За соседней дверью

Тогда Линдси звонко засмеялась.

– Не понимаю! – раздражалась я. – Как можно быть таким идиотом?!

– Быть идиотом совсем не мешает его сексуальности, – проговорила сквозь смех она.

– О боже! – Я кинула в нее тряпочкой для протирания горшков.

Блондинка продолжила звонко смеяться, откинув от себя ткань.

– С этого момента мы больше не подруги, – пошутила я. – Ты же знаешь, я не общаюсь с людьми, считающими Тайлера Хэйса сексуальным.

– Неужели между вами никогда не пробегала искра?

– Конечно, нет! – возразила я. – Между нами никогда ничего не будет.

Потом я принялась снова ухаживать за цветами.

– Никогда не говори «никогда», – загадочно прошептала Линдси, играя светлыми бровями. Повисла тишина, но подруга решила вновь ее нарушить: – Кстати, я хотела спросить: сходим в новый бар на следующих выходных?

– Что за бар? – Я поставила лейку, взяла старую тряпочку и начала протирать листья.

– О-о-о, – протянула она, – тебе понравится! Рок-музыка, столы для бильярда и огромный танцпол.

– М-м-м, – промычала я с неподдельным интересом, – звучит неплохо.

Я хотела расспросить о баре поподробнее, но нашу беседу прервал очередной звон колокольчика. В магазин зашла миссис Кэнниган – добрая старушка, считавшая нас чуть ли не своими внучками. Она заходила каждое воскресенье и всегда выбирала три белые розы. Я знала, что она покупает их в конце каждой недели, чтобы отнести на могилу мужа.

Ее седые короткостриженые волосы завивались в забавные кудряшки. Она всегда носила покрытое катышками синее пальто, черные дерби и огромную сумку через плечо.

– Здравствуйте, девочки! – Теплый взгляд карих глаз каждый раз радовал меня.

– Здравствуйте, миссис Кэнниган! – поздоровались мы в унисон.

– Для вас я давно просто Сьюзан, – сказала она, ковыляя к кассе. – Мне три белые розы, пожалуйста.

– Сейчас найдем для вас самые лучшие, – улыбнулась я и ушла на поиски цветов.

До меня долетали обрывки фраз разговора миссис Кэнниган и Линдси.

– У тебя все хорошо, Линдси?

– Да, а вы как?

– Как обычно. Все хорошо.

Я старалась выбрать самые свежие цветы, чтобы миссис Кэнниган осталась довольна. Через пару минут мне удалось найти идеальные. Я завернула цветы в крафтовую бумагу и, вернувшись в зал, положила розы перед старушкой.

Она начала судорожно рыться в сумке в поисках кошелька, но я остановила ее:

– Возьмите их даром.

– Ну что ты, я не… – не успела договорить миссис Кэнниган.

– Это подарок от магазина. – Я вложила розы в ее морщинистые руки.

– Спасибо, милая. Ты ангел, – ответила она с улыбкой. Ради этой улыбки я и работала.

Прежде чем она успела отойти от кассы, я все-таки решилась задать вопрос.

– Сьюзан, – помедлила я, – возможно, это прозвучит бестактно, но почему именно три белые розы?

– Это вовсе не бестактно, – мягко произнесла она.

– Может, вам присесть? – предложила Линдси, выдвинув стул.

Старушка со вздохом приземлилась на него. В ее печальных глазах появилась искра радости. Кажется, моя заинтересованность оживила ее.

– Когда мы познакомились, он мне совершенно не понравился, – засмеялась она. – Я возвращалась на корабле из Индии…

– Индии? – уточнила подруга.

– Об этом я вам расскажу в следующий раз, – хихикнула миссис Кэнниган, положив ладонь на руку Линдси. – Он впервые увидел меня, когда я наблюдала за волнами, – вспоминала Сьюзан. – Подошел, сказав, что будет жалеть, если не познакомится со мной. В то время я была крепким орешком и отказала ему во встрече. – Старушка грустно посмотрела в пол. – Но он оказался не менее крепким. – Она подняла глаза на меня. – Джеймс был очень настойчив, и на десятой его попытке позвать меня на свидание я решила дать ему шанс.

Мы с Линдси хихикнули, зачарованно слушая миссис Кэнниган.

