Пятеро друзей Оле Лукойе

Мария Л

Пятеро друзей Оле Лукойе

– А что если нет никакой кармы, что, если ты никому ничего не должен, можешь просто делать всё, что ты хочешь, просто делать всегда то что, хочешь ТЫ – разве это плохо? – говорит Мика.

Они пьют на кухне глубокой ночью. Компашка веселых друзей.

– Мик, но это же фигня какая-то,– говорит Том.

Том умный. Он слишком хорошо знает законы кармы.

– Спроси у Люси. Подай голос, Люси!

Люси пожимает хрупкими аристократическими плечами, углубляясь в стакан своего чистого вискаря. Без льда. Без колы. Всегда чистый. Про Люси говорят,  что она вроде как ведьма. Шутка такая. Смех смехом, но она никогда никуда не опаздывает, не пьянеет, хотя больше и крепче всех пьёт, а ещё никогда не разувается и не меняет высоких странных причёсок. Все шутят, что летает она на метле, а за прическами и обувью прячет рога с копытами. А внутри у неё горит самый настоящий огонь – поэтому и вискарь не берет. Но все это дружеские шутки. На горячем не ловили.

– Люси, ты как всегда,– говорит Герда. Девочка из грёз, девочка – мечта принца на белом коне, – Карма есть. Если ты поступаешь хорошо – получишь хорошее. Нет – наоборот. Всё просто.

– А вот фигня это всё, – говорит Мика, – Что если всем по фиг, хороший ты или плохой. Вот почему, к примеру, грозовая молния ударит по башке не меня, а, скажем Жоржа…

– Блин, а че сразу я! – Жорж нервный и суеверный одновременно – жесть, а не сочетание, но его все любят.

– Ну не тебя, Люси.

– Меня не ударит, – бесстрастно говорит Люси.

– Ой, блин, как вы достали. Ну прохожего скажем ударит в сером костюме. Вон, на лавочке сидит, – Мика бесцеремонно тычет пальцем в раскрытое июльское окно.

– Жалко его, он хороший, – вступается за незнакомца Герда.

– А я значит нет? – вдруг злится Мика.

Он влюблён в Герду, ещё с первого класса, влюблён так, что воздух вокруг него вибрирует. Да только на принца Мика не тянет и не тянул. Пробовал много раз – но не тянул. Потом пробовал доказать, что лучше принца. Тоже не вышло. Теперь он пытается наглядно доказать, что карма – это фигня, ибо любовь к принцам это тоже своего рода карма.

– А чего ты злишься? – удивляется Герда.

Она одна ничего не знает, что о Микиных чувствах. Хлопает ресницами.

– Всё, хватит! – вмешивается Том, – Продолжи, Мика, мысль про этого в сером костюме. Знаешь, Герда, вряд ли в него ударит молния только лишь потому что мы об этом разговариваем. А если мы тут такие крутые, то мне, пожалуйста, миллиард евро. Прямо сейчас.

 Прошла секунда, две, три – миллиард не появился, как ни гляди.

– Ну вот! Так что давай, Мик.

– Так вот, ударит в него молния. Все скажут – судьба такая. Он, наверное, очень плохой человек. А если нет, значит, его предки были очень плохие. А если и они все отличные, значит виноваты прошлые жизни. Тут уже не подкопаешься, никак не проверить. А бывает, человек ну просто дерьмо собачье, а у него все зашибись, и молнии в него не ударяют. Что тут скажешь? Ну, конечно, что карма его настигнет. Этим и утешаемся. А что если её нет? Что если молнии все равно по кому шарашить и ею никто не управляет?

– Тогда это страшно, – задумчиво моргает Герда, – Это анархия, беспредел и вообще не понятно, как тогда жить.

– А может, Гердочка, это свобода? – спрашивает Мика, завороженно наблюдая за траекторией её длинных ресниц.

– Кому нужна такая свобода!? – Герда почти плачет своими большими глазищами, и Мике тоже становится грустно – он не может долго на неё злиться.

