Перстень Персефоны

Лучи нежного мартовского солнца искоса падали на кофейного цвета ковролин через панорамные окна, создавая иллюзию причудливого геометрического рисунка. В ткани солнечного света кружили пылинки, и каждая из них, казалось, сверкала мириадами бликов. На столах цвета тёмного венге стояли современные ноутбуки, а за ними сосредоточенно работали люди, столь непохожие и одинаковые одновременно – мужчины и женщины, светловолосые и брюнеты, молодые и пожилые, в очках и без. Всех их объединяло одно – это были высококлассные программисты, любой из них мог заткнуть за пояс кого угодно в рамках своей специализации, и Ольга гордилась, что в этот чудесный погожий день готовилась примкнуть к их стройным рядам.

Менеджер провела Ольгу в самый дальний угол помещения и указала на пустовавший стол.

– Это ваше рабочее место, располагайтесь. Руководитель группы сейчас занята, она подойдет, как только освободится, и проведёт вводный инструктаж.

Произнеся эти слова, девица-менеджер развернулась и практически растворилась в воздухе. Ольга присела на чёрный крутящийся стул и подвигала компьютерную мышь – та сразу же послушно оживила синий экран.

Ольга принялась глазеть по сторонам и заметила, что за соседним рабочим столом сидел симпатичный молодой человек. Когда Ольга и девица-менеджер вошли в офис, он внимательно смотрел, как они приближаются к пустующему столу, но, едва Ольга уселась, сразу же отвернулся и затеял разговор с рыжей девушкой в бесформенной белой рубашке, что сидела чуть поодаль.

– Юль, так какой у тебя любимый фильм, говоришь? – сказал он, сосредоточенно глядя в экран, хотя Ольге показалось, что боковым зрением он наблюдает за ней.

Рыжей девушке, судя по всему, было жарко – то ли из-за лишнего веса, то ли от активного трудового процесса, в котором она пребывала, яростно барабаня по клавиатуре нарощенными ногтями.

– Тим, ты опять забыл, да? Я третий раз тебе говорю – «Сумерки», конечно. Обожаю Эдварда Каллена! Я пять раз все части по очереди пересматривала.

Тим, как его назвала рыжая, казалось, тоже был невероятно увлечён работой и задал этот вопрос лишь для того, чтобы спугнуть тишину. Минуту он не отвечал и, и у Ольги создалось впечатление, что разговор прервался, как он вдруг он сказал:

– Я, конечно, не девушка, но никогда не понимал, почему всем так нравятся фильмы про вампиров. Вообще у меня складывается такое впечатление, что мировой кинематограф ставит перед собой цель романтизации образа вампира – иначе как объяснить такое количество фильмов, в которых вампиры представляются как положительные герои? Людей учат сопереживать им и восхищаться ими, не иначе.

Заинтересованная темой разговора, Ольга решила исподволь присмотреться к Тиму повнимательнее. Он показался ей самым миловидным парнем, которого она только встречала – мягкие и блестящие светло-русые кудри обрамляли по-детски круглые щёки с ямочками, а на небольшой аккуратный нос были водружены округлые очки. На Тиме был белый шерстяной джемпер, и в солнечных лучах на нём были заметны даже маленькие шерстяные волоски. Весь он был какой-то милый, мягкий и уютный, и при первом же взгляде его хотелось обнять, чтобы почувствовать эту мягкость в собственных ладонях. Тем удивительнее было слушать, как он рассуждает про вампиров.

– Вероятно, образ вампиров был ассоциирован с образом аристократа. Смотри, бледный – потому что не работает в поле от зари до зари, худосочный – потому что питается не крестьянской пищей, а непонятно чем, и опять же не работает. Высокий лоб – потому что аристократ, он же вампир, на генетическом предрасположен к умственной деятельности.

– А клыки откуда, чтобы кровь пить? – ехидно поинтересовалась рыжая девушка.

