Ноилениум

– Мне говорили, что он утонул, когда рыбачил.

– Да, конечно. Это я сейчас с позиции адвоката смотрю. Простите, профессиональное. Но не будем бежать впереди паровоза. Когда всё произошло Валерию было что-то около восемнадцати лет. Молодой человек он был привлекательный и что греха таить, пользовался этим. Моя старшая сестра, Майя, увлеклась им безумно и вскоре сообщила родителям, что месяцев этак через семь – восемь, они станут бабушкой и дедушкой. Разразился вселенский скандал. В конце концов отец, привыкший действовать решительно, схватил сестру за руку и потащил к Маргарите. Та услыхав новость, попросила моего отца пройти в кабинет для разговора. Именно тогда выяснилось крайне неприятное обстоятельство: оказывается, Валерий страдал каким-то психическим расстройством и Маргарита каждый год вынуждена была привозить его сюда из Питера на весь дачный сезон. Дело в том, что в тёплое время года он имел привычку уходить из дому и бродить днями и ночами по городу. А Лисий Хвост в ту пору был очень обособленным посёлком и Валерий каждый вечер неизменно возвращался ночевать домой. Для Маргариты это было главным. О его амурных делах она не знала или делала вид, что не знала, но в итоге, против брака Валерия и Майи не возражала. Сказать, что отец был взбешён этой информацией, значит не сказать ничего. С того дня мои родители прекратили все отношения с вашей бабушкой. Но сестра, как заговоренная грезила о несостоявшемся женихе и прерывать беременность наотрез отказалась.

– Печально, – вздохнул Саша. – Что же было дальше?

– Дальше мои родители оставили Майю донашивать ребёнка здесь, скрываясь от посторонних глаз, чтобы питерские родные и знакомые не знали о постыдной ситуации. Тогда, знаете ли в подоле принести было бесчестьем для всей семьи. Майя родила дочь прямо на даче и назвала девочку Розой.

– Розой?

– Именно. Она впоследствии жила в вашем доме.

– Как она оказалась у нас? – изумился Саша.

– Дело в том, что Валерий, вскоре после скандала между нашими семьями, погиб. Подробности мне неизвестны. Знаю лишь то, что знают все – утонул. Деревенские мальчишки видели, как его лодка перевернулась, после чего он так и не выплыл. Однако сколько не искали тело – не нашли. До сих пор поговаривают, что он ходит призраком по этому дому ибо не может найти успокоения. Кое-кто даже брался утверждать, что видел здесь по ночам странные огоньки и тому подобную ересь. Однако это не больше чем болтовня, вы же понимаете. Моя сестра, родив дочь и наконец осознав в какую пропасть себя завела, начала пить от безысходности. Почти всё время она проводила на даче с Розой. А потом, когда пьянство окончательно лишило её материнских чувств, она оставила девочку в посёлке и уехала в Питер. К превеликому сожалению, пьёт по-прежнему. Я купил ей однушку в Кировском районе. Пытался лечить, но тщетно. Жизнь сестры оказалась перечёркнута. Майя так и не смогла направить её в нужное русло. А ведь талантливая девочка была. Знала немецкий, английский, даже суахили учила. Музицировала великолепно… – Борис Вениаминович закрыл влажные глаза, предаваясь воспоминаниям.

– А Роза? – напомнил Саша.

– Роза… Я не был с ней дружен и даже чурался её, каюсь теперь в этом. Родители платили местной пожилой паре и они присматривали за девчонкой. Ваша бабка тоже помогала: деньгами, одеждой, книгами. Затем, когда Маргарита состарилась, Роза ухаживала за ней из благодарности. А с нами племянница дел иметь не хотела, ведь родная мать бросила её, а моим родителям, она была как бельмо на глазу. Я ничего не знаю о её жизни после отъезда из Лисьего Хвоста.

Судя по всему, адвокату ещё не было известно об убийстве племянницы, а сообщать ему данную новость совсем не хотелось, поэтому Саша произнёс, будто между прочим:

– Я всегда думал, что Роза наша дальняя родственница. Седьмая вода на киселе, как говорят. Оказывается – моя двоюродная сестра…

– Да, Саша. Мы с вами родственники в какой-то степени. Родители запретили общаться с семьей Чернецовых в те годы. Однако я считаю, что лично вашей или моей вины в произошедшей истории нет. Майя должна была думать, прежде чем решаться на такие отношения. Думать не только о себе, но и об отце с матерью.