– На наше первое свидание он принес три белые розы и на последующие встречи приносил только их. – Она слегка нахмурила почти невидимые брови, вспоминая, как была когда-то озадачена. – На пятый раз я не выдержала и спросила, почему же он дарит мне одни и те же цветы, а он ответил, что белый цвет символизирует чистоту его чувств и намерений. – Сьюзан облокотилась на спинку стула. – А три их за каждый раз, когда он влюблялся в меня по новой: первая – когда впервые увидел, вторая – когда впервые заговорил, а третья – когда впервые пошел со мной на свидание.

Старушка загрустила.

– Он всю жизнь дарил мне три белые розы, – слеза покатилась по ее щеке, – потому что его чувства ко мне никогда не менялись.

Рассказ миссис Кэнниган тронул меня до глубины души. История была такой искренней и достойной лучших фильмов о любви. Даже когда ее любимый человек ушел из жизни, она все равно продолжала любить его.

– Это прекрасно, – высказалась я.

– Так романтично, – подтвердила Линдси.

– Он был и всегда будет для меня единственной любовью. – Сьюзан вновь одарила нас улыбкой, несмотря на слезы. – Запомните, девочки, – старушка взяла наши руки, – любовь всегда приходит тогда, когда меньше всего ее ждешь. И часто этот человек не воспринимается как любовь всей жизни. В этом вся сложность. Главное – разглядеть и не упустить.

Она отпустила наши руки, медленно встала и произнесла:

– А теперь и мне пора напомнить ему о моей любви.

Затем Сьюзан взяла розы и направилась к двери.

– Спасибо, что поделились с нами, – поблагодарила я.

– Не за что, мне было очень приятно вспомнить нашу историю.

Старушка попрощалась и вышла из магазина.

– Их любовь была такой чистой, – пробормотала Линдси.

– Да, – согласилась я. – И настоящей.

Глава 3

Король старшей школы

ТАЙЛЕР

Мой отец отличался жестким нравом и никогда не признавал поражения. Я был полностью уверен в том, что он терпит меня только по одной причине: я его единственный сын. Мы существовали с ним в параллельных Вселенных, лишь изредка пересекаясь на кухне. А это даже странно, ведь его лучший друг жил под девизом «Правила нужны, чтобы их нарушать». Бо́льшую часть дня он проводил на скучнейшей работе, а оставшееся время просиживал в своем кабинете.

У меня никогда не было привычных для моих сверстников нормальных отношений между отцом и сыном. Его почти и не существовало в моей жизни. Фактически я оказался полностью предоставлен самому себе.

Я навсегда сохранил воспоминание из детства, которое всплывало из раза в раз вплоть до средней школы. Мама целовала меня в макушку и шептала: «Мы тебя любим». Не знаю, кто были эти «мы», но отец в это местоимение определенно не входил. Мою мать вполне устраивало не видеть мужа целыми днями. «Он много работает и обеспечивает нас», – говорила она. В глубине души я даже восхищался отцом. Он построил целую империю на какой-то фигне для обработки растений и сколотил свой первый миллион в двадцать лет. Честно признаюсь, единственное, что я к нему испытывал, – уважение. Хотя мама тоже неплохо зарабатывала благодаря наследственному владению крупной сетью ресторанов «Голден», но мало об этом говорила.

Несмотря на огромное состояние, родители приняли решение отдать меня в государственную школу. Они хотели, чтобы я вырос обычным парнем и никогда не кичился деньгами. Собственно, таким я и стал, но немного отошел от их предполагаемых рамок.

Я вел вполне обычную подростковую жизнь, включая все прихоти «трудного подростка»: вечеринки, девушки, сигареты и литры алкоголя. Да, с таким раскладом я не удивлен, что родители меня не выносят. Друзья из государственной школы стали для меня новой семьей, и я, разумеется, стал похож на них.

Майкл сидел напротив меня, откупоривая бутылку очередного холодного пива. Он откинулся на спинку продавленного коричневого дивана, находясь в состоянии полнейшего дзена.

Мы сидели в подвале его дома, который Майкл называл «мужской берлогой». В помещение вела старая лестница, откуда можно с легкостью навернуться. Его родители скидывали в подвал всякий хлам, которым давно не пользовались, или старые вещи, которые, как считала мать Майкла, «могут пригодиться». Именно поэтому мы находились в окружении предметов, рассказывающих о молодости супругов Райт больше, чем любые слова.

