Обернись, когда заканчивается время

У меня есть моя невероятная супруга Оксана, с шикарной фигурой, которая умеет меня слышать, а еще больше умеет меня великолепно соблазнять. Результатом этих соблазнений стало то, что мы произвели на свет троих собственных детей, плюс дочь Оксаны от первого брака.

К ее дочери я отношусь, как к родной, потому что растил ее с малолетства. Мы не скрываем от нее, что я ей не родной отец. Вообще, в нашей семье главенствует открытость и свобода.

Получается, что у меня четверо детей и божественная жена. Также имеется собака, которая каким-то мистическим и случайным образом появилась у нас.

Живем мы на Роза Хутор, как я и мечтал. Шикарный воздух и вид из окна вдохновляют меня каждый день на продуктивную работу и отличное настроение.

У нас хороший двухэтажный дом из бруса. С собакой я гуляю по утрам и дышу горным воздухом. Отличное место для роста и развития детей. Великолепные дружелюбные соседи.

В целом, все просто идеально!

Единственный недостаток, мы с Оксаной так и не зарегистрировали брак. Все думал, что успею потом. Она же мне дала понять ясно и четко, что для нее это не важно. Самое ценное для супруги – это я сам, наша семья и дети. Естественно, у детей моя фамилия, у всех, кроме Лизы.

Конечно, реализация для супруги тоже важна, поэтому со временем, она сама стала тренером женских программ. Вела их в разных городах, а потом научилась делать это дистанционно. Еще Оксана – организатор многих моих мероприятий, особенно отмечу, что все учебные программы для тренеров организует она.

Проще говоря, я полностью состоялся, как мужчина. Дом, семья, работа – все практически в идеальном состоянии. Хотя, нет предела совершенству, и всегда есть к чему стремиться. Но в свои сорок с небольшим, я уже реализовал все мечты, воплотил их, поэтому начал строить гораздо более масштабные и грандиозные планы, о которых раньше не мог даже мечтать.

4. Лиза

Кто-то сейчас подумает, что я забыл про Лизу, потому что она мне не родная дочь. Но на самом деле, я люблю ее не меньше, чем всех остальных детей и всегда относился к ней с заботой и любовью, но по-своему. Это, так называемая, отцовская любовь, которая не переходит границ в воспитании, а дает возможность ребенку раскрыться и самостоятельно стать яркой личностью.

Ведь именно я закладываю в нее основной фундамент, все ценности жизни, вижу, как она делает успехи в школе, растет и развивается, а иногда грустит и обижается.

Несмотря на то, что я максимально старался вложить в нее свою любовь и заботу, Лиза росла сложным подростком.

На данный момент у нее переходный период подросткового возраста, где она начала отстаивать свои границы, искать место в мире, чтобы понять, кто же она есть на самом деле. Данный период у кого-то проходит просто, а у кого-то весьма сложно.

Так вот, Лиза была вторым вариантом. Из-за тяжелого течения переходного возраста, она естественно начала искать виноватых и, как обычно, виноват бывает тот, кто ближе всех. Человек ведь не хочет искать первопричину в себе, поэтому весьма удобно найти проблемы в других и обвинять близкое окружение во всех смертных грехах. А учитывая ее юный возраст, это совершенно нормально.

Я и Оксана максимально старались не вмешиваться в ее личную жизнь. Даже когда она набила себе татуировку и сделала пирсинг, даже когда возвращалась домой с перегаром под утро и, даже когда приводила своих подозрительных новых друзей к нам домой, я всегда старался относиться к этому с пониманием.

Но, надо отдать должное этой молодой манипуляторше, она всегда умела вывести меня из себя, поэтому периодически я не выдерживал, и у нас были конкретные разборки и скандалы со всеми разборами полетов, с назначением виноватых.

Да, я ведь тоже человек и могу сорваться!

Часто вспоминал себя в этом возрасте. Ох уж этот юношеский максимализм, сколько он людей погубил!

Лизе совсем недавно исполнилось шестнадцать лет и ее переходный период вроде уже должен подходить к концу, но что-то шло не так, как-то все оказалось затянуто и сложно. Я не мог найти первопричину ее поведения, какой триггер так резко изменил ее стратегию всего за пару месяцев.