– Действительно, очень грустная история.

– Вот видите. Так зачем вам дом со столь тяжелой аурой? Судя по всему, вы и сами это ощущаете, раз фактически не бываете здесь.

– А вам?

– Что мне?

– Зачем вам дом со столь тяжёлой аурой?

– Ах, мне то зачем, – адвокат рассмеялся. – Я деловой человек и не суеверен. Эта история меня затрагивает слабо. Разве что, Майю. Но мы редко общаемся и ей давно всё безразлично. В компании Бахуса, знаете ли, свойства предметов и событий теряют свою остроту. Моя дача находится близко от этого дома и мне удобен этот вариант. Только и всего. Назовите вашу цену. Уверен, мы договоримся, по-родственному, – и адвокат вновь обаятельно улыбнулся.

– Откровенно говоря, я не готов к разговору о продаже и тем более, не готов назвать цену. Слишком много информации. Мне надо всё обдумать.

– Да-да, конечно. Я не тороплю вас. У вас есть моя визитная карточка. Найдёте меня, когда всё решите, – и адвокат вопросительно заглянул в глаза, как бы ожидая получить в ответ координаты Саши.

Но Чернецову торопить события не хотелось и он встал, давая понять собеседнику, что разговор окончен. Борис Вениаминович тоже поднялся, принёс тысячу извинений и был таков. Сквозь грязные стёкла гостиной Саша увидел роскошный чёрный «БМВ» за руль которого сел адвокат и уехал, посигналив на прощание.

Всю дорогу до Питера Саша в полуха слушал нытьё Елены Дмитриевны, мамы Людмилы. Жаловалась она на всё подряд: на здоровье, на соседей, на Люсечку, ставшую, по её словам, излишне нервной и плаксивой, и так далее до бесконечности. Люда, всё ещё переживая обиду, постоянно смотрела в окно.

Но Сашу не волновало, ни нытьё первой пассажирки, ни задетое самолюбие второй. Он думал о своей бабушке, о Маргарите Чернецовой. Как много фамильных тайн скрывала она от него?

Глава 5

Чёрная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви (с)

С той поры в Саше боролись два противоречивых чувства. Порой ему казалось, что он находил рациональное зерно в словах цыганки. Как оказалось, бабушка была гораздо более скрытной, чем он предполагал. Ведь она никогда не рассказывала о том, что дед был учёным и тем более о том, что Роза приходилась Саше двоюродной сестрой. Последнее обстоятельство возмущало больше всего. Возможно Маргарита молчала, чтобы не запятнать честь погибшего сына. Но что при этом чувствовала Роза, живя на правах прислуги в доме собственной бабушки?

Почему Маргарита скрывала такие важные обстоятельства? Саша вспоминал её строгие выволочки за любую провинность и обида нарастала в нём, как в детстве. Может быть она и в самом деле незримо управляла его судьбой, дёргая за невидимые нити, а он даже не подозревал об этом…

С другой стороны, странное стечение обстоятельств в виде знакомства с цыганкой и Фесселем в один и тот же день, порождало не меньше вопросов. Эти два персонажа были словно актёры, занятые в одном и том же спектакле. Но в таком случае, кем являлся его главный режиссёр? Как минимум, он был тонким и осведомленным психологом ибо сумел понять, что после встречи с Каце Саша обязательно завернёт в Лисий Хвост. Да и под его Тойоту цыганка бросилась на том участке дороги, где шёл ремонт. Наверняка «режиссёр» был осведомлён о данном обстоятельстве и не желал, чтобы Каце получила серьёзные увечья. Из этого вытекало ещё более неприятное открытие: невидимый «кто-то» знал о Сашиных передвижениях. Это нервировало больше всего.

Утром погода наконец-то сжалилась над жителями Петербурга и одним движением ветреной руки разогнала все тучи в небе. Солнце пробралось даже в самые забытые переулки, залило светом набережную Невы и теперь стучалось в окна звонкими лучами. Саша долго валялся в постели, наблюдая за полётом пылинок в солнечном свете. Но вскоре сонная тишина покинула спальню. Небесное веселье породило чувство лёгкости и вновь обретённой надежды на лучшее. Сегодня Чернецов должен был вернуться на работу.

