Курнос

– Каряги? Ни хрена себе! – удивился Курнос, – я и не думал, что у него есть имя, да еще и отец.

– У всех есть имена, и тем более отцы! – многозначительно изрёк Серый.

– Но ведь у меня имени нет, у Шмыга нет, у Зайки тоже нет… вроде…

– У всех есть, в крайнем случае были, имена, вы их просто не помните.

– Странно… – задумался Курнос, – …а зря ты его так….

– Зря, зря… уж ты бы помолчал! – взъерошился Серый, – ну вот что ему не жилось? Продал квартиру и все остальное, и все ради водки. Сын вместе с ним на улицу ушел жить. Этот пьет, а тот ворует, чтобы не сдохнуть с голоду. Ладно хоть законники забрали от отца сына, в детдом отправили, правда, он потом сбежал и к нам приблудился…. А ты говоришь «зря»....

– Чё ты завелся в самом деле…

– Ты же сам видишь, какой он… – не успокаивался Серый, – …если бы мои родители не умерли, разве я б с тобой сейчас тут был? Разве они бы до такой жизни дошли?

– До какой такой? – не понял Курнос.

– А вот до этой! – махнул руками по сторонам Серый, – живем в колодце… крысы бегают по нам ночью, жрем что попало!

– Ну, не знаю…. по мне так мы еще ничего так живем. Я вот был на свалке городской у бичей, так они вооще…

– Всё! Достал! Не хочу слышать! – прервал Серый, отодвигаясь подальше от Курноса. Тот, тоже насупив брови и уперевшись локтями в колени, упёрся взглядом в асфальт. Возникло неловкое молчание. Чувствуя свою вину, по отношению к Курносу, Серый заигрывающе, разлегся на лавке и с улыбкой стал бросать взгляды на Курноса.

– Ну? Чё? Весело? – обиженно спросил Курнос.

– Да так, ничего! – ответил Серый, шутливо пнув ногой Курноса.

– Ты чего? – с раздражением удивился Курнос, демонстративно отряхивая не видимую грязь, на чумазой и старой куртке.

– Ой, замарался бедненький, – засмеялся Серый, опять ткнув носком ботинка по Курносу.

– Ты вооще обнаглел!!!! – возмутился Курнос и яростно бросился на Серого.

Мальчишки стали бороться на скамейке. Серега ухохатывался, уворачиваясь от попыток захвата Курноса, сказывалась двухлетняя разница в возрасте. Аккуратно, пытаясь не причинить боль, Серый вывернулся из под Курноса и с ловкостью водрузился на груди младшего мальчишки.

– Уух, волчонок! – добродушно выдохнул Серега, пальцами потеребив курносый нос Курноса, заставив того чихнуть, – ну что? Мир?

– Хер! – ответил Курнос, пытаясь спихнуть с себя Сергея, – ууу, жлобина!

– Успокойся, – миролюбиво пробормотал Серый, не отпуская Курноса из под захвата.

– Все! Сдаюсь! – сдался Курнос, перестав брыкаться.

– То-то же! – удовлетворенно сказал Серый, слезая с Курноса.

– Я б тебе намял бока… да только жалко тебя! – отряхиваясь, выговорил Курнос.

– Ясень пень! Кто бы сомневался!

Глава № 6

Единственный парк в этом районе города, представлял собой обширный оазис природы, окружённый со всех сторон домами и разбитыми дорогами, а когда ветер дул с юга, то нес выбросы завода, расположенного в километре. Без этого парка, люди бы жили в желтом или черном тумане, с увеличенной смертностью от онкологии. И естественно, парк любили все жители района. Даже администрация заботилась, чтобы сохранить этот кусочек чистоты. Были проложены асфальтные тропы и велодорожки, тут и там раскиданы вдоль троп скамейки да лавочки.