Около меня расположилась коробка винтажных виниловых пластинок – любимейшая коллекция Дэвида Райта, отца Майкла, которую он пополнял с семнадцати лет. Напротив дивана и пары кресел такого же коричневого цвета стоял древний телевизор с видеоплеером. На полке рядом с ним лежали кассеты со старыми фильмами. Мы с Майклом пересмотрели практически все, включая сопливые мелодрамы его матери. Кроме мелодрам о миссис Райт напоминали куча старой одежды в стиле девяностых и постеры со смазливыми мужиками времен ее молодости, но все это мы сразу же запихнули куда подальше.

Когда другу пришла идея устроить полноценную комнату отдыха, мы решили дополнить обстановку. Тогда на кирпичных стенах появились разноцветные баннеры, огромные дорожные знаки и плакаты, как утверждал Майкл, «лучших фильмов всех времен». Мы решили оставить некоторые вещи мистера Райта, поскольку они были довольно интересными: кроме видеоплеера и пластинок, здесь валялся баскетбольный мяч, подписанный самим Коби Брайантом[5].

– Черт, в этот раз ты переборщил, – высказался Майкл, глотнув пива.

Я кивнул и тоже влил в горло холодный напиток.

На друге была очередная футболка с изображением обложки какой-то настольной игры про магов. Одна из прекрасных черт Майкла Райта – абсолютное забивание на чужое мнение.

– Как думаешь, он правда переведет тебя в частную школу? – поинтересовался он.

– Ага, – пробурчал я в ответ, рассматривая деревянный потолок.

– Он постоянно тебя этим пугает, – изрек Майкл. – Пустые угрозы.

– Ты не видел, как он это говорил, – произнес я, вспоминая выражение лица отца.

Майкл хмыкнул и встал с дивана, чтобы поднять одно из сидений.

– Ты что делаешь? – спросил я.

– Я кое-что достал, – пробормотал друг и вытащил находку. На его ладони лежали две сигары, точно ему не принадлежавшие.

– Ты прячешь сигары под диванной подушкой? – уточнил я, рассматривая золотые эмблемы на них.

– Ну да, – пожал плечами Майкл.

– Миссис Райт не приходит сюда пылесосить?

– Уже нет. Недавно она сказала, что я должен сам здесь прибираться.

По сути, эта женщина дала моему другу идеальное место для хранения запрещенки. Убирался ли он? Определенно нет. Прятал ли украденные у отца сигары? Определенно да.

– Будешь? – предложил он, протягивая одну.

Я знал, что пора отказаться от такого вида удовольствия, но не мог.

Вытащив из кармана джинсов любимую металлическую газовую зажигалку с выгравированным изображением черепа в языках пламени, я поджег сигару.

Это странно, но я находил себя в определенных материальных вещах, пусть и был фанатом «Бойцовского клуба»[6]. Мой мотоцикл, старая кожанка, зажигалка – все это говорило обо мне. Эти вещицы были со мной в самые разные периоды жизни, и через какое-то время я начал ими по-настоящему дорожить, поэтому мог понять желание супругов Райт хранить ненужное барахло.

Мы закурили и подняли целое облако дыма, окутавшее нас с головами.

– Когда вернутся твои родители? – буркнул я, выпустив очередной клуб дыма. – Через неделю. Мама захотела поехать на очередной фестиваль сыров.

Я засмеялся, услышав словосочетание «фестиваль сыров», и снова припал к сигаре. Так мы просидели до самого вечера. Болтали и курили, забыв о мрачных последствиях моего недавнего поступка.

* * *

Вечером того же дня я набрался смелости зайти к отцу в кабинет. Он скривился над документами, которые освещала одна настольная лампа.

Кабинет напоминал своего владельца: старомодный, строгий, но со вкусом. Стены были обклеены обоями в темнозеленую шотландскую клетку и контрастировали с белым потолком – единственной светлой деталью в помещении.

Комнату украшала деревянная мебель в английском стиле. Посередине расположился длинный, заваленный бумагами письменный стол. К нему прилагался стул с кожаным коричневым сиденьем. К стене был прижат огромный шкаф, также наполненный документами, папками и старыми книгами любимых классиков отца.

На столе папа расставил бронзовые статуэтки в виде «сильнейших», по его мнению, зверей: лев, крупная собака и какое-то непонятное чудовище с головой дракона. Не знаю, как туда затесалась крошечная лошадь, но мне, в принципе, все равно.

