Взрыв Бетельгейзе

– Да, – многозначительно ответил мужчина и улегся на траву.

Через пару минут послышалось его сопение. Остальные же сидели, не способные ни расслабиться, ни тем более уснуть. Говорить тоже было страшно. Любой шорох казался топотом чьи-то ног. Они просто сидели, молча переглядываясь. И у каждого было желание сбежать. Но никто не двигался с места. Мартис периодически поглядывал на часы и был рад, что сохраняет ощущение времени. Спустя полчаса Клинту с Маргарет все же тоже удалось ненадолго задремать.

Приближалось утро, когда со стороны дороги послышались человеческие голоса и шаги. Все тут же поднялись и стали ждать, что же будет дальше. Оливер сладко потянулся и выступил вперед.

– Здравствуйте, – освятил он лучезарной улыбкой пограничный патруль, который явно был не рад незваным гостям.

Они без лишних слов достали оружие и наручники. Никто не сопротивлялся, лишь выжидали следующего хода Оливера.

Потом их тщательно обыскали и повели вниз по склону и усадили в просторный грузовик. На переднее сиденье уселись двое. Между водительским местом и кузовом было сетчатое окно, через которое можно было наблюдать дорогу. Лишь когда машина тронулась, Оливер крикнул водителю:

– В Женеву, пожалуйста. Желательно, на…Куда нам надо? – он перевел взгляд на Клинта.

Тот ошарашенно на него уставился и лишь спустя минуту смог выговорить:

– К-к главной ратуше.

Водитель никак не отреагировал, лишь слегка усмехнулся. Второй насторожился. Тогда мужчина добавил:

– Прошу, во имя Перерождения.

Машина резко затормозила. Мартис бросило в другую часть грузовика, и он больно ударился плечом. Водитель вышел из машины и, покопавшись в замке, распахнул двери. Автомобили, ехавшие следом, тоже съехали на обочину. Из них вышло пятеро, водитель пересказал слова Оливера. Теперь на него испытывающее смотрело несколько пар глаз. Мужчина повторил свои слова, и Мартис с удивление обнаружил, как пара человек вздрогнула.

– Что вам известно о Перерождении? – наконец спросила женщина в строгом, похожем на офисный, костюме.

– У нас срочная информация для Лорента. Сами понимаете, без жертв ее получить не удалось.

Журналист краем глаза заметил, как Клинт резко вдохнул. В его глазах отразился настоящий ужас.

– Что за информация? – было видно, как женщина резко изменилась в лице. Черты ее лица смягчились, но недоверие только возросло.

– Это касается перерожденных. Мы нашли одного. Он раньше разрабатывал биологическое оружие, и кое-что еще очень хорошо помнит, – загадочно улыбнулся Оливер.

– Который?

Каждого осмотрели с ног до головы.

– А вот этого я не могу вам сказать. Слишком тяжело нам достались эти сведения, чтобы ими бросаться.

– Мы может просто сдать вас австрийским властям.

– Можете, но не станете. Территория ваша, делайте, что хотите. От телефонов мы избавились, так что выследить они нас не смогут. Все в вашей власти. Но ситуация крайне щекотливая, не советую долго думать.

Пятеро отошли переговорить. Было видно, что их мнения разошлись. Спор был готов перерасти в потасовку, на которую Мартис был бы напротив посмотреть. Но вместе этого он сказал:

– Я журналист. Причем достаточно известный, чтобы иметь связи в определенных кругах. Сдадите нас австрийцам и будьте уверены, что я найду способ рассказать всем о вашей маленькой секте, -он был без понятия, о чем говорит, но в таких вещах главное – уверенность.

Спор прекратился и наступило выжидающие молчание. Потом снова несколько перешептываний, и все молча вернулись в машины. Водитель завел двигатель, и они снова поехали. Какое-то время все гадали, куда их везут, пока Оливер, в очередной раз взглянув на дорогу, не сказал, что они едут вглубь страны.

[Клинт Лайман]

Внутри мальчика еще теплились воспоминания о человеке по имени Лорент.

– Что это такое было? – возмущенно начала разговор Маргарет, еще не зная точно, к кому обращается.

– Не имею ни малейшего понятия, – пожал плечами Мартис. – Я сказал то, что требовала ситуация. Профессия приучила либо быстро догадываться, либо делать вид, что догадался. «Во имя Перерождения». Что это еще, если не сектантское приветствие?