– Да всё проще гораздо, – машет рукой Жорж. Он не любит, чтобы долго расстраивались, – Просто этот, который дерьмо собачье, наверняка богат, и у него есть дорогие громоотводы. А этот в сером костюме вон под деревом сидит, о безопасности своей не заботится.

– Ты смотришь в самый корень, – хлопает в ладоши Мика, – Кто ещё может повлиять на человека, если ни он сам? Мысль глубока сама по себе, и для ее развития нам нужно ещё налить. Жоржик?

– А что сразу я?

– Руку не меняют.

– Тогда ладно! – неожиданно покладисто соглашается Жорж.

Выпили. Задумчиво замерли. Люси смотрит в бокал с остатками виски, и её глаза окрашиваются  в светло-карий цвет.

– Так вот, – заканчивает паузу Мика, – Дело в самом тебе. Только с чего всё начинается?

– Сначала было слово! – щёлкает пальцами Жорж и весело смеётся.

– Да нет, не думаю, – качает головой Мика.

– Мысль, – подмигивает Том.

– Согласен! – Мика немного похож на фокусника, который готовится достать из шляпы кролика,– Если твои мысли направлены по определенной траектории, например, в сторону счастья и богатства, то ты как бы и будешь транслировать в мир своё настроение, а мир – материя,  он податлив. Важно только искренне на это быть настроенным. И ещё, ремарочка для скептиков, если ты думаешь о том, как стать счастливым, ты и варианты для этого будешь искать соответствующие.

– А что, мне нравится, – говорит Том, – Дёшево и сердито, а главное логично. Я принимаю идею. Кстати, это научно доказано. Я вот читал в научном журнале позавчера…

– Простите, что отвлекаю, – прерывает его застенчивый голос.

На пороге стоит ботаник лет 20, в очках, с лохматой прической, будто его пару минут назад взорвало при неудачном опыте.

– О, Гридя, привет, – радуется Том, – Ребята, это мой застенчивый непьющий сосед Гридя. Я его тут воспитываю, учу плохому по мере возможности.

Том радостно жмет руку раскрасневшемуся парню.

– Да я на минутку, не хотел мешать. Ты мне тут в магазине денежку занял, у продавщицы сдачи не было, я занёс – Гридя протягивает Тому необычную, замысловатую монету.

– Ой, да пустяки, я же сказал, не отдавай, – весело машет рукой Том и смеётся.

– Нет-нет, всегда надо возвращать, особенно добрым людям, – ещё больше заикается и краснеет Гридя.

– Ну да, по кармическому закону, – хмыкает Жорж.

– Тихо, – шипит на него Герда и ободряюще улыбается ботанику – хочет, чтобы тот почувствовал себя в своей миске-тарелке.

– К тому же, монета очень хорошая, – продолжает Гридя.

– Так оставь себе! – смеётся Том.

– Нет, хочу отдать тебе! – Гридя смотрит на Тома с восхищенным обожанием как на старшего брата, который одним махом может всех драконов в округе убить да ещё на пса соседнего цыкнуть.

– Ну что ж, тогда давай, – улыбается Том.

Он тронут таким доверием, но и ответственность чувствует: ну-ка поди попробуй убей всех драконов – знать бы ещё как.

– Она редкая – продолжает Гридя, – Сейчас это просто монетка, но ты лучше сохрани. Лет через 20 она может будет чуть ли ни миллиард евро стоить.

Над кухней повисло странное молчание.

– Ладно, пойду, – вконец смутился паренёк, положил монетку на стол и удалился. Молчание продолжало висеть, скрещиваясь взглядами.

– Надо было тебе 2 миллиарда попросить, – бесстрастно заметила Люси, разглядывая пол, – У него ещё такая есть, он бы принёс. В столе лежит в нижнем ящике под старым атласом и рекламой с голыми девками… Ну, в смысле, предполагаю, что такое возможно.

 Все ещё раз переглянулись и синхронно, как по команде, бросились к окну. Дядечка в сером костюме продолжал сидеть на лавке. Погода же на небе, кажется, начинала портиться. Все замерли.