– Известно, вестимо, – отозвался Тим, – Аристократы, они же вампиры, пьют кровь простых людей рабоче-крестьянского сословия, то есть паразитируют на их тяжком телесном труде. Нельзя же после нескольких революций обделить подавляющее большинство правом на статус жертвы! А с экрана им показывают их мучителей – видите, мол, они вроде плохие, но в то же время чертовски умны и привлекательны. Вот и тебе, Юля, вампир так понравился, что ты сагу про него много раз пересматривала. А встреться он тебе на улице, ты бы радостно упала в его объятья, посмотрев эти фильмы, а он – раз, и всю твою кровь выпил.

Юля поёжилась, а Ольга с удивлением для самой себя сказала вслух:

– Виктор Пелевин в своей книге «Ампир V» тоже рассуждает о вампирах, их природе и отношении к людям. В рамках космогонии этой книги вампиры и вовсе вывели людей, как дойное животное, чтобы питаться его чувствами, страданиями и болью, а не кровью.

Тим наконец заполучил повод повернуться к ней и посмотреть ей прямо в глаза. Их взгляды встретились, и Ольга почувствовала себя предельно странно – её будто обожгло изнутри. Никогда раньше она ничего подобного не ощущала, и потому поначалу она испугалась, что с ней что-то случилось. Лишь потом она поняла, что причиной этому был взгляд Тима.

– Вы тоже вампирами интересуетесь? – спросил Тим Ольгу, загадочно улыбаясь.

– Не могу сказать о себе такого. Читала Пелевина – это да, а вот «Сумерки» не смотрела ни разу, как-то не пришлось, – ответила Ольга и почувствовала, как начали гореть щёки, а руки – мелко подрагивать.

– И как вы находите его произведения? Очень уж к ним полярное отношение, кто-то в восторге, а кто-то ругает почём свет стоит, – сказал Тим, слегка склонив голову.

Не успела Ольга собраться с мыслями, чтобы ответить, как дверь в офис открылась, и послышалось решительное цоканье каблуков. Ольга подняла голову и увидела, что в их сторону, словно одинокий ледокол в арктических пустошах, движется высокая и полная женщина в грязно-сером неприталенном балахоне. Тёмные волосы её были забраны в тугой пучок на затылке, а чрезмерно полные щёки уныло повисли на плечах. В глазах плясала неприкрыта ярость, источник которой был Ольге неизвестен – вероятно, рабочий день её с самого утра не задался. Всё это придавало ей сходство с бульдогом, что готовился броситься на своего противника и загрызть до смерти, пусть даже если им станет безобидная болонка или вполне дружелюбный йоркширский терьер.

Она так энергично шла, что, когда приблизилась к Ольге, та ощутила некое подобие ветра – по всей виимости, ледокол своим движением всколыхнул ледяные пустыни офиса и создал возмущение в арктической атмосфере. Рядом со скромно сидевшей на стуле Ольгой женщина казалась просто огромной – она высилась над ней, как небоскрёб, и уничижительно глядела сверху вниз.

– Это вы новая сотрудница, что из Москвы? – неожиданно тонким для своих габаритов голосом спросила она. Ольга кивнула:

– Да, я.

Казалось, все работники офиса подняли головы над компьютерами и посмотрели в их сторону. Женщина округлила глаза и громко, словно так, чтобы все слышали, проговорила:

– И что вас только принесло из Москвы сюда, к нам. Вы, наверно, и школу московскую заканчивали?

Столь неприкрытая неприязнь заставила Ольгу напрячься. Она сглотнула и с вызовом ответила.

– Да, московскую. Ломоносовскую школу-пансион с отличием.

В ответ женщина только закатила глаза. Она взяла ближайший свободный стул, грузно приземлилась на него и подкатила его ногами к столу, за которым сидела Ольга.

– Я Марина, руководитель отдела бизнес-аналитики. Сейчас введу вас в курс дела.

Ольга с опасением в голосе коротко представилась:

– Я Ольга.

Марина раскрыла перед собой папку с бумагами и стала бросать отрывистые фразы, не глядя на Ольгу.

– Вообще наш отдел не нуждался в новом сотруднике, поэтому для меня стало большим удивлением ваше появление здесь. Если бы эйчар поинтересовался моим мнением, я бы запретила ему нанимать кого-либо, но… Таково было решение моего руководства, поэтому я вынуждена подчиниться – но считаю, что они перестраховываются. Тем более не уверена, что стоило брать именно вас – с учетом вашего бэкграунда. Сейчас работа распределена по сотрудникам равномерно, потому не знаю, чем вас загружать. Назначу ответственного, что будет собирать по отделу несрочные задания и перегружать на вас.