– Для секты у них уже слишком много людей и власти, – вмешался Оливер. – Каждый третий в этой стране наверняка ходит на эти сборища, которые они устраивают. И чем их больше, тем смелее они себя афишируют.

– Это было написано в бумагах? – понял Мартис.

– Да. В принципе, от самих документов толку было мало, но информация оказалась ценной. Я давно догадывался о чем-то подобном, но не думал, что все так масштабно.

– Лорент…, – голос Клинта был хриплым. – Кто он?

– А, это…Он руководитель этого, если можно так выразиться, заговора. Не много о нем знаю. Скорее всего, пережиток военного времени, знавший об ваших экспериментах. Агитационную программу не читал, но слышал, что они хотят подарить современному поколению вечную жизнь.

Амелия на секунду задумалась, а потом ее глаза расширились, и она выпалила:

– Цикличное перерождение! Господи…

– Они хотят переносить воспоминания в собственных де.., – Маргарет не договорила, сильно побледнев.

Клинту стал дурно просто от осознания этого факта. Какими бы ужасными не были поступки людей в этом грузовике, они едва ли могли соперничать с стремлением остановить приток нового сознания на Землю.

Лорент был еще мальчишкой, когда Клинт впервые его увидел: такой амбициозный и горящий энтузиазмом. Если мужчина занимался этим лишь чтобы заполнить пустоту внутри, то Лорента восхищало их дело. Казалось, он верил в то, что говорила Марсель, намного больше ее самой. Он был одним из тех фанатиков, благодаря которым их действительно можно было принять за секту.

Клинта передернуло, когда перед глазами стал встал образ парня, с восхищением смотрящего на его «смерть». Он присутствовал на той операции, хотя мальчик вспомнил об этом только сейчас. Лорент заворожённо наблюдал, словно просто смотрел представление. Даже смерть главного идеолога он воспринял лишь как яркий финал интересной книги. Клинт не мог знать, что с ним стало после, но почему-то всегда думал, что его казнили, как и остальных. Лайман не зря потратил много сил и времени на то, чтобы найти засекреченные архивы о их смерти. Но о Лоренте он и не вспомнил. Еще одно высокомерное упущение.

– Ты знал его, да? – спросил Мартис прямо в лоб.

Клинту даже на секунду показалось, что мужчине неловко задавать подобные вопросы. Но было бы лестно подумать, что журналист может быть неловко из-за такого, как он.

– Ему тогда было чуть больше двадцати. Сейчас…уже около шестидесяти, выходит, – мальчик не поддельно удивился, сложив все цифры.

После сразу пришло осознание своего возраста…и своей ошибки.

– И все эти люди ему подчиняются? – шумно выдохнула Амелия. – Господи. Еще один.

– В любом случае, зачем нам ехать к нему? Я понимаю, что выбор невелик, но ты придумал, как выкручиваться потом? – спросила Маргарет.

– Ну, сейчас нас везут именно туда, куда нам надо – к ратуше, как сказал Клинт, – по привычке пожал плечами Оливер, поудобнее располагаясь на металлическом сидении. – Когда я попросил об этом у водителя, он усмехнулся. Было видно, что нас туда и везли. И какой бы цирк они тут не строили, нас бы и так, и так привезли к Лоренту. Вот насколько глубоко он успел пустить свои корни. Это уже не просто идеолог с обещаниями. У него есть реальная власть.

– Но почему…? – начал Мартис, но мужчина с наслаждением его перебил.

Ему нравилось чувствовать себя главным.

– Сначала я просто хотел показать водителю, что главные здесь мы, сбить с толку. Но по его реакции понял, куда нас везут. А тут ничего удивительного и нет. Лорент наверняка восхищался Клинтом раньше. Где бы еще он был, как не в том же месте, где его объект поклонения. Все эти знаки – Женева, ратуша, заговор – так отдают запахом прошлых «свершений».

Оливер ждал следующего вопроса, но никто больше не хотел чувствовать себя глупых несмышлёным ребенком и удовлетворять его самолюбие. Каждый прекрасно понимал, что не доверяет ему.

До Женеве было около четырех часов пути так что в конце концов Маргарет устало потянулась и, сняв неудобную обувь, начала разминать больную ногу. Мартис то и дело хватался за голову. Сам Клинт инстинктивно потрогал повязку на руке. Рана его не сильно беспокоила, а вот помощь Амелии ввела в смятении. Ненависть трудно променять на заботу. А в этой ситуации – просто невозможно.