– Ой, а не Олли это идёт?– спрашивает Герда.

– Снип снап снурре, бурре, базилюрре*, -сказала Олли своему отражению в зеркале и засмеялась.

Отражение неодобрительно покачало головой – оно у неё было строгое, не забалуешь.

– Снурре базилюррррреееее, – протянула Олли, наматывая на ресницы немыслимый слой туши.

Она была сказочницей. И не зря Олли цитировала «Снежную Королёву», ибо где бы она ни появлялась, сразу же начиналась сказка. Сказка рождалась из самых что ни на есть простых вещей: огонёк зажигалки,скажем, у Мики затрещит не так,как обычно, или Герда начнёт мечтать о принце, или Люси в бокале виски оставит капельку, и вот тебе – сказка началась. А дальше, главное положить себе под руки бумажку или гаджет, впопыхах схватить карандаш или собственный палец – и вот тебе здрасьте: герои уже зажили своей жизнью, только успевай записывать. Конечно же, друзья прозвали ее Оле Лукойе, а она и не возражала – это точно было её имя.

*цитата из фильма «Снежная Королева по сказке Ханса Кристиана Андерсона

На туалетный столик вскочил рыжий кот Христиан-Теодор. Смех смехом, а

по ночам к нему в гости заглядывал его чёрный товарищ, которого Олли

прозвала Теодор-Христиан, оставляя ему молочка. А может он ей просто снился.*

Кот тем временем озадачился целью сбросить  помаду Олли на пол.

– Христиан -Теодор, ты бы оставил помаду в покое, – между делом заметила Олли.

Кот внимательно поглядел на хозяйку, но просьбам не внял- продолжил заниматься своим делом. Даже у сказочников и чародеев коты как коты- делают что хотят.

– Ах, скажи-ка мне Христиан-Теодор, – задумчиво произнесла Олли, глядя в мутное окно и уже,кажется,забыв про помаду, – Что за странность: целый день прошёл, а ни одной сказки не забрело сюда. Что бы это значило, котик?

– Мяу, – сказал Христиан-Теодор.

– Вот и я думаю, что ожидает меня сегодня вечером самая что ни на есть большая волшебная сказка. Пожелай мне удачи.

– Мяу, – снова сказал Христиан-Теодор.

– Спасибо, котик!, -Олли чмокнула кота в правые усы.

– Всё, я пошла, зонтик, за мной!– крикнула Олли, подхватывая невероятно красивый яркий зонт, так удачно падающий в этот самый момент с верхней полки.

За Олли захлопнулась дверь, «спок-спок», прозвучали ее башмаки сначала по лестнице, а потом и по асфальту. Улица стихла. Христиан-Теодор мякнул, потянулся и свалился с трюмо на пол.

– Ой, блин, вот никогда не научусь я аккуратно ударяться о землю, – сказал рыжий веснусчатый парень, поднимаясь с пола.

– В этом и прикол, – улыбнулся его близнец, влезая в приоткрытое окошко.

Он был точно такой же, как рыжий, только брюнет, и веснушки его не коричневые, а чернее чёрной ночи.

– В этом и прикол,– повторил он, – О землю никак не ударишься аккуратно, поэтому это ударом и называется.

– Хорошо тебе говорить, – хмыкнул Христиан-Теодор, – О землю-то из нас двоих регулярно бьюсь только я.

– Зато я повторяю за тобой все твои превращения и неотступно следую, куда бы ты ни пошёл и какой бы эксцентричной ведьмочке ни решил служить.

Теодор-Христиан вздохнул и улыбнулся, глядя в темное окно.

– Ай, брось!– Христиан-Теодор наконец встал с пола и отряхнулся, – Ты ведь сам решил, что в мире теней тебе не место и что ты хочешь быть человеком. Другое дело, что у природы свои законы.

Теодор-Христиан кивнул, так же задумчиво улыбаясь. Он не умел сетовать на судьбу.