– Можно? – Мой голос прозвучал небрежно, но увлеченный работой отец этого не заметил.

В свечении настольной лампы он был похож на Сатану, перебирающего списки своих жертв. Хотя постойте… он именно этим и занимался. Отец рассматривал списки компаний, которые пытались ослабить влияние его долбаной фирмы «Все для растений» на природу.

– Чего тебе? – бросил он, не отрываясь от бумаг.

Вероятно, папа до сих пор злился на меня из-за выходки, что было неудивительно.

– Прости, – промямлил я. – Такого больше не повторится.

– Конечно не повторится, ведь ты переходишь в частную школу. Там у тебя будет новая компания без отшельников, с которыми ты находишь проблем на мою голову, – ответил он, продолжая помечать что-то в документе.

– Ты же это не серьезно, – пытался утешить сам себя я.

– Завтра с утра доставят твою форму, – жестко сказал отец, лишая меня возможности возразить или попытаться подействовать на его решение. – А теперь оставь меня. Мне нужно работать.

Мой мозг осознал, что ловить уже нечего. Я бы просто потерял время, если бы попытался отговорить его от идеи сбросить меня к местным мажорам. Если он чего-то захотел, то так оно и будет.

Отец привык, что он главный в наших жизнях и спокойно может принимать важные решения за нас. Я пытался время от времени противостоять ему, но это не сильно помогало. И теперь оставалось только смириться с реальностью, поэтому я вышел и закрыл за собой дверь.

– Черт! – выругался я со всей злостью, которая скопилась во мне за годы, прожитые с ним под одной крышей.

– Не выражайся! – воскликнула мама, раскладывая посуду по кухонным шкафам.

В ответ на ее замечание я лишь промолчал и, хмурый, как туча, поднялся наверх в надежде никого не видеть до утра. Разве что…

Я зашел в комнату и выглянул в окно, заметив маленькую Джун. Ее стол располагался прямо у окна, что обеспечивало мне идеальный обзор. Девушка в очередной раз проводила вечер выходного дома.

Желтоватый свет настольной лампы освещал маленькую область комнаты, создавая уютную атмосферу. Хотел бы я быть рядом с ней в этот момент. Соседка закинула ноги на стол. На ней красовались клетчатые красные штаны и серая футболка с надписью «Fuck it». Растрепанные волосы спадали на плечи, придавая ей непринужденный вид.

Джун читала очередную книгу. Она постоянно читала, почти все время, как переехала сюда. Я вел себя как маньяк, наблюдая за ней из своего окна, но не мог оторваться. Она такая красивая… Только ее я хочу видеть, когда мне паршиво.

Еле оторвавшись от соседки, я надел наушники и повалился на кровать.

Скоро начнется новая жизнь, от которой я не смогу убежать. Весь вечер пытался найти хоть какие-то плюсы в частной школе, но нашел только один – Джун Сандерс.

* * *

Утро понедельника выдалось не очень приятным. Я собрал сумку, накидав туда учебников, тетрадей и несколько ручек, надеясь, что хотя бы одна из них пишет.

Мне доставили пять однотипных белых рубашек, черный пиджак с маленьким изображением головы красного орла в круге – эмблемы новой школы, красную жилетку с тем же рисунком, темные штаны и галстук. Ужасно надевать это, когда ты бо́льшую часть жизни ходил в кожаной куртке и потертых джинсах.

Папа по-прежнему не говорил со мной, но немного потеплел. Я понял это, когда он многозначительно кивнул, разглядывая меня в новой форме. Теперь я стал похож на сына, которого он так желал видеть во мне. К его большому сожалению, пара шмоток меня изменить не могла. Тем временем мама старательно делала вид, что все в порядке, натянув фальшивую улыбку.

Я позавтракал глазуньей и вышел из дома. Словами не передать, как я был рад покинуть это место. Солнце слегка припекало, и дул легкий ветерок, приносивший приятную прохладу.

Было здорово выйти на улицу и сесть на черный байк Harley-Davidson[7] Softail Standard, на который я очень долго копил. Родители были не в восторге от покупки, но решили, что спорить со мной бесполезно, так как я все равно ездил бы на нем, просто без их ведома. Байк определенно стал лучшим вложением денег за всю мою жизнь. Я никогда не любил вещь так сильно.