Пробок на дорогах почти не было. Саша легко и быстро домчался до «Пегаса». По такому случаю он даже прикупил в гастрономе ванильный рулет и пару лимонов. Представляя, как будет довольна габаритная Фаина Аркадьевна, заядлая сладкоежка, Саша вошёл в офис и бодро поздоровался:

– Приветствую почётных тружеников монитора и мыши! Фаина Аркадьевна, ставьте чайник. Будем устраивать планёрку.

К изумлению своего начальника, Фаина Аркадьевна не расплылась в счастливой улыбке, а сделала круглые глаза и кивнула на Сашин кабинет. Судя по тому, что она была приоткрыта, в кабинете Чернецова ожидал некий сюрприз. Саша вошёл, полный неприятных предчувствий.

За его столом сидел незнакомый мужчина лет пятидесяти или старше. Род занятий красноречиво выдавали погоны на плечах. «Человек в казённой форме…», – кольнуло неприятное воспоминание предсказанное Кацэ. Перед милиционером лежала кожаная папка, будто тоже ожидая Сашиного прихода и готовясь извлечь из своих недр какие-то убийственные документы. Мужчина встал и спросил:

– Александр Васильевич Чернецов?

– Да, чем обязан?

– Добрый день! Я – следователь ОВД Центрального района, Слепцов Виктор Анатольевич. Прошу извинить за то, что вынужденно оккупировал ваш кабинет. В приёмной ждать было несколько неудобно.

– По какой причине, позвольте узнать, неудобно?

– По причине излишней энергичности вашей, э-э, сотрудницы.

– Чем вам досадила Фаина Аркадьевна?

– Собственно говоря, только тем, что после десятиминутного разговора с ней у меня сложилось впечатление, что следователь она, а не я.

Саша улыбнулся и произнёс:

– Ну что ж. Поскольку вы устроились самостоятельно, прошу сообщить мне цель вашего визита. У меня как-никак рабочий день начался.

– Да, конечно. Я должен задать вам пару вопросов по поводу преступления, совершенного несколько дней назад.

– Слушаю вас.

– Где вы находились четырнадцатого сентября в период с пятнадцати до семнадцати часов? Можете вспомнить?

– Если не ошибаюсь, в тот день я закончил работу около трёх часов дня и названный вами промежуток времени провёл в дороге. Моя машина не совсем исправна и я воспользовался общественным транспортом. Значит, примерно к четырем часам был дома. И следующий раз покинул квартиру около восьми вечера, чтобы съездить к моему приятелю Максиму Капралову. Он владелец автосервиса. Я рассчитывал на его помощь в ремонте авто.

– Это кто-то может подтвердить?

– Фаина Аркадьевна подтвердит, что я вышел в три. Капралов естественно, тоже расскажет о моём визите. Но не уверен, что водитель электропоезда, в котором я ехал с работы, согласится дать показания в мою пользу.

– Ценю ваш юмор, но ёрничаете напрасно. Убита ваша близкая родственница, Роза Валерьевна Фессель. Вам об этом известно?

– Нет, не известно. Я много лет не общался с Розой и о степени нашего родства даже не догадывался до недавнего времени.

– А что такого произошло в недавнее время, что прояснило ваше родство? – насторожился Слепцов.

– Ко мне наведался потенциальный покупатель моего загородного дома, адвокат Фессель Борис Вениаминович. Он и сообщил эту информацию.

– Что ещё он сообщил вам?

– Больше ничего заслуживающего внимания.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Как часто вы общаетесь с Фесселем?

– Я общался с ним один раз на предмет продажи дома.

– И никогда прежде? – Слепцов прищурился внимательно разглядывая Сашу.

– Никогда прежде, – твёрдо ответил Чернецов.

– Что ж. В таком случае, вспомните, пожалуйста, когда вы в последний раз виделись с Розой Фессель.

– Много лет назад. Думаю, лет этак в двенадцать.

– Вы хотите сказать, что все эти годы ничего не знали о ней?

– Совершенно верно, ничего не знал. И в свою очередь хотел бы поинтересоваться, Виктор Анатольевич, почему вы допрашиваете меня. На каком основании?

– Не допрашиваю, а собираю информацию. И собираю её на основании того, что вы с убитой – родственники. Более того, есть основания полагать, что перед своей гибелью она искала встречи с вами.

– Да? – вяло удивился Чернецов. – С чего вы это взяли?