– А ведь всё-таки забавно, брат,– вдруг засмеялся он, – Забавно, что она назвала тебя Христиан-Теодор. Правда же!

*здесь писатель ссылается на героев кинофильма «Тень» по сказке Ханса Кристиана Андерсона.

– Ой, да с этими ведьмами всегда так, – махнул рукой Христиан-Теодор,

выбрасывая кошачью еду в окошко и доставая из холодильника батон

колбасы, -Тем более, наша совсем зелёная. Силу свою не знает, да и себя

не особо. Но всё очень точно чувствует: и сказки свои, и друзей, и вот нас! Так что я не удивлён.

Теодор-Христиан снова вздохнул и посмотрел в темное окно:

– А я  ей удивляюсь каждый день.

И почему-то покраснел, сам не ожидал от себя. Христиан-Теодор внимательно посмотрел на брата, открыл было рот, но передумал и ничего не сказал. Просто протянул ему бутерброд с вкусной докторской колбасой. Теодор-Христиан подтвердил правильность его действий довольным чавканьем. Разговоры по душам – дело хорошее. Но говорить все умеют, а бутерброд тебе сделают только избранные.

– Слушай, – спросил он, дожевывая уже второй бутерброд, – А что ей всё-таки предстоит сегодня ночью? Чую, что-то важное, а что не понимаю.

– Ууу, брат, – протянул Христиан-Теодор, – Если уж ты не знаешь, я не знаю точно. Миру теней виднее.

– Спорный, вопрос, – хмыкнул Теодор-Христиан, – Его можно часами анализировать. Тогда пойду за ней, мало ли что.

– Иди-иди.

– А ты?

– А я здесь.

– Хорошо.

– Нет, не она, она уже тут,– сказала Олли, все вздрогнули и повернулись к ней.

– Что это с Вами со всеми?

– Ой, долго рассказывать, – махнул рукой Жорж, – Том, давай ты расскажи, у тебя язык лучше подвешен.

– Да уж, подвешен, хрен расскажешь, короче было так…

«БАМ- прам-пам!»– сказало ночное небо, освещаясь ударом молнии.

– Ой, мамочки! – Герда побежала к окну, но так и замерла вместе со всеми.

Тот самый дядечка в сером костюме уже не сидел на лавке, он удобно расположился на подоконнике их пятого этажа.

– Не ожидали! – весело крикнул он и развёл руками, прямо как клоун-конферансье. Неожиданный гость сильно изменился – издали он казался простым обывателем, невнятным серым служащим с округлым лицом и боками, лет 40-45. Сейчас же это был молодой человек лет 25-30, поджарый и дьявольски весёлый. Лицо казалось незапоминающимся, но его преображали глаза. Тёмные, пронизывающие, этакие сверла, не рентген. Рентген слишком ласков. Такие ребята играют в кино экзорцистов или даже наоборот. Их надолго запоминаешь, увидев в транспорте, но лицо воссоздать в памяти почему-то не можешь. Не похож он был на того дядю на лавке, несчастную жертву молнии, неудачный пример Мики и подзащитного доброй Герды, но костюм тот же. Да и не осталось у ребят сомнений, что это он.

– Приветики! – прокричал он тем же клоунским голосом и это было страшно- уж очень большая разница между внешностью и тоном.

– Слышь, дядь, ты кто?– спросил Жорж, довольно возмущённо.

– О, Жорж первым подал голос, Жорж первым подал голос! -с той же клоунской улыбкой пропел незваный гость, – Я-то думал, кто первый, а это ты! Удивил.

Поджарый спрыгнул с подоконника на пол, а ребята (все кроме Люси), резко сделали шаг назад.

– Коллеги! – гость печально  заломил руки, – Неужели Вы меня боитесь?!  Это так печально!

– Что тебе нужно? – спросил Том, выходя на первый план.

– О, дорогой Том, как я рад тебя видеть! – продолжал отчаянно гримасничать поджарый, – Милый Том, великий рыцарь, приветствую! И тебя приветствую Люси, и тебя, малышка Герда. И тебя, дорогой Мика!

