Беременна от босса. Шанс на счастье

– Ладно, ладно. Но что теперь будешь делать?

Хватаю вилку и с особой яростью накалываю листья салата.

– А что я могу сделать? Работа мне жизненно необходима, буду и дальше работать. Уволить Воронцов меня не сможет уже, даже сели захочет. А его выходки я как-нибудь буду стараться и дальше игнорировать.

После обеда возвращаюсь на рабочее место. Но не могу расслабиться, неужели я оставлю без ответа то, как он со мной разговаривал?! Ну уж нет. Я заслуживаю, чтобы передо мной извинились. Если я и сейчас промолчу, то дальше можно закопать себя и хавать всё, что он будет мне говорить.

Иду и без стука впервые захожу в его кабинет. Он сидит в кабинете с Мироном Станиславовичем и ещё каким-то неизвестным мне мужчиной. И у меня сразу отпадает желание устраивать разборки. Жалею, что не убедилась, прежде чем вот так дерзко врываться.

Воронцов поднимает на меня свой нахмуренный взгляд и, кажется, готов испепелить одним взглядом.

– В чём дело, Лебедева?

– Я… Я хотела спросить, не нужно ли вам ничего? – даю заднюю, когда понимаю, что не время для восстановления справедливости.

– Ничего не нужно, Виктория, спасибо, – мягко отвечает Мирон Станиславович, и я уже с облегчением выдыхаю и почти разворачиваюсь, когда Воронцов меня останавливает:

– Нужно! Сделай нам с Семёном Григорьевичем кофе!– бросает приказным тоном и больше не обращает на меня внимания. Я же бешусь, меня просто бомбит. Говорила мне мама, что инициатива имеет инициатора, а я всё не хотела слушать и запоминать. Ну да ладно.

Пока готовила кофе для них, меня так и подмывало сделать пакость в стиле американских фильмов, но одергивала себя, каждый раз твердя, что я не опущусь до плевка в напиток.

Ставлю на поднос две чашки кофе, возвращаюсь в кабинет и ставлю одну гостю босса. Обхожу стол и, как всегда, хочу поставить кофе по правую сторону от Владиславовича, но неожиданно звонит его телефон, он тянется за ним и случайно выбивает чашку из моих рук. Часть кофе разливается по столу, пачкая документы, с которыми они работают, часть разливается на брюки босса, если точнее, прямо туда, где находится его причинное место.

– Ой! – испуганно пищу.

– Лебедева, да чтоб тебя! – рычит Воронцов и вскакивает с места.

У меня в этот момент от страха отключаются мозги, и я, быстро достав пару-тройку бумажных салфеток, начинаю вытирать ему брюки. Босс ещё больше шипит и, перехватив мою руку довольно болезненно отбрасывает будто какой-то мусор.

– Совсем из ума выжила!

Я не могу скрыть свой затравленный взгляд. Мирон Станиславович вмешивается и сглаживает неприятный момент:

– Виктория, помогите на столе убрать, Олег сам справится.

– Д-да! Конечно.

– Семён Григорьевич, на сегодня давайте закончим. Продолжим завтра. Я попытаюсь восстановить документы, – предлагает мой босс.

– Не стоит, я примерно понял, что именно Вы хотите. Подготовлю исковое заявление и принесу уже завтра Вам на согласование. Клиника не станет препятствовать, а суд мы выиграем в два счёта. Будьте уверены, мы в самое кратчайшее время узнаем, где и как были использованы Ваши материалы.

– Отлично. Именно этого я и хочу. Мирон, проводи адвоката до бухгалтерии. Объясни, что вопрос с оплатой услуг уважаемого адвоката Семёна Григорьевича должен быть решен незамедлительно.

Мужчины уходят, а Воронцов удалился в свою ванную – там у него, помимо ванной, ещё есть комната. Он в последнее время часто остаётся там. И теперь мне понятно, почему.

