Дай руку и пройдись по моей душе скальпелем

Бабочки, ублажения – это не то прекрасное чувство, которое все вокруг называют любовью. Это иное.

Любовь – это не рутина.

Лучшее, что может сделать любовь, это помочь двигаться дальше, преодолевать трудности и преграды, которые предстают перед человеком на его жизненном пути. Она не закаляет, а помогает преодолеть все, что кажется человеку невозможным. Любовь никогда не дает сдаваться и опускать руки.

Ее прошлые отношения были безумно тяжелыми и не давали сделать глоток воздуха, который так был ей нужен, а после их окончания она не опустила рук, а сжала их сильнее, стала сильнее. Сильнее к себе, строже. А самое главное, что она смогла это пережить.

Вы скажете, что она могла что-то изменить и бороться дальше? Нет, не могла. Ее жизнь крутилась, подобно белке, которую засунули в колесо для производства энергии. Каждый день она искала возможность спасти себя, работая на износ, но ее закрутило под собственной скоростью того самого колеса, которое давало надежду на жизнь.

Спасаясь от человека, который растоптал ее, она сломала колесо, в котором потерялась…

От её отца.

Она всегда будет маленькой девочкой, мой дорогой друг. Всегда. Какой бы взрослой она не хотела казаться. Она сильная, целеустремленная. Я знаю это, но, пожалуйста, подари ей возможность быть хрупкой и живой рядом с тобой. Подари ей возможность быть слабой, хоть иногда. Постарайся заменить ей меня, когда это требуется.

Я знаю ее всю жизнь, без преувеличения, потому что она моя маленькая принцесса. И я люблю ее. Люблю все ее изъяны, минусы, называй это, как хочешь. Я всю жизнь посвятил тому, чтобы сберечь ее хрупкое и слабое сердце. Сберечь для того, чтобы ты смог увидеть в ней маленькую и беззащитную девочку.

Она боится пауков, темноты, высоты, а в детстве, представь себе, боялась смотреть на луну поздней ночью, считая, что это приманивает волков, которые могут ее украсть. Она не завтракает, не ест молочные продукты, любит крутиться перед зеркалом и фотографироваться. Это лишь малая часть ее, очень малая.

Ты всегда сможешь прийти ко мне за советом, как к ее любящему отцу. Я помогу тебе найти к ней подход, но никогда, слышишь, никогда не обижай ее и не посмей ранить. Не смей даже допускать мысли о том, что можешь оставить ее одну, когда она истерит или плачет навзрыд. Не смей. Никогда.

Я доверяю тебе, мой дорогой друг, самое сокровенное, что у меня есть – свою маленькую принцессу, что так старался оберегать от всего самого плохого, самого страшного, что способно разбить ее сердце. Я тебе доверяю свою дочь, которую люблю больше жизни. Тебе и только тебе. Сохрани мою беззащитную девочку, пожалуйста. Я тебе доверяю.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. НОВАЯ ОНА.

Москва. Город тысячи огней. Как много в имени этого красивейшего города, для любого, кто хоть раз в нем побывал. Город можно любить или ненавидеть, но равнодушным он точно никого не оставляет.

Город это, в первую очередь, его жители и улицы. Улицы Москвы вызывают у меня чувство волнения и восторга одновременно. В столице три тысячи улиц. Суммарная длина умозрительной линии, если в нее расположить все эти три тысячи, превысит расстояние от Москвы до Парижа.

Прогуливаясь по улицам столицы, я наблюдаю, что независимо от степени древности и архитектуры, все они в той или иной степени затронуты современными преобразованиями. Мое отношение к этому достаточно спокойное, как к чему-то неизбежному и естественному. Свой шарм присутствует как у исторических улиц, так и у перестроенных от начала до конца.

Как и в любом другом городе, самые привлекательные, самые красивые и фешенебельные улицы Москвы расположены в ее центре. Все они разные. Здесь и широкие проспекты, и небольшие улочки. Дух истории буквально витает в воздухе.

Люблю Арбат. Пространство здесь буквально пропитано культурой, концентрация талантливых людей на квадратный метр зашкаливает. Гуляя здесь, я получаю эстетическое удовольствие от работы многочисленных художников и музыкантов. Старым и новым Арбатом список моих любимых улиц, естественно, не ограничивается. Тверская, Никольская, Воздвиженка, Ильинка… Нет, в Москве определенно невозможно заскучать.