Естественно, она больше всего придиралась к тому, что я не ее родной отец. Ведь это действительно весьма веская причина, чтобы обвинять меня во всем. Но и Оксана от нее огребала. Хотя я знаю, эту девочку с ее раннего детства, поэтому обладаю точным пониманием, что на самом деле она внутри очень ранимая и невероятно женственная, добрая, душевная, чуткая, тонкая и заботливая.

Я хотел помочь ей. Но чем больше я старался, тем все становилось еще хуже. В один момент Лиза вообще стала одеваться во все черное, носить готическую атрибутику и ходить с нарисованным крестом у себя на спине. Благо, что она не сделала такую татуировку. Иногда мы делаем ошибки, которые потом весьма сложно исправить. А ее настоящая тату в виде дракона, которую она набила себе в тайне от нас, весьма ей шла.

Поэтому, в один прекрасный момент, я отпустил ситуацию на волю, и стало намного легче. По крайней мере, я так думал.

Она же, в свою очередь, решила поступить в Краснодар в музыкальное училище и, надо отдать ей должное, у нее это прекрасно получилось, сделала все самостоятельно и за короткий срок.

Я был рад, что Лиза смогла сама решить вопрос, с которым многие дети в наше время не могут справиться без помощи родителей.

После поступления мы договорились, что это последнее лето, когда мы живем вместе. В конце августа она уезжает в Краснодар. При этом, параллельно, Лиза обучалась ведению социальных сетей и продвижению там товаров и услуг, чтобы, будучи в другом городе, не остаться без заработка, так как у меня, она в будущем, денег решила не брать.

Лиза сама с упреком заявила мне об этом, намекая, что мои грязные деньги ей не нужны, потому что я ей не родной отец, и свой доход мне нужно вкладывать лишь в родных детей.

Несмотря на то, что я вполне мог ее сам обеспечить, считаю, что это было верное решение. Ведь именно самостоятельность помогает ребенку быстро взрослеть и развиваться психологически, принимать ответственность на себя.

Но Лизу, конечно, временами штормило. Когда страх ответственности и неизвестности будущего берет верх, тогда проще всего весь накопившийся страх выплескивать на своих домашних в виде скандалов и истерик.

Проще говоря, отношения в данный момент у нас были весьма натянуты. Лиза редко шла на откровенные разговоры, я же не лез к ней с нравоучениями, понимая, что всему свое время, и ей просто нужно немного созреть до определенной стадии, и тогда она придет ко мне сама с текущими проблемами.

Сейчас на дворе конец июня. Школа уже давно закончена. Все контрольные и экзамены сданы. Лиза получила аттестат за девятый класс и очень хочет стать взрослой, самостоятельной и независимой, но пока боится этого.

Примерно в начале весны, наши отношения стали резко портиться. Лиза сказала, что не хочет с нами жить, что мы все портим, и ее никто не любит.

Вот тогда-то мы и договорились, что нужно подождать до конца лета, а потом она может ехать куда захочет. Но Лиза не могла успокоиться, поэтому в пространстве нашего дома решила сделать свой собственный дом.

Знаете, например, я в детстве строил себе дом из стульев и столов, накрывал это все пледами и одеялами. Затаскивал туда новогоднюю гирлянду и спал там, представляя, что у меня собственное жилище, моя нора.

Дети делают такое на инстинктивном и интуитивном уровне и это нормально, естественно. Лиза сделала примерно также. Возможно, у нее просто этот период проходил немного позже, поэтому протекал более болезненно.

Так вот, она захватила чердак в доме! И не просто забрала себе, а еще и полностью, без спроса, переделала по своему вкусу.

Я думал, что моя дочь там просто проводит время, но однажды утром я услышал звук дрели и, естественно, решил посмотреть, что там происходит.

Поднимаюсь на чердак, а там…

Стены черные. На них нарисованы совершенно непонятные и размытые знаки, иероглифы, надписи. Возможно, они что-то значат, а возможно Лиза просто выплескивала свои эмоции. На полу лежит надувной матрас. Видимо, тут она спит.

Открыто мансардное окно, но, тем не менее, стоит жуткий запах табака.

– А как же твоя комната? – спросил тогда я у нее.

– Она мне больше не нужна. Может, родите с мамой еще одного и туда поселите, а я буду жить здесь, пока не уеду учиться в Краснодар.