Молодые парочки любили в тени деревьев прохлаждаться, наслаждаясь условно чистым воздухом. Так же изредка, в кустах или на скамьях, мирно посапывали пьяные металлурги, шедшие с работы и «уставшие» по пути. Доблестная полиция собирала работничков, патрулируя территорию оазиса, бичи и бомжи не интересовали защитников правопорядка. Мамочки с папочками выгуливали своих ненаглядных деток, показывая им деревянных мишек, стоящих, в рост человеческий, и потрескавшихся от времени, среди берез. Иногда вспышки от фотоаппаратов или «сотовых» нарушали гармонию световой палитры, искусство селфи набирало свои обороты, ведь эти мишки были такие «милые»…

Курнос с Серым сидели на скамье в парке, блаженно отдыхая после своего «трудового» дня. Гуляющие горожане привлекали внимание мальчишек, особенно праздно шатающиеся, но пока особо расслабленные не попадались.

– Серый! – толкнул друга Курнос, – смотри, Каряга с Милкой шныряют.

Каряга с Милкой шли по дорожке. Усталые глаза Милки смотрели в асфальт, и чисто машинально, она плелась за Карягой. Тот наоборот, бодрой походкой вышагивал вперед, попивая из баночки пиво. Проходя мимо мальчишек, Каряга бросил взгляд на скамейку и, узнав их, махнул рукой.

– А салаги, здорова!

– Здоровей видали. – Ответил Серега.

Каряга присел к мальчишкам на скамейку, этому примеру последовала и Милка.

– Фууу! Устал! – выдохнул Каряга и, сделав большой глоток из баночки, откинулся назад.

– Слыхали? Устал бедненький. – Милка горько усмехнулась и глянула на Серегу с Курносом, и тут же получила оплеуху, по затылку.

– Заткнись дура! Думаешь легко искать клиентуру на такое рыло, как твое…

– Ты на себя посмотри, урод! – обиженно огрызнулась Милка, пересаживаясь от Каряги, на дальнюю сторону скамьи, – козел!!!

– Заткнись сука! Щас мордой по асфальту проедишь!

– Только попробуй тварина, сам будешь сосать тухлые члены своих клиентиков…

– Ну, все! Достала…

– Да ладно вам трепаться, завелись как дети, – попытался разрядить обстановку, Серый.

– Ты же сам слышал…

– Ну и что?

– Как что?… – неуверенно пробормотал Каряга, продолжая попивать пиво, – за такое убить можно!

– Ну уж, убить… скажешь тоже… – улыбнулся Серый.

– Каряга, а мы сегодня отца твоего видели! – неожиданно ляпнул Курнос, Каряга чуть не поперхнулся пивом, а Курнос, довольный произведенным эффектом, продолжил: – Константин, ха-ха, кто бы мог подумать, что у тебя имя есть.

– Серый! Ты на хрен рассказал этому недоноску про отца?

– Каряга, ну извини, так получилось. Он сам подошел к нам и разговор завел, меня то твой батя знает, – стал оправдываться Серый, чувствуя свою вину.

– «Знает»… падла он, а не отец, – с горечью выплюнул Каряга, – вспомнил меня… видать выпить нечего, козел! Денег не просил?

– Да нет, просто о тебе беспокоился, – неуверенно приободрил Карягу, Серый.

– Как же, дождешься от него… и вообще, ни слова о нем больше! Нет у меня отца и все!

– А что тут такого? Ну бич – отец, и что?.. – удивленно начал было Курнос.

– Заткнись свинья!

– Сам заткнись, а то нашелся тут обидчивый такой! – не унимался Курнос, – не ты первый такой, не ты последний! У тебя хоть отец есть, а у кого-то даже такого нет!

– Да ладно вам, хватит! – не выдержала Милка, как более тонкое существо, чувствуя возникающее напряжение, – у меня у самой мать алкашка, и ничего, я и не парюсь даже! Мы же не выбираем себе родителей, главное – я такой не буду, ни в жизнь!

– Уха-ха, – хохотнул немного истерично Каряга, – уж ты бы молчала, шалава мелкая…

– Сам такой! – обиделась Милка, уязвленная в самое сердце. Возникло неловкое молчание, нарушаемое всхлипами Милки. Минуту другую все молчали, а потом Милка все же продолжила: – И ни какая я не шалава…!