Незваный гость обвёл взглядом комнату. Его чёрные глаза замерли на секунду, встретившись с глазами Олли. Ей он раскланялся, кажется,уже менее шутливо.

– Приветствую тебя, Великая сказочница Олли, а для друзей просто – Оле Лукойе, верно?

– Откуда ты…, – начал Мика.

–… знаю как вас зовут? – закончил за него поджарый, – А может я ещё много чего знаю? Например, правильный ответ на твой вопрос, как же он звучал?

Странный гость нетерпеливо поклацал пальцами в воздухе, словно был у него невидимый гаджет со всеми ответами. Потом резко улыбнулся, подняв палец вверх:

– А может и нет никакой кармы?

– Откуда ты знаешь, о чем мы разговаривали? – упрямо спросил Том, – Ты сидел далеко на лавке, ты не мог нас слышать.

Поджарый состроил уморительную рожу:

– Том, ты как всегда логичен. В этом твоя сила, но в этом же и твоя слабость. Давай узнаем другую точку зрения. Что скажешь, Олли?

 Олли внимательно наблюдала  за странным гостем с момента его появления. Наконец, она сказала:

– Ты похож на злого волшебника, но ты не он. Ты нечто загадочное, чему я не могу подобрать слова. Но больше всего ты, конечно, похож на волшебника.

Поджарый хмыкнул:

– Приятно лицезреть иной угол мышления. Подобрать слова не можешь – это верно, это очень точно, милая Олли. Я,может, и волшебник, но вот кто вы шестеро, об этом вы не задумывались?

– Что ты имеешь ввиду? – нахмурился Том.

– А разве вы сами не замечали, что вместе вы сильнее? Вместе вам лучше, поэтому вы и видитесь чуть ли не каждый день? Хотя с чего бы? Ведь вы все такие разные. А ещё, когда вы вместе, начинают твориться разные странные вещи: то Мика придумает странную игру, в которой все выигрывают, хоть по правилам это нереально, то зажигалка у Люси загорается сама собой, то вдруг вы находите на привычной улице старое здание, которого вчера ещё не было. Странно, не так ли?

– Но это же все Олли придумывает в своих сказках! – воскликнула Герда, -Этого нет на самом деле!

Поджарый склонил голову и многозначительно хмыкнул:

– Герда, ты, может и красотка, но всё-таки жуткая зануда. Настоящий писатель ничего не придумывает, он просто видит то, чего не видят другие.

Мика нахмурился, а поджарый подмигнул ему по-дружески и, кажется, искренне.

– Ты ведь хочешь знать ответ на свой вопрос, Мик? Такая простая идея: хороший – будет у тебя все хорошо, плохой – плохо. Складно! Но вы, молодые люди, очень точно заметили, что все это не подтверждается реальностью. Значит, это не так. Выдвинули интересную теорию. Да ещё монетка эта- нескучный вечер, верно?– он хохотнул.

Налил себе полную рюмку и так залихватски выпил, что Жорж приподнял правую бровь.

– Вопрос, который озвучил сегодня Мика, такой живой и так точно сформулирован, что я не мог не придти. И не могу не пригласить вас на увлекательную прогулку.

– Какую ещё прогулку? – нахмурился Том. Загадочный гость лукаво улыбнулся:

– Ты ведь рыцарь, Том, ты это знаешь и все это знают. Так и говорят – наш Том рыцарь и создан для великих дел. Но вот что странно: великие дела не гуляют по улице Тома. Он создан для них, а их всё нет. Неужели так будет всегда и Тому придётся довольствоваться стычками с местным хулиганьем, снятием кошек с деревьев и провожанием по темным улицам девочек- плоскодонок? Неужели так будет всегда? – спрашивает он и комкает в остервенении серые простыни, а яркая луна на небе…

– Хватит! – выкрикнул Том, как всем показалось, громче обычного.