Я не стал с ней пререкаться и что-то доказывать, потому что на данный момент это было бессмысленно. На маленьком самодельном столе из картонных коробок, стоящем у кровати, я увидел пепельницу, сделанную из пластиковой упаковки из-под сметаны.

– Может тебе пепельницу подарить? Ну, такую, нормальную.

Лиза вздохнула, посмотрела на меня, закатила глаза, а потом отвернулась. Она всем своим видом показывала, что желает остаться в одиночестве.

– Просто у нас дом из бруса, и опасно использовать подобного рода ненадежные пепельницы.

Лиза продолжала игнорировать меня.

– Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Конечно, понимаю! Ты что думаешь, я совсем дура?

– И какие твои дальнейшие действия?

Я хотел услышать от нее ответ взрослого человека, который сам принимает решения, поэтому не рискнул говорить ей, что делать.

– Хорошо, так и быть, ваше превосходительство, буду делать это на улице.

Я уже выходил с чердака, когда услышал вслед мне фразу.

– Слушаюсь, блин и повинуюсь!

Ну что же! Значит сейчас так должно быть. Я все равно люблю эту девочку, пусть у нас и натянутые отношения. Люблю, даже такой, какая Лиза есть сейчас и мне приятно видеть, что она проходит важные этапы в жизни, которые ей просто необходимы, чтобы стать созревшей и взрослой, самостоятельной личностью.

Конечно, очень хочется, чтобы эти этапы прошли как можно быстрее и проще, потому что ее поведение просто мешает спокойной и счастливой жизни нам с Оксаной и нашим общим детям.

Как бы моя супруга ни держала себя в руках, но по ней было видно, что она переживает. Оксана стала мало со мной разговаривать на серьезные темы и внезапно закрылась в себе. В результате, она меньше уделяла времени мне и больше тратила его на детей, что, естественно, отразилось на отношениях. Это все происходило постепенно, плавно. Я даже не заметил и не могу вспомнить момент, когда эта трещина в отношениях превратилась в пропасть, и все стало таким, как сейчас.

Пару раз я даже слышал, как она тихонько плакала в душе, заглушая звуки плача шумом льющейся воды.

Я пытался с ней поговорить, но она сразу уходила от разговора. Когда я спрашивал, «Что случилось?» или «Как твои дела?», то в ответ просто получал слово «нормально».

Конечно, получать такой ответ ненормально!

Один раз я заявил ей в лоб, что жду, не дождусь, когда Лиза переедет, и тогда наши отношения снова станут прежними. На это Оксана даже ничего не ответила, а лишь пожала плечами.

В целом, ничего особо критичного не происходило и, даже наша интимная жизнь с супругой была в норме. Не так конечно, как раньше, но все же терпимо! Все могло быть намного хуже, когда один из детей настроен против родителей.

Но я был уверен, что скоро это разрешится!

5. Спасти дочь

Я смотрел на горящий дом. Языки пламени уже выглядывали из окон первого этажа, а из окон второго столбом валил дым. Даже не могу понять, как я мог забыть про Лизу, как отец может не вспомнить в минуту опасности про дочь.

Может Лиза права? И все дело в том, что она мне не родная дочь? Вдруг девочка это чувствует на интуитивном уровне, а я действую на основании не любви, а долга к ней, поэтому принимаю долг за чистую монету и не согласен с ее юношеским мнением.

Голова резко заболела от неготовности принимать факт случившегося и нежелания думать в этом русле, анализировать ситуацию.

«Нужно просто действовать», – подумал я.

Я оглянулся назад. Оксана держала на руках Ваню, прижимая его к себе. Катя по-прежнему придерживала двух девочек, которые не отрывали глаз от пожара.

Я схватил все ту же мокрую футболку, с которой выходил из дома, закрывая ею рот и нос. Тряпка была уже совсем не мокрой.

Увидев в руках Кати бутылку с водой, я выхватил ее и начал поливать ткань футболки.

– Ты что, собрался туда идти? – испуганно спросила Катя и посмотрела мне в глаза.

– А есть другие варианты?

– Да, пожарные уже едут!

– Одна минута может решить все! Если я не спасу ее, и Лиза погибнет, пока едут службы, то кто я после этого?

