Чвак

Потом вдруг взглянула на стол – туда, где лежали распечатанные конверты от контрактов. Потом взяла их в руки и начала внимательно разглядывать.

– Хм. А вот это уже интересно .

– Инструктор, что там? –поинтересовался из-за спинки дивана мокрый Зефирка.

– На задании от ЦРУ почему-то почтовый штамп RMA Сэндхёрст .

– Это еще что такое?

– Военная академия Великобритании. Город Кемберли, графство Суррей.

– А почему он на конвертах с нашими контрактами?

– Правильный вопрос. И, пожалуй, на него стоит получить ответ. Так, яркие представители упадочной мысли, марш собирать личные вещи, через час встречаемся на автобусной остановке. Последний кто придет, платит неустойку по контракту.

Гении, спотыкаясь и поскальзываясь на разлитом остывающем кипятке, бросились в общагу.

______________________________________________

Шесть фигур резко диссонировали с солнечным февральским пейзажем отвратительными рюкзаками и еще более отвратительным настроением. Инструктор Могущеева в униформе с городским серочерным камуфляжем и черных очках к их приходу нажевывала себе крутость уже второй жвачкой.

– Все готовы?

– Инструктор! – поднял руку староста Пилипенко. – А мы куда едем?

– Как куда, в Сэндхёрст, я же вроде человеческим языком сказала.

– В Англию?

– Нет, Пилипенко, сейчас ты прямо здесь в 10 км от Саранчанска построишь Сэндхёрст из говна и палок.

Старосте, которому было ничего не понятно, теперь стало не только непонятно, но и стыдно.

– А нам разве не надо загранпаспорт, визу и все такое? – поинтересовался глава Дисциплинарного Комитета.

Инструктор разочаровано сплюнула на землю.

– Чётский, от тебя я такого совсем не ожидала. Ты же блин наемник. Тебе вся эта дребедень нужна как свинье пропуск на скотобойню. На кой черт тебе загранпаспорт, если ты собираешься заниматься противоправной деятельностью?

– А мы там собираемся заниматься противоправной деятельностью? – выпучил глаза блин наемник. – я так понял – мы чисто спросить.

– Если б чисто спросить, я б одна справилась. А я хочу еще ответ получить. Вот тут нам и понадобится противоправная деятельность.

– И на чем мы поедем? На такси? – Уныло спросил Зефирка откуда-то из-под горного рюкзака на двоих.

– На такси денег нет. Поймаем попутку. Она, кстати, уже должна сейчас быть.

Курсанты посмотрели на пустую до горизонта саранчанской дороги . Им сочувственно цвиркнул какой-то безумный жучок под крышей заснеженной синефанерной остановки.

– ГДЕ? – рявкнула Ветрова.

– Вы что, глухие что ли? –вздохнула инструктор. – Вон же летит.

В самом деле, где-то в небесах невидимыми турбинами ревел рейс «Саранчанск-Минеральные воды».

Инструктор вышла на обочину и стала голосовать.

– Она долбанутая? – тихо спросил курсант Громов на ухо Воплина.

– Уже не только она, похоже.

Рев в небесах усилился, инструктор замахала рукой.

Второй пилот неистово дергал штурвалом и отчаянно щелкал переключателями. Командир экипажа одним нервно дергающимся глазом смотрел на высотомер, показывающий честно набранные 2000 метров, а вторым – на мирный пейзаж с заснеженными сосенками и вьющейся обледенелой трассой в иллюминаторе.

Все наличные стюардессы из последних сил сдерживали паническое бешенство пассажиров.

Внезапно дверь в кабину пилотов открылась и в нее засунулась уже знакомая нам композиция из головы инструктора Могущеевой, черных очков и жвачки. За инструктором виднелись мрачные тени троглодитов.

– Земляк, до Сэндхёрста подбросишь?

Командир медленно выглянул из-за кресла и также медленно скрылся обратно.

Потом он перекрестился и включил переговорный интерфейс.

– БОРТ НОЛЬПЯТЬДЕСЯТ БОРТ НОЛЬПЯТДЕСЯТ ЧТО У ВАС ! – взорвался наушник.

– Командир, ну чо?– Перед дергающимся глазом первого пилота появилась фальшивое фамильярное улыбище и зеркальные непробиваемые очки.– Подбросишь? Тут недалеко.– Могущеева протянула пальчик к приборной панели и отщелкнула тумблер интерфейса обратно.