В этом городе жизнь идет совсем по-другому. Каждый день, прожитый в этом странном месте, меняет тебя до неузнаваемости.

Я, как и многие абитуриенты, в этом году стремилась достать до звёзд, то есть дотянуться до своей мечты – поступить в Московский институт и обучаться врачеванию. Конечно, это сказано с долей иронии, потому что в XXI веке профессиональную деятельность врача уже на вряд ли бы стали так называть, но, тем не менее. Стать высококвалифицированным врачом, скажу честно, я не просто мечтала, скорее жаждала, и всячески старалась, хоть на миг, прикоснуться к этой удивительной профессии.

Меня всегда удивляли врачи моего уездного города, потому что даже я, имея за плечами только теоретические знания в области медицины, могла без особых усилий отличить всевозможные травмы, предвидеть осложнения и даже посоветовать, чем именно лечить какое-либо заболевание. Да, это может прозвучать смешно и, в некотором роде, абсолютно абсурдным, но, тем не менее, это правда. В свои восемнадцать с лишним лет я, наученная жизненным опытом, всегда помогала своим ближним и старалась им привить чувство ответственности и должного отношения к своему здоровью.

Бывало так, что папа очень часто травмировался на работе, а по приходу домой обращался ко мне с просьбой помочь справиться, например, с болями. Я, конечно, приходила в ярость от одного только вида, но, читать нотации мужчине, которому уже далеко не шестнадцать лет, не пыталась, всего лишь говорила, что «нужно потерпеть и постараться быть более аккуратным».

Мой отец всегда смеялся надо мной, когда я обрабатывала ему раны или же накладывала бинты. Он говорил, что я слишком серьёзная. Мне, на самом деле, нравилось помогать в такие моменты папе, знаете, как будто я в голове ловила флешбэки: раньше папа обрабатывал мне мои разбитые коленки, а сейчас я сижу и делаю ему перевязку.

***

– Доча, щиплет, – произнес я, немного одергивая руку, которую сегодня повредил на объекте, слезая с крыши.

В этот момент Маша подула на открытую рану, что заливала перекисью водорода. Это дыхание не было навязанным, просто потому что мне больно. Дочка в этот момент была очень искренней и такой серьезной, что боль отступала. Она не произносила ни слова, тем самым помогая мне и говоря обычным жестом: «Папа, я чувствую твою боль, доверь мне ее, и она скоро пройдет».

Сейчас я видел в ней прекрасного врача, что с особым трепетом относится к своему пациенту. Для полноты образа ей не хватало только белого халата и бейджика с ее именем и отчеством.

– Принцесса, ты помнишь, как я тебе также заливал перекись на коленки, когда ты падала с велосипеда?

– Конечно, помню, папуль, – с улыбкой на лице произнесла Маша, – ты тогда еще говорил: «Терпи казак, атаманом будешь».

Она запоминает такие мелочи, связанные со мной. Моя самая любимая девочка.

А она продолжала поливать перекисью водорода рану, что с каждым разом шипела все громче, но больно уже не было. Чувство страха перед людьми в белых халатах всегда меня преследовало, и я не мог этому противостоять. Как будто каждый человек, считающий себя врачом, по собственной причине незнания чего-либо, мог неправильно поставить диагноз и навредить мне. Я правда боялся, хотя был уже очень взрослым.

Дочка знала об этом безумном страхе, что всегда сопровождал меня в больницах при болезнях, поэтому в такие заведения мы ходили вместе. Как тогда. Семнадцать с лишним лет назад. Только рядом с Машенькой я не боялся ничего и никого. Страх отступал, освобождая путь доверию и пониманию неизбежности ситуации. Тогда она держала меня своими крохотными пальчиками за шею и плечи, понимая, что рядом я и никому не позволю причинить ей боль, а сейчас наоборот – я держу ее ладонь, чтобы чувствовать ее присутствие. Чувствовать, что она рядом со мной, хотя мне уже далеко за тридцать.

Повторюсь, я видел в ней высококвалифицированного специалиста, особенно, когда она устраивала «обход» во времена моего недуга. Я мог лежать с температурой, которая забирала мои силы, а Машенька, моя дочка, приходя в комнату, интересовалась моим самочувствием. Истинный врач. Врач, которому я доверяю свое здоровье в полной мере.