Оксана стояла рядом в шоковом состоянии и не отрывала глаз от пламени, которое охватывало весь дом с бешеной скоростью. Также я увидел соседей, которые ахали, охали, звонили, бестолково метались и бегали вокруг.

Вдалеке послышались звуки сирены.

– Пожарные уже едут! – закричал мой сосед Вася.

«Ну, слава богу», – подумал я.

Не мешкая ни секунды, потому что, как говорится, «перед смертью не надышишься», я закрыл рот мокрой футболкой и побежал в сторону входной двери дома.

Нарва начала резко лаять и ринулась следом за мной.

В голове крутился план входов и выходов из дома. Все возможные варианты мелькали перед глазами. Как вдруг почувствовал, что что-то не дает мне двигаться вперед.

Я обернулся. Нарва схватила меня за штанину и тащила обратно, на себя, не пускала зайти в дом. При этом она даже немного рычала в нос.

– Ты что творишь, глупая собака? – возмутился я.

Но она была непреклонной и продолжала меня держать. Я начал замахиваться на нее рукой, но Нарва только зарычала сильнее.

– Глупая, слепая собака! Не видишь, что творится?

Затем кусок штанины оторвался. Ведь это были домашние, тонкие пижамные штаны, в которых я спал, и они не были особо прочными.

Тогда Нарва быстро пробежала впереди меня, встала как вкопанная в проходе и начала лаять на меня.

– Я твой хозяин! Прочь с дороги!

В этот момент Нарва немного опустила голову и даже заскулила, будто ей стало стыдно, что не слушается хозяина, но потом опять опомнилась и стала лаять пуще прежнего.

Не понимая, как мне зайти в дом, ведь время на исходе, я схватил детский самокат, который валялся недалеко от входной двери и двинул Нарве по морде, изо всех сил.

Она опешила, вскрикнула как-то по-собачьи, потеряла контроль! Мне даже не было стыдно, что я ударил ее, потому что чувство страха за Лизу охватывало мое сердце.

Вот в этот момент я проскочил в дом и прямиком устремился на мансарду. Нарва побежала вслед за мной.

6. В доме

Забежав в дом, я быстро охватил взглядом все, что происходило внутри. Вокруг меня был огонь. По потолку пробиралось пламя на второй этаж. Лестница на второй этаж была практически объята пламенем, но пробежать по ней все еще было можно.

Нарва была рядом и уже не останавливала меня, а лишь лаяла, не переставая.

Я понимал, что времени мало и с каждой секундой его становится все меньше, потому что было все опаснее подниматься на второй этаж. А ведь нужно добраться до мансарды.

Преодолев лестницу, я почувствовал, как огонь обжигает мои руки и ноги, но при быстрых движениях сделать это было реально. Адреналин в крови бушевал. Сильное чувство страха притупляло реальную физическую боль.

На втором этаже практически ничего не было видно. Все пространство охватил дым, поэтому я передвигался по памяти. В родном доме, где знаешь каждый закоулок, который строил по собственному проекту, можно передвигаться хоть вслепую.

Время для меня будто остановилось. Даже не знаю, как долго или быстро это все происходило. Мозг не успевал анализировать ситуацию и ощущение времени пропало.

Нарва же не побежала со мной на второй этаж, а продолжала лаять. Я надеялся, что она вышла из дома, и я слышу ее лай с улицы. Хорошо, что от лестницы до выхода из дома небольшое расстояние. А вот со второго этажа до мансарды нужно было еще добраться.

Звуки сирены были слышны уже громко и отчетливо.

Придерживаясь за стены, я уже почти добрался до прохода на мансарду, как вдруг отчетливо услышал голос.

– Обернись!

Это был голос того самого парня из сна, который разбудил меня накануне. Я решил, что надышался дымом, и у меня уже поехала крыша, начались галлюцинации, поэтому продолжал идти.

– Обернись! – еще более громко повторил кто-то.

Я не выдержал и обернулся. На втором этаже было большое панорамное окно, и на фоне оконного проема и дневного света, который проходил сквозь дым, я увидел его. Он стоял все так же в белом и смотрел на меня. С серьезным лицом этот парень манил меня рукой. От него исходило еле заметное легкое свечение, либо это была игра теней, света и дыма. А скорее всего это просто галлюцинации от нехватки кислорода, игра моего воображения. Ведь я был абсолютно уверен, что на данный момент – это точно не сон, так как чувствовал сильную физическую и эмоциональную боль.