– Чудовище. Ты кто? – сурово спросил командир

– Возьми попутчиков? – радушно попросила Могущеева.

– Каких ЕЩЕ ПОПУТЧИКОВ! – Взорвался командир. – ВЫ КАК НА БОРТ ПОПАЛИ! УБИРАЙТЕСЬ! Штурман! Вызывай транспортную полицию!

Инструктор вздохнула.

– Уже.

Девушка раскрыла и сунула под нос первого пилота удостоверение капитана транспортной полиции.

– Оно фальшивое . – Мрачно сказал первый пилот.

– И чо? – изумилась инструктор. – А ты чо, эксперт,что ли? У нас по закону только эксперт может говорить что фальшивое а что нет.

Пилот пожал плечами и облегченно выдохнул.

– Так бы сразу и сказали что вы с ЧВАКа.

Могущеева великодушно не стала выгонять пассажиров с их мест. Тем более, что в багажном отделении было достаточно просторно и даже удобно на груде чемоданов. Единственное неудобство составляла накаленная атмосфера.

– Инструктор, а что это у вас такое было в руке? – подозрительно спросил Четский. – Когда вы автостопом лайнер тормозили?

– Это волшебная палочка? Нам такое дадут ? Когда мы закончим учебу? – сунул голову через плечо инструктора Зефирка.

– У вас такое отберут. – Рявкнула Могущеева. – Это устав Академии. Свернутый в трубочку особым образом он производит локальные искривления в логике пространственно-временного континуума и создает червоточины в коте Шредингера. Еще вопросы есть?

– Инструктор. – Тихо спросил Воплин. – А как мы доберемся до Англии? В самолете топлива хватит?

– Естественно, не хватит. Нам хватит до Польши,а под Познанью секретная база ВВС США, там заправимся.

– А если они откажутся? И разве у них наш авиационный керосин? Нас вообще собьют нафиг перехватчики на границе сразу.

– Сережа. В первую очередь там – люди. А с людьми всегда можно договориться.

Польша, в окрестностях Познани. 10.20.

Рейсовый самолет «Саранчаск- Минеральные Воды» взлетел с взлетно-посадочной полосы секретной базы НАТО, освещенной заревом пожаров. Где-то под правым крылом уносящейся ввысь машины взорвался склад боеприпасов, но персонал базы так и не осмелился показаться.

Седой бритый полковник в натовском камуфляже, надежно зафиксированный чемоданами багажного отделения и вилкой, почти воткнутой ему в кадык ласковой но сильной рукой курсанта Ветровой, прохрипел:

– ***********************************

Инструктор хлопнула свободной от ног полковника рукой по лбу.

– Во блин! Я же совсем забыла!

– Утюг? – ехидно поинтересовался Четский.

– Утюг тоже. Но не в этом дело. Кто-нибудь английский знает?

Ответом был ровный рев турбин и хриплые претензии полковника. Кроме полковника английского языка никто не знал.

– Ё моё. Как мы с ними разговаривать будем? Пилипенко, ты какой язык учишь?

– Суахили.– шмыгнул носом Пилипенко.

– Ты идиот? На кой леший тебе суахили?

– Он не идиот, он хитрая жопа- мрачно сказал Четский. – У нас нет преподов по суахили, поэтому язык он учит самостоятельно, и сам себе за это оценки ставит. Отличник хренов.

– Сереж, а ты… Господи, кого я спрашиваю. О! Зефирка, у тебя ж своя рок-группа, ты по английски должен…

Зефирка молча вздохнул и отвернулся.

– Каас у нас как собака- заржал глава дисциплинарного комитета. – Только наоборот. Собака все понимает но ничего сказать не может, а он лабать на английском может все что угодно, но ничего не понимает.

-Четский, а ты чего так веселишься – рявкнула Могущеева. – Сам то хоть что-нибудь можешь сказать?

– Ландан из зэ кэпитал оф Грэт Бриттн! – гордо сказал Четский.

Полковник между вилкой и чемоданом в ответ на это неоспоримое утверждение разразился очередной гневной речью преимущественно страдательного залога.

– И что он сейчас сказал? – поинтересовалась девушка у Четского.

– Я ничего не скажу! – заявил дисциплинарный вождь.

– Ты ничего не скажешь или он говорит что ничего не скажет? – уточнила Могущеева.