Она подняла глаза, оглядела сотрудников и остановилась на первом попавшемся ей человеке – Тиме.

– Вот, пусть это будет Тимофей. Он у нас мастер разрешать неразрешимые загадки, не знаю только, где этому научился. Думаю, придумывать задания из воздуха для очевидно лишнего сотрудника – как раз подходящий вызов для него. Тимофей, присоединись к нашей беседе, пожалуйста.

Тимофей оторвал взгляд от экрана ноутбука, который старательно не отводил с момента появления в офисе Марины, и подкатил свой стул ближе к ним. Боковым зрением Ольга отметила, что вблизи его белый шерстяной джемпер кажется даже ещё пушистее, придавая ему сходство с домашним кроликом.

Марина глубоко и печально вздохнула и снова поглядела на Ольгу.

– Какой хоть вуз вы закончили в своей Москве?

– Президентскую академию, – ответила Ольга кратко, не желая давать этой мадам новый повод для придирки. Ей, однако, и это не понравилось.

– Это же экономический вуз, как они могут научить такой сугубо технической специальности, как программирование? – закатила глаза Марина.

Ольга почувствовала, как в душе закипает бешенство. Собрав волю в кулак, она предельно вежливо и бесстрастно ответила:

– Они обучают широкому перечню специальностей, не только экономических. В РАНХиГС есть отделения и журналистики, и государственного управления, и в том числе информационных технологий. И по совокупным результатам вуз всегда входит в число лучших в стране.

Марина шумно втянула ноздрями воздух, словно лошадь, что готовится ударить её копытом.

– Всем известно качество образования в вузах, которые учат всему и понемножку. Ну да ладно, оставим это – тут и так всё понятно.

Ольга почувствовала, как к лицу её приливает кровь, а руки начинают мелко трястись от гнева. Она считанное число раз в жизни теряла самообладание, и сегодняшний день грозил пополнить этот ряд новым случаем.

Марина недовольно сжала губы и, оторвавшись от бумаг, подняла глаза на Ольгу.

– Надеюсь, детей-то у вас хоть нет?

Тимофей сидел рядом, словно обездвиженный, не шевеля даже пальцем и не издавая ни звука. Ольга срывающимся голосом ответила:

– Нет, мне ведь только двадцать один.

Марина картинно махнула рукой и сказал:

– Ой, многим вашим сверстникам возраст этому совершенно не помеха. Вообще мозги и сознательность редко встречаются в вашем возрасте, они приходят позже, с опытом, и ещё поэтому я бы вас не приняла, если бы была моя воля. Но сразу предупреждаю – в декрет из нашей компании не уходят, только через увольнение. Мы не благотворительная организация для сирых и убогих, мы ведём серьёзный бизнес. И писать на нас жалобы в трудовую инспекцию, как вы понимаете, совершенно бесполезно.

Ольга не ответила, просто молча смотрела на её отвислые бульдожьи щёки. Ненависть к ней сдавила горло и не давала выдавить из себя ни звука. А Марина не унималась:

– Кстати, больничные у нас тоже никто не берёт. Если у вас температура, будьте добры, работайте из дома. Но имейте в виду, это единственная причина, по которой мы закроем глаза на неявку в офис – все остальные дни ровно в девять вы должны быть на рабочем месте. И не кофеи гонять, а работать!

Сказав это, она поднялась, снова сделавшись похожей на небоскрёб. «Зачем она только при таком росте и весе каблуки надела» – подумалось Ольге.

– Не вижу смысла говорить что-то ещё. Тимофей,, будь добр, найди… Ээээ… Этой девочке какое-нибудь задание.

С этими словами она круто развернулась на каблуках и, горделиво подбоченясь, зашагала обратно. Ольга сидела, не в силах пошевелиться или что-то сказать. Ей казалось, что на голову ей вылилась целая цистерна содержимого специально подогнанной для этого ассинезаторной машины, и теперь отовсюду вокруг, как и от неё самой, идёт мерзкий запах.