На какое-то мгновение я застыл и посмотрел на него. Парень продолжал махать мне рукой, заманивать, звать, чтобы я подошел к нему. Но понимая, что время на исходе, я не мог тратить его впустую на какие-то видения, поэтому отвернулся и уже хотел двигаться в направлении мансарды, как опять услышал его строгий голос.

– Обернись!

Хотя мои силы были уже на исходе, но я не выдержал и рывком подскочил к нему. Парень исчез, просто растворился, как дымка.

«Я просто впустую трачу время», – сказал я мысленно сам себе, поэтому тут же продолжил путь в сторону мансарды.

Голова шла кругом, становилось тяжелее дышать. Все происходящее было нереальным и не совсем осознанным. Надеюсь, что потом я буду вспоминать это событие в моей жизни, как страшный сон, и не пожалею ни на мгновение о принятом мною решении, зайти в дом полный огня.

На мансарду вела небольшая лестница в конце коридора. Когда я добрался туда, ноги уже почти не слушались и были, будто ватные, заплетались. Сделав первый шаг наверх, я упал, колени подкосились. Уверенность в том, что доберусь до мансарды, сводилась к минимуму.

Собравшись с силами и мыслями, я поднялся на ноги, и, опираясь на перила, медленно начал подниматься вверх к цели, к Лизе. Я представлял себе, что она спит и просто не может проснуться, надышавшись дыма.

Лай собаки становился все более далеким, а может просто у меня уже заложило уши. Я чувствовал, как сильно колотится мое сердце, работая на пределах возможного.

Через некоторое время мне удалось подняться. Я подошел к двери в комнату Лизы и с легкостью открыл ее. Со скрипом, медленно, она будто сама открылась передо мной, и я смог охватить взглядом все пространство мансарды.

Видно очень плохо. Дым! Глаза слезятся. Начался сильный, изнуряющий кашель.

В перерывах между приступами кашля, я осматривал комнату. Лизы нигде не было! Где она?

В постели ее не было. Как такое может быть? Возможно, она успела спуститься вниз и лежит на втором этаже без сознания?

Я даже не знал, что думать, но, боясь пропустить ее здесь, решил получше осмотреть всю комнату. Вдруг она лежит где-то в углу, а я уйду и оставлю ее умирать.

Ноги двигались медленно и плохо слушались меня. Но, обойдя всю комнату, дочь не попалась на глаза. Деваться было некуда, нужно было возвращаться, спускаться вниз.

Дым становился все плотнее, и, спустившись на второй этаж, я увидел, что огонь уже добрался сюда. Что мне делать? Искать дочь или бежать вниз? Хотя, бегать уже не было сил.

На фоне окна опять стоял этот парень в белом и смотрел в мою сторону. Я уже не мог разглядеть выражения его лица, но он снова призывно махал мне рукой.

А вдруг это знак и где-то здесь у окна лежит Лиза, а я ее просто не вижу за густым слоем дыма.

Мои ноги медленно поплели в его сторону. Голова опустилась вниз, чтобы была возможность хоть как-то дышать. По стенам полз огонь и неумолимо продолжал захватывать весь дом.

Когда я подошел к окну, то парень не исчез сразу, как в прошлый раз. Он приблизился ко мне и сказал на ухо: – Обернись уже, наконец!

Когда я повернул голову в его сторону, то там уже никого не было. Он растворился в дымке.

«Все, это точно галлюцинации!», – подумал я.

Но тут в окне, я увидел мерцающие огни, это была машина скорой помощи, а также там были люди в белых халатах, которые бегали вокруг Оксаны и детей. Это хорошо, что им уже помогают. Но пожарной машины там не было.

Но тут я увидел ее. Лиза!

Она стояла прямо напротив окна и закрывала лицо руками, плача в истерике.

– Лиза! – закричал я, и положил руки ладонями на окно, но понимал, что она меня не услышит.

Она жива, она на улице. От сердца отлегло. Слава богу, что моя девочка жива и невредима. Родители часто переживают за детей больше, чем за себя, поэтому, несмотря на то, что я находился в огненной ловушке, мне было радостно, что Лиза в порядке.