– Меня долго готовили к допросам в НАТО по методике ФСБ ! – С достоинством подтвердил Четский. – Чтобы я ничего лишнего не сказал, все лишние слова мы не учили.

Инструктор Могущеева поудобнее перехватила ноги полковника подмышку и достала смартфон.

– Ну ладно, видимо, иного выхода нет.

Она запипикала по кнопкам. Послышались долгие гудки. Затем бесстрастный мелодичный женский голос ответил:

– Тюльпан на связи.

– Хризантема на связи. Код три пять шесть девять ноль – мрачнея с каждой цифрой отчеканила девушка.

Голос в трубке помолчал некоторое время и потом ответил:

– Код принят. Стратегический статус подтвержден. Рецепция открыта.

– Задействую процедуру восемь два. – Совсем уже жутким тоном отпечатала Могущеева.

– Ален? – вдруг неожиданно фамильярно заговорил «Тюльпан»– ты что ли?

– Кать, сколько раз я тебе говорила – никаких имен в потоке Ε5! Это блин стратегическая правительственная связь, дура!

Тюльпан возмутился.

– Ален,а ты реально запарила! второй раз за год процедуру восемь два! Ты что, опять в Турцию в отпуск едешь?

– Какая Турция, февраль месяц. И вообще это не твое дело!

– Нифига себе не мое дело, у папы в прошлый раз чуть нервный тик не начался, когда председатель Си на G20 внезапно на русском стал анекдоты про евреев травить. Папа же специально просил – «девки, хорош баловаться с 8.2. Если сильно руки чешутся – вон, 8.1 есть.»

– Мне не нужен 8.1. – С ледяным спокойствием сказала инструктор. – Мне нужен 8.2. Код я тебе сказала? Сказала! Еще вопросы?

– Я , конечно, сделаю, но с папой сама будешь разговаривать.

– Напугала. Шевели косичками. Я жду. – Могущеева отключила связь.

Наступило безмолвие, прерываемое только ревом турбин и потоком презент пёфект тэнсов от носителя .

– И чего вы на меня уставились? – Поинтересовалась инструктор. – Кроме Воплина, конечно, он обязан по приказу.

– Инструктор, а можно вопрос? – задумчиво перекричал вой турбин Четский. – А кто такой «папа»?

Девушка смерила его глазами с шевелюры до ботинок.

– Папа – это папа. Еще вопросы?

– Что за процедура 8.1? – осторожно поинтересовался Зефирка.

– Это четыре так называемые процедуры Апокалипсиса. Процедура 8.1 это президентские выборы. Обычно папа им тоску разгоняет, ну и нам с Катькой дает побаловаться иногда.

– То есть вы можете в любой стране президента поменять?

– Угу. – кивнула инструктор. – Но только на рыжего. Такая конституция.

– А 8.2? – спросил староста.

– Все начинают разговаривать на русском языке.

– ИДИОТЫ! Вы понимаете, что это война?!– вдруг заорал полковник, зафиксированный вилкой и Ветровой.

– Ух ты! Заработало! – Воскликнул староста Пилипенко.

– Отпустите наши истребители! – вопиял полковник

– С чего это вдруг? – поинтересовалась инструктор Могущеева .– Вы вроде сказали, что истребители будут нас сопровождать, пока мы не повернем. А мы вроде не повернули.

– Вы обещали! Что отпустите их, если мы вас заправим.

– А вы нас заправили? Пилипенко! Они нас заправили?

Староста замялся.

– Ну, сначала они не хотели…

– Вот, полковник. Вы же не хотели.

– Но мы же потом передумали!

– Вот и мы тоже потом передумали.

Инструктор Могущеева мотнула головой.

-Воплин, Громов, тащите полковника в кабину. Он будет вести переговоры с английским диспетчером. И вилку не забудьте. Это серебряная вилка, плюс десять к дипломатии.

– И что я ему скажу? – прохрипел полковник.

– Правду. – С достоинством сказала инструктор. – Только правду. Что рейс ноль пятьдесят Саранчанск- Минеральные воды просит разрешение на промежуточную посадку в Сэндхёрсте для высадки пассажиров. Безопасность и выполнение международных норм гарантируют…

Инструктор ткнула большим пальцем в стальной борт фюзеляжа, за которым тихо помешавшийся пилот F-35 пытался понять, почему приборная панель бортового компьютера сама с собой играет в тетрис на экспертном уровне. – … ВВС США.