Всех уже знатно потрепало. Они были грязными, голодными и ужасно уставшими. Но не похоже, что у них будет время передохнуть в комфортабельном отеле. Так что все решили воспользоваться моментом: Амелия задремала сидя, видно привыкшая к такому; Маргарет закинула ноги на сидение, а Оливер почти полностью разлегся, облокотившись на стену. Мартис не мог сидеть спокойно, скорее всего из-за боли в голове. Клинт думал о Лоренте.

Где-то через час под дружное урчание животов Оливер все уже уговорил водителя остановится у ближайшего магазина и купить чего-нибудь на перекус. За импровизированным завтраком Оливер вдруг начал рассказывать о своем путешествии в Аргентину: о вкусных обедах, красивом океане и шикарных девушках. К обсуждению присоединилась Маргарет, у которой, судя по всему, нынешние родители работали в Америке. Мартис, оказалось, был в нескольких командировках в Бразилии. Амелия угрюмо поддакивала разговору, но вряд ли когда-либо выезжала из страны. Все это походила на дружескую беседу старых приятелей, встретившихся после долгий разлуки. Это было теплое чувство, которого Клинт не ощущал до этого момента, даже рожденный в семье прекрасной молодой пары. Им он врал, продолжая тем самым свое ужасное прошлое. Сейчас же мальчик был откровенен. И впервые почувствовал, что Клинта в нем становится больше, чем себя прежнего.

– Клинт, – окликнул его Оливер, вырвав из приятной теплоты. – А ты бывал в Америке? Или не успел? Хотел напоследок оставить? Почему вообще начал со Швейцарии, Женевы? – мальчика бросило в холодный пот.

Он никогда не пытался строить из себя невинного и тем более невиновного, но все этот вопрос, позвучавший в веселой беседе, разрушил то единственное, что им стоило сохранить.

– Нет какой-то причины, – Клинт не хотел лукавить, но, к сожалению, неплохо научился это делать.

– О, она определённо есть, – Оливер подсел поближе, продолжая жевать бутерброд. Все знали, какое представление он затеял. – Что-то этот город для тебя значит. Можно ведь было начать все в Париже. А, ну да, – усмехнулся мужчина, словно мысль пришла к нему лишь секунду назад. – Это была не твоя идея. Все было ради нее. Ради девушки, да?

– Марсель, – сказала Маргарет. – Поверь мне, ты не открыл планету. Всем этим карнавалом с самого начала управляла женщина. Хоть я и готов признать это только сам ей став.

Клинт помедлил, взвешивая свой ответ. На одну чашу весов он ставил себя, а на другую остаток «чувств» к Марсель.

– Женева. Так звали ее мать, которая бросила Марсель и уехала неизвестно куда.

– Оу, – только и смог восторженно выдавить Оливер. – И все-таки я считаю, что Аргентина поинтереснее Бразилии. Да и попрохладнее. Не люблю холод, – он тут же сменил тему, словно слова Клинта и вовсе ничего не значили.

Раньше мальчик бы никогда не смог описать, как относился к Марсель. Но сейчас в нем накопилось достаточно различных эмоций, чтобы понять – она наводила на него восхищающий ужас. Своей бесшабашностью, отсутствием границ и предрассудков. В какой-то ужасающей степени она была идеальна: свободная от стереотипов, мнения общества, расизма и межгосударственных границ. Ей нравилось в этом мире все, поэтому она и хотела завладеть им полностью. Правда она совершенно не различала понятия «защищать» и «уничтожать», так что делала все вместе.

– Давай я сменю, – прошептала Амелия спустя некоторое время, указывая на повязки.

Все кроме них и Мартиса, наблюдавшего за дорогой через сетку, задремали. Клинт кивнул и подставил руку. Женщины снова пришлось пустить свою одежду в расход, так как она легче всего рвалась. К счастью, рукава у кофты были достаточно длинными.

– Зачем ты…? – он не нашелся, что сказать.