Тут моя дочь опустила руки от лица и посмотрела прямо на меня. Будто знала, в какую часть дома ей нужно смотреть. Я увидел, как она закричала и показала на меня рукой.

Катя подбежала к ней и тоже увидела меня.

По сторонам из окна я увидел огонь. Видимо снаружи дом в этом месте конкретно горел.

Лиза побежала в сторону дома, но Катя ее схватила и не отпускала. У моей девочки была самая настоящая истерика. Я никогда ее такой не видел. Она сложилась пополам, нагнув голову вниз и истерически кричала. Вот только я не слышал ее.

Получается, я напрасно пошел в дом, и теперь мне нужно выбираться отсюда.

Присев на пол, отдышавшись и собравшись силами, я пополз по полу в сторону лестницы.

Мне всегда казалось, что я сильный человек и смогу справиться с любыми сложностями на моем пути, но человек не способен побороть стихии, которые могущественнее его. Я думал, что такого со мной никогда не случится, что это происходит только с персонажами фильмов или книг. Когда подобное видел в новостях, то в голове мелькала мысль, что это не про меня, потому что мне не суждено столкнуться с таким кошмаром.

Получается, я ошибался или просто чересчур зазнался. Решил, что я могу все, а получается, нет. Меня поставили на место и указали, в чем я был не прав.

Добравшись до лестницы, я увидел только огонь. Выхода уже совсем не было видно, но был слышен лай Нарвы. Значит, я пойду по звуку.

– Нарва! – еле слышно произнес я.

Лай собаки стал сильнее и отчетливее. Она поскуливала и звала меня. Скуление и лай становились все громче, и тут я увидел Нарву на лестнице в языках пламени.

Моя хорошая, дорогая собака. Ты же все знала, ты знала, что Лизы нет в доме, поэтому пыталась остановить меня. Почему я не придал этому значения!?

Я видел Нарву только секунду, потому что в этот же момент на нее упала горящая балка с потолка. Все ее тело накрыло огнем. Нет больше Нарвы. Прощай мой верный друг!

Но я-то еще жив. Мне нужно как-то отсюда выбираться.

7. Найти выход!

Я понимал, что по лестнице вниз спуститься уже не получится. Время потеряно. То самое бесценное время, когда я еще мог вернуться назад, если бы сразу подошел к окну и выглянул из него.

Но нет, моя гордыня и уверенность в том, что именно я всегда все делаю правильно, не дало прислушаться к знакам, в виде того парня в белом, не дало прислушаться к подсознанию. Ведь именно мое подсознание давало подобного рода знаки.

Оглядевшись по сторонам, наверное, машинально, я искал образ рыжего парня. Вдруг он опять явится и поможет мне. Но его не было. Вокруг уже был не дым, а бушевал огонь.

Мне очень жарко, но еще больше мне страшно.

В доме была только одна лестница, поэтому спуститься вниз у меня уже не получится. Этот путь к свободе закрыт.

«Придется прыгать со второго этажа», – подумал я.

Самое страшное, что может произойти – это сломанные ноги, но зато останусь жив. Я понимал, что мое тело получило очень много ожогов, и кто-то на моем месте уже не смог бы двигаться, но я находил в себе силы, чтобы найти пути выхода из данной ситуации. Пусть и физически мне было очень больно.

Не могу сказать, что сами языки огня часто и много касались моего тела, а может просто в шоковом состоянии я этого не замечал, но сама температура вокруг была очень высокой. Огонь будто был в воздухе, и с каждым глотком, я вдыхал его. Мокрая тряпка стала давно не мокрой, а так просто прикрывала мой рот и нос от прямого жара.

Эх, где же ты человек в белом? Где ты, когда ты мне так нужен? А может, просто уже нет выхода из данной ситуации, поэтому мое подсознание не дает мне знаков к спасению. Тогда получается, что это конец моей жизни?

Ну, уж нет! Я не сдамся! Ни за что на свете…

«Я хочу прожить долгую и счастливую жизнь», – повторяя эти мысли в голове, сознание приходило в себя.

Ну, значит, буду прыгать.

Я подошел к окну. К тому самому, куда меня призывал мужчина в белом. Это было самое близкое ко мне окно. Искать более удачные варианты, уже не было времени. Да и не факт, что в других комнатах вообще еще есть доступ к окнам.