Раздался стук люка, в багажное отделение пролезло лицо курсанта Громова.

– Инструктор, тут девочка одна в салоне, у нее день рождения сегодня. Очень просит еще салют. Можно?

Могущеева пожала плечами.

– Да без проблем.

Она отстегнула с пояса и кинула курсанту фляжку.

– Плесни командиру слезинки ребенка на палец и скажи, что идем на второй круг.

ИЛ-96 во время набора высоты вдруг вильнул крыльями, развернулся и с ревом перешел в пике. От него в воздухе оторвалась маленькая точечка и полетела к стоящим в ряд авиационным бензовозам. Точечка голосом курсанта Ветровой орала третий куплет катюши, заглушая сирены.

Афроамериканский сержант технической службы, только перекинувший ногу через забор, чтобы посмотреть, что осталось от ангара, коротко выматерился и опять нырнул в канализационный люк.

Зефирка высунул голову в проем и проводил глазами в разрывах между облаков начинающую заново расцветать огненными цветами базу.

– Вы зачем в полете люк посадочный открываете? А если нас сдует? – Возмутился дядька рядом с иллюминатором. – А у нас даже парашютов нет.

– У Ветровой тоже нет. – Спокойно заметила инструктор. – И ничего, не ноет. Ладно, Каас, закрой форточку.

Зефирка захлопнул люк. Ветер стих. Пассажиры хранили гробовое молчание.

– Инструктор! А мы Ветрову что, там оставим? – с надеждой поинтересовался курсант.

– С чего вдруг? – Возмутилась девушка. – Запомни Зефирка! Мы своих не бросаем! Особенно – я. и особенно – курсанта Воплина.

Юноша тяжко вздохнул и продолжал тащить вдвоем с Громовым из пропиленного в полу нового входа для багажного отделения полковника в кабину пилотов.

– На обратном пути заберем?

– Некогда. Она нас догонит.

– Догонит? – Удивился Зефирка. – Как?

Инструкутор сокрушенно покачала головой.

– Слушай, Каас, как ты вообще с такой подготовкой попал в ЧВАК?

– А то вы, инструктор, не знаете. – Обиделся Зефирка. – Вы ж сами нам с Воплиным строили глазки на рок-концерте а потом подсыпали клофелин в пиво.

Девушка мечтательно задумалась и вполголоса пробормотала:

– Ах, мой первый набор… романтИк…

Потом рявкнула:

– Каас! Ты бестолочь. Я задала риторический вопрос. Фига ты на него отвечаешь? Он вообще не так работает. Я его задаю, а вам должно становиться стыдно! И главное – молча.

– По-моему, стучит кто-то. – Осторожно вставил слово Воплин скручивая брыкающиеся ноги полковника скотчем.

Зефирка под вопли ужаса пассажиров опять открыл наружный люк и выглянул в пространство из облаков, урагана и забортной температуры. И закрыл.

Вопли ужаса стихли.

– Никого.

– Так! Давайте не будем меня перебивать! – рявкнула Могущеева. – Итак, Каас, задачка для восьмого класса школы. Материальное тело падает с самолета на высоте 2000 метров, летящего со скоростью 750 километров в час, на склад с боеприпасами общей мощностью тысяча двести килотонн. Определить, через какое время тело вернется в самолет по параболической траектории, получив импульс при взрыве склада.

– Инструктор! – сказал курсант Громов, протаскивая с Воплиным полковника по полу к кабине. – Точно стучит кто-то.

– Я же сказала, меня не перебивать?! – ледяным тоном прошипела Могущеева. – Итак Каас, как будешь рассчитывать?

– Никак. Нафига это мне ? – изумился Зефирка.

– А мне? – в свою очередь изумилась инструктор.– Мне это надо, что ли? Это вам же дальше жить, будьте добры выполнять общеобразовательную программу.

От удара ноги распахнулась дверь в кабину пилотов и на пороге явилась курсант Ветрова, покрытая слоем копоти, алюминиевой краски и ярости.

– ЛЮК! ОТКРЫТЬ! – рявкнула Ветрова.

Инструктор всплеснула руками.

– Ой, Маш, прости, меня эти идиоты заболтали. .

Могущеева рывком открыла люк и осмотрела несколько вмятин похожих на Ветрову в обшивке.

Потом минуту две девушки недоуменно и молча смотрели друг другу в глаза.