Она лишь шикнула и, закончив, быстро отвернулась, словно этого момента и не было. Возможно, ей действительно жаль того мальчишку, чьим телом он завладел. В конце концов, женщина упорно ждала, когда его сознание переместиться в другое тело, чтобы не травмировать ребенка. Скорее всего, Амелия понимала, что все может пойти не по плану. Никто никогда не проводил таких операция. Даже сам Клинт, делавший это в теории, не мог отвечать за результат. Осталось ли в этом теле нетронутое его мыслями сознание? Сможет ли ребенок нормально существовать после? А, может, Клинта Лаймана уже и вовсе не существует, и все это не имеет смысла.

И все же сейчас, пусть и ненадолго, он чувствовал себя счастливым.

[Леон Мартис]

Голова раскалывалась даже спустя три часа езды. Он пытался сосредоточиться на дороге, но через какое-то время она начинала плыть перед глазами. Ледяные металл не давал удобно устроится. Удивительно, как остальные могли спокойно сидеть или спать.

«Да уж, разнежился я на домашней кровати» – мечтательно подумал он.

– Сколько еще ехать, не подскажите? – попытался максимально вежливо выдавить из себя мужчина.

Военные его проигнорировали. Тогда Мартис начал по-детски их донимать, дергая за сетку и повторяя свой вопрос каждые пять секунд. Но все попытки остались безуспешными. Журналисту пришлось прекратить и положиться только на свои часы, показывающие девять пятнадцать.

В следующий раз, когда он взглянул на часы, они показали уже десять пятьдесят семь, и Мартис резко подскочил, чуть снова не ударившись головой. Ему удалось уснуть почти на два часа. Хоть сон и не прогнал головную боль, он все же дал хоть небольшой заряд бодрости.

Раздался звонок телефона, разбудивший все, кто еще спал. Водитель взял трубку и надолго замолчал, скорее всего выслушивая указания. Все насторожились.

– Понял, – угрюмо сказал водитель, передавая телефон соседу.

Тот тоже оказался не многословен и ограничился лишь коротким «ясно». Потом эти двое многозначительно переглянулись, и грузовик резко свернул влево, снова перемешав всех пассажиров кузова.

– Эй, куда мы? – тут же поинтересовался Оливер.

– Сидите тихо, – был ответ.

Но мужчина уже напрягся, и было видно, как вздулась вена у него на лбу. Он повторил вопрос медленно.

– Поедем по другой дороге, она короче, – сказал ему человек, сидящий на пассажирском.

– Об этом вы так долго говорили по телефону?

– Не твое дело.

– Мы очень важн…

Военный громко стукнул по задней стенке и злобно процедил сквозь зубы:

– Важны вы или бесполезны – решать Лоренту. А он сейчас едет выступать в Новый Дворец Наций. Так что там и встретитесь.

– Это же одно из главных зданий Европы, – воскликнул Клинт. – Я разве…оно разве не было полностью разрушено?

– А то, – усмехнулся водитель. – Стерто в пыль. Там ведь заложили десяток бомб. Но Лорент восстановил его всего за два десятка лет, сказал, что связь с другими странами нам сейчас особенно необходима. Так что здание сейчас намного больше и красивее, чем было.

Мартис наблюдал, как мальчик побледнел и мог лишь догадываться, что происходило в его голове. Клинт дернулся было за блокнотом, но потом почему-то замер и вернулся в исходную позу. Его лицо исказил ужас, от которого у мужчины пробежали мурашки.

«Вряд ли Лорент святой или добродетель, если у своего же примера для подражания вызывает такие эмоции» – обдумал эту ситуацию журналист, а потом перевел взгляд на Оливера, состояние которого тоже заставляло усомниться в его здравости.

– Но как далеко дворец от главной ратуши? – поинтересовалась Маргарет.

– Это неважно, – обратился к ней Оливер, меняясь в лице. – В Новом Дворце сосредоточено огромное количество иностранных посольств. Не так много, как раньше, из-за сильной изоляции страны, но достаточно, чтобы зданию обеспечили самую современную систему защиты. Зайдем туда – не то, что ратуша, нам свобода вряд ли светит.

Глядя, как их лидер переживает, остальных тоже охватило смятение.

Машины подъехали к Дворцу в половине одиннадцатого. Солнце светила очень ярко, заставляя щуриться при выходе из грузовика. Какое-то время стояли, наслаждаясь погожим днем. Потом же к ним подошли с наручниками в руках.

– Это необязательно, – достаточно строго сказал Оливер, неспособный смириться с утратой главенствующего положения.

