К тебе через туманы

– Ты что же заплутала, красавица? – весело спросил один из них. – Может, спасем мы тебя с другом. Что ищешь-то?

Стыдно. Как же мне в этот момент было стыдно.

– Что к ущербной пристали? – противный голос Гласы долетел до нас с верхних ступеней лестницы.

Женщина неспешной походкой, виляя пышным задом, спустилась вниз и тут же окатила меня презрительным взглядом.

– Что, немая, заблудилась или по мужикам уже пошла? – по ее лицу расплылась мерзкая улыбочка. – Кухня за моей спиной. Пройдешь в дверь и налево. Надеюсь, ты знаешь где у тебя лево?

Я молча обошла ее и вошла в нужную мне дверь, которую до этого не замечала. Оглянувшись через плечо, увидела, что из холла удаляются и мужчины. Вот что они обо мне сейчас подумали? Эта гадина меня ущербной при них обозвала.

Кухня обнаружилась сразу же за поворотом. Довольно большая комната с двумя окнами, выходящими во двор. За большим столом сидела женщина и что-то писала. Позади нее крутились девушки. Они занимались уборкой шкафов и мытьем посуды. Женщина, бросив на стол карандаш, подняла на меня глаза.

– А, новенькая, ну проходи. Устала с дороги?

Я кивнула.

– Ну, тогда не буду тебя задерживать и отвлекать от отдыха. Вон возьми, – она указала рукой на стул, на котором стопочкой лежали какие-то вещи. – Жду тебя завтра с утра, тогда и поговорим. Вон возьми бутербродов, ужин уже прошел, так что уж подкрепись тем, что есть.

Подхватив со стула форму, я устремилась на выход из кухни. В процессе еще и успела прихватить большой бутерброд с тарелки под смеющимся взглядом доброй женщины. На толстом хлебушке, промазанном маслом, лежал пласт сыра и кусок вареного мяса. А сверху этот аппетитный шедевр украшали листики какой-то травы. На тарелке таких бутербродов было много, но я взяла всего один, чтобы не выглядеть наглой.

Вернувшись, зажгла в комнате магические свечи. За окном быстро темнело. Но в помещении было светло и уютно. Перестелив белье на кровати, я принялась примерять форму. Естественно, она была мне велика в талии и чуть длинна. Но это ничего. Сидящее мешком платье скрывало фигуру и объемную грудь, так что лишний раз на меня из мужчин никто не взглянет. Мне сегодня и варда хватило с него облизываниями. Что-то больше подобных проверок со стороны потенциальных хозяев не хотелось. И вообще, надеюсь, что шустрая и сообразительная Селестина поможет мне прижиться. Все-таки такая подруга для меня, как дар Богов.

Так за примерками и прошел остаток вечера.

Одиночество меня не смущало, наоборот, дарило спокойствие. Слишком мало тишины и покоя было в моей жизни. Разложив все вещи из чемодана по полкам в шкаф, я отправилась стирать те, что носила в пути. В комнатке с тазиками открыла вмонтированный в стену кран, из которого в ведро бежала ледяная вода. Но и это было не страшно, потому что вдоль стен почти у самого пола были проведены горячие трубы в количестве пяти штук. По всей видимости, так отапливали комнаты. А что экономно, чем везде камины разжигать. Помыв эти трубы, я приспособила их для нагрева воды. Просто поставила к ним ведро впритык.

Через час вода было уже теплая. Вот теперь можно было и слегка ополоснуться. Под лавкой за трубами имелся и слив для воды. Единственным недостатком была черная плесень под потомком, разросшаяся от влажности. Но от нее не сложно и избавиться. Но этим я займусь позже.