Нина рассказывала, что, когда я болел и чувствовал упадок сил, я спал большую часть дня, а Маша все равно приходила меня навещать в комнату, осознавая, что это для меня лучшее лекарство. Она аккуратно дотрагивалась до моего раскаленного лба, на котором можно было жарить яичницу, тяжело вздыхала, укрывала одеялом и тихо-тихо говорила: «Поправляйся скорее, пусть тебе станет намного лучше». Моя маленькая девочка, которая так хотела забрать всю мою боль себе. Моя дочурка. Мое маленькое счастье.

– Так, я закончила обрабатывать ссадину, сейчас принесу зеленку, обработаю ей края раны, и она затянется через несколько дней, – сказала Маша, вставая со стула.

– Зеленка? Нет, не надо, все само затянется, дочь.

Ненавидел я эту зеленку, от нее только хуже было.

– Без лишних разговоров. Я сказала «надо», значит, надо, – с особой серьезностью произнесла дочь, выходя из комнаты, чтобы добыть это ужасное средство из аптечки.

– Видишь, дорогой, это твои гены, – улыбнувшись и поцеловав меня в щеку, сказала Нина.

– Ой, это еще чьи гены такие в ней, – с иронией и принятием неизбежного, остро ответил я.

– Папа, тебе повезло, зеленки не оказалось, поэтому обработаю йодом, – Маша засмеялась.

– Как чудесно, а то он сейчас уже сознание начал терять, – саркастично сказала Нина.

– Девочки, вы такие одинаковые!

Да, и правда одинаковые. Одинаково любимы мной и дороги моему сердцу. Мои девочки.

***

Я, как говорит мама, всегда с особым пристрастием и, в некотором роде, холоднокровием подходила к лечению чего-либо. Она сравнивала меня с самым настоящим профессором, который уже защитил докторскую и преподает какую-либо дисциплину в самом престижном университете нашей необъятной страны. Маме нравилось видеть меня врачом, и, на самом деле, она всегда верила в меня и мои силы. Она всегда мной гордилась, впрочем, как и папа.

Если быть до конца честной, именно мама сыграла большую роль в моей уже сознательной жизни. Именно ее самоотдача, стойкость и серьезность помогли мне понять, что я действительно могу стать лучшим врачом, прекрасным специалистом, но при этом, я смогу оставаться живой и маленькой девочкой для нее. Порой, поддержка со стороны мамы для меня была сильнее любого магнита. Да, она бывала суровой, говоря, что «если ты не постараешься, то ничего не получится», но, она всегда была рядом со мной в такие моменты, и я, будучи еще не совсем окрепшей, чувствовала опору под своими ногами, и, отталкиваясь при прыжке от этой самой опоры, я взлетала, причем, на такие высоты, о которых даже и подумать сама не могла.

***

Было уже поздно, а она не спит. Все учит. Дочка, расхаживая по комнате с толстым учебником по анатомии рассказывала мне о строении нервной системы человека, лишь изредка поглядывая в текст той самой книги, чтобы не потерять мысль.

Признаться честно, я мало что понимала. Этот медицинский язык был для меня неизвестным, а порой даже и страшным, когда Машенька рассказывала мне о своих походах в морг на парах по анатомии. Я всегда удивлялась, с каким же она хладнокровием и одновременным удовольствием говорила о заболеваниях, правильных разрезах, а, что самое жуткое, – ей нравилось это.

Я видела в ней врача еще с малых лет, когда она надевала стетоскоп себе на шею и говорила: «Мама, дай я послушаю твое сердечко». Какая же она смешная была, учитывая, что данным медицинским прибором врачи проводили аускультацию. Откуда я узнала это красивое и одновременно пугающее слово? Все благодаря дочке, которая на третьем курсе проходила дисциплину «Внутренние болезни». Ну, признайтесь, красиво же?!

– Итак, нервная система человека – это поистине самая сложная система в организме, которая до сих пор в полной мере не изучена врачами, – говорила Машенька, откусывая яблоко.

Дочка, как же я тобой горжусь. Ты сейчас кажешься уже самым настоящим доктором медицинских наук, который читает мне, как студенту, лекцию, причем, читаешь так, что мне хочется тебя слушать. У тебя талант. Ты большая молодец.

– Мария Максимовна, а можно устроить небольшой перерыв, – с иронией спросила я.

– Конечно, давайте устроим поздний dinner, мне тоже стоит подкрепиться, – усмехнувшись, сказала Маша.