Блин, нехорошо получилось с кофе, но, с другой стороны, моей вины тут нет. Он сам виноват! Чёрт, я что, его там трогала?

– Блииин, – стону в голос, забыв, что я не одна. – Ну что за невезение?!

Стол протерла бумажными салфетками, но надо бы ещё и влажной. То ли от стресса, то ли из-за беременности, или, может быть, всё вместе взятое, но я забываю про то, что босс в своей ванной комнате. Взяв тряпочку, открываю дверь и захожу туда, а там он. Голый… Полностью голый, и я, наверное, совсем сошла с ума, потому что, вместо того чтобы закрыть свои по пять рублей округлившиеся глаза, смотрю вниз и чуть не давлюсь воздухом.

– Огооо!

Блииин. Что я несу?! Я, наверное, совсем из ума выжила.

– П-простите. Я тут т-тряпочку пришла намочить, – мямлю, еле поднимая свой взгляд выше.

Мне становится реально дурно – то ли от того, что увидела, то ли от того, что я горю от стыда. Кажется, я горю.

Хочу развернуться и уйти, но он хватает меня за предплечье и припечатывает к стене.

– Ты уволена! Собирай свои вещички и вали отсюда, чтобы глаза мои тебя больше никогда в жизни не видели!

Глава 5.

– Ч-что? Что Вы сказали? – я, блин, с первого раза всё расслышала, но всё равно глупо переспрашиваю, будто он скажет второй раз что-то другое.

– Я тебя терпел всё это время только по двум причинам. Первая – это потому, что тебе никак не могут найти замену. Вторая – ты не лезла ко мне в трусы. Но сейчас я вижу, что ты просто умело притворялась.

– Ч-что? Что Вы несёте?! Вы… Вы… – я задыхаюсь от несправедливых слов этого гада, который уже второй раз за день унижает, а у меня не находится что ответить. Почему? Я ведь обычно бойкая, отпор словесный, по крайней мере, всегда могла дать.

– Я не поведусь на такие дешёвые игры, можешь не утруждаться! Ты мне в любом виде неинтересна! Будь ты в развратном красном платье с глубоким декольте, или же будь ты в сером костюме-тройке!

От него исходит мощная волна ненависти. Если бы мог одним взглядом испепелить меня, я бы уже не стояла напротив него. Вот только за что? Я же ничего плохого не сказала и не сделала. Ну посмотрела я на его пипиську, и что? Я же не хотела, так получилось! Вот только вздутые вены на его шее говорят, что мужчина уже на пределе, и провоцировать его не стоит намёками о том, что у него там ниже пояса ничего интересного нет. И хотя это не так, и у него там всё более чем прилично, я никогда не признаюсь ему в этом.

– Да что Вы несёте?! Вы хоть себя слышите?! И вообще, немедленно отпустите меня!

– Сейчас же пойдёшь в отдел кадров и напишешь заявление на увольнение!

– Во-первых, никуда я не пойду и ничего писать не стану! Я беременна, Вы не имеете права меня увольнять! Во-вторых, кто кому в трусы ещё залезть пытается, стоит выяснить! Это Ваш скромный стручок прямо сейчас жмётся ко мне! Уберите! Уберите его от меня, иначе я буду кричать и вдобавок напишу заявление о домогательстве!

Я адекватная женщина, и чувство самосохранения у меня точно есть, но прямо сейчас меня прорвало. Я не смогла сдержаться, ответила ему в его стиле. Возможно, даже пережестила, но получилось, как получилось. Слова обратно не забрать. Вот только теперь стоит бояться последствий – этот гад такое вряд ли оставит без ответа.

– Повтори! – стальной голос Воронцова обманчиво тихо требует повторить. И я прекрасно понимаю, о каких словах идёт речь. Я задела его за то самое. И сейчас он либо будет меня убивать, либо доказывать, что его стручок далеко не стручок.

Его рука ещё сильнее сжимается на моей руке, а второй он хватает за талию и прижимает меня сильнее, так, что я чувствую его большое хозяйство животом.