– Не шалава, так шлюха, или кто ты? – ехидно спросил Каряга, заминая уже пустую баночку и отправляя ее в сумку Курносу.

– Я… я… я же не трахаюсь, – неуверенно пробормотала Милка и уже более уверенно, продолжила: – …я просто сосу… и какая разница конфету или ваши поганые херы… для меня это одно и тоже… и в себя я не даю сувать…

– Ха ха ха, – захохотал Курнос, взявшись за живот, – сувать… уха-ха, ну и дура.

– Сам дурак! – огрызнулась Милка, бросая злобный взгляд на Курноса. Оглянувшись на Серого в поисках поддержки, увидела такой же гайморитный смех. Каряга не отставал от мальчишек в веселье. Милка, не выдержав, со злостью в голосе заговорила: – Да сосу, так что же? Вы же сами потом жрёте на заработанные моим ртом, деньги! Сволочье! Скоты!

– Да ладно Милка, извини хм.., нас, – весело заговорил Серый, пытаясь сдержать свой смех, – ты же знаешь…. что мы тебя… любим!

После последнего слова, вся троица мальчишек загоготала навзрыд, отпугнув проходящую мимо старушку. Милка, с красным от гнева лицом, вскочила со скамьи и пересела на соседнюю лавку, с ненавистью посматривая на ухохатывающихся мальчуганов.

– Уроды! – выдавила сквозь зубы Милка.

Посмеявшись еще пару минут, они начали успокаиваться, поглядывая на девчонку.

– Милочка, ну хватит дуться! Прости ты нас дураков, – заискивающе извинился Каряга.

– Черти! – выдавила миролюбиво Милка, пересаживаясь обратно к мальчишкам на скамью. Характер у девочки был отходчивый, что прекрасно знали пацаны. – Вы думаете, я всегда буду этим заниматься? Нетушки… найду я себе хорошего мужа, выйду замуж и буду жить припеваючи! В собственной квартире!

– Да уж, найдешь! – почему то задумался Серый, веселье испарилось, – как же!

– А что? Я же «целкой» буду, а они знаете как ценятся!!

– Ты, «целочка» наша, посмотри на себя в зеркало, – вернул на землю Милку, Каряга, – кому ты такая нужна?

– А что? – не унималась Милка, – да если я накрашусь… оденусь хорошо… знаете, какая я буду красивая!..

– Будешь, будешь…. – прервал мечты Милки, Каряга, – всё отдохнули, помечтали, а теперь последний заход сделаем, шевелись красавица, пошли.

И встав со скамьи, Каряга подтянулся до хруста в костях, бросая цепкие взгляды на прохожих, в поисках очередного клиента для своей подруги.

Глава № 7

– Вот бля, менты нарисовались! – насторожился водитель серебристой «десятки», стоящей на стоянке, у дороги. Рядом с ним, сидящий сосед, скучающим взглядом посмотрел в указанном направлении.

– Ааа, шакалье, – махнул рукой пассажир, – пэпээсники прохаживаются… Чача, а что ты так напрягся-то?

– Как чё… это же те ещё сучары… – повёл плечами водитель.

– Да ладно тебе, прошли те времена, когда их надо было бояться! – философски заметил приятель, – Забудь уж… «менты»… теперь они полицейские…,а полиция – это уже ближе к людям… ну и любовь к деньгам еще никто не отменял, а от смены названия любовь осталась прежней, а может даже увеличилась.

– Тебе, Сократ, легко говорить, ты же у нас енженер… язык подвешен, а кто я? Так, урка в куртке…

– «Урка»… что за вульгарность… нет Чача, – поднял указательный палец Сократ, – ты сейчас не «урка», а Дмитрий Васильевич Чижов, личный водитель уважаемого депутата, и по совместительству, личный секьюрити!

– А куда же деть десять лет, которые я на нарах пропарил? – полицейские прошли мимо «десятки» не обращая внимания на машину.

– А их никуда не надо девать, ты должен принять прошлое! То – была репрессия власти и подавление личности… но ты не был сломлен!

– Ха, репрессия… откуда ты такие слова умные берешь?