– СЕЙЧАС ЗАЧЕМ! – поинтересовалась Ветрова.

– Слушайте, чего вы его туда сюда дергаете? Или откройте, или закройте, мне уже надоело вопли ужаса издавать! – возмутилась бабуля в кресле.

Могущеева извинилась.

Королевская Военная Академия Сэндхёрст.

12.43.

Стройный аккуратный прилизанный молодой человек в форме лейтенанта королевской гвардии небрежно держал сотовый телефон двумя пальцами у уха и, закинув ногу на ногу, безостановочно трындел.

– … понятия не имею, Гаррис. У нас в семье прогрессивные взгляды. Маман говорит, что спрашивать на первом свидании у существа – мальчик оно или девочка – моветон…

Внезапно раздался жуткий грохот. Круша кирпичи и штукатурку, в здание администрации Сэндхёрста вломился тупой но крепкий нос «Ила-96» Доехав почти до стола, где трындел молодой человек, нос замер.

– Гаррис, я попозже перезвоню. У нас тут опять русская экскурсия.

Лейтенант сунул смартфон в карман, безмятежно осмотрел величественный нос лайнера, пробоину в стене и аккуратно подстриженный газон снаружи.

– Здравствуй, старая добрая Англия .– С чувством сказал лейтенант пасмурному пейзажу с анютиными глазками .

Посадочный люк хлопнул по фюзеляжу и из черного проема выглянула голова инструктора Могущеевой.

– Добрый день, мэм? Кофе, Чай? – поинтересовался молодой человек, посмотрел еще раз на пролом и добавил : – Водка? Пиво?

– Тащи всё это и ректора. – Решительно сказала инструктор и рявкнула:– Эй, охламоны, выгружаемся, мы на месте.

На стол Гарриса последовательно свалились люк багажного отделения и курсант Воплин.

Приемный покой академии Сэндхёрста был заполнен старинными шкафами с толстыми книгами, дубовой мебелью, безмятежным покоем и шестью курсантами ЧВАК, рассредоточенными у окон с оружием по секторам.

Воплин аккуратно выглянул в проем. Толпа шотландцев в килтах фоткалась на фоне свежей взлетно-посадочной аллеи в английском парке, оставшейся на память от рейса «Саранчанск- Минеральные воды», два каких-то мужика в полной химзащите бегали за котом, а центральный корпус был плотно оцеплен местной полицией и гейскими пикетами .

Обстановка была накалена до предела. Инструктор с ректором заперлись у него в кабинете как час и ректор уже два раза стучал в стенку и звал на помощь. На помощь сходила курсант Ветрова, после чего ректор успокоился.

Наконец, дверь распахнулась- и перед курсантами предстала крайне растерянная инструктор Могущеева. Она молча прошла к журнальному столику, взяла стакан воды и выпила. Все молча смотрели на нее. Главным образом потому, что стакан воды был пустой.

– И чо?– Спросил Воплин.

Могущеева поперхнулась неизвестно чем и покачала головой.

– Фигово… – протянул Зефирка.– Значит, будем бить морду..

Инструктор поперхнулась в два раза сильнее и покачала головой.

– Отставить бить морду.

– Не понял? А как это – не бить морду? – изумился от неожиданности Зефирка.

– Сейчас поймешь.

Девушка бросила через всю комнату свернутую газету. Зефирка поймал ее и развернул.

– Огромная толпа народа вышла на улицы Венесуэлы, протестуя против совершенного злодеяния -убийства президента. произошедшего сегодня днем"!

– Стоп!– Сказал Четский. – Какое еще убийство президента сегодня днем?

– Газета с прошлой недели. – Мрачнея, сказала Квистис. – Еще ничего не поняли? Тогда вот.

Она запипикала что-то на своем розовом смартфоне и сунула ему под нос.

– Читай вслух.

– "Экстренная СМС без регистрации и СМС! Президент Венесуэлы погиб в автокатастрофе под Буэнос-Айресом. Полиция и спасательные службы выехали на место происшествия, однако подробности пока неизвестны".

– Эта позавчера . – Еще более мрачнея, сказала Квистис. – А это сегодня .

Она хлопнула по столу своим смартфоном. Воплин осторожно отлепил ее руку обратно и вытащил планшет.

– "Скончался в реанимации президент Венесуэлы после того, как парамедики доставили его в Центральный Госпиталь из его резиденции с инфарктом миокарда".– прочитал вслух юноша.