Я сглатываю. Мне становится жарко, в ванной резко становится душно. Не хватает воздуха, всё, чем я сейчас дышу, это запах босса. Запах Олега Станиславовича. Он пахнет свежестью, гелем для душа, смешанным с его собственным запахом. Я чуть не закатываю глаза от удовольствия.

Чёрт, чёрт, чёрт! Он мне не нравится, и запах его крышестностный тоже не должен нравиться. Я же его терпеть не могу, он меня бесит, мучает, заваливая работой. Он тиран и бесчувственный робот. Таким, как он, плевать на чужие жизни.

Мысленно начинаю себя молить, чтобы перестала думать о его близости.

Вика, просто возьми себя в руки и сделай что-нибудь.

– Я сказала… – ещё один вздох. Голова начинает кружиться. Он усугубляет ещё больше моё положение. Наклоняется и заинтересованно изучает моё лицо. Его губы ещё чуть-чуть и точно коснутся моих. Что он задумал? Что он, чёрт возьми, творит?!

– Ты сказала, – голос босса смягчился и немного охрип. Я же перестаю понимать, что происходит, и о чём мы вообще говорим.

– Да… Я сказала, что Вы и Ваш дружок мне не нравитесь! Уж извините, но Вы не в моём вкусе тоже. А сейчас отпустите меня немедленно. Мне… Мне очень жарко, и я з-задыхаюсь от Вашего противного парфюма. Ещё немного, и меня и правда может стошнить на Вас…

Не успеваю договорить, как Воронцов хватает меня за шею, чтобы головой не крутила, и впивается в мои губы. Я мычу, пытаюсь отбиваться, царапаю его за плечи, а после того, как кислород заканчивается, вынужденно отвечаю на его поцелуй. Но самое страшное не это, а то, что я расслабляюсь, и мне становится дико приятно от его ласк. Мягкие губы босса больше не надавливают с силой, он получил моё разрешение и теперь по-хозяйски властвует над моими губами. Покусывает их, пробуждая во мне неизвестные новые чувства и эмоции. Поцелуй из грубого быстро переходит в нежный и страстный. Господи, неужели с этим тираном может быть так хорошо? Неужели он может быть таким нежным и аккуратным?! Я настолько отключаюсь от реальности, что, когда он отстраняется, я жалобно стону и сама тянусь за продолжением с закрытыми глазами, но, не получив ответных касаний, медленно разлепляю глаза. И лучше бы я не делала этого. Лучше бы сразу провалилась сквозь землю, чем увидеть его высокомерный взгляд и усмешку.

– Ты, как и все, течёшь от одного моего поцелуя. Если бы я захотел, то разложил бы тебя в два счёта прямо здесь на полу и…

Не даю ему договорить. Влепляю смачно пощёчину и убегаю, задевая плечом Мирона Станиславовича, который успел открыть дверь и увидеть неоднозначную сцену со мной и этим мерзавцем Воронцовым.

Глава 6.

Залетаю в дамскую комнату. Меня трясёт, и я еле-еле сдерживаю слёзы. Это ж надо было так опозориться! Господи, Вика! Что же ты наделала?!

– Чёрт!

Включаю холодную воду и умываю лицо несколько раз, а после поднимаю голову и смотрю на себя в зеркало, глаза останавливаются на губах. Они припухли от поцелуев этого гада.

– Чтоб тебя!.. – ругаю в сердцах Воронцова и яростно начинаю тыльной стороной руки вытирать губы. – Подлец! Мерзавец! – устало опускаю голову, удерживаясь за раковину руками. Закрываю глаза и выдыхаю шумно.