Гость с мрачной ухмылкой повернулся к Мике:

– А ты ведь правда очень хочешь знать, есть ли эта самая карма, Мик. Это даже важнее… ясных глаз одной милой леди. Ты ведь учёный, а для ученого истина важнее всего, хоть ты пока этого и не знаешь. А ты,Жорж, долго ли будешь носиться со своими фантомными болями? Вроде их нет уже давно, но во сне ты по-прежнему кричишь…

– Хватит! – снова громко выкрикнул Том, – Откуда ты знаешь наши мысли? Мои так точно! Я ведь никому не говорил, ни про котов, ни про плоскодонок, ни про луну. Откуда ты знаешь?

Гость ухмыльнулся:

– Ты не поверишь, Том, но я даже знаю, как решить твою проблему. Идёте вы на прогулку или нет?

– Я иду! – нетерпеливо сказала Люси, проворно взобралась на подоконник и вдруг шагнула в темный проем окна. Темнота эта совсем была не похожа на темноту летней ночи: не было в ней ни просветов, ни звуков, ни соблазнительных июльских запахов. Была она сплошная и молчаливая, как плотный кусок покрывала.

– Вот чертовка! – усмехнулся Жорж и вдруг как-то очень бодро и весело в два шага отправился вслед за Люси.

Гость расхохотался:

– Вот же сюрприз-человек! – и обернулся к сияющей Олли:

– Прекрасная мадмуазель, следуете ли вы тоже?

– Точно да! – улыбнулось Оли в ответ и, воспользовавшись поданной рукой гостя, тоже оказалась на подоконнике.

Она повернула своё радостное лицо к осталбеневшим Тому и Мике:

– Мальчишки, вы чего? Пошли! Это же будет весело, это ведь просто одна из наших игр, и даже лучше. Я девчонка, и то не боюсь.

И с этими словами она повернулась спиной к окну и плашмя упала в чёрную тьму. Гость восхищённо покачал головой и в его глазах возникло что-то похожее на задумчивость.

Тем временем, Мика повернулся к Тому:

– Что ж, дружище, надо и нам идти. Мне ведь и правда очень хочется узнать насчёт кармы.

Том кивнул:

– Да и мне надо выяснить важное. Знаешь, Мик, я хочу сказать, ты такой друг, о котором я и не смел мечтать. Понимаешь… – он растерянно улыбнулся.

Мик улыбнулся тоже:

– И ты, Том, ты, кажется, лучший человек в мире!

Гость закатил глаза:

– Мушкетеры, давайте без некрологов.

Ребята рассмеялись от неожиданности и плечом к плечу шагнули в проем окна. Гость оглянулся на забившуюся в угол Герду. Ее губы образовали одну прямую линию, которую нельзя было ни согнуть, ни вывернуть хотя бы в кривую улыбку. «Только подойди!» – казалось, говорили они.

Гость отвернулся, стал наполнять стакан. Казалось, он совсем забыл о девушке.

– Прелестная маленькая Герда, – сказал, наконец, гость – Мечта принца, так отчаянно его ищущая. Все об этом знают, но никто не знает, зачем он тебе. Страшный зверь живет внутри твоего хрупкого тела, он живьём пожирает тебя. Ты, конечно, очень сильна, но и тебя хватит ненадолго – он сожрет и ты умрешь. Так что вовсе не любви ты ищешь, милая Герда, а спасения, ведь всем известно, что принцы могут убить любое чудовище. Ты ждёшь спасения и всё думаешь: почему он не приходит, ведь время утекает сквозь пальцы на безжалостной скорости. Только знаешь ли, милашка Герда, никто тебе тут не поможет, кроме тебя самой.

 Решительная прямая линия дрогнула, уголки ее опустились и Герда вдруг зарыдала, неожиданно резко и громко. Так плачут дети и воют животные. Гость нахмурился. Он подошёл к Герде, нежно, будто имел дело с чём-то очень хрупким, погладил по голове и прижал хрупкое вздрагивающее от рыданий тело к своей груди. Так они и стояли, пока рыдания не превратились в тихие всхлипы, а потом и не прекратились вовсе. Гость взял обессиленную Герду на руки и шагнул с ней в глухую темень окна. В пустой комнате замерла тишина: лишь колыхнулся в последний раз виски в бокале гостя да ветер разметал по столу пепел от Люсиных сигарет.