Ополоснув тело и волосы, я переоделась в новую ночную рубашку, доходящую мне до пят. Она была очень мягкой и теплой. Помянув добрым словом попутчицу, от которой нам с Селестиной досталось такое сокровище и, пожелав ей счастливого перерождения, я скользнула в комнату. Покрутившись, я не удержалась и села на подоконник. На улице сгущались сумерки. Детей уже не было, лишь мужчины изредка проходили по тропинкам сквера по своим делам. С неба падали хлопья снега, медленно кружась, словно в танце. Было тихо и спокойно.

И на душе царил покой, все же мне везло как никогда.

Вспомнив всю неделю, что я нахожусь здесь на севере, я поняла, что, наконец, в моей жизни скользнула светлая полоса. Мечта обретала формы. Только за встречу с таким замечательным ви Марко и с Селестиной я должна по хорошему пару ночей в храме молитвой благодарить богов. А уж за то, что так легко нашла и где жить, и работу и подавно. Только сейчас я поняла, что даже про зарплату не спросила, хотя какая разница. Есть где спать и что есть, что еще мне нужно.

Не знаю, сколько я так просидела на подоконнике, с блаженной улыбкой смотря в окно, когда мое внимание привлек отряд, въехавший в главные ворота. Вернее даже не отряд, а тот, кто ехал впереди. В отличие от остальных воинов, облаченных в черные одежды, на нем был серый кафтан и белый плащ. Его огромный вороной конь двигался грациозно и легко, словно не по рыхлому снегу, а по утоптанной дороге тракта. Даже сидя верхом незнакомец казался выше остальных на голову. Черные как смоль волосы ниспадали ниже плеч. Лицо с высокими скулами утомлено, будто мужчина не одну ночь провел в седле. Прямой нос и красивый изгиб бровей, подбородок с ямочкой.

Всадник показался мне необычно привлекательным.

Внезапно, словно почувствовав, что его рассматривают, он вскинул голову наверх и безошибочно нашел мое окно. Я вздрогнула, но ничего не успела сделать, ни спрыгнуть на пол, ни отвести взгляда. Серые глаза незнакомца пристально впились в мое лицо. Жуткий немигающий взгляд с разгорающимся невообразимым лиловым огнем, заполняющим всю радужку. Казалось, глаза его заполыхали.

Завороженная мужчиной, я не могла отвести взгляда. Он подчинял меня. Со странным трепетом я разглядывала его лицо и принюхивалась. Так продолжалось несколько минут. Пока мужчина не отвернулся, усмехнувшись тонкими губами. А в моей душе вдруг расцвел страх и смятение. Слишком странные чувства вызвал во мне незнакомец.

Спрыгнув с подоконника, я засобиралась спать. Юркнув под одеяло и потушив свечи, вслушивалась в тишину дома. А перед глазами стоял мужчина на огромном коне со стальным холодным взглядом.

* * *

Мне снилось море, спокойное и размеренное. Яркая бирюзовая гладь и мелкие барашки волн, набегающие на мелкий желтый песочек. Свежий солоноватый воздух. Я словно дышала им. Резкие крики птиц, пикирующих на воду и хватающих с поверхности неосторожную мелкую рыбешку. Здесь все мне было знакомо.

Все было родным, но безнадежно забытым.

Скалы вдалеке, небольшие заросли необычных деревьев с длинным гладким стволом и огромными резными листами-ветками на вершине. А потом я увидела его – улыбающийся мальчик лет пятнадцати. Мое сердце защемило и ухнуло. Тепло разливалось внутри и понимание, что вот он – единственный и любимый. Я любила пока еще детской наивной любовью, не видящей плохого и верящей в чудесное семейное будущее. Мой желанный шел навстречу мне и улыбался, сердце билось в моей груди, оно грохотало от предвкушения, что вот сейчас он подойдет и признает, что слышит мою душу. От нетерпения я кусала губу. Но он не смотрел на меня, его взгляд был устремлен на другую, ту, что стояла поодаль от меня.

Боль сковала все тело, отравляя душу горечью непролитых слез. Как же я могла это забыть, как я могла этого не помнить.