Прокручиваю в голове случившееся с самого начала и ещё сильнее зажмуриваюсь. Я сама во всём виновата. Обычно я не совершаю таких глупых ошибок, а тут словно голова отключилась, и я попёрлась в эту проклятую ванную, а после ещё стала пялиться на него, словно не видела никогда до него голого мужика. С другой стороны, у меня был только один мужчина, с кем у меня была близость, и ему, конечно, очень далеко до накачанного тела этого Воронцова. Саша, конечно, не был толстым, но и восьми кубиков у него не было, как у мерзавца Воронцова.

Так, ладно! Возьми себя в руки, Вика! Не знаю как, но ты просто обязана выйти из этой ситуации с гордо поднятой головой!

Привожу себя в порядок и возвращаюсь на своё рабочее место. Пытаюсь не нервничать, не думать о том, что теперь будет дальше, но руки от нервов просто трясёт. Слышу, как Воронцов громко разговаривает по телефону с кем-то, а после выходит из кабинета, полностью одетый в новый костюм. За ним следует Мирон Станиславович. Воронцов резко тормозит, когда видит меня. Поворачивается всем корпусом и вздергивает нахально одну бровь.

– Какого?! – он резко осекается, выдыхает тяжело, а после с натянутой улыбкой шипит сквозь зубы: – Ты разве не в отдел кадров убежала, писать заявление на увольнение?!

– Олег… – пытается вмешаться Мирон Станиславович и как-то смягчить его, но тут уже я не выдерживаю:

– Нет, Олег Владиславович! Я убежала в уборную, чтобы смыть с себя Ваш поцелуй, пока меня не вывернуло наизнанку. Что касается моего увольнения, то не дождётесь! Придётся меня потерпеть до отпуска по беременности и родам.

– Вот как мы запели?! Напомнить тебе, кто полчаса назад сам тянулся за продолжением? – он подходит к моему рабочему столу и упирается руками по краям, после прищуривается и наклоняется ко мне, заставляя нервничать.

Я на долю секунды опускаю глаза, щёки предательски алеют, не могу контролировать этот процесс. На то, чтобы подумать и придумать достойный ответ, естественно, у меня нет времени, поэтому отвечаю первое, что приходит в голову:

– Олег Владиславович, Вас, может, и считают красивым мужчиной, но Вы далеко не в моём вкусе. Вы меня поцеловали. Меня, беременную. Если Вам не сложно, сложите два плюс два – я бы ни за что не ответила на Ваш поцелуй, не будь я беременна, да и к тому же не будем забывать, что Вы сами меня вынудили ответить на Ваш поцелуй.

– Очень удобно прикрываться беременностью и гормонами. А то, что ты… – бросает на меня ненавистный взгляд и хочет ещё что-то сказать, но теперь Мирон Станиславович его останавливает настойчивее:

– Олег! Ну хватит уже, ну правда!

Босс недовольно поджимает губы на замечание своего зама, а после бросает короткий взгляд на мои губы и быстро выпрямляется.

– Она моя ассистентка, не вмешивайся! – грубо бросает и выходит первым.

А я выдыхаю и с благодарностью смотрю на своего спасителя.

– Спасибо, – шепчу одними губами ему, прежде чем он тоже выходит.

Остаток рабочего дня тянется словно вечность. Еле досиживаю до шести. Именно досиживаю, потому что после его ухода я так и не смогла собраться и продолжить работать. Единственной радостью во всём этом было то, что он так и не вернулся на работу.

Настя предложила вместе поехать домой, но я отказалась. Решила заехать к своему врачу и взять справку о том, что я беременна. Отдам завтра Насте, пускай положит в моё дело, мне так спокойней будет, когда этот мерзавец снова заговорит про увольнение.

Вечером немного успокаиваюсь и уже готовлюсь ко сну, когда на телефон поступает звонок. Немного удивляюсь, увидев на экране входящий от матери. Обычно она не звонит мне так поздно, а тут… Как бы что не случилось.

– Да?.. – немного напуганным голосом заговорила я первой.

– Алло, доченька, не разбудила?

– Нет. Что-то случилось?

