Тайна Богов

Присказка

Аль далёко, али близко,

аль высоко, али низко,

в тридевятой стороне…

Али то приснилось мне,

али Кот Баюн наврал,

али ветер нашептал.

Расскажу всё без утайки

эту сказку али байку.

Средь полей и средь лугов,

среди зелени лесов

возвышается гора.

К той горе ведёт тропа…

Но тропинка, скажем сразу,

не видна простому глазу

(заколдована она,

потому и не видна).

А пути другого нет.

Хоть ищи сто тысяч лет.

Ведь на той горе сокрыта,

в недра от людей зарыта

среди вековых дубов

тайна древняя Богов.

Кто её отыщет там –

сам приблизится к Богам.

Многих тайна увлекала.

Полегло, увы, немало

смельчаков и хитрецов

среди вековых лесов.

Чтоб дорогу отыскать,

Мало видеть, слышать, знать…

Это присказка такая.

Сказку следом начинаю.

Сказ первый

Жили-были… Нет. Не так.

Жил да был Иван-дурак

и понять никак не мог:

почему который год

его братья, взяв дубины,

бьют друг друга. И скотину

добивают заодно.

Извели своё добро:

Дом, сарай, конюшню, хлев…

Позабыли про посев.

Но горланят в полный голос

про добро, свободу, совесть.

Старший брат, спаливши дом,

всё на запад бьёт челом.

Средний – все пристройки сжёг,

страстно глядя на восток.

Мяса нет. Нет урожая.

Что за жизнь пошла такая?

Ваня к старшему: «Родной!

Крыши нет над головой!

Что ж ты делаешь? Очнись!

И к земле своей вернись».

Только старшему виднее.

Он же – старший, знать умнее.

Что же слушать дурака?

Ваня к среднему тогда:

«Мы же все – одна семья!

Что ж вы губите себя?

Помиритесь, ради Бога!»

Средний посмотрел сурово

и Ванюшку в лес послал

(брата слушать не желал).

Сказ второй

Снова присказка велась.

Сказка вот уж началась.

Про своё большое горе

Водяной из Черноморья

со слезами на глазах

Ване изливал рассказ:

«На потеху, аль на зло

затянули сетью дно.

Сеть, замечу, непростая

не для ловли рыб – стальная.

Тех, кто в сети попадёт –

на кусочки разорвёт.

Не улечься, не проплыть –

где ж спокойствию тут быть?!

Душегубы, лихоимцы

всё толкнули за границу:

рыбу, раков и мальков,

осьминогов и коньков.

И русалок сгинул след…

Я не плакал сотни лет!

А теперь чего стыдиться?

Был бы счастлив утопиться!

Но проточная вода

Ржавой тиной поросла.

Всё сгноили упыри!

Ты, Ванюша, помоги!»

Водяной к нему как к другу.

Ваня ж грохнулся с испугу.

И проснулся наш Иван.

«Не курил я, не был пьян.

А приснился полный бред.

Видно переел в обед», –

здраво рассудил Ванюша

и отправился покушать.

Сказ третий

День проходит, снова ночь.

Ваня выспаться не прочь.

А ему опять виденье:

не то сон, не то знаменье.

В листьях, ветках и траве,

с колтуном на голове

Леший, словно на духу,

исповедался ему:

«Не житьё, а потрясенье!

Занесли в мои владенья,

в мой прекраснейший чертог

страшный земляной цветок!

Чернота клубится в нём,

извергается огнём,

и когда он расцветает –

всех в округе убивает.

Задохнулся лес в дыму!

Я так больше не могу!

Лиходеи роют рвы,

днём и ночью жгут костры,

выпьют огненную воду –

и строчат по небосводу

семенем того цветка…

Ох! Беда, Ванёк, беда!

Скольких гадов я видал,

но таких ещё не знал!

Валят древние деревья –

строят чудо-укрепленья.

Дичь и зверя извели.

Ваня, милый, подсоби!»

Ваня слушал да молчал,

только головой качал.

А проснувшись на рассвете,

сны забыть не мог он эти:

«В чём причина, в чём подвох?

Видимо пропал творог.

А я съел его – дурак!