Предательство!

Предательство единственно подруги, предательство единственного, избранного. За моей спиной она соблазнила его. Не телом, нет. Детям неведома плотская страсть. Нет. Вовсе нет, она соблазнила его деньгами. Дочь богатого владельца нескольких рыболовных шхун. Ненавязчиво и порою прямо при мне она рассказывала ему, какой будет сладкой жизнь ее избранного. Какое будущее откроется перед ним, если он выберет ее, а не меня, внучку знахарки, выгнанную из новой семьи собственной матерью, дочь рыбака неудачника, чье тело не отдало море, посчитав недостойным. И он подался, с легкостью купился, забыв про любовь, сочтя ее ненужной и незначительной. Злость тлела внутри, выжигая те нежные чувства, что испытывала когда-то, убивала никому не нужную любовь, мою забытую любовь.

Проснулась я, когда на небе еще горели звезды. Тихо лежала с открытыми глазами, осмысливая свое новое воспоминание.

Зачем? Зачем память подкинула мне образ того, что когда-то затмевал для меня солнце?

К чему? К чему мне лишняя боль, я и так знала, что одинока и никому не нужна, но лишний раз убеждаться в этом было горько и больно. А еще безумно обидно.

На горизонте разгоралась заря. Небо становилось светлее. За окном просыпалась жизнь, заскрипели ворота, и весь мир вокруг огласил пронзительный звон колокола. Пока вставать.

Глава 11

На кухню я шла с опаской, моя внутренняя неуверенность возросла стократ. Вот что я буду делать, чем тут вообще женщины занимаются. Нет, убирать и мыть я умела и довольно хорошо, но вот все остальное. Я же ничего не знала о жизни в таких вот крепостях. Да что там, положа руку на сердце, я не знала, как в простых-то домах живут. Так что пробиралась на кухню я с замиранием сердца. На мое удивление там было пусто. Вообще никого. Может я где-то ошиблась, может, не сюда мне идти надо было. Нервно поправив свою форму, висящую на моих плечах, я озиралась по сторонам.

– А новенькая, рано ты, это хорошо. Сонь тут не любят.

Это была та самая Каира, что вчера выдала мне одежду. Женщина средних лет с открытым заурядным лицом. Собранные волосы в пучок на затылке, чистое платье с белоснежным фартуком, она располагала к себе, несмотря на видимую строгость.

– Гласа сказала, что не говоришь ты, – я закивала головой. – Это не беда, а может, грамоте обучена? – вот теперь я кивала с энтузиазмом. – Это замечательно. Подожди-ка, сейчас я что-нибудь придумаю.

Наверное, стоило признаться, что я все же не немая, но мое горло так болело, что каждое слово давалось мне со слезами на глазах. Лучше пока помолчу, а потом сознаюсь, что я не совсем немая, просто вынуждена молчать. Женщина тем временем покрутилась на месте, поковырялась по полкам и спустя пару минут, передо мной лежала темная тонкая разделочная доска, ветошь и кусочек мела, непонятно что тут делающего.

– Вот теперь определимся с тобой. Я задаю вопросы, ты пишешь ответ, поняла?

Я тут же написала на доске емкое: «Да».

– Замечательно. Звать тебя как?

«Ниори»– я решила оставить имя, которым наградила меня Селестина, называть истинное данное мне при посвящении в храме я не видела смысла.

– Так, раньше работала поваром, швеей, прачкой или уборщицей?

Подумав пару секунд, честно написала, что только уборщицей.

– Готовить умеешь, шить, стирать?

На доске вывела постыдное: «Нет».

Женщина, подперев щеку, оценивающе на меня смотрела. А мне с каждой минутой ее молчания становилось не по себе. Вот сейчас выгонит меня и все.