Мотоцикл переливался под жарким солнцем, и я знал, что это будет лучшим зрелищем за сегодняшний день. Я испытал что-то напоминающее оргазм, когда надел шлем и опустил зад на сиденье байка.

Я не знал, где конкретно находится «Гордон Скул», поэтому решил воспользоваться навигатором в телефоне.

Невольно вспомнил о девчонках из этой школы, которые могли быть на моей вечеринке. Не знал, откуда они берутся, но искренне не желал разбираться еще и с разгневанными девушками, с которыми, возможно, по пьяни переспал.

Скажем так, я определенно жил не по библейским заповедям. Иногда потребности брали верх, а я не был против их удовлетворить. Да, мне, несомненно, нравилась Джун, но она как будто старалась не пересекаться со мной лишний раз. Не мог же я сидеть и ждать, когда соседка потеплеет ко мне. Но это не значило, что я не собирался заполучить ее. Я был из тех, кто любит цели посложнее.

Я ехал около пятнадцати минут, пока не заметил высокое здание в готическом стиле. Видимо, так выглядел мой самый страшный ночной кошмар. Над деревьями возвышались темные, устремленные вверх башни, на которых расселись каменные гаргульи. Стрельчатые арки и высокие окна украшали строение, придавая ему устрашающий вид.

Подъехав ближе, я заметил огромную лужайку, на которой сидели ученики перед началом занятий. Утром народа на ней было много. Мой взгляд зацепился за девочек в черных пиджаках, коротких красных клетчатых юбках и белых чулках до колен. Такие чулки невольно заставляли фантазировать. Возможно, в этой школе есть и еще один плюс…

На парковке находилась куча мажорных машин, полученных на шестнадцатилетие местными королями. Выбрав подходящее место, я заглушил своего верного друга. Выражения лиц подростков, окружавших меня, не описать словами.

«Неужели никто здесь не ездит на мотоцикле? Почему все так пялятся?» – озадачился я.

Я чувствовал себя музейным экспонатом и не хотел упасть в грязь лицом перед новыми одноклассниками. Я сын богатых родителей и знаю, что первое впечатление – самое главное. Тем более я неплохо выглядел на байке в этой мажорной школьной форме. Дальше все зависело только от меня. Я мог устремить взгляд в землю и дать всем понять, что не такой уж крутой, а мог…

Я снял шлем и встряхнул волосами, решив дать этим стервятникам то, что они хотели, – шоу. Затем медленно слез с байка, покрутив в руке ключи. Что сказать, быстро вошел в раж.

Я с усмешкой отметил нескольких парней, во взгляде которых читалась зависть. Как мило. Извините, парни, но меня это только веселит.

Я двинулся ко входу самой уверенной походкой на свете. В этот момент все глаза смотрели на меня. Толпа расступалась, пропуская вперед. Я чувствовал восхищенные взгляды девиц, которые сходили с ума от одного моего вида. Они шептались, называя меня «красавчиком», а парни фыркали им в ответ. Не хватало только песни Lenny Kravitz – Are You Gonna Go My Way. И я мог бы бесконечно идти по этой дороге.

Девушки пытались строить глазки и подмигивать, чтобы привлечь мое внимание, но я был слишком увлечен неожиданно накатившим успехом. Этот момент запомнится надолго, и мое пребывание в «Гордоне» определенно скажется на истории школы.

И тогда я подумал: «А зачем мне изнывать от безысходности судьбы, когда я могу стать королем?»

Глава 4

Неудачный день

ДЖУН

– Джун! Джун! – раздался глухой крик.

Промычав что-то невнятное, я натянула на голову одеяло. Мама забежала в комнату, разрушив мое укрытие.

– Ты опаздываешь в школу!

Я моментально открыла глаза и подскочила на кровати.

– Сколько времени?!

– Без десяти восемь!

– О нет! – протянула я, быстро выбираясь из постели.

Успеть в школу за сорок минут? Звучало как вызов…

Я побежала в ванную. Мигом почистив зубы, умылась и наспех расчесалась. Затем вернулась обратно в комнату и залезла в шкаф. Надев белую рубашку и короткую юбку в клетку, я натянула высокие гольфы и засунула ноги в черные конверсы. После этого схватила собранный с вечера рюкзак и выбежала на улицу. На завтрак времени не оставалось, поэтому я решила, что до ланча буду питаться исключительно знаниями. Я уже бежала к остановке, но тут автобус проехал мимо меня.