– Все здесь Чача, – похлопал по своей лысой голове, Сократ, – она же создана не только, чтобы ей кирпичи ломали.

– Все это конечно хорошо, «репрессия» там, «власть»… ну не знаю, если конечно проломить башку лоху и есть «репрессия», то тогда конечно! – глупо моргнул Чача.

– Вот и молодец! – театральным голосом плохого актера заговорил Сократ, – и я горжусь, что моя судьба тесно переплелась со столь великим борцом с деспотизмом, ты просто Чегевара наших дней!

– Да ладно тебе Сократ, – с сарказмом Чача был не знаком, и поэтому покраснел от слов Сократа, – скажешь тоже.

Неожиданно заиграла композиция Чайковского, и со вздохом, Сократ вытащил из кармана айфон, проведя пальцем по приему.

– Слушаю, Игорь Борисович! – на глазах Сократ преобразился в заискивающую личность, на блестящем затылке проступили капельки пота, – да!.. Пообедали… да, Чача тут… понял, через десять минут будем на месте.

На глупом лице Чачи застыл вопрос, квадратная челюсть выпирала вперед, оголяя золотые зубы.

– Ну и рожа у тебя Шарапов! – настроение у Сократа пропало, – заводи колымагу, пообедали!

– Сократ! Ты за языком то следи, и на поворотах притормаживай! – обиделся Чача, поворачивая ключ зажигания.

Серебристая «десятка», отражая, как зеркало, солнечные лучи, быстро проехала пару улиц, ловко маневрируя между машинами. Перед закрытым шлагбаумом резко остановилась. Подошедший охранник глянул на номера машины и передние сиденья, после чего преподнес рацию ко рту. Шлагбаум бесшумно поднялся, пропуская машину. «Десятка» уверенно въехала на закрытую территорию Мэрии города и остановилась возле шеренги припаркованных госмашин. Из «ваза» вышли Чача с Сократом, как братья похожие друг на друга, с абсолютно лысыми головами. Их безупречные костюмы и налакированные туфли не скрывали их бандитское прошлое. Холодные глаза, вальяжные манеры, и крепкие и накаченные фигуры навеивали страх у обычных людей. Чача быстро пересел в черную Волгу, а Сократ, сняв зеркальные очки с глаз, скрылся за парадными дверями здания.

Через какое-то время из Мэрии вышел Сократ, за которым следовал толстячок, одетый в белоснежный костюм, подчеркивающий его необъятную массу. Волга, вырулив из шеренги транспортных средств работников администрации, остановилась напротив идущей пары. Сократ услужливо открыл заднюю дверцу, пропуская в салон запыхавшегося «пупса».

– Фуу… Жара! – выдохнул толстопуз и приподнял ворот костюма, пропуская побольше воздуха к телу. Сидящие на передних сиденьях, Сократ с Чачей, легонько переглянулись, скрывая усмешки. Не замечая взглядов своих подчиненных, толстяк продолжил веселым тоном: – Как настроение, мужики?

– Да нормально, Игорь Борисович, – ответил настороженно Сократ.

– Отлично, шеф! – бойко подхватил Чача.

– Это хорошо, – выговорил Игорь Борисович, откусывая миниатюрными кусачками кончик гигантской сигары, – сейчас Чача езжай в Металлургический район, работенка есть небольшая.

– А как же заседание? – неуверенно напомнил Сократ.

– Ничего дорогой, они там и без меня позаседают, – отмахнулся толстяк, зачмокивая сигару, в попытках прикурить её об бензиновую зажигалку Зипо, с брилиантиком на корпусе.

– Игорь Борисович, но ведь еще на прошлой недели Глава хай поднял по поводу…

– Слушай, Сократик! – выпученные глаза еще больше округлились, а красное лицо шефа покрылось бисером пота, от все-таки с таким трудом прикуренной сигары, – ты конечно, молодец, но может ты не будешь мне указывать что делать? Не забывайся… мне надо платить деньги тебе, ему… – ткнул сигарой в сторону напряженного Чачи, выруливающего на трассу, – …другим оболтусам да холуям. И чтобы вас всех не обидеть, мне надо достать эти поганые бумажки. А на те деревянные, что я получаю за мандат, вы бы все оказались на улице и громили бы свои грёбанные ларьки или что там? Ты бы, лично, сидел в своем «Полете» паяя эти жалкие часики за зарплату…

– Извини, Борисыч, – пристыжено пробормотал Сократ, на старой работе он не хотел оказаться, тем более, что и завод уже был давно развален, – ты конечно прав!