– Это даже хорошо, что честно ответила, значит, будешь учиться. Даже если замуж быстро выскочишь, а ты долго осаду наших хлопцев не выдержишь, все одно работать будешь. Чего дома сидеть, кровать охранять. Наши бывает и неделю стоят то на стене, то в карауле. А бывает и на границе с соседними варданами неделями пропадают, особенно если конфликт какой. Я мужа своего уж дня три не видела, а дома скукота. Тут же за заботами и разговорами время быстрее бежит и о разлуке только вечерами и вспоминаю. Значит, сегодня со мной на кухне будешь, буду учить тебя самому простому.

Каира поднялась и вышла из-за стола, подойдя к доске, висящей над разделочным столом, что-то там изучала.

– Сегодня сделаем вареный картофель с печеной олениной на обед и похлебку пшеничную с овощами тушеными на ужин. Вот тебе и первое задание, почистишь пару ведер картофеля. Вот и посмотрим, что ты можешь и как быстро учишься.

Я с опаской покосилась на два внушительных ведра с грязными круглыми овощами под столом. Ох, ты ж, мне же это за неделю не перечистить. Пока разглядывала свою предстоящую работу в ведрах, на кухню вошли еще четыре женщины. И началась суета. Они что-то быстро резали и складывали в большие глубокие тарелки. На печи уже стояла раскаленная большая сковорода, на которой скворчала яичница. Буквально за минуты на подносах появился завтрак – яичница с салатом из овощей. Туда же добавили внушительные кружки с каким-то отваром и все это быстро унесли, при этом каждая женщина несла сразу два подноса, по одному в каждой руке.

– Это завтрак для вардов наших. Ты про них что знаешь?

Я пожала плечами и, подумав, написала: «Моя подруга Селестина с гером Обертоном, он ей браслет надел», потом подумав, добавила: «Больше ничего не знаю».

– Это тоже хорошо, много тут россказней про хозяев наших. Вардов всего трое – это единоутробные братья Сай и Итан, их брат по отцу Вульфрик. Ну, а геров и того меньше, всего двое – гер Обертон, кровный брат вард Вульфрика, и гер Каил, кровник вард Итана и вард Сая, братья по матери они. Оба наши гера чистокровные Иные. Варды же полукровки, а уж, какой там крови больше, никому неизвестно. Не любят они силой своей красоваться. Суровые у нас хозяева, но справедливые. За мелкие провинности наказывают, конечно, но без жестокости. А что до подруги твоей. Так и не жди ее раньше, чем через пару недель. Гер Обертон крутого нрава, хоть и не скажешь по нему сразу. Не выпустит он суженную свою так скоро тут разгуливать. Пока кровь его в ней не закрепиться, под замком сидеть будет.

Я растерялась таким новостям. Ведь я ждала Селестину и думала, что вместе мы будем. А получается, одна я буду обживаться. Неуверенность снова змеей скользнула внутри. Без моей защитницы будет худо. Пока изводила себя сомнениями, Каира пошла к плите. Снова водрузив на нее сковороду, принялась жарить следующую партию яиц.

– Мой Жавен меня вообще полгода не выпускал. Я все сопротивлялась. Ты же знаешь, что про Иных говорят, вот и я с детства наслушалась. А тут семьей мы перебирались с пограничных варданов, с востока на запад. Так по дороге ночью меня дремлющую муж и уволок с телеги. У батьки моего так семеро детей, меня и не хватились сразу, по разным обозам все сидели. Ох, сколько страху я пережила. Как утречком проснулась на руках незнакомца, чуть не померла. Ох, и кричала, и вопила, и угрожала, и с кулаками кидалась. А он знай, тащит меня вперед и ухмыляется, а у самого глазищи, что огонь пылают, кожа серая, волосы до зада достают. Красивый, конечно, но там со страху не до привлекательности его было. Так и притащил сюда. Тут в ту пору только пара домов была, да ямы под фундамент крепости выкопаны. А варды наши мальчишки еще, не многим старше меня. Хорошее время было, считай, Шорхат на моих глазах в столицу вардана вырос, а палатки военные в дома превратились.