Глава первая.

1.Люси

На самом деле, Люси вышла из ада. Это была её родина, горячо любимая и родная. Мать Люси была красивой средневековой ведьмой, которую беременную сожгли на костре. Ведьма очень ждала свою Люси. Она так мечтала о том, чтобы ребёнок выжил, что Люси действительно родилась. Но случилось это уже в аду.

Знаете, ад не такое уж страшное место, как нам любят рассказывать. Во всяком случае, Люси там нравилось. Среди чертей встречались очень милые существа. Они катали Люси на спине, учили играть в карты и превращаться в цветные вихри. Детишек в аду почти не было, поэтому девочка общалась исключительно с чертями. Но она не жаловалась- вряд ли кто-то проводил время веселее. Люси бегала босиком по горячим углям, нежилась в раскалённых котлах, а плавленный металл был ее любимым напитком. Мать Люси редко занималась дочерью, у неё были дела поинтереснее, например, грустить по своей загубленной молодой жизни. Ад – он ведь для каждого свой и её персональный выглядел именно так. Но ведьма искренне любила дочку, и та всегда чувствовала её любовь, а это важнее воспитательных бесед или сварливых ежедневных провожаний в детский сад. Люси относилась к матери как к чему-то вездесущему и постоянному – она купалась в ее любви как в море каждый день, а сколько месяцев назад они произнесли друг другу пару ничего не значащих слов- дело десятое. Так и выросла она из ребёнка во взрослую девушку. Но это ничего не поменяло – как была кайфушницей, так и осталась. Для Люси ад не был адом – она искренне им наслаждалась. Окружающие часто непонимающе косились на неё – всё-таки ад, тут страдать принято, а эта странная девчонка с рогами всё время чему-то смеётся! Как-то это не так! Но Люси было наплевать на мнение людей – тупиц, которых угораздило сюда угодить за собственные косяки. А, точнее, просто переселиться из жизни земной в жизнь загробную, даже не заметив особой разницы. А ведь здесь столько интересного! Тупицы да и только. Посмеивалась над ними иногда, но много внимания не обращала. Тем более Люси продолжала общаться исключительно с чертями – весёлыми неунывающими существами. Только теперь она пила с ними виски а не колёное железо – так было вкуснее! Они травили байки, много смеялись и придумывали новые весёлые игры.

Счастливая жизнь Люси закончилась внезапно в один из самых обычных дней, когда она сладко потягивалась с утра, думая, какую весёлую игру затеять сегодня. В тот момент мимо шло начальство – подвыпившие демоны высшего уровня. Один из них, самый старый, вдруг заметил Люси.

– А ты же человек! – гаркнул он так, что дерзкая девушка вдавила голову в плечи, – Ты не сослана сюда, ты рождена здесь. Это не порядок. А ну вон отсюда!

С этими словами он схватил Люси за ногу и швырнул куда-то наверх. Мгновение – и какой-то парень уже помогает ей подняться. Одет он не в цепи, а в нормальную зимнюю куртку. Под ногами не лава, а серый асфальт. Небо не сияет всеми оттенками красного и оранжевого, а сереет, как принято в начале безысходного февраля.

  Мимо проехал рогатый транспорт, истерически звеня. Вокруг сновали люди, живые и настоящие, в основном такие же, как в аду. Люси оглядела себя: красная куртка, синие джинсы, испачканные от падения на грязный асфальт, тяжёлые чёрные ботинки, за спиной серый рюкзачок. В рюкзаке она обнаружила паспорт на имя Людмилы Викторовны Зельской, ключи от дома, красную помаду, две пачки сигарет и томик Булгакова. Люси даже начала вспоминать, что есть у неё тут какие-то родители, что учится она на дневном филологическом, что живет в  квартире на Пражке. Для бывшей обитательницы ада была уже приготовлена жизнь на земле – уютная, серая и не по размеру.