– Не ты, а вы! – мягко выговорил шеф, с наслаждением затягиваясь ароматным кубинским дымом. Хороший табак всегда успокаивал нервы Игоря Борисовича.

– Вы, Игорь Борисович! – поправился сдавленно, сквозь зубы, Сократ.

– Вот так-то вот Сократик! Баланс – прежде всего! – блаженно откинулся Игорь Борисович, выпуская в салон туманную завесу, – обожаю…

Чача с преувеличенным вниманием следил за дорогой, изредка бросая настороженные взгляды, через зеркало заднего вида, на боса. Из-за наступившей тишины, из динамиков, более ярко проступила играющая музыка. «Русское радио» выдавала свои нетленки про уси пуси любовь-морковь, вперемежку с навязчивой рекламой. После очередной шутки Фоменко, неожиданно загоготал Игорь Борисович, заставив дернуться напряженных Сократа и Чачу.

– Ну, Коля, ну малорик! – вытирая глаза от проступивших слез, то ли от смеха, то ли едкого дыма, восцарившего в салоне, выдал Игорь Борисович, – тиха украинская ночь… ха-а-ха-а… а сало надо перепрятать, уха-ха.. ну… разве не гений этот малый? Вот же засранец… а ведь в том году он у нас был… помнишь, Сократ?

– Точно, был, Игорь Борисович, – заулыбался Сократ, радуясь спаду наэлектризованной обстановки.

– Я его еще в «Малахит» повез после банкета, – вступил в общее воспоминание Чача, скаля свои золотые коронки, – вот нажрался он… кто бы мог подумать, что они тоже люди… все кричал: «Газы, газы»… горячка наверно начиналась.

– Это что… ты бы видел, какие коры он мочил на банкете, эхх! – вздохнул многозначительно Игорь Борисович, вспомнив с болью тот ужасный день… – ну и выдумщик он!

– Шеф, куда щас? – спросил Чача, притормаживая на красный свет светофора, они уже были на подъезде к району Металлургов.

– Так Дима! – перешел на имя шеф, – к кинотеатру «Россия» едь, в парке встреча кой какая назначена.

– Что за встреча? – осторожно спросил Сократ, боясь очередного срыва шефа, – может пацанам звякнуть, мало ли что?

– Сократ… дорогой мой… ну в самом деле, может еще взвод пулеметчиков позовем? Вы у меня-то на что? – заулыбался Игорь Петрович, стряхивая пепел с сигары под ноги, – поверь, там без заварушки всё обойдётся… почти законно…

– Понял, Игорь Борисович! Ээх, всё же нагоняй завтра получим на «планёрке», от Главы! – осмелел опять Сократ, ожидая очередного срыва от шефа.

– Ааа, ну и получим… делов то на копейку! – задумчиво, и на удивление спокойно, сказал толстяк, выкидывая на четверть выкуренную сигару в окно.

* * * *

Тот ужасный день…

…Фоменко просто «вел» маленький концертик из двух московских певцов, для элиты города, посвященный Дню города в закрытом ресторане. Ведь элита была городская, а значит и День города был для них. Пока жители напивались в многотысячной толпе на площади под «фанеру» приглашенных артистов, небожители наслаждались своим праздником, на бюджетные деньги налогоплательщиков.

После завершения программы одного певца, Фоменко дабы потянуть время для подготовки второго артиста, затеял небольшой конкурс и вызвал трех смельчаков из зала на миниатюрную сцену ресторана. Смельчаки упорно сидели на своих местах, поедая деликатесы, но после грозного взгляда Главы на подчиненных, герои нашлись. Среди них оказался и Игорь Борисович, потея от неприятного предчувствия.

