Геммы. Сыскное управление

– Кхм-кхм, – кашлянул он с порога. – Прошу простить, господа следователи, но ваша… Я хотел сказать, ездовое животное… Оно требует некоторого внимания с вашей стороны.

– Фундук! – вскинул голову Лес. – Что он натворил?

– В данный момент он обдирает кору с дуба, посаженного лично прапрадедом барона, – процедил управитель.

– Так шуганите его, и дело с концом.

Мужчина заметно поскучнел и скривился, будто у него заныл зуб.

– Мы идем, – вздохнул Илай, захлопывая блокнот. – Чтобы Дук да кого-то послушал кроме тебя, подумай сам! – пояснил он брату.

В саду, окружавшем особняк, действительно обнаружился дуб и кошкан, самозабвенно выдирающий из него щепу когтями. Другой слуга, судя по вилам в его руках, садовник, покрикивал на зверя с растущим отчаянием в голосе и белявским акцентом:

– Ля ты скаты-ы-ына, а! Скаты-ы-ына!!!

Но Фундук не обращал на него ни малейшего внимания. Зато на свист Леса мигом дернул ухом, а затем и оставил многострадальное прадерево в покое. Ущерб выглядел грандиозно.

Садовник явно хотел было высказать хозяину «скатыны» все, что он думал о содержании степных кошканов в условиях городской среды, но, заметив кроваво-красные глаза Леса, растерял весь пыл, досадливо сплюнул и ретировался.

– И чего это он? – почесал в затылке Лестер.

Илай тоже не мог взять в толк, почему вот уже не в первый раз за эту пару дней он замечает это смятение и даже страх, когда люди заглядывают им в лица. Наверное, просто не каждый знает, что геммы – не мистерики, поменявшие внешность по своей прихоти, и не какие-нибудь другие нечистые создания, а несут лишь благо. Суеверия слишком сильны.

– В комнате был еще один запах, – заявила Диана, проводив садовника равнодушным взглядом. – Но я не могу его вспомнить. Такой едкий, чужой. Гарь его почти перебила, она забила мне весь нос!

– Ты – и вдруг не помнишь запах! – Илай шутливо схватился за сердце, понятным для остальных образом пародируя их общего наставника по логике. – Уму непостижимо!

– Ха-ха, – мрачно подтвердила младшая, ковыряя носком ботфорта снег. В баронском саду он был на диво белым, будто его специально припудривали.

В этот момент они заметили, как по каменным ступеням сбегает Норма; форменный плащ развевался за ней черными крыльями, длинная дымчатая коса, перевитая белой лентой, раскачивалась из стороны в сторону. Выглядела она не в пример веселее, чем час тому назад, даже щеки порозовели – то был явный признак, что она преуспела, да еще как.

– Я достала адрес мистерики, которая делала корм для баронской чуды-юды! – выпалила она с улыбкой. – Допросим ее и узнаем, что это было за животное!

«И чем это нам поможет?» – подумал Илай, но, не желая расстраивать Норму, которая только-только приободрилась, вслух сказал:

– Отлично! Вот только есть у меня одна мыслишка… Идемте-ка отсюда, а то на нас уже точат вилы, – и он указал себе за плечо, где из-за угла сарайчика выглядывал уже не один, а два угрюмых мужика с садовыми инструментами наперевес.

Покинув территорию особняка, Илай заговорил вновь:

– Я все думаю, что свидетелей надо бы поискать не в доме, а вокруг него. Ведь если поджигатель прокрался снаружи, то его мог кто-то видеть.

– Я думала, мы едем в трактир, – возразила Диана.

– Нет же, нужно отправляться к мистерике! И как можно скорее! – воскликнула Норма, с силой дергая себя за манжеты.

– Фундуку бы еще побегать, – пропыхтел Лес откуда-то снизу, вытаскивая дубовую щепу из густой шерсти, – а не то захиреет.

Спустя несколько минут горячего спора было решено разделиться. Лес и Илай отправятся на поиски зевак, которые, по слухам, страсть как любят глазеть на пожары, а девушки навестят мистерику, посвященную в секрет барона и его мифического питомца. Так даже лучше: они ее не спугнут, может, даже расположат к себе – химера их разберет, этих чароплетов, на что они способны с перепугу.

А после все, конечно же, встретятся в «Поющем осле», потому как пустое брюхо голове не товарищ.