– Да нет, просто захотела поговорить, если ты ещё не спишь. Просто у меня есть для тебя хорошие новости. Не смогла бы заснуть, не рассказав.

Я расслабляюсь и присаживаюсь поудобнее на кровать. Раз маме есть что рассказать, значит, это дело не одной минуты.

– Что за новость, которая заставила тебя позвонить мне после того, как ты чуть ли не прямым текстом отказалась от меня.

– Не говори глупостей, Вика. Не тебе одной сейчас тяжело. Я, вообще-то, не о такой судьбе мечтала для своей единственной дочери.

– Мам, только не начинай. Я не в состоянии сейчас спорить с тобой.

– А что? Что-то беспокоит? Ты себя плохо чувствуешь? Может, скорую вызвать? – мама тут же забеспокоилась, истолковав мои слова по-своему.

– Нет, не надо. Я просто устала и хочу уже спать. Ты давай про новость свою хорошую лучше расскажи, мне сегодня хорошие вести жизненно необходимы.

– Ах да. В общем, угадай, кого я сегодня встретила в магазине?

Я закатываю глаза. «Тихо, спокойно. Просто дай этой женщине выговориться», – твержу себе, пока мама держит счастливую паузу.

– Без понятия, мам…

– Ангелину Макаровну! Мать Саши! Ты представляешь, он развелся с женой! Ангелина говорит, что из-за тебя развёлся, говорит, что не смог тебя забыть, и женитьба на другой была самой ужасной его ошибкой, – мама чуть ли не визжит от счастья, рассказывая всё это, а мне реально становится дурно от упоминания о Саше.

– Мама, не пойму, чему ты радуешься, но позволь напомнить тебе, как именно мы расстались. Он изменил мне со своей мымрой, она залетела, он на крыльях радости улетел к ней, не удосужившись даже объясниться передо мной!

– Дочь, да подожди ты! Я ещё не всё рассказала. Не было никакого ребёночка, она его обманула. Не хочет она рожать ему, представляешь?!

– Мам, я правда не понимаю, зачем ты мне всё это рассказываешь, – не выдерживаю и перебиваю тараторящую мать.

– Дочь, я хочу сказать тебе, что Саша в курсе твоего положения и хочет вернуться к тебе. Он готов принять этого ребёнка. Представляешь?!

Сказать, что я в шоке, ровным счётом ничего не сказать. Знаю только одно – тут явно что-то не так. Не верю я этому предателю и обманщику.

– Мам… Мне всё равно, что он там хочет и может, я его не простила и не прощу. Остальное неважно. Не надо, пожалуйста, пытаться нас свести обратно.

Мама вспыхивает на мои слова и начинает снова читать мне нотации:

– Не будь эгоисткой, ребёнку нужен отец! Да и тебе мужское плечо! Думаешь, легко одной на ноги поставить дитё?! Хватит, Вика, хватит! Я Саше дала твой адрес и номер телефона. Позвонит – не отказывай сразу, поговорите, присмотрись к нему снова. Хватит уже глупости делать, пора подумать о будущем!

Глава 7.

– Олег, что с тобой происходит? Я совсем тебя не узнаю в последнее время! Что ты привязался к Виктории? Она прекрасно справляется не только со своей работой, но и с твоим сложным характером. Ты уж извини, говорю как есть! Тем более ты прекрасно знаешь, что она тоже, как и ты сейчас, в сложной и неопределённой ситуации из-за клиники. И вообще, зачем пристаёшь к ней? Она приличная девушка, не та, с которыми ты привык иметь дело. Не надо только ломать её, дружище.

– Да что ты мне рассказываешь, а?! Думаешь, знаешь больше меня? Это серое недоразумение, за которую ты сейчас заступаешься, подрабатывает ночной бабочкой в одном из элитных заведений. А сейчас заявляет, что ребёнка сделали ей в клинике. Не верю я ей, не верю!

– Подожди, что ты несёшь?! Какое заведение, какая ещё ночная бабочка?! Ты в своём уме?