Лучше буду натощак

я отныне спать ложиться.

Мало ли чего приснится».

День промаявшись кой-как,

лёг Ванюша натощак.

Солнце село за бугор.

Снова снится Ване сон.

Сказ четвёртый

Еле вылез из оврага

Змей Горыныч – бедолага.

Голова одна – в бинтах,

а другая в гнойниках,

третья злится и кипит –

из ушей аж пар валит:

«Я был страшным и могучим!

Кто меня был в небе круче?

А теперь я без огня –

сотрясенье у меня.

Ты, Ванюша, посмотри:

аллергия, волдыри –

всё от гари, чада, мути.

Сволочи нагнали жути,

что простой мирской народ

от меня защиты ждёт.

У меня ж ещё беда –

прилетаю не туда.

Появилось излученье

неизвестного значенья.

Всё, что по небу летает,

с курса, подлое, сбивает.

В небе ж не видать ни зги!

Эх! Ванюша! Помоги!

Не летаю, не дышу!

Только помощи прошу!

Я уже в такой печали –

за себя не отвечаю!»

Змей закончил свой рассказ.

Ваня с печки встал тотчас.

Что б не думать, не гадать,

сны решил не вспоминать.

И пошла с тех пор потеха,

но Ивану не до смеха.

Растопить хотел он печь,

да не смог огонь разжечь.

В лес по ягоды пошёл –

мухоморы лишь нашёл.

А задумал он помыться –

так пропала вся водица.

А потом наоборот:

дождь залил весь огород,

вьюга летом началась,

печка чуть не взорвалась.

Птицы урожай склевали.

В лес цыплята убежали.

И такая дребедень

у него, который день!

Что случилось? Невдомёк.

Опечалился Ванёк.

«Нечисть, видно, что-то хочет

или голову морочит.

Как мне с этим дальше жить?

Как мне нечисть ублажить?

Сам я точно не пойму!

Лучше к старцу-ведуну

обращусь пока не поздно.

Пусть ответит мне серьёзно:

как вернуть себе покой,

воду, ветер и огонь,

да и землю обуздать.

Старец должен это знать!»

Сказ пятый

Старец на вопрос Ивана

Всё поведал без обмана:

«Средь полей и средь лугов,

среди зелени лесов

возвышается гора –

заколдована она…

И на той горе сокрыта,

в недра от людей зарыта

среди вековых дубов

тайна древняя Богов.

Кто её отыщет там –

сам приблизится к Богам

и очистит мир от скверны:

души, воду, небо, землю…

Но, чтоб тайну отыскать,

мало видеть, слышать, знать…

Нужно чувствовать, любить

и в ладу с Природой быть.

А сердца у нас остыли.

Корни мы свои забыли.

Знаем леших, водяных

лучше прадедов своих.

И Богов уже не чтим.

Только небо зря коптим.

Ждёт тебя, дружочек Ваня,

непростое испытанье.

Отправляйся в Ирий-град –

Боги наши там сидят.

Через камень Алатырь

попадёшь в неявный мир

и в другое измеренье.

Пусть не мучают сомненья.

Верь, надейся и люби!

Во все стороны гляди.

Если полная Луна,

если яркая Звезда

не исчезнув на восходе,

вместе с Солнцем в хороводе

озарят весь небосвод –

стало быть, открыт проход.

Ты ж не бойся, не ленись,

а на камень становись.

Пусть он хоть огнём пылает,

но тебе не помешает

очутиться в тот же час

в мире, спрятанном от нас.

Что ж, счастливого пути!

А что б знал куда идти,

ты с собой возьми клубочек

от моих любимых дочек.

Он тебе укажет путь,

может быть, куда-нибудь».

Сказ шестой

За собой клубок зовёт.

Только путь его далёк.

Шёл Ванюша степью, полем,

плыл по речке, плыл по морю,

пробирался по лесам,

по болотам, по горам,

обувь до трухи сносил,

хлеб последний искрошил,

думал, что протянет ноги…

Вдруг колодец у дороги.

Рядом – девица-краса:

в пояс русая коса,

губы – маков лепестки,

а глаза как васильки.

«Мне б покушать да напиться,

а мерещатся девицы», -

сам себе сказал Иван

и, лишившись сил, упал.