По названному адресу обнаружилась небольшая лавочка с входом, украшенным еловыми веточками и негаснущими крохотными огоньками среди иголок. В поднявшемся морозном тумане дверца манила и в то же время пугала своей нездешностью. Дверь оказалась заперта, и им пришлось стучать молоточком в форме миниатюрной руки по латунной табличке. Через несколько минут дрогнула плотная белая занавеска, еще через пару на пол-ладони приоткрылась дверь.

– Что вам угодно, сударыни? – прошелестел женский голос, сухой, как осенние листья.

Диана раздула ноздри чуть вздернутого носа и прищурилась.

Норма поспешила откинуть плащ и повернуться к щели плечом, чтобы продемонстрировать хозяйке лавки вышитый шеврон с перекрещенными саблями и свитком:

– Госпожа Дольска, мы представляем сыскное управление Вотры. Этой ночью произошел поджог, и мы надеемся, что ваши знания помогут поймать злоумышленника.

– Я ничего дурного не делала, – прошептали еще тише, щель между дверью и косяком стала еще чуть уже.

Норма моргнула. Не врет, но в одном ее голосе столько страха… Возможно, стыдится своей нечистой сути? Но быть мистериком само по себе не преступление, такими уж они рождаются, а целители даже способны принести кое-какую пользу. Если б они еще признавали главенство над собой Церкви!

– Мы вас ни в чем не обвиняем, – как можно мягче произнесла Норма. – Только хотим посоветоваться по поводу одного животного.

Дверь закрылась. Сестры переглянулись.

– Я слышу ее сердце, – одними губами произнесла младшая.

Послышался скрип какого-то механизма, затем дверь открылась, на этот раз по-настоящему. С порога на них смотрела болезненно худенькая и бледная молодая женщина со светлыми волосами, заплетенными в тугую косу. На вид ей было лет двадцать, хотя, конечно, на деле ей могло быть и куда больше. Тонкопалыми лапками, на вид ужасно сухими и обветренными, она стискивала на груди толстую вязаную шаль.

– Прошу, – прошелестела мистерика и посторонилась, а когда девушки зашли, тут же заперла за ними дверь на несколько задвижек и крючков.

– Кого-то боитесь? – не преминула уточнить Диана.

Хозяйка замерла на миг, но потом обернулась с вымученной улыбкой.

– Нет, я… Не люблю гостей, устаю.

И снова правда – подтвердили лазуритовые глаза. Мистерики – в большинстве своем нелюдимцы, не любят человеческого общества, как и общества себе подобных. Если доводится им зарабатывать своим светомерзким мастерством, беря у честных людей плату, то все равно живут уединенно. Желающие приходили сами, ища на свои вопросы легких ответов. Другое дело, что правильное легким не бывает.

Норма тряхнула головой. Прежде всего – дело. Вот и Дольска выжидательно смотрела на сестер-геммов, тиская на груди шаль. Ей явно хотелось, чтобы они поскорее ушли.

– Могу предложить вам чай, – попыталась она проявить гостеприимство. И тут же в тревоге замахала руками: – Ничего эдакого, просто ромашка!

– Давайте, – буркнула Диана, растирая покрасневшие на морозе руки. – Только чтоб с медом.

Из тесной прихожей хозяйка провела их в кухню, бывшую, судя по всему, и ее личной лабораторией. Густо пахло травами, воском и топленым жиром, из которых делали мази, а еще…

– Ого, сколько у вас зверья! – Диана закрутила головой по сторонам. Под потолком и на столах действительно теснились клетки с птицами, у ножки стола жалась чрезвычайно пухлая крыса, между глиняных бутылок вразвалку ползала бурая пупырчатая жаба. И это зимой! – Я, конечно, еще на улице почуяла, но… Ой, белка!

И правда – на голове Охотницы, прямо в гнезде ее вечно растрепанного каштанового пучка, который так удачно прикрывала треуголка, уже зарывался серо-рыжий хвост щеточкой.

– Шуш! – вскрикнула мистерика, спешно оставляя чайник. – Вот разбойница!

Совместными усилиями им удалось извлечь из волос белку, а также несколько семечек подсолнечника, которые та хотела припрятать в таком привлекательном тайнике.

– У вас здесь… хорошо, – оглядевшись, начала разговор Норма, когда все расселись вокруг стола. – Любите животных?

Мистерика смущенно опустила карие глаза на глиняную кружку с ромашковым настоем.