Когда же военные приблизились на достаточное расстояние, мужчина без всякого предупреждения или сигнала, толкнул стоявшую сбоку женщину и сломя голову побежал в противоположном направлении. Маргарет не растерялась и рванула в другую сторону. Клинт, завороженный огромные масштабами Нового Дворца Наций, остался стоять с протянутыми руками. Мартис с Амелией мимолетно переглянулись и тоже не сдвинулись с места. Через какое-то время вернули и двоих беглецов, еще сильнее хромающую Маргарет и Оливера со свежим фингалом. Он буквально плевал ядом с сторону военных, говоря, что они поплатятся.

В этот момент загадочность мужчины как-то даже перестала волновать Мартиса. Он увидел в нем человека, который в действительности никакой власти не имел и так же боролся со своими демонами.

На всех надели наручники и провели через пять или шесть металлодетекторов еще до того, как они вошли в здание. Потом их передали в руки местной охране. Как журналист, Мартис не мог нарадоваться своей удаче – людям его профессии нечасто удавалось даже пройтись рядом с этим местом. Но вот как заключенному, ему было не сильно радостно. Мартису впервые довелось видеть такое количество охраны, да и людей в принципе. Они толпились, пихались и буквально дышали телами друг друга. Во всех огромном холле было не продохнуть. Их вели самыми малолюдными путям, и все же мужчина едва не потерял сознание от нехватки воздуха. Стоял нескончаемый гул голосов, который сливался в один и ревел имя – Лорент. Мартис не мог припомнить ничего страшнее ни за последние два дня, ни за всю жизнь – насколько фанатичным было это зрелище.

Они поднялись по лестнице, и охранники ввели их в огромный зал, размерами напоминающий театральный. Тут людей было еще больше, хоть это и казалось невозможным. Мест не хватило и половине, а те, у кого они были, все равно то и дело вскакивали и что-то выкрикивали. Сцена была обустроена микрофоном, несколькими колонками и парой красных штор.

С трудом пропихиваясь через тела, Мартис и остальные максимально приблизились к сцене с левого боку, чуть не заходя на ступеньки сцены. Дальше они не двигались.

– Будете ждать здесь, – прокричала им охрана.

Все вяло кивнули, не сильно радуясь местной атмосфере. Переговорить тоже было достаточно проблематично. В итоге оставалось лишь ждать «судного часа».

Двадцать минут показались мужчине вечностью. Вся его одежда была насквозь мокрая, пот заливал глаза, в ушах стоял звон. Краем глаза Мартис заметил, что кто-то занавешивает окна. Наконец, в кромешной темноте зажегся прожектор, направленный в центр сцены.

«Как драматично» – усмехнулся журналист, позволяя своему внутреннему скептику ненадолго выйти и немного расслабиться.

Зал стих. Какое-то время ничего не происходило. А потом на сцену вышел мальчик лет девяти-десяти и подошел к микрофону. Народ взревел.

«Да он еще младше Клинта» – ошарашенно подумал Мартис и перевел взгляд на мальчика рядом. Тот был белее полотна и, наверняка, думал о том же. «Не может быть, не может быть» – шептали их губы в унисон. Но когда ребенок на сцене поднял руку, призывая к тишине, а затем, едва касаясь губами микрофона, начал говорить, и Мартис, и Клинт поняли, что не ошиблись.

– Здравствуйте, друзья. Меня зовут Лорент.

[Маргарет Авельсон]

Девушка покосилась на сцену и лишь слегка выгнутой бровью выдала свое удивление.

– Если это шутка, то не очень смешная, – сказала Маргарет, и на нее тут же шикнул охранник.

Ей вспомнилась, как совсем недавно они с Клинтом стояли так же, вот только восхищения это ни у кого не вызывало. А здесь народ с благоговением ловил каждое слово маленького мальчика:

– Сегодня нас еще больше, чем вчера. Боюсь, скоро придется перебираться в здание побольше, – он по-детски невинно усмехнулся.

Зал загоготал, и Маргарет пришлось закрыть уши. Учитывая, что вряд ли в городе есть здание больше, это намек на нечто большее. Насколько же широка эта паутина?

– Сегодня я в очередной раз собрал всех вас, чтобы сообщить радостную новость. У нас появился достаточно влиятельный спонсор, чтобы наконец сдвинуть наши исследования с мертвой точки! – снова крики и аплодисменты. Лоренту пришлось призвать к тишине. – В честь этого я предлагаю зачитать одну из моих любимых частей «Пятого дневника».