Конкурс был простой, на большом экране шел текст караоке известных песен, а пьяные смельчаки пели в микрофон. Обычный конкурс, при котором зрители выступали в качестве судей, и по громкости сорванных аплодисментов выбирался победитель. Солировали, не попадая в ноты, все же не гении эстрады. Игорь Борисович пел последним, свою любимую «рюмку водку на столе», так же, невпопад, и не в ноту. Весь промокший и раскрасневшийся, Игорь Борисович допел, и облегченно опустив руки с микрофоном, поклонился, тяжело дыша. И вот тогда-то это и произошло! Громко, со смачным выхлопом, прозвучал громкий пук, усиленный усилителями… что это было, никто не сомневался. В зале сначала возникла недоумевающая тишина, после чего все сорвались на истерический смех, даже всегда серьезный Глава вытирал слезы платком.

– Команда газы дана для всех!!!! – вбежал на сцену Фоменко, – Ну вы тут морите, друзья, после такого удачного выступления как же выступать следующему артисту? Аплодисменты нашим смельчакам! Сейчас разберёмся кто из наших героев победил…

Весь сконфуженный и красный от стыда, Игорь Борисович растворился в дальних столах, где было меньше света, ловя усмешки присутствующих. Злополучный конкурс был выигран при подавляющем большинстве словленных аплодисментов…

Глава № 8

– Серый? Чтобы ты сделал, если бы у тебя было б много денег? – спросил Курнос, мечтательно закрыв глаза.

Серега, уже было задремавший от тепла пригревающего солнца, открыл глаза и присев на скамейке, повернулся к Курносу.

– Ты чего? Какие деньги?

– Ну, представь, нашел бы ты кучу денег, что бы ты сперва сделал? – не унимался Курнос.

– Не знаю даже… смотря сколько денег…

– Например… тысячу… эээ нет, десять тысяч, а еще лучше пятнадцать тысяч! – осмелел Курнос, хотя такую кучу денег представить сам не мог.

– Ну, если конечно нашел бы эту кучу, то с начало купил бы кроссовки адики, не китайские, ясень пень… потом наверно костюм спортивный, обязательно! – вошел во вкус Серый.

– Клёва!!! – перехватило дух у Курноса.

– Это только так, разогрев! – раскраснелся Серега, – купил бы килограммов десять колбасы… нет, лучше ветчины, точно ветчины! Коробку конфет шоколадных, для Милки, пусть жрёт дура. И сигареты… блок сигарет «Мальборо», сто пудов!..

Слушая речь Серого, Курнос стал печалиться, что увидел краем глаза, и как бы ненароком, Серый продолжил:

– Тебе бы конечно коньки роликовые взял… – вспомнил о давней мечте Курноса, Серый, – ещё наверно, велосипед купил для всех, и катались бы по очереди.

– Дааа, хорошо деньги иметь… – приободрился Курнос, представляя себя катящимся по асфальту на роликах, в парке, как нормальные дети.

– Только бы «башни» отобрали эти деньги, как пить дать! – спустил на землю разыгравшееся воображение, Серега.

– Это точно… – печально вздохнул Курнос.

* * * *

Осень была в самом разгаре, но вторая половина дня, на удивление, выдалась теплая, и солнце просто припекало, а ведь ещё утром изо рта шел пар у людей, и редкие лужицы были покрыты тонкой корочкой льда. Затихшие было птицы, почувствовав последнее дыхание лета, встрепенулись, щебет в парке стоял по-летнему, веселый. Лишь деревья нельзя было обмануть, они стояли с желто-красной листвой, подчеркивая неминуемый приход зимы.

Время ещё было, и под вечер, как никогда много, прохаживал, или просто отдыхал, народ, прощаясь с тёплыми деньками. Даже пенсионеры, без страха за свои «болячки», смело сидели на скамьях в излюбленном ими месте, вокруг фонтана. Почти все скамьи были заняты старичками. Те играли между собой в шашки или шахматы. Другие пенсионеры сбивались в кучки и пели старые песни, а некоторые даже пританцовывали. Но на одной скамье сидела троица, не вписывающая в общий антураж этого места. Два здоровенных «лба» и сидящий между ними толстый мужчина, в белоснежном костюме, постоянно ловили на себе настороженные взгляды отдыхающих.