– Больше, чем людей. Вы не подумайте, я никому не причиняю вреда! – Быстрый испытующий взгляд. – Я могла бы заниматься лекарствами и средствами для красоты, как другие целители. Но кто тогда позаботится о них? – она кивком указала на примостившуюся у блюдца с орехами белку. Голос зазвучал увереннее: – Люди зачастую не умеют не то что лечить, но даже правильно кормить своих питомцев. Потчуют комнатных собачек шоколадом и жирным мясом, а те страдают.

– …или заводят кого-то более необычного и вовсе не знают, что делать с таким зверем, – направила беседу Норма. Илай сделал бы это тоньше, но его здесь нет, а Диана знай себе хлюпает чаем.

Дольска стиснула пальцы на ручке кружки.

– Такое тоже случается… Скажите, вы ведь геммы? Вижу по вашим глазам. Вы пришли за мной? Но я… Я знаю, что случается с мне подобными в застенках Внутренней Церкви. Я не…

Норма поправила чашку относительно блюдец на столе, пытаясь обрести внутреннее равновесие.

– Как я и сказала, мы представляем сыскное управление Вотры. В данный момент нас интересует только поджог дома барона Воронцова. Вам о нем известно?

– Да, – немного поспешно кивнула она. – Я собиралась отдать очередной заказ, но горничная сообщила, что в моих услугах больше не нуждаются.

Не врет, все точно, но голос еще дрожит. Неужели из страха перед Внутренней Церковью? Откуда, к слову, она о ней знает?

– Можем мы взглянуть на тот заказ?

– Да, конечно.

Все также придерживая вязаное полотно у горла, хозяйка поднялась из-за стола и вскоре вернулась, положив перед девушками бумажный кулек. Диана в очередной раз оглушительно хлебнула чая и потянулась к свертку. На свет показались конвертики со светлыми порошками в них.

– Толченый мел, сушеные личинки… и черемуховые косточки? – определила Малахит навскидку.

– Верно, – несколько удивилась мистерика. – В них содержатся полезные вещества, необходимые питомцу барона. Их можно добавлять в пищу.

– Перепелиные яйца и бутоны фиалок, – вспомнила Норма слова служанки.

Мистерика неожиданно фыркнула.

– Не знаю, кто внушил барону чушь про фиалки, но переубедить его решительно не удалось.

Норма подалась вперед:

– Но знаете, почему он уверен, что держал в клетке жар-птицу?

С ответом Дольска не торопилась, все отводила глаза и выстукивала по глазурованному боку кружки ногтями. Норма ждала. Что бы ни сказала мистерика, ее слова можно будет проверить. Диана тем временем обмакнула палец в личиночный порошок и попробовала на язык. Потом предложила белке, а та не отказалась от угощения.

– Скажите, давно вы работаете в сыске? – спросила целительница.

Норма взмолилась всем серафимам, чтобы только не выдать смущения заалевшими щеками. Она уже хотела дать расплывчатый ответ, но Диана ее опередила:

– Ну, второй день. А что?

«Диана, чтоб тебя!» – мысленно застонала Норма.

– Второй день… – улыбнулась мистерика грустно. – Тогда, возможно, вы еще не успели усвоить, что у благородных господ свои причуды. Они бывают безобидными, а бывают чудовищными, бессмысленными, омерзительными… Барон относится к людям относительно безобидным, потому я сочла возможным потакать его фантазиям. Разумеется, никаких жар-птиц не существует, вам это должно быть известно. Ведь в библиотеках Церкви тоже хранится полный имперский бестиарий Паустáклавы?

Девушки покивали, и Дольска продолжила:

– Людям всегда мало тех чудес, что происходят под нашим небом, им хочется большего. Например, иметь птицу, исполняющую желания того, кто ее поймает. Или станет держать в клетке. Согласно трудам одного мыслителя, господина Дардеша из Алласа, некоторые существа, пусть и давно исчезнувшие, родственны между собой и теми, что еще живы. Видимо, кто-то воспользовался идеями ученого и внушил барону, что жар-птицу можно вырастить, если особым образом кормить и содержать схожее с ней существо.

– Похоже, он дурак, раз в такое поверил, – флегматично отметила Диана, играя с белкой.

Дольска спрятала улыбку в уголках губ и отвела глаза:

– Многие становятся дураками, когда желанное им оказывается так близко. Добавьте к этому причуды богачей.

– Так что за животное держал барон? Другую птицу?

– Нет, совсем нет. – Мистерика нахмурилась. – Он пытался вырастить жар-птицу из ящерицы.

Конку удалось перепоручить заботам околоточного, который обещал перегнать ее через город до сыскного.

Юноши отошли совсем недалеко от баронского особняка, когда Лес буркнул, скривив рот на сторону:

– Нас преследуют.