Моя девочка. Моя кровинушка. Мой любимый доктор медицинских наук.

***

В моей жизни есть еще один не мало важный человечек, который безумно верит в меня и мои силы – мой младший брат. Пусть он и по возрасту действительно младший, но я всегда ловлю себя на мысли, что фактически это далеко не так. Никита всегда был чудным, даже, я бы сказала, странноватым, но он всегда оставался живым и не поддельным именно по отношению ко мне. Он верил в мои силы, даже когда я в них могла поверить с большим трудом.

Как сейчас помню: я готовилась к сдаче ЕГЭ, а он заходил периодически в мою комнату и спрашивал, как у меня дела обстоят с подготовкой, нужно ли мне что-то принести или чем-то помочь. Я всегда улыбалась и иронизировала в таких ситуациях, а он просто приносил мне шоколад, говоря, что моему мозгу нужна подпитка глюкозой, садился на кровать и делил этот шоколад на двоих.

Никита старался меня отвлечь от дурных мыслей, поддержать и, прикладываясь ко мне лбом, тихо-тихо говорил, что верит в меня. Знаете, это было больше, чем просто вера и поддержка. На тот момент он являлся моей силой и энергией во всех планах, как будто на мои ноги моментально надевали сапоги-скороходы, которые ускоряли мою деятельность и заряжали меня, вырабатывая, говоря биологическим языком, АТФ.

***

Который день моя сестра просиживала напротив компьютерного монитора, решая эти безумно сложные варианты работ ЕГЭ. Она готовилась поступать в медицинский и всячески углублялась в такие предметы, как химия и биология, забывая даже поесть.

Машино утро начиналось с обряда включения компьютера, который, как иногда, казалось, не успевал остыть еще после прошлого выключения. Сестра просыпалась рано и ложилась очень поздно, посвящая себя решению каких-то задач, уравнений, которые были сложными и требовали тщательной концентрации на материале.

За время подготовки к сдаче ЕГЭ Маша очень сильно изменилась во внешности: похудела, у нее появились темные круги под глазами, которые были больше самих ее глаз. Я переживал за нее, понимая, что она работает на износ.

– Машка, – заходя в комнату, произнес я, – уже час ночи, ты спать вообще собираешься?

– Никит…

Она повернулась ко мне, и я увидел скатывающиеся слезы по ее щекам.

– Эй, сестренка, ты чего? – я присел рядом, чтобы послушать ее, ведь сейчас это было единственное, чем я мог помочь.

– Я больше не могу, – Маша начала плакать навзрыд.

– Ты ж моя хорошая…, -я подошел к сестре, чтобы обнять ее.

Она плакала от истощения. Да, от самого настоящего истощения. Моя сестра, под гнетом приближающегося ЕГЭ, совсем забыла, что ее организм бьет тревогу.

– Я ненавижу эту химию, эту биологию, – говорила Маша, всхлипывая.

– Так, я рядом с тобой, успокаивайся, – я обнял ее еще крепче, чтобы она действительно почувствовала себя в безопасности.

– Какой сегодня день недели? – спросила она.

– Подожди, ты что-то ела сегодня?

– Нет.

– Ты ж моя бедовая, – поглаживая ее по голове, вздохнул я, – за такое тебе надо по одному месту нахлестать!

Она усмехнулась.

Yes, она засмеялась. Так, первый этап пройден.

– Пойдем на кухню, sister, я тебе приготовлю что-нибудь или вместе поедим мороженное.

– Пойдем, – тихо ответила Маша, вытирая слезы.

***

Знаете, вспоминая свое взросление, я всегда подшучиваю над своей бабулей. Нет, Вы не подумайте, что я как-то неуважительно отношусь к такому человеку в моей жизни, просто, года четыре назад бабушка мне начала прививать любовь к медицине именно дома. Звучит, конечно, это странно, но, тем не менее, я должна выразить глубочайшую благодарность бабушке Тане.

Думаю, каждый из Вас прекрасно понимает, что, прожив уже больше половины века, каждый уважающий себя пенсионер обязательно будет просыпаться спозаранку, включать телевизор и искать программы, где рассказывают либо о цветах и садоводстве, либо программу, где будут осведомлять население о лечении каких-либо болячек и болезней. Так вот, моя бабуля сочетала два этих самых любимых раздела в телевизионных программах, впрочем, она продолжает делать это и по сей день.