Через день поднялся он,

всё списав на крепкий сон:

и дорогу, и криницу,

и красавицу-девицу.

Только что за ерунда:

входит в горницу она,

как лебёдушка плывёт,

ароматный чай несёт…

От такой нежданной встречи

потерял Иван дар речи.

И, как истинный дурак,

Рот закрыть не мог никак.

Думал: «Сплю, наверно, я».

Больно ущипнув себя,

Ваня подскочил с постели,

понял – всё на самом деле:

и дорога в никуда,

и колодец, и она…

«Здравствуй, сокол ясный мой,

рада встрече я с тобой!

Как взойдёт Ярило-Солнце

на распутье у колодца

я тебя лишь одного

всё ждала давным-давно.

Ты мне снился много лет.

Что же ты молчишь, мой свет?

Аль тебе я не по нраву,

аль другая есть забава,

аль супружница-жена?» -

говорит ему она.

Но к Ивану, как назло,

красноречье не пришло.

Тут девица приуныла,

очи долу опустила,

чай поставила на стол,

а сама пошла во двор.

Ароматный чай манит.

У Ивана грудь горит.

Выпил он немного чая,

силу в теле ощущая,

просветление в уме

и слова на языке.

И тотчас бегом за ней,

за красавицей своей.

– Как зовут тебя? – Людмила.

– Потому что людям мила?

Ты меня, как есть, прости.

Не умею речь вести

я с красавицей такой.

Парень, видишь, я простой.

Не ответила Людмила,

очи ниже опустила,

продолжая горевать

и ромашки поливать.

– Как же мне тебя развлечь?

Рассказать про чудо-печь?

Как она готовит тесто?

Это очень интересно.

Люда хмыкнула в ответ:

– Стынет на столе обед –

щи, с капустой пироги.

Хочешь кушать – так иди.

Развлекать меня не надо, –

обожгла Ивана взглядом

и пошла за вишней в сад.

«Что я делаю не так?» -

думал Ваня, – «Как мне быть?

Что девице говорить?

Промолчал – так прослезилась.

Говорю – так разозлилась».

И сказал Людмиле он:

«Хочешь, расскажу свой сон?

Только гаснет солнца свет,

Ты мне снишься много лет.

Только я не верил в чудо,

не узнал тебя покуда.

Не сердись на дурака.

Вот тебе моя рука.

Для меня ТЕБЯ милей

в целом мире нет, поверь!»

Тут Людмила улыбнулась

да к Ивану прикоснулась.

И почудилось им вдруг –

изменилось всё вокруг.

Им Ярило подмигнул.

Лёгкий ветерок подул:

ароматными цветами

опьянил и одурманил.

Тёплый дождичек грибной

прошуршал над головой.

Заплясали облака.

Встала радуга-дуга

над Иваном и Людмилой,

их связав волшебной силой.

Рядом с милою своей

не считал Ванюшка дней.

Да и нам грешно считать –

будем сказку продолжать.

Сказ седьмой

Как Иванушка в дорогу

начал сборы понемногу,

так жена ему с собой

собирала скарб простой:

воду, хлеб и пироги,

пояс, шапку, сапоги,

домотканые одежды

да с узором обережным,

что от злых скрывают глаз,

соль щепотку про запас,

и коня, как белый снег,

и удачи амулет.

Проводила до колодца

и в лучах Ярилы-Солнца,

крепко-крепко обняла,

и промолвила едва:

«В добрый путь, мой дорогой,

буду я всегда с тобой

в капле дождика грибного,

в крике сокола степного,

в распустившемся цветке

и в снежинке на руке,

в первом лучике весны…

Мы с тобой обручены

навсегда землёй и небом.

Буду рядом, где б ты не был.

Что сплела Природа-мать –

никому не разорвать».

Он в ответ: «Любовь моя,

буду помнить я тебя», –

и поехал степью, полем –

лето пронеслось второе,

по горам да по лесам –

подбираться холод стал.

Но не стёрлись сапоги,

не засохли пироги,

не закончилась водица…

Только пыль столбом клубится

из-под кованых копыт.