Так рассказывая мне свою историю, женщина сноровисто накрыла на стол. Салат. Шесть тарелочек с яичницей, горка вареного мяса, какая-то зелень отдельно на дощечке. И все это ароматно пахло, будоражило и без того разыгравшийся аппетит. Осталось только дождаться остальных и можно завтракать. Как назло, предательски, на всю кухню зажурчал мой живот в припадке голода. Ох, как неудобно. Мое лицо пылало от стыда.

– Ну, чего ты? Хочешь, есть, так не стесняйся. Еды у нас хватает. Что-что, а хозяева в этом не ограничивают, готовим, как видишь, всем одинаково: и вардам, и мужикам, что в доме работают. Бери вон мяско, на хлеб клади и ешь на здоровье, – окинув меня взглядом, женщина запричитала. – Худенькая вся, что тростиночка. Откуда же ты пришла. Самое маленькое платье мешком на тебе висит. Отъедаться тебе надо. Так что не стесняйся, ешь столько, сколько хочется. Главное, чтобы впрок шло, а то смотреть-то страшно.

Не такая я уж и тощая, ну да, лишнего нигде не висит, но ветром-то еще не сносит. Словно услышав мои мысли, снова заурчал живот, призывая одуматься и отъедаться, как следует. Так что я сидела и весело поглощала вкуснейший свежий хлеб с мясом. Вот оно счастье.

Я уже доела второй ломоть хлеба когда, наконец, вернулись завтракать женщины. Незаметно я рассматривала тех, с кем теперь буду работать и надеюсь дружить. Селестины мне очень не хватало. Вроде и знакомы всего ничего, а скучаю по ней. Рядом со мной села молоденькая черноволосая девушка с некрасивым шрамом, тянувшимся от мочки уха до уголка рта. Тонкая бледная черта, рассекающая щеку, портила ее, делая непривлекательной. Она была серьезна и молчалива. Ела размеренно, не поднимая глаз. Стеснялась.

Напротив меня села моложавая полноватая женщина с задорными глазами. Ее губы непроизвольно растягивались в улыбке, а в глазах плясали демонята. Даже волосы с рыжиной под стать характеру этой особы. Рядом с ней третья девушка блондинка с длинными собранными в две косы волосами и зелеными глазищами. Пухлые щечки, носик пуговка, эдакая папина дочка, выросшая где-то на ферме. Интересно, что здесь делает? И четвертая женщина, черноволосая и горделивая. Ее профиль был схож с чертами девушки со шрамом. Было в их лицах что-то неуловимо родственное. Именно она и поймала мой любопытствующий взгляд, метающийся от одной женщины к другой, сравнивая их.

– Что, похожи? – улыбнувшись, спросила она.

Я закивала головой.

– Дочь она моя.

Вот это да, я аж рот открыла от удивления. Да какая дочь, молоденькие же обе.

– Элька, – тихо шепнула ей Каира.

– А что скрывать, злые языки все равно донесут, – отмахнулась она от женщины. – Попортили меня еще девочкой, вот родила. Отцу позор мой глаза колол, а когда спьяну он на мою Заину кинулся, так и сбежала с ней. Только шрам на кровинушке моей в память о доме родном и остался.

Женщина невесело улыбалась и слегка погладила руку своей дочери, которая так глаз с тарелки не подняла. Что-то в ней странное и теплое было, в этой изувеченной, по сути, еще девочке. Инстинктивно я потянулась к ней своей тьмой, незаметно тоненьким жгутиком проникнув в душу ее. Так и есть, маленький зеленый огонек горел внутри девушки, голодный он потянулся за моей змейкой, пытаясь почерпнуть от нее силы.

«А людей Заина лечит или недействующий целитель еще» – отозвав тьму, я, повинуясь любопытству, быстренько написала на дощечке.