Бывало так, что на каникулах, которые длились у нас в школе неделю, я именно на это время становилась похожей на свою бабушку Таню: просыпалась рано, поставив будильник на восемь часов утра, готовила себе завтрак, а потом садилась вместе с ней смотреть передачу «О самом главном» или «Жить здорово», а после, мы в перерыве между медициной и садоводством обсуждали все, что было рассказано в программе. Это было, в некотором роде, даже смешно, потому что, мы становились похожими на политиков, которые участвуют в программе «Поединок с Владимиром Соловьевым».

Бабушка Таня, или, как я к ней иногда имела смелость обращаться, Татьяна Львовна, была человеком характерным, даже, я бы сказала, старой закалки, но, тем не менее, она была «модным» пенсионером. В свои шестьдесят лет она разбиралась в «наших Интернетах», сидела в социальных сетях и очень любила дебаты.

Бабушка никогда не переставала удивлять всех наших знакомых и близких людей своими кулинарными идеями и экспериментами, своей поставленной речью и умением вести хозяйство. Она, если говорить честно, была фанатиком садоводства. Ее сад всегда благоухал и был чист, ухожен и опрятен. Ее цветы, как я считаю, были детьми, за которыми всегда нужен «глаз да глаз», и бабуля давала этого с полна.

У нее никогда не было особых предпочтений в цветочном вопросе: бабуля обожала все свои цветы, начиная от каких-либо хост, заканчивая английскими розами или древовидными пионами, но именно сад, точнее, определенные уголки этого сада, были полным отражением моей бабушки Тани.

Вы можете подумать, что сад на нашем приусадебном участке был лишь снаружи и баловал нас своими ароматами только весной и летом – нет. Сад находил свое отражение и на наших окнах зимой, когда за стеклом был уже снег или же, стояли оголенные деревья, которые сбросили свою листву в октябре. Круглогодично наш дом был пристанищем души и разума только благодаря бабушке, потому что каждое окно играло разными красками и дарило свой особенный шарм благодаря орхидеям. Татьяна Львовна любила эти цветы, хоть они и капризны. Она ухаживала за ними, отстригая засохшую листву и стебли, поливала их и пересаживала, когда это требовалось. Я же говорю, нянчилась с ними, как с детьми…

И вот долгожданное письмо – поступила. Поступила в Москву – город возможностей и мегаполис, в котором так много идеи и условий для их реализации.

Москва! Из моей груди буквально вырвалось это слово, когда я впервые ступила на территорию столицы, как студент медицинского института. Я ожидала увидеть большой город с постоянным движением, а меня встретил блистающий мегаполис, напоминающий бурлящий водопад. Бесконечный поток машин, людей, вереница вывесок – все это действительно оставляет неизгладимое впечатление. Цветовая палитра этого города вызывает бурю эмоций! Москва поглотила меня, заставив дышать полной грудью, а иногда и задыхаться…

Но. Я не одна здесь, в этом городе. Каждый член моей большой и дружной семьи всегда рядом и помогает справляться с трудностями, преградами, оставляя отпечаток своей ладони на моей руке, за которую меня держат и не дают усомниться в том, что я не одна…

Произнесите в слух слово «семья». В нем всего лишь пять букв. Два слога. Оно простое, встречающееся в каждом разговоре. А что такое семья?

Обращаясь к русскому языку и словарю Ожегова…нет. Никаких книг и цитат из них. Не стОит. Нелепо.

Вы лучше представьте себя за большим круглым столом. В окружении Вас самые близкие, но не только по крови, а еще и по душе люди.

Родители, которые уже в преклонном возрасте, рассказывающие о Вашем детстве, о первой ссадине на коленке, о первой и глупой влюбленности, которая сносила Вам крышу в шестнадцать. Представьте, что Вы пролистываете альбомы и видите, как у мамы и бабушки проливаются слезы, глядя на детские фотографии, а папа и дедушка смотрят на Вас и говорят о том, что Вы уже повзрослели.

Друзья, с которыми Вы прошагали не мало пути, пережили первые потери. Это те люди, которые радовались Вашим взлетам как будто своим, которые не бросили в самый сложный момент Вашей жизни. Это те люди, которые всегда держали Вашу руку, когда было сложно и больно, тяжело и страшно. Они рядом с Вами и сейчас, сидят за одним столом и обсуждают насущные проблемы по работе.