Ваня ж едет да свистит,

улыбается всему:

и букашке, и цветку,

и дождю, и снегопаду,

солнцу, радуге и граду –

всем природным чудесам.

Почему? Не знает сам.

Вот заехал Ваня в лес,

буреломы перелез.

Видит – люди здесь гуляли,

птичьи гнёзда посбивали.

На земле птенцы пищат –

кушать бедные хотят.

Рядом мусора не счесть,

и костёр остался тлеть.

Запрудили речку свалкой.

Стало Ване землю жалко.

В речке разобрал завал –

Водяному дань отдал.

Мусор весь, собрав, спалил

и костёр водой залил,

чтобы Леший был доволен.

Чтоб Горыныч был спокоен –

на деревья птиц вернул.

Всё исправил и заснул.

А проснулся средь степи

и не знал куда пойти.

Конь пропал, и нет клубочка.

Что за шутки-заморочки?!

Вырос камень перед ним –

может вход в неявный мир?

Тут же полная Луна,

тут же яркая Звезда

не исчезнув на восходе,

вместе с Солнцем в хороводе

озарили небосвод –

стало быть, открыт проход.

Сказ восьмой

Вот Иван на камень встал

Камень сразу запылал.

Вмиг исчезло всё земное,

всё любимое, родное.

Не поймёшь куда попал –

опечалился Иван.

Вот на камне он стоит,

а вокруг вода шумит.

И до берега другого

не проложена дорога,

лишь натянута струна –

тоньше волоса она.

Как же пропасть перейти?

Сторону свою спасти?

Ваню мучают сомненья -

не приходит озаренье,

да и нет волшебных сил.

Ваня сел, глаза закрыл.

И тотчас же видит сон –

Шепчет Леший с колтуном:

«Ты, Иванушка, не бойся –

оберегами закройся.

Очи к небу подними,

в душу-зеркало взгляни…

И представь, что под тобой

мост широкий да стальной:

нет его прочнее, крепче.

Ну, а ты – пушинки легче.

Коль поверишь ты в себя –

Всё срастётся у тебя».

И не глядя в пустоту,

по струне, как по мосту,

Ваня начал путь неблизкий.

Налетели чудо-птицы,

стали крыльями махать,

Ванечку с пути сбивать.

Ваня держится едва,

подвернулась вдруг нога.

Ветер свищет. Небо в тучах.

Громыхает гром гремучий.

Разразился ураган.

Вспомнил Лешего Иван

и представил под собой

мост широкий да стальной:

нет его прочнее, крепче.

Сам Иван – пушинки легче.

И поверивши в себя,

шёл, как малое дитя,

беззаботно и легко

через пропасть всем на зло.

Сказ девятый

И пред ним открылся терем,

за большим столом сидели

Боги разных возрастов,

разных рангов и чинов.

Ваня им – земной поклон,

поздоровался потом.

А в медвежьей шкуре старец1

весело ответил: «Братец,

и тебе не захворать.

Что явился? Дай нам знать.

Мы из Яви никого

уж не ждём давным-давно».

Ваня молвил: «Пропадаем!

Как нам дальше жить не знаем!

Старший брат, спаливши дом,

всё на запад бьёт челом.

Средний – все пристройки сжёг,

страстно глядя на восток.

И горланят в полный голос

про добро, свободу, совесть.

Даже Леший с Водяным,

да с Горынычем самим,

и стеная, и моля,

помощь просят у меня».

«Что же ты им не поможешь?» -

Усмехнулся старец тот же.

Словно молния возник

воин в латах золотых,

в алом огненном плаще

да с секирою в руке2:

«Разнесли страну на части

ради денег, ради власти!

Гнать их надобно взашей

этих якобы людей!

А Ивана сжечь дотла,

чтоб забыли путь сюда!»

А красотка ледяная3

молвит: «Заморозим Ваню.

Уж скульптуру изо льда

не забудут никогда».

Старец в шкуре зарычал,

гнев свирепый не сдержал:

«Что на парня вы напали,

точно сами одичали?

Громовержец! Дело – дрянь.

На кого грохочешь, глянь?

Ты ж, Маревна, почему

подпеваешь Перуну?