Признаюсь, был мой интерес корыстный. Вот целитель бы мне сейчас, особенно моей спине, очень бы пригодился.

На меня странно смотрели все. Даже Каира как-то глаза выпучила.

«Что?» – недоуменно спросила я.

– Какой она целитель, пустая, как и я? С чего ты взяла, что она лечить может? – встрепенулась Элька.

Мда. Вот кто мое любопытство вперед меня хвататься за мелок просил. Потерев лоб, я все же ответила, раз уж сама прокололась надо и выпутываться.

«Целитель она, но слабы. Сила голодная» – развернув, я показала написанное женщине.

– Да с чего тебе знать такое, – прищурившись Каира, прожигала во мне дыры, – только маги видят, причем сильные?

Вопреки всем сомнениям и Каира и Элька были взволнованы и смотрели на меня с такой надеждой, словно я сейчас алмаз из воздуха выну и им вручу. Впрочем, это хороший шанс сразу раскрыть свои секреты, я же с ними жить и кушать за одним столом буду, все равно где-то да недосмотрю за собой. А потом и вопросов больше будет. Мол, почему скрыла, зачем утаивалась? Поэтому, не отвечая письменно, я просто подняла раскрытую ладонь и выпустила свою магию. И образ мысленно обрисовала не пугающий, а то покажу свою змею, перепугаю их в усмерть. Поэтому из моей ладони вырос черный цветочек с большим раскрывшимся бутоном. Повисло молчание, на лицах моих новых знакомых нарисовалось крайнее изумление.

– Магиня, да еще и сильная какая, – Каира смотрела на меня с каким-то страхом, – настоящая.

Настоящая, конечно, можно подумать у них тут не настоящие водятся. Мне стало смешно на них смотреть. Так и хотелось напрячь голосовые связки и сказать: «Бу». А они все таращились то на меня, то на цветочек мой, не мигая даже. Словно увидели диво дивное.

– Я целитель, правда? – шепнула Заина, наконец, подняв голову и взглянув мне в глаза.

Вот, кажется, отмирать начали, девочка со шрамом быстро с увиденным справилась. Так надо переключать их внимание, а то чувствую себя зверушкой неведомой. У них варды к иной расе принадлежат, а они на магиню таращатся.

Быстренько схватив дощечку, написала:

«Целительница, дар не развит совсем. Не будешь им пользоваться, угаснет».

Показывать не пришлось. Мать будущей знахарки соскочила с места и сама заскочила мне за спину.

– Целитель, подруженьки, – взвизгнула она дурным голосом, – доченька моя магией отмечена.

Столько эмоций было на ее лице, с чего только радости-то столько? Северяне же всегда магами были. Это южане пустыми часто рождаются, да и то с каждым годом там одаренных больше и больше. А тут столько счастья, оттого что зачаток магии в дочери рассмотрели. Взяв мел в руку, я все же уточнила:

«Магии там не много. Целитель слабый будет, так только раны залечить. Да простуду вылечить».

Но эффект это возымело обратный.

– Даже лечить сможет. А как развить дар ее? Что делать? Главное, чтобы не исчезла магия ее.

Вот я ажиотажу навела, молчать надо было. Но что делать, надо отвечать.

«Лечить надо пытаться. Начинать с порезов мелких, там и дар возрастет. Но по первой будет сложно и даже не получаться» – последнее написала, чтобы знали, что легко не будет.

Вот в таком переполохе мы и завтракали. Позже женщины разошлись, рыженькая Ольма в прачечную, блондинка с косичками Фая убираться в большом зале, так они холл общий называли. Счастливая Элька с дочкой Заиной полетели наводить порядок в местной лечебнице, что располагалась в северном крыле крепости. Чувствую, теперь Заина будет днем и ночью лечить царапины и порезы, думать о том, откуда сии травмы будут браться и у кого обнаруживаться, даже не хотелось.