– Мирон, не беси! Закрыли тему. Мы, вообще-то, опаздываем, давай, поднажми или пересаживайся, сам поведу.

– Ну уж нет, друг. Тебя в таком состоянии я не пущу за руль.

– В каком это я таком состоянии?! – Мирон всё больше и больше начинает раздражать.

– В возбуждённом как минимум. Ты что, думаешь, я слепой? Я прекрасно видел, как у тебя на это самое серое недоразумение, как ты выразился, в прямом смысле слова стоит, – отвечает зам, улыбаясь во все тридцать два зуба. А мне нечего ему ответить, потому что он, чёрт его дери, прав. Я думал, что после подлости жены ещё долго не захочу кого-либо, но то, что случилось в душе, даже я не могу объяснить. Меня словно током ударило. Тысячи электроразрядов прошли по всему телу от одного только поцелуя с ней. Это и злит больше всего.

– То, что ты увидел, не имеет никакого отношения к ней. У меня давно не было женщины. Я, знаешь ли, разводом и разделом имущества занят был. Про баб меньше всего думал.

– М-м-м, – тянет наигранно Мирон, делая вид, что всерьёз поверил мне.

А я больше не желаю возвращаться к этой теме, поэтому делаю громче радио и параллельно достаю папку с документами и пробегаюсь глазами по заметкам, которые заранее приготовила мне Лебедева. Чёрт, снова вспоминаю про неё и не нахожу себе места. Надо что-то с ней делать. Чем быстрее я её уволю, тем лучше будет. Мне не нужны ещё проблемы с ней.

– Кхм, – делаю тише звук радио и привлекаю внимание Мирона. – Я вот что подумал. Проверь завтра, что мы можем сделать с Лебедевой. Если она действительно беременна, переведи её куда-нибудь, главное, чтобы мне глаза не мозолила. Если не беременна, рассчитай её.

Мирон останавливает машину, смотрит недовольно, а после выходит из машины. Я тоже выхожу и, поравнявшись с ним, вместе заходим в ресторан, где нас ждут потенциальные инвесторы.

– Не знаю, кто и что тебе сказал про Викторию, но уверен, что на неё наговорили. Она порядочная девочка, зря ты так.

Мы уже подошли к столику, поэтому я больше не продолжаю тему Лебедевой.

***

На следующее утро, как обычно, собираюсь на работу. Надеваю синий костюм, пытаюсь завязать галстук, и всё никак. Вроде бы делаю всё как обычно, но не получается. Раздражаюсь ещё больше из-за этого. Мало мне было того, что ночью не смог нормально поспать, так ещё и с утра новые сюрпризы. Как только закрывал глаза, образ чертовки Лебедевой вставал перед ними. Она такая маленькая, но в то же время дерзкая. Не боится и не трясётся, как остальные. Это, конечно, её плюс, но для меня это своего рода вызов. Инстинкт охотника сразу включается. Хочется загнать её в угол, а после желательно нагнуть. Эти ненормальные мысли всю ночь не давали мне покоя. Я слишком зациклился на ощущениях, что она смогла мне дать. Да так, что про своего ребёнка и клинику не мог думать.

Делаю ещё пару попыток завязать галстук, в этот момент невольно вспоминая любимую фразу старшего брата: «Не можешь срать, не мучай жопу.» Выругавшись, бросаю его на кровать и выхожу из комнаты. Когда уже спускаюсь на парковку, вижу входящий из клиники вызов, сразу хватаю телефон и отвечаю, но связь прерывается.

– Да чтоб тебя!.. – не сдерживаюсь и уже вслух матерюсь. Быстро завожу машину и выезжаю из подземки, чтобы снова связь появилась. Не успеваю набрать их в ответ, как они снова выходят на связь. Естественно, отвечаю сразу:

– Слушаю. Есть новости?