Из-за кулис мальчику мигом вынесли потрепанную кожаную книжку с наполовину оторванной обложкой и желтыми страницами. Взяв ее в руки, Лорент прошелся по разноцветным закладкам и, открыв на нужной странице, начал в полголоса цитировать:

– «Пятое февраля тысяча девятьсот девяносто третьего. Я не писал уже около месяца, потому что та обыденность, которая происходила со мной, не заслуживает быть записанной. Но сегодня я понял, что этот мир нужно изменить…»

Маргарет почувствовала, как рядом дернулся Клинт. Он попытался вырваться и сбежать. Его глаза широко распахнулись от ужаса, и на секунду девушка увидела в них шестьдесят лет жизни, которую он хотел забыть. И она поняла, что сейчас происходило.

– «…Возможно, это произойдет не сегодня, но мир будет гореть. И это ощутит на себе каждый. Даже я буду способен почувствовать это…»

Охранник встряхнул Клинта, приводя его в чувства. Мартис тоже попытался освободиться, но в такой толкучке рвануть куда-то было просто невозможно. Маргарет даже не пыталась. К тому же она не скрывала, что ей интересно послушать речи, которым Лорент так завораживает людей. Она никак не относилась к Клинту – ни ненависти, ни любви. И все-таки в этот момент девушке, казалось, наконец удалось узнать того человека, каким мальчик был раньше, того, что стремился разрушить мир.

– «Уверен, существуют люди, которым под силу повернуть колесо истории. Я буду ждать, сколько нужно», – Лорент на время замолчал. – Как мы знаем, он познакомился с Марсель аж через шестнадцать лет. Все это время он усердно трудился в научной сфере, и к моменту их знакомства подготовка к войне уже была выполнена на семьдесят процентов. Оставалось лишь поджечь фитиль бомбы.

Все как заворожённые зааплодировали. Когда все стихло, Маргарет все же решилась на диалог:

– Эй! – не до конца продумав, что хочет сказать, крикнула она в устоявшейся тишине: -Эй, вы! Да-да, это я кричала, – обратилась она к откликнувшемуся мальчику. Тот отчего-то занервничал. – Вы хотите сказать, что одобряете все то, что произошло на войне?

Охранник вцепился ей в плече, и попытался закрыть рот, но девушка вырвалась, еще сильнее приблизившись к сцене. Лорент какое-то время не отвечал, но потом очень живо начал пояснять:

– Ни в коем случае! Мы против бессмысленного насилия. Только мир для нас всех. Вечная жизнь в гармонии. А это…, – он поднял блокнот над головой, – начало! Мы породил новый взрыв Бетельгейзе! Только на этот раз он произойдет изнутри!

Зал снова загудел, и Маргарет поняла, что этот диалог ни к чему не приведет, и надо отсюда выбираться. В этот момент Оливер приблизился губами к ее уху и прошептал: «Блокнот». Девушка повернулась к нему и с минуту внимательно рассматривала его лицо, а потом чуть ли не вскрикнула:

– Блокнот!

Если у Лорента есть одна книга с записями Клинта, то скорее всего есть и остальные. Он знал, где находится тайное хранилище и опустошил его. Они там, где надо!

Клинт, правда, их восторга совершенно не разделял. Он стоял, опустив голову и что-то бормоча себе под нос. Скорее всего, записывать такое у него рука не поднялась. Мартис стоял, как вкопанный, видно не зная, броситься на мальчика с кулаками или попытаться сбежать. Про себя Авельсон отметила, что теперь он не кажется таким спокойным журналистом, которому только и нужно, что разворот в газете. Амелия была напугана. В конце концов, даже спустя столько лет в этой жизни, она все еще оставалась маленькой девочкой из прошлой.

Выступление закончилась почти сразу. Мальчик поспешно назначил дату следующей встречи и быстро удалился. Люди тоже стали активно расходится, возвращаясь к своим привычным делам, словно ничего и не было. Только сейчас девушке удалось получше рассмотреть тех, кто здесь собрался, и она с удивлением отметила, что большинство выглядят достаточно бедно. Конечно, много было и людей в роскошных платьях и костюмах, которым наверняка было плевать на все, кроме вечной жизни. Но все же многие были едва ли среднего достатка. Сложно сказать, показателем чего это было.