Илай еле заметно, как ему показалось, кивнул и перешел на неслышный голос:

«Сколько их? Вооружены?»

«Возможно, – туманно отозвался брат, лукаво щуря яшмовые глаза. – По крайней мере, рогатками, пфррр-крр».

За ними слежка, а этот балбес веселится! Но тут Илай и сам заслышал их: пять пар ног, легкий шаг, быстрые перебежки, шушуканье, грохоток камней по карманам.

«Дети! – догадался он и тут же добавил: – И чего им надо?»

«Вот и спросим».

Лес развернулся, уперев руки в бока. Фундук тоже остановился и махнул пушистым хвостом; кисточки на его ушах раздраженно дрогнули.

– Ну подходите, если смелые! – гаркнул брат на всю тихую улочку.

Спустя несколько мгновений они показались – кто из-за дерева, кто из-за угла, а кто просунул физиономию между прутьев чугунной решетки… Чумазые, как нечистики или другая городская погань, что шныряет по темным углам, худые и пухлощекие, лохматые и стриженные под корень – пятеро мальчишек лет семи-восьми. Приближаться они побоялись.

– Чего за нами шныряете? – строго спросил Илай.

Те не ответили, только глаза забегали, неизменно возвращаясь к Фундуку.

– Кошкана никогда не видели? – сообразил Лестер. – Так смотрите, можно и поближе.

«Зачем они тебе?» – спросил его Илай.

«Тебе же нужны были свидетели?»

«Взрослые, взрослые свидетели!»

Тем временем мальчишки бочком подобрались на расстояние вытянутой руки.

– Кошканов мы видали, – смачно шмыгнув носом, заявил самый задиристый на вид мальчишка, – но те все худые были, кудлатые какие-то. А этот… красииивый.

Фундук лестью не проникся, только фыркнул и принялся намывать морду.

– А вы так прямо все подряд примечаете?

– Ну, примечаем, – небрежно отозвался мальчуган, не отрывая от ездового зверя влюбленного взгляда. – Вам-то что?

Илай взял дальнейшие переговоры на себя. Кому, как не ему, уметь обращаться с людьми соответственно их положению? Надо только быть построже, и дело в шляпе!

– А то, что мы из сыска стольного города Вотра. Этого города, понимаешь? – нахмурился он для важности. – Мы ищем тех, кто намедни застал пожар вон в том большом доме. – Илай указал в сторону особняка. – Видели вы что-нибудь?

– Может, и видели, а может, и нет. Что нам за это будет?

Илай растерялся, и это его разозлило. Этот сорванец еще торговаться будет!

– Если сам не скажешь, я прочту твои мысли, – пригрозил он, указывая себе на глаза.

Поначалу жизни в монастыре он и сам боялся, что кто-нибудь из наставников проберется ему в голову, а потому старался вести себя хорошо, даже мысли дурной не допускать. Пока не узнал, что это невозможно.

Лес, ухмыльнувшись, привалился к ограде, хрустя невесть откуда взявшимся новым яблоком, и наблюдал за разворачивавшейся перед ним сценой.

– Ну, давай, угадай, о чем я думаю! – выкрикнул предводитель мальчишек под одобрительное гугуканье друзей и зажмурился с такой силой, что аж побурел.

Паршивец! Никакого уважения к старшим!

– Думаешь, как бы в штаны не навалить, – прошипел Илай и схватил того за шиворот. – Быстро говори, что знаешь!

– А-а-а-а! – завизжал мальчишка. – Пес лягавый, скуда поганая!

Лес, еще жуя, отбросил огрызок и явно хотел что-то сказать, а мальчишки с воплями бросились прочь. Трусы! Тут маленький наглец извернулся и со всей дури саданул Илаю пяткой в голень, да так, что от неожиданности подогнулось колено. Затем второй ногой крысеныш двинул ему между ног. Из глаз посыпались искры, разумеется, янтарные.

И почти сразу ему на голову, прямо на новенький форменный плащ и треуголку посыпался град чего-то мягкого и чрезвычайно вонючего.

– Закидывай лягавых! – орали мальчишки. Вернулись-таки за своим.

Навоз, серафимы! Конский навоз!

Еще не в силах выдавить ни слова, Илай прикрыл голову. Руку, естественно, пришлось разжать, и пойманный мальчишка со своей бандой задал стрекача.

«Брат, спаси…» – даже неслышный, голос прозвучал до крайности жалко.