– Она была убита недалеко от вашей квартиры по улице Тимирязева. Вам это известно?

– Нет. Я уже отвечал вам.

– И вы не обратили внимание на милицейское оцепление у вашего дома в тот вечер?

– Обратил, но выяснять подробности не стал. Торопился в автосервис. Меня там ждал друг.

– Хорошо. В таком случае, скажите: у вас есть предположения, кому могло быть выгодно убийство вашей двоюродной сестры?

– Нет. Не представляю себе. Я не знал, как сложилась её судьба после смерти бабушки. А у вас, господин следователь, уже есть версии?

– У меня, к сожалению, пока тоже нет. Нам также мало что известно о её жизни, поэтому любая информация может быть важна. Собственно поэтому и прошу вас оказать возможное содействие следствию.

– Я могу быть чем-то полезен? – осторожно поинтересовался Саша.

– Можете, – быстро отозвался следователь. – У меня к вам есть просьба.

– Какого рода?

– Откровенно говоря, не особо приятного. Я хочу, чтобы вы взглянули на фотоснимки, сделанные на месте убийства. Опознала убитую её мать, Майя Фессель. Так что это – всего лишь формальность.

– Показывайте.

Папку, лежащую на столе и ждущую своего часа наконец-то открыли и следователь извлек из неё стопку фотографий. Как и следовало ожидать, они производили жуткое впечатление. Роза с широко распахнутыми глазами и с тёмной дорожкой у уголка рта, лежала в кровавой луже. Снимки были монохроными и оттого, и лужа, и нелепый плащ, в который убитая была одета, казались чёрными. Саша поневоле вспомнил тот пасмурный день, когда встретил её, возвращаясь домой. Потом мысли увлекли в далёкое детство, когда эта незаметная женщина заботилась о них с бабушкой, а он никогда этого не ценил, не видел, не ощущал. Она искала его зачем-то спустя столько лет и вот теперь лежит в этой жуткой луже. Почему?

Следователь, внимательно следивший за реакцией собеседника, правильно расценил его состояние и ровно произнёс:

– Понимаю вас. Гибель человека сложно воспринимается, особенно, если знал его в детстве, когда жизнь кажется бесконечной. Но это пройдёт, поверьте. Выпейте спиртного, легче будет, – и Слепин огляделся в поисках бара.

– Спасибо, я в порядке. Это действительно Роза. К сожалению, могу добавить, что изменилась она не в лучшую сторону.

Следователь кивнул:

– Года и пули никого не красят.

– Господин следователь, а как вы поняли, что это именно Роза Фессель? – Саша задал давно волнующий его вопрос. Он хорошо помнил, что в новостных хрониках упоминалось: при женщине не было никаких документов, указывающих на её личность.

Слепцов пристально посмотрел на Сашу, провёл рукой по седой коротко стриженой голове и медленно ответил:

– Счастливая случайность, если можно так выразиться в данном случае. Майя Фессель, мать Розы, увидела репортаж с Тимирязева по телевидению и обратилась к нам сама.

– Кажется, она пьёт.

– Да, хроническая алкоголичка. Однако дни просветления случаются даже у неё. Откуда у вас информация о Майе Фессель?

– От её брата.

– Что-то Борис Вениаминович разговорился. Не похоже на него. Мы знакомы по некоторым судебным делам. Он сильный адвокат.

– Может быть, по-родственному, – предположил Саша.

– Фессель сентиментальностью не страдает. Делиться подробностями, да ещё такого свойства не в его стиле. Он известная личность в в наших кругах. Видимо, господин адвокат в крайней степени заинтересован в покупке вашего дома.

– Возможно. Могу я вам задать ещё один вопрос?

– Задавайте. Отвечу, если это в моей компетенции.

– Почему вы решили, что Роза искала меня? Только потому, что её убили на Тимирязева, где я живу? Это могло быть случайным совпадением, – голос Саши почти не дрожал.

– Может быть и совпадение. Вообще, хороший вопрос, но ответить на него, увы не могу. Сначала я должен подёргать за все ниточки. Уж больно странное преступление: ни мотивов, ни подозреваемых, – задумчиво отозвался следователь. – Назовите мне адрес вашего приятеля из автосервиса и пожалуй, на сегодня у меня вопросов больше нет. У вас ко мне, как я понимаю тоже?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.