Я же осталась на кухне с Каирой и двумя ведрами картофеля.

Меня усадили на табурет у окна, вручили небольшой нож и таз для очисток. Все! Начались суровые кухонные будни. Первые полведра я чистила с трудом. Обрезки выходили толстые. А картошка и вовсе квадратной. Но Каира молчала и не ругала. Она вообще о чем-то думала, даже губы поджимала от мыслей своих. К концу первого ведра, когда дело у меня пошло веселее и руку я таки набила, она все же отругала меня, но не за картофель вовсе.

– Ты раньше кому силу свою показывала? – строго спросила она, я покачала головой. – И правильно, и сейчас не надо было. Это хорошо, что девочки тут все проверенные, болтать не станут. Да и не выгодно Эльке, раз у самой дочь сияющая. А тебе на будущее скажу. Сияющие, как ты особенно, большая редкость и стоят дорого, узнай та же Гласа, разнесет по округе и такая охота на тебя начнется, что и варды не уберегут. А может и первые попользуются. Близко к мужикам не подходи. Особенно к древним, а это считай все наши крепостные солдатики, Иным ты так сильно не интересна, у них своей магии хоть отбавляй, а к остальным ни шагу. И молчи, даже вида не показывай. А то не видать тебе избранного да единственного, рожать от нежеланного будешь. Нет за тобой силы клана и рода, и спрашивать о желаниях твоих не будут. И еще будешь под присмотром девочек наших всегда, одна ни ходи нигде.

– Почему вы так магине удивились? – с трудом выговорила я, по подбородку тут же скатилась капелька крови, а рот заполнился слюной с мерзким ярким металлическим привкусом.

Глаза Каиры сделались круглыми, сорвавшись с места, она подлетела ко мне и принялась оттирать от крови мои губы.

– Ты зачем… молчи, раз не можешь… – она невнятно бубнила, пытаясь меня отчитать, – не можешь, пиши на дощечке. И молчи. Кровь, то густая какая.

– Но почему… – снова попыталась спросить я.

– Потому, что магия в женщинах появляется все реже и реже. Моя бабка еще хоть с какими-то крупицами была, а я уже совсем пустая. Говорят, что это все из-за Туманной стены, что она баланс в мире нарушает. Но разве докажешь это сильным кланам, тем, что Врата контролируют. Это власть и ради простого люда от нее не откажутся. Такие как ты, Ниори, что алмаз в груде речной гальки. Никому не показывай, кто ты есть… и близко не подходи к мужикам нашим, – грозно покачав у моего лица пальцем, Каира отправилась к большому столу мариновать мясо.

На этой печальной для меня ноте, я приступила к чистке второго ведра. После была морковь, потом лук, от которого резало глаза и текли слезы в три ручья.

Обед прошел быстро по утреннему сценарию. Девушки разнесли подносы с едой в малую столовую вардам, а потом и сами принялись есть. Разговоры были о незначительных вещах: у кухарки с казарменной кухни ухажер новый, в лазарете мальчики новые с переломали. Дровосеки молодые дерево не с той стороны спьяну подпилили и сами же под него угодили. Каира царапинку залечить пыталась, не вышло, но кровь остановила. Эту новость обсуждали дольше, чем все остальные. Время летело незаметно, и было уже пора готовить ужин.

В свою комнату я пришла, когда уже стемнело. Умывшись и переодевшись в длинную рубаху да гамаши мягкие, я уселась с книгой на подоконник. Надо мной горел прикрепленный к гардине светильник, удобно и светло. Читала я долго, отрабатывала некоторые простые заклинания и просматривала легенды, по правде сказать, все это я выучила еще в плену. Но все же расставаться с ценными книжками, не хотелось. Весь вечер меня не покидало чувство, что за мной наблюдают. И хоть за окном была темень непроглядная, а все же я пыталась высмотреть там кого-то.