«Прха-аха. То есть понял», – отозвался Лес уже на бегу.

Илай остался стоять на коленях, пытаясь вдохнуть достаточно воздуха и обеими руками прикрывая свое отбитое естество. С его прекрасной форменной треуголки печально скатывались в снег конские яблоки.

«Какое унижение», – мысленно простонал он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Мр-руа? – басовито подал голос кошкан. Он тоже не захотел бежать за мелюзгой.

– Фундучок, один ты меня жалеешь!

Через какое-то время ему удалось подняться на дрожащие ноги. Леса нигде не было видно, зато поодаль стоял фонтан. Илай проковылял к нему, сел на бортик и зачерпнул полные ладони снега из чаши. Лицу тоже досталось, и вонь теперь окружала его ореолом, словно благое свечение.

Какое-то время от растирал щеки и шею снегом, когда по брусчатке застучали копыта и колеса – металл и дерево, металл и дерево. Цок-стук. Четверка лошадей, не меньше. Илай сгорбился посильнее, чтобы стать совсем незаметным. Но цоки-стуки внезапно прекратились. И совсем близко.

Илай поднял глаза и увидел дверцу кареты с окном, занавешенным пурпурным атласом. Занавеска шевельнулась, а затем из-за дверцы показалась изящная ручка в белой перчатке. Она что-то держала и протягивала.

Его приняли за побирушку! Все, такого позора ему уже не пережить! Илай отвернулся еще сильнее.

– Возьмите же! – раздался девичий, какой-то неземной, хрустальный голос. – Возьмите скорее!

Илай поднял голову и увидел через приоткрытую дверцу кареты силуэт. Девушка в пышном платье с пелериной склонилась вперед, изо всех сил протягивая ему нечто. Как завороженный, он потянулся в ответ и принял предмет из ее рук.

Дверца захлопнулась, кучер гикнул, кони понесли.

Через минуту уже ничто не напоминало о том, что здесь побывала карета с удивительной незнакомкой. Илай посмотрел на кусочек ткани в своих пальцах. Кажется, ему только что посоветовали как следует утереться…

Но что-то было в нем необычное. Он развернул шелковый квадратик и первым делом заметил тонкую вышивку, изображавшую ползучие плети роз. А затем и кривую надпись… Она выглядела, будто кто-то впопыхах писал чернилами прямо на шелке, не найдя ничего лучше для записки. Послание гласило: «Вспомнишь меня – вспомнишь все».

– Вас, пожалуй, забудешь, – протянул Илай задумчиво и хотел было убрать платочек в карман синего мундира, но вдруг порывисто прижал его к носу и глубоко вдохнул. Никогда в жизни он не чувствовал подобного нежного запаха… даже подпорченного навозом.

Спустя несколько минут из-за угла показался Лес. Окруженный той самой бандой мелюзги! Все они о чем-то оживленно болтали, брат даже посмеивался.

– Вот же… пр-р-редатель.

Процессия прошествовала к Илаю и чинно остановилась.

– Что нужно сказать? – Лес сложил руки на груди.

– Простите, сударь. Мы больше не будем бить полицейских. А теперь можно погладить вашего кошкана? – это уже предназначалось Лесу.

– Теперь – можно.

Илай мрачно наблюдал, как брат придерживает Фундука за шкирку, пока дети водят по его шерсти чумазыми руками.

– Уму непостижимо! – буркнул он, когда Лес помахал детям вслед и подошел к нему. – Что это только что было?

– А то, что я обзавелся полезнейшими информаторами. И просят за свои сведения они немного, – хохотнул яшмовый гемм. – Дети везде одинаковые, хоть в городе, хоть в стане степняков. Себя, что ли, не помнишь?

– Таким не помню, – прокряхтел Илай, поднимая оледеневший зад с каменного бортика фонтана. – Я всегда был нормальный.

– Всенепременно, – ухмыльнулся брат, подставляя ему плечо. – Двинем-ка в наш трактир, а там и расскажу, что узнал.

Трактирщик встретил их неприязненным взглядом из-под насупленных кустистых бровей.

– Доброго дня, мил человек! – поздоровался Лес.

– Еще одни «милчеловеки», – буркнул трактирщик. – И на вас управа найдется, светомерзкие.

Но препятствовать не стал.

Девушки дожидались их за вчерашним столиком и, сдвинув головы, о чем-то увлеченно шептались.

– Жалко ее, она кажется всеми покинутой, – протянула Норма вполголоса.