«Гадство!» – прозвучало в голове.

Недолго думая, я как последняя идиотка погналась за транспортом.

– Стойте!

Автобус ехал все быстрее, а бежать становилось труднее.

– Черт! – заговорила во мне безысходность.

Я гналась за автобусом до следующей остановки, около которой он благополучно затормозил. Я вся взмокла от пота, но вышла победителем. Ну почти…

Запрыгнув в транспорт, я плюхнулась на сиденье рядом с какой-то старушкой. Распутала проводные наушники и подключила их к плееру, понадеявшись, что песни P! NK повысят градус моего настроения. Так и вышло. Правда, старушка всю дорогу мерила меня нравоучительным взглядом, а я изо всех сил старалась не обращать на нее внимания.

Доехав до нужной остановки, я выскочила из автобуса. Никогда бы не подумала, что буду с такой радостью покидать общественный транспорт. Теперь предстояло пробежать оставшееся расстояние до школы, потому что прямиком в «Гордон» автобусы не ходили. Видимо, это не особо печалило моих одноклассников, так как почти каждый из них имел собственную машину.

«Ну хоть какой-то спорт в моей жизни», – подумала я, ощутив прохладный ветерок в волосах.

Преодолев огромную парковку, я забежала в здание и понеслась по каменной лестнице, а затем по пустынному коридору, шлепая кедами по темной плитке.

Постучав, я открыла дверь в класс биологии. Одноклассники отвлеклись от презентации Минди и уставились на меня.

– Здравствуйте. Простите за опоздание, – пробурчала я, пытаясь отдышаться.

Казалось, что кто-то выкачал весь воздух из моих легких.

– Мисс Сандерс, какова причина вашего опоздания? – проворчал мистер Грин.

Вся школа знала его как привередливого низенького старика с рыжими волосами. Он всегда ходил в зеленых рубашках и темных брюках с толстым поясом. Котелок и горшочек с золотом – вот чего ему не хватало для создания полноценного образа лепрекона.

– Будильник не сработал. – Я постаралась произнести это как можно мягче, состроив жалостливый вид.

– Заходите и садитесь, – проговорил немного смягчившийся старик.

Жалостливый вид подействовал. Как всегда.

На биологии я сидела с Марком. Очень интересный парень. Однажды на перемене он вслух зачитывал часть рассказа, который выкладывал в интернет.

– Доброе утро, Джун, – тихо поприветствовал меня Марк.

Его черные волосы немного растрепались, создав беспорядок на голове. Рукава помятой белой рубашки были закатаны до локтей, а пиджак висел на стуле. Кожа кофейного оттенка сочеталась с темными густыми бровями и такими же темными глазами. На худом лице выделялся нос с горбинкой и пухлые губы. Он, как всегда, дружелюбно улыбался.

– Доброе. Что вы делаете? – спросила я.

– Ничего особенного, – ответил он. – Минди рассказывает что-то про митоз[8].

– А, окей.

Я начала рыться в рюкзаке, чтобы найти учебник и ручку. Тем временем Марк пытался записать что-то в тетрадь, но определенно не по предмету. Не сумев скрыть своего любопытства, я невольно подсмотрела.

– Интересно? – оторвался от тетради парень.

Я кивнула и неловко улыбнулась. А Марк хитро сверкнул глазами.

– Я пишу про Лох-несское чудовище.

Заметив маленькое изображение чудовища на странице, я тихо хихикнула.

– Кстати, как ты относишься к убийству главных героев? – поинтересовался он.

– Хм, – задумалась я, – считаю, что это довольно смелый ход.

– Весьма двусмысленный и уклончивый ответ, Джун Сандерс.

Я лишь усмехнулась и пожала плечами. Минди закончила презентацию и села на место, получив тройку.

– Мистер Крам, ваша очередь, – заявил учитель, оскалившись на моего соседа.

– А вот и прототип Лох-несского чудовища, – тихо пошутил Марк, поднявшись с места.

* * *

– Ты видела, кто к нам перевелся?! – взволнованно спросила Линдси.

Вытащив учебник по химии, я захлопнула дверцу шкафчика.

На подруге красовалась рубашка с короткими рукавами, клетчатая юбка и черные кожаные туфли на небольшом каблуке, а волосы были собраны в высокий хвост. Линдси выглядела совершенно очаровательно.