Любимый человек, который нашёл своё отражение в Вас, который подарил всю свою заботу, доброту и любовь только Вам, который вывел Вас из самого сложного и тяжёлого состояния. Тот, который был так нужен именно Вам. Он подарил не просто лучшие моменты, он помог их запечатлеть в Вашей памяти и с трепетом оберегает эти фотографии, которые одна за одной пролетают в Вашем взгляде, который устремлен в его прекрасные и живые глаза.

Дети, которые так похожи на Вас своими ямочками на щеках, улыбкой, разрезом глаз или формой носа, которые не чают души в своё родителе, которые так старательно пытаются вырасти и быть похожими на Вас. Они перенимают Ваши привычки, действия, стараются копировать или, даже правильнее сказать, пародирую Вас, а порой и передразнивают.

Все это заставляет жить сегодняшним днём, работать над собой и достигать, казалось бы, недосягаемых целей. Вы – это то, что дорого не только Вашему сердцу. Вы – это продолжение жизни своей собственной семьи…

***

Знаешь, мой милый друг, приезжая в свой родной город, я, как всегда, задумывалась об обыденном: уборка, глажка, стирка и так далее, – всё, что делает меня истинной домохозяйкой и примерной девушкой. Да, это мои ежедневные дела, которые превратились в привычку. Я живу так с понедельника по воскресенье. Ко всему этому добавляется ежедневная рутина, которая находит мой мозг в постоянном напряжении и своеобразном угнетении.

Казалось бы, новый день сулит все новые и новые заботы, добавляет дел и забирает силы. Силы, чтобы дышать. Силы, что стоять на ногах и продолжать двигаться дальше, во что бы то не стало, но, не все так однозначно. Сейчас я чувствую, что именно мой город лечит меня. Да, как бы странно и пафосно это не звучало. Сидя на обычном дачном стуле, я впитываю в себя каждую частичку воздуха, который безумно свеж, чист и влажен. Немного прохладно, но горячий кофе помогает согреваться.

В суматохе учебных дней и повседневной рутине я мало отдавала предпочтение отдыху, потому что считала его удовольствием, которое пока не заслужила. Работа, работа и ещё раз работа. Дура.

Мой маленький, но настолько душевный и атмосферный город в данный момент времени наполняет мою душу спокойствием, а одновременно и одиночеством.

Да, я снова говорю о своих чувствах и переживаниях этой смертельной тишине вокруг меня. Спросите: «Зачем?» – ответ прост: только в такие моменты я могу по-настоящему себя анализировать, быть неподдельной.

Эта тишина, которую слегка нарушает стрекотание кузнечиков, отдаленный шум очередного автомобиля и пение птиц, загоняет меня в себя, но при этом дает возможность быть собой. Адская смесь.

Сейчас я пью свой крепкий кофе на топленом молоке и просто наблюдаю за звёздами, о которых знаю не мало. Они как маленькие дети, которые выстраиваются в фигуры, формируя очертания созвездий. Сейчас они мои слушатели, советчики и наставники.

На часах уже почти за полночь, а мне становится все более спокойно, но одновременно тяжело и одиноко.

Привыкни, Маша, привыкни.

Допей свой полуостывший кофе и просто продолжи наслаждаться этой безумной ночью наедине с собой…

⁃ Доча, а ты чего тут одна? – послышался голос отца позади меня, – С тобой все хорошо? Ты выглядишь расстроенной.

⁃ Все хорошо, пап, не беспокойся.

⁃ А если рассказать правду? – взяв дачный стул, он присел рядом со мной.

⁃ Пап, я очень устала просто.

⁃ Ты же знаешь, что твои глаза говорят все за тебя?

⁃ Да, мне говорили об этом, – слегка опустив голову, произнесла я.

⁃ Дочур, тогда зачем ты сейчас это все в себе держишь? Я здесь, рядом с тобой, и сижу я, между прочим, на холодном стуле – с долей сарказма произнёс отец.

Я улыбнулась. Сейчас папа и правда был рядом. Наедине мы могли говорить, о чем угодно и не придерживаться каких-то рамок, которые диктует современный этикет. Отец – мой друг, наставник и помощник. Да, у нас бывают ссоры, порой даже такие, что мы не разговариваем неделю, но моменты, когда мы можем поделиться о наболевшем или выслушать друг друга, ничто не может затмить. Он мое сильное плечо, которого порой так не хватает.