– Ерунда, у нее есть мужчина, он приходил недавно, – махнула рукой Диана. – Помнишь, она все шею прикрывала? Прятала его подарок.

– О ком это вы? – полюбопытствовал Илай, присаживаясь за стол. На нем уже стоял небольшой кувшинчик с чем-то душисто-ягодным и две оловянных кружки.

– Явились, – подбоченилась Диана. – А мы за всех заплатили, между прочим. За вчера. Трактирщик знаете, как ругался? Грозил вызвать городового.

– Пришлось даже больше заплатить, – угрюмо кивнула Норма, поджав уголок рта. – На пять медяков! А то пожаловались бы на нас. Такой стыд…

– Но теперь ведь не пожалуется? – примирительно сказал Лес и помахал хорошенькой, тут же разулыбавшейся подавальщице. – Так что можно и поесть как следует.

На сей раз подавальщица расхвалила пирог из слоеного теста с форелью и луком. Его принесли горячим, только из печи, разрезанным для удобства на треугольники, а к нему подали белый сбитень. От еды поднимался пар, и капал на деревянное блюдо жирный сок.

Уничтожив свою порцию за считаные минуты, Илай отвалился на спинку стула. Жизнь начала казаться ему уже не такой тоскливой, как час назад.

– Пожалуй, я начну, – деловито предложила Норма, промокнув губы платком. Но ее тон не мог скрыть искры в лазурных глазах. – Мы с Дианой нашли мистерику, что работала на барона. Она действительно изготовляла питательные порошки для его питомца. И – вот так совпадение! – по ее свидетельствам, барон пытался вырастить мифическую жар-птицу из… ящерицы!

Она победно осмотрела примолкших братьев.

– Я говорю: из ящерицы, – нахмурилась она. – Из агамы-летяги. Вы не улавливаете связи?

Лес задумчиво почесал пробивающуюся щетину на широком подбородке, от чего Илай чуть не умер на месте от приступа острой зависти. Вот бы и ему такую! Можно даже светлую, как и его шевелюра. Тогда бы подавальщица и ему улыбалась, сгружая на стол кружки, до того бережно прижатые к груди…

– Ну, к примеру, – выдал наконец брат, – контрабандисты привозили ящериц и продавали их. Кто побогаче, мог купить, а этот барон просто спятил и захотел себе волшебную зверушку. Вы вообще его видели? Он точно сошел с ума!

– Может, он еще и демоном одержим? – с интересом подалась вперед Диана.

– Ни одного признака одержимости, – качнул головой Илай и принялся загибать пальцы: – Зрачок в норме, тембр голоса не меняется, на чужом языке ни слова. Суставы сгибаются под правильными углами…

Норма вскочила на ноги:

– Да что за чушь вы несете! Демоны здесь точно ни при чем. Только вдумайтесь: пожар в доме барона может быть связан с контрабандой священных ящериц из Адашая в Паустаклаву! Распутав эту нить, мы сможем поймать настоящих мошенников!

– Дело закрыто, – пожал плечами Илай и отпил еще тягучего сладкого сбитня. – Михаэль ясно дал понять, чтобы мы не тратили на это время. Лучше послушайте, что удалось выяснить Лесу.

Сестры синхронно уставились на красноглазого гемма:

– Тебе?..

– Как видите, я не только на Фундуке гарцевать и кулаками махать горазд, – хмыкнул Лестер и взъерошил жесткую темную шевелюру. – Поболтав с уличными мальчишками…

– Редкостными засранцами, – ввернул Илай.

– К слову, от тебя жутко несет, – заметила Диана.

– Пожалуйста, только не об этом!

– …я узнал, что они не видели того, кто проник в особняк. Но! Когда пламя разгорелось и привлекло внимание сына кухарки, что служит по соседству, он выглянул в окно первого этажа и увидел высокого худого мужчину. Тот перемахнул через забор и скрылся в тенях. На нем был плащ с капюшоном, а в руках он нес кожаный мешок. И знаете что? Его плащ еще горел. А дальше еще веселей. – Уж кто-кто, а Лес действительно веселился, рассказывая. – Он потушил его. Щелчком пальцев.

– Мистерик, – хлопнула ладонью по столу Норма.

– Не просто мистерик, а термал, – важно кивнул Илай. – Если поймаем его за руку, Михаэль будет доволен.

Диана невнятно буркнула что-то в кружку.

– Но и это еще не все, – добавил Лес, покачнувшись на стуле так, что заскрипели от натуги толстые тисовые ножки. – Поджог баронова особняка – всего лишь последний из семи. Чуете?