Аль у вас тут шуры-муры?»

Стал Перун мгновенно туром,

промычав в ответ ему:

«Велес! Я тебя порву!»

«Прекратить ненужный спор!» -

словно молотом о стол

грохнул старец седовласый4,

заглушая спор напрасный,-

«Что трепаться почём зря!

Дети, слушайте меня!

Вот пришёл Иван-дурак –

наш потомок как-никак.

Пусть немного запоздало,

но и этого не мало.

Камень Алатырь нашёл,

по-над пропастью прошёл,

не щадя последних сил.

Нас о помощи просил.

Значит всё не безнадёжно.

И спасти потомков можно!»

За столом поднялся гам.

Но не струсил наш Иван,

ждал решение Богов.

Грохнул по столу Сварог

и, как старший среди равных,

обратился сам к Ивану:

«Ваня, всем ветрам назло –

тебе крупно повезло!

Ты попал на наш совет,

видишь многих, пусть не всех.

А в другое время в целом

всяк своим лишь занят делом,

каждый знает свой удел.

Ну, а ты чего хотел?

Есть, к примеру, Числобог.

Время – вот его чертог.

Он – порядок и система,

и сезонов вечных смена.

Ну, а если Макошь взять –

рукодельницу и мать

и её двух дочерей5,

ткущих судьбы всех людей.

Им нельзя остановиться,

и тем паче ошибиться.

А Перун – владыка гроз!

С ним без шуток, всё всерьёз.

Воин правды, воин – гром.

Ложь взрывается при нём.

Про мою жену, про Ладу

много говорить не надо.

Это мать, любовь, семья.

Нет её – и нет меня.

Главный волхв и чародей –

Велес – многих здесь мудрей.

После мига сотворенья

целый мир привёл в движенье

просто силою любви.

А на Мару посмотри:

зиму, ночь несёт она,

смерть и сон. Но как без сна?

Без зимы не будет лета.

А без ночи – нет рассвета.

Так что каждому из нас

отведён конкретный час.

Мы все вместе не сидим.

Мы мечтаем, мы творим.

Мы за целый мир в ответе.

А на нынешнем совете

то ль минуту, то ли год

обсуждаем Переход6.

Ночь закончилась моя –

начинается Заря!

Станет всё чуть-чуть светлее,

и добрее, и мудрее.

Мысли, чувства и слова

воплотятся в жизнь едва

ты их вслух произнесёшь.

На другой этап взойдёшь.

Но не все ещё готовы

перейти в мир светлый новый.

Чтоб тебе, Иван, помочь –

силы Мрака превозмочь,

испытают пусть тебя

наши юные друзья –

молодость, весна и сила –

наши Леля и Ярило».

Без рубахи, в сапогах

и с улыбкой на устах

с места прыгнул молодец

златокудрый удалец

через голову на лавку

и сказал: «Мою загадку

если сможешь – разгадай,

а не сдюжишь – не серчай!

Словно братец и сестра

ссорятся они всегда:

кто из них двоих сильнее,

кто из них двоих быстрее,

кто приносит больше зла,

кто с лихвою даст добра?

Всё сказал я, что хотел».

И Ярило снова сел.

А за ним краса-девица

синеглаза, белолица,

и румяна, и стройна,

что сказать – сама весна,

нежно молвила: «Иван,

разгадай загадку нам.

В мире нет ЕЁ щедрее,

в мире нет ЕГО нужнее.

ОН – отец, ОНА же – мать.

Как их, право, не узнать?

Что ж, Ванюша, не робей.

Утро вечера мудрей.

Ждём тебя мы на рассвете –

разгадай загадки эти».

Сказ десятый

Ваня как-то приуныл,

очи долу опустил

и пошёл на сеновал,

там и думал, и гадал…

Утро вечера мудрее.

Ночью видит Ваня Змея:

«Ты, Иванушка, не ной!

Мне загадки не впервой

доводилось разбирать.

ОН – отец, ОНА же – мать.

В мире нет ЕЁ щедрее,

в мире нет ЕГО нужнее…

Всё понятно для меня:

Солнце – ОН, ОНА – Земля.

Кто ругается всегда?

Больше зла или добра

кто приносит в мир быстрее?