– Доброе утро, Олег Владиславович, есть! Для Вас есть хорошие новости. Если сможете приехать сегодня к нам, мы…

– Буду через полчаса, – отвечаю, перебив главврача, и сбрасываю. Меняю направление и увеличиваю скорость.

Внутри непонятные ощущения, но в целом я чувствую, что всё будет хорошо. Интуиция меня редко обманывает. Пока еду, телефон загорается от входящего. Боковым зрением вижу, что это Лебедева. Сжимаю руль сильнее и тупо игнорирую входящий. Мне сейчас точно не до неё.

Подъехав, быстро ставлю машину на блокировку и мчусь внутрь клиники. Все, конечно же, знают меня уже в лицо, стараются улыбаться и всячески подлизать, чем бесят ещё больше. Игнорируя всех, прохожу в кабинет главного, открываю дверь, конечно, без стука и сразу торможу от неожиданности. В кабинете напротив главного сидит до чёртиков бледная и напуганная Лебедева. Смотрит на меня, словно увидела свою смерть, и чуть ли не падает в обморок.

– Что здесь происходит? – спрашиваю ошарашенно.

Глава 8.

Вика

Утром пораньше заехала в клинику, чтобы забрать справки, которые вчера заказывала после работы, но вместо справок меня ждал сюрприз. Главный врач сообщил, что он вместе с другими специалистами восстановил все стёртые данные из базы данных, списки, а также видео с камер наблюдения, и они теперь могли с точностью сказать, кому и какой материал был подсажен. Я, мягко говоря, растерялась от такой новости, но, с другой стороны, почувствовала облегчение.

– Виктория, мы смогли выяснить, чей биоматериал был использован в Вашем случае. Отцом ребёнка, которого Вы носите под сердцем, является Воронцов Олег Владиславович.

Ровно одну секунду я переваривала информацию, а после разразилась в диком, я бы даже сказала в истерическом, смехе. Смеясь, я, конечно, понимала, это не шутка, но к такой правде я точно не была готова. Резко прекратив, снова посмотрела на главврача и почувствовала, как мне становится плохо. То ли давление от такой новости упало или подскочило, то ли нервы сдали, не знаю. Знаю только то, что я вот-вот потеряю сознание. Не падаю в обморок только потому, что дверь позади меня резко открывается, и в кабинет главного врача входит Воронцов. Я перестаю дышать, когда его взгляд падает на меня.

– Что тут происходит? – грозным тоном потребовал сразу ответ, чем ещё больше заставил меня нервничать.

Я ещё несколько секунд пребывала в шоковом состоянии. Не знала, что делать и что сказать, а после резко вскочила, и у меня тут же потемнело в глазах. Единственное, что я помню до падения, это звук падающего стула и голос Воронцова:

– Лебедева, твою мать!

Не знаю, сколько я была без сознания, но, когда проснулась, обнаружила себя на больничной койке. В правой руке торчала капельница, а вокруг тишина и ни одной души. Я обратно уронила голову и ещё немного полежала, пытаясь не нервничать и собраться с силами и мыслями. Пока переваривала случившееся, в палату зашла медсестра. Она с улыбкой подошла и стала рассказывать по моей просьбе, что случилось со мной, и одновременно убирать капельницу.

– Ничего страшного не произошло, с Вами и малышом всё в порядке, просто необходимо немного отдохнуть и пропить витаминчики. Доктор Вам подробнее расскажет, какие именно, а пока отдыхайте, я доложу, что Вы пришли в себя.

Немного напрягаюсь на её последние слова. Надеюсь, она имела в виду врача, мне бы не хотелось сейчас видеть Воронцова.

Растираю свободной рукой виски и думаю о том, как и где мне найти очень крутого адвоката. А ещё деньги, много денег на него, ведь и дураку ясно, что ничего хорошего мне не стоит ждать от своего босса. Только вспоминаю про него, как он заходит в палату, а следом главный врач, на лице которого открытым текстом написано сожаление и страх. Понятно, Воронцов уже его обработал.