеюсь, что занятие этого почетного места рядом с наследником российского престола смягчит злость Воронцовой. Похоже дама даже несколько смутилась, оказавшись на месте императрицы. Служба была как всегда пышной и красивой. Янышев держался величественно, голос у него отлично поставлен, хор великолепен. Жалко только, что смысл проповеди не известен, все же трудно понять зачем читать на церковнославянском, которого почти никто кроме самих священнослужителей не знает.
Завтрак проходил так как мне и хотелось, а зал, пожалуй, украшен даже лучше, чем при родителях. Цветочные гирлянды, штоф, закрывающий стены в нужных местах. У Воронцовой тонкий вкус и отличные организаторские способности. О чем я сразу сказал сидящей справа Елизавете Андреевне. Данилович сидит по левую руку. Какой-то странный он приехал из Петербурга. Умиротворенный, даже пару раз улыбнулся, уж не травку ли курит мой генерал? Может привез из столицы коробок и подобрел? После тостов за императора, императрицу, и меня, настала очередь что-то произнести цесаревичу. Я пил только морс, поэтому сохранил ясность ума. Хотя отсутствие привычки быть в центре внимания и вообще такое большое общество, все-таки человек пятьдесят гостей, вызывали у меня несколько лихорадочное состояние. Каждый тост я согласовывал с Воронцовой. Вначале за русскую гвардию, затем за синих кирасир, за Гатчину и ее градоначальника генерала Багговута, за казаков. На завтрак были приглашены казачьи офицеры охраны. Если о содержании тостов я только советовался, то дистанцию между ними доверил полностью определять Елизавете Андреевне. В общем все шло хорошо. Вдруг встал с места уже подвыпивший полковник Арапов.
– Ваше Высочество Николай Александрович, я взял из зверинца осликов и сейчас в конце завтрака, вы и другие дети можете вполне покататься на них вокруг дворца.
Интересно, он этот полковник просто дурак или это заранее задуманное оскорбление. Не так много детей за столом, кроме меня только Воронцовы, и еще несколько детей офицеров. Трудно себе представить более нелепое окончание царского пира чем катание на осле вокруг дворца.
– Спасибо Константин Устинович, а сколько ослов вы привели с собой?