Кто из них двоих сильнее?

Не загадка – ерунда!

ОН – огонь, ОНА – вода.

Ваня, брось тоску-печаль,

мудрым будь, не подкачай!»

И, проснувшись на рассвете,

Ваня на загадки эти

дал подробнейший ответ,

что нужнее Солнца нет,

что щедрее нет Земли.

Всё от них – как ни крути.

И про братца, про сестрицу –

про Огонь да про Водицу

всё как надо рассказал,

много заслужив похвал

от родных своих Богов.

Слово взял опять Сварог:

«Ум ты выказал не хилый.

Прояви ж, голубчик, силу.

Видишь бочку в том углу,

рядом ковшик на полу.

В бочке налит свежий квас.

Угости тем квасом нас.

Пусть всего один глоточек –

поднеси его, дружочек».

Наш Ванюшка – молодец

вмиг на бочку ту залез,

ковшик кваса зачерпнул

и чуть было не нырнул

с головою в бочку с квасом.

Поднатужился, старался,

бился, бился наш Иван,

чуть живот не надорвал.

Боги в хохот, им смешно.

Посмотрел Иван на дно

и увидел Водяного

черноморского родного.

Он Ивану подмигнул,

тихо на ухо шепнул:

«Ты, Иванушка, не трусь!

Я уж с квасом разберусь.

Наклонись поближе к бочке,

из неё отпей глоточек,

чтоб всё было без потерь –

в силушку свою поверь».

Ванечка глоток отпил,

силу в теле ощутил,

ковш наполнив понемногу,

преподнёс его Сварогу.

Седовласый мудрый Бог

сделал из ковша глоток.

И сказал Ивану он:

«Я приятно удивлён!

Наконец, среди потомков

объявился путный кто-то!»

Боги стали подходить

да Иванушку хвалить,

руки крепко пожимать,

обнимать и целовать.

Заслужил Иван признанье –

выдержал все испытанья:

камень Алатырь нашёл,

по-над пропастью прошёл,

все загадки разгадал,

квас божественный раздал…

«Остаётся между нами

лишь одна формальность, Ваня», -

Мара вдруг произнесла

и бокальчик поднесла.

А Сварог ей: «Ты чего?

Что ты хочешь от него?»

Лада кое-что смекнула,

мужу на ухо шепнула

и в сторонку отвела,

мол, пускай, моя сестра,

чтоб не натворила бед

ещё пару тысяч лет,

тоже Ваню испытает,

мол, не сахар, не растает.

Мара не жалела слов:

«Нас – как истинных Богов

ты признай и подтверди.

В жертву смело принеси,

что всего дороже было,

например, любовь Людмилы.

Вот возьми волшебный хмель,

выпей и забудь о ней».

У Маревны Ваня взял

зачарованный бокал.

Выбор сложный был у Вани

меж любовью и Богами.

Как страну свою спасать

и себя не потерять?

Ваня посмотрел в бокал –

лик Людмилы увидал,

как когда-то у колодца

да в лучах Ярилы-солнца,

где она его ждала,

где промолвила тогда:

«Не кручинься, дорогой,

буду я всегда с тобой

в капле дождика грибного,

в крике сокола степного,

в распустившемся цветке

и в снежинке на руке,

в первом лучике весны…

Мы с тобой обручены

навсегда землёй и небом.

Буду рядом, где б ты не был».

Распрямился наш Иван,

и ответил так Богам:

«Если вы моя родня,

если любите меня,

если мы потомки Рода,

что сплела сама Природа

никому не разорвать –

так зачем мне выбирать?

Я вас, Боги, не боюсь!

От любви не отрекусь!»

Мара улыбнулась Ване:

«Ты прошёл все испытанья!»

Сказ одиннадцатый

И Сварог сам похвалил:

«Ты, брат, честно заслужил

наш подарок, что ж пойдём

мы сейчас с тобой вдвоём

по тропе великой света…

Видишь, Ваня, гору эту?

То волшебная гора.

В ней закопана ОНА

среди вековых дубов –

тайна древняя Богов,

сгусток наших вечных знаний

и основа мирозданий,

матрица Вселенной всей.