– Во не везет мужику.– Выдохнул Зефирка

– Ну, дошло, наконец?

Инструктор Могущеева была мрачна, как грозовая туча. Курсанты переглянулись.

– Живучий, гад.– Сказал Вася Громов.

Могущеева медленно стукнула головой об стенку.

– Ладно. Специально для выпускников штурмового факультета. Вы когда-нибудь слышали о президентских двойниках?

Воплин вздрогнул.

– Собственно за последнюю неделю погибло порядка десяти официальных двойников президента.

Наступила тишина.

– А сколько их всего? – робко поинтересовалася староста Пилипенко.

– Примерно полторы тысячи.

Опять наступила тишина.

– А чего так много? – еще более робко поинтересовался староста Пилипенко

– Бюрократия. Бесконтрольный рост численности административного персонала.

– Мы не справимся с полутора тысячами двойников.– Веско сказал Воплин. – Тут нужно стратегическое оружие.

Девушка подошла к окну.

– Нам не надо справляться с полутора тысячами двойников. Все намного хреновее.

– Я пошел. – Сказал Воплин, уходя в закатное окно.

– СТОЯТЬ, КРЫСА!– Стальная рука инструктора воспрепятствовала паническому бегству и втащила курсанта обратно в комнату.– Что за дурацкая привычка решать все личные проблемы самоубийствами!

– Инструктор, а куда еще хреновее? – спросил Пилипенко.

Девушка тяжело вздохнула.

– В общем… в общем… когда заводили двойников, разумеется, никто и не подумал, чтобы пометить настоящего. Так что теперь никто не знает, какой из них настоящий. Собственно говоря, изначальный контракт в академию Сэндхёрст пришел от правительства Венесуэлы. Им поручили избавиться от всех двойников и оставить только настоящего президента. Как они выкрутились, вы уже знаете. Субподрядчики, дробление контрактов – обычные дела.

Часы пробили восемь вечера. Темные тени заполнили приемную, а стоячие пикеты на улице постепенно превращались в лежачие. Из кабинета ректора выглянул ректор и жалобно простонал:

– Пустите меня! Я домой хочу!

-ЦЫЦ! – рявкнула инструктор. – На работе ночуй, сволочь!

Голова вздохнула и опять исчезла в кабинете.

– Ну, что, так и будем молчать? Ночь уже настает. Какие-нибудь идеи есть?

Зефирка неохотно поднял руку.

– – Не знаю, можно ли назвать это идеей. В общем, у президента же должны быть жена, дети, домашний пес, рыбки в конце концов. Они точно должны признать настоящего.

Могущеева вздохнула.

– Пробовали. Жене вообще все равно кто, главное, чтоб зарплату приносил и по бабам не шлялся, дети выбрали того, кто подарил им игровую приставку, сенбернар Бочонок обнюхал по очереди все ноги и остановил свой выбор на фотографии пресс-аташе японского посольства. Кот облил презрением всех кандидатов одинаково.

– Отпечатки пальцев? ДНК? Фотография сетчатки? – спросил Громов.

– Все биоидентификационные данные сгорели вместе с одним из двойников месяц назад на пожаре карнавала начавшегося от зажигательной самбы.

Начальник Дисциплинарного Комитета встал с кресла и потянулся.

– Не знаю, зачем париться. Если никто не знает, как отличить настоящего президента от двойника, давайте просто назначим кого-нибудь настоящим президентом – и дело с концом.

– Умный какой.– Огрызнулась Могущеева- Без доказательств нам не выплатят контракт, еще и неустойку слепят и штраф за мошенничество.

– А если настоящий президент уже погиб в войне двойников?

Могущеева села и схватилась за голову.

– Это самое паршивое. Мы ищем черную кошку в темной комнате и даже не знаем, есть ли она там.

Староста Пилипенко подошел к окну, осветившись лучами заходящего солнца, и серьезно сказал:

– Я знаю. Я знаю, кто настоящий президент.

Все посмотрели на него.

– Настоящий президент никогда не оставит свой народ в беде.

Некоторое время все молчали.

– А староста дело говорит.– Задумчиво сказал Четский.

– Точно! – Зефирка вскочил на ноги.– Надо организовать панику в городе! Такую, чтобы все поверили, чтобы как ядерная война! Все побегут, и двойники побегут. А кто останется – настоящий президент!