– Че эти быдлы в нас такого увидели? – зло пробормотал Чача, посматривая по сторонам.

– Не обращай внимание на них, – ответил Сократ, поигрывая между пальцами золотой цепочкой, – просто люди чувствуют успех у других, вот и душит их жаба!

– Шеф! – потерял терпение Чача от ожидания. – Долго нам еще здесь светиться?

– Димон, ты чего нервничаешь? Отдохни… подыши свежим воздухом, – спокойно выговорил Игорь Борисович и глубоко вдохнул, – когда тебе еще выдаться побывать на природе? Слышишь… как красиво птички щебечут?

– Птички щебечут… – чуть слышно передразнил Чача, и уже громче продолжил: – вот если бы пивка хряпнуть бутылочку…

– Ну и хряпни, – миролюбиво согласился начальник.

– А как же машина? – воодушевился Чача.

– А что машина? Она же не пьет… – недоуменное лицо Чачи развеселило шефа, – да шучу.. одну, две бутылочки выпей и хоре!

– А менты?

– Не смеши, нашу машину гаишники в жизнь не остановят, – махнул рукой Игорь Борисович, – и вообще, немного даже полезно для здоровья!

– А вон в Америке, так это нормально даже считается! – лишний раз показал свои знания Сократ, – Знакомы рассказывал, он в Чикаго поллитра выпивал, и ничего… гонял по улицам…

– Я тогда сбегаю быстренько? – привстал Чача со скамьи.

– Да сиди Чача, я схожу… сигареты мне надо прикупить, кончились! – с плохо скрываемым воодушевлением, Сократ прервал рвение Чачи, – можно, Игорь Борисович?

– Давай, давай, – отвлеченно согласился шеф, засматриваясь на длинные ножки проходящей мимо молодой девушки, – воо, краля!

– Тебе какое пиво? – Уже у Чачи спросил Сократ, направляя на него указательный палец и встав со скамьи.

– Ну не знаю… наше, «живое» что-ли возьми… – неуверенно ответил Чача, – только с холодильника!

– Живое так живое, наше так наше… – удаляясь, пробормотал Сократ, – рожденный ползать летать не может…

– Чё? – не расслышал Чача.

– Ни «чё»… блять, грамотей… – Сократ уже отошёл на безопасное расстояние от напарника, и тот его не слышал.

– Алло! Равиль! – прокричал в айфон Сократ, с опаской глянув за спину, – Час икс настал!.. ага… на ЧМЗ дуй… короче, парк знаешь где? Да… у фонтана сидим, на скамейке… где старички, у фонтана…. я и Чача… это мой напарник… Да, пока никого!.. не знаю сколько еще… я думаю, что по той застройке… – споткнулся об выбоину в асфальте, Сократ, отвлечённый разговором, – …блин… да не тебе. Ладно, в темпе дуй сюда!.. ну не успеешь, так не успеешь, судьба значит такая… я думаю обстановку секёт, он же тот еще жучара… да какая жена? Офигел что ли? Ни слова… что бы никто не знал!.. да. Просто если по той застройке, то сумма будет мама не горюй! Нам двоим, на всю жизнь хватит! Пятьдесят на пятьдесят, без базара!.. Точно! Значит, придёшь и паси на расстоянии! Оденься попроще, чтобы не привлекать внимания!.. Мастерка самое то, тут заводчан-быдломётов море, сольешься… да! И жди момент, я попытаюсь на короткое время, чтобы он один остался… и делай тогда свое дело! Если прокатит, то после затихарься на неделю… Да, потом я сам позвоню с инструкциями!.. И ради бога, Равиль, глупости не делай!.. Братан, ты рискуешь, я знаю… Договорились! Придётся меня первым вырубать… по-настоящему! Переживу как-нибудь… ага! Если какая та лажа – плюнь на это дело, в следующий раз провернём! Да!.. Договорились! Давай!