Она перевела глаза на Тимофея, который, как ни в чём не бывало, добродушно глядел на неё. Заметив потерянность во взгляде Ольги, Тимофей улыбнулся и сказал:

– Расстроилась? Не переживай, ты привыкнешь, она всегда такая. Меня, кстати, как ты уже поняла, зовут Тимофей.

Ольга выдохнула и приветственно кивнула ему не в силах отвести от него потерянного взгляда. Тимофей снова ободряюще улыбнулся и произнёс:

– Вот увидишь, так даже интереснее работать. Ну, я имею в виду, когда твоя начальница – сущая ведьма.

Глава 3. Соседи, живые и мёртвые

Вечером Ольга вместо того, чтобы окрыленной лететь над грешной землёй, медленно плелась в сторону своего нового дома. В офисе всё пошло совершенно не так, как она себе представляла, и боль разочарования она физически ощущала в своём сердце. Теперь, после знакомства с начальницей, ей стало кристально ясно, что выживание в компании станет не просто делом нелёгким, но самой настоящей битвой. Теперь ей каждый свой шаг в компании нужно будет продумывать вдоль и поперёк, иначе все её мечты о карьерном продвижении станут несбыточными из-за одной-единственной, но весьма сильной ведьмы.

На улице ощутимо смеркалось, и уже зажглись огни фонарей, призванные силами света на борьбу с противостоящей им тьмой. Казалось, они храбро сражались, отгоняя от Ольги сущностей тьмы, что окончательно испортили день, который должен был стать торжественным началом её путешествия в счастливое будущее. Из девяти часов пребывания в офисе Ольга вынесла лишь два приятных воспоминания – танец пылинок в свете, льющемся сквозь панорамные окна, и ямочки на щеках Тимофея, что появлялись, когда он улыбался ей – тепло и добродушно.

Но день ещё не закончился и даже не приблизился к своему концу – ведь Ольге предстояло впервые ночевать в своей собственной квартире. Желая немного прогуляться, она пошла к дому не напрямки от метро Адмиралтейская по Малой Морской, а сделала крюк через Александровский сад, побродив вокруг фонтана и оттуда двинувшись на Гороховую. К вечеру совсем заморозило, и от весеннего духа, что утром принесли лучи тусклого северного солнца, не осталось и следа – последние лужи замёрзли, превратившись в сплошной ледяной каток. Ольга помнила расхожее выражение своей бабушки – о том, что «пришёл марток – надевай трое порток», и думала о том, что сегодня оно как никогда подходит к установившейся вечером погоде. Весна близко, но ещё не здесь – и потому нужно собраться с силами и терпеть дальше.

В квартире Ольгу ждал полный бедлам. Отец милостиво согласился помочь ей с переездом, и должен был сегодня днём, пока она была на работе, присутствовать при сборке заказанного Ольгой шкафа – благо, удалённый формат работы ему это позволял. Она понимала, что уже этого достаточно, чтобы ощущать благодарность ему, иначе пришлось бы или переносить начало своей трудовой деятельности в компании, или жить без шкафа до выходных. Но всё же, всё же… Когда она увидела обрывки коробок, разбросанные по углам квартиры, пенопласт и защитную плёнку, ей взгрустнулось. Он мог бы собрать их и вынести на помойку во дворе, но не сделал этого – вероятно, потому, что она его об этом не попросила, а сам он желания помочь ей в этом деле не изъявил. Вздохнув глубоко, она принялась собирать мусор, сворачивать его в рулоны и обматывать скотчем, чтобы было проще тащить его по лестнице вниз.

Бросив огромные свёртки в контейнер с сухим мусором, Ольга, в одной куртке побежала обратно в парадную, мимоходом кивнув старухе в изысканно-бордовой беретке и пальто с гигантской серебряной брошью, что восседала на лавочке в скверике – но та отвернулась и на кивок никак не отреагировала. «Ну и ладно» – думала Ольга, взбегая на третий этаж и ощупывая в кармане холодные ключи. Сегодня всё шло совершенно не так, но это не повод, чтобы опускать руки.

Дома она принялась за нехитрый ужин в виде яичницы с ветчиной, но сперва развела заранее припасённое удобрение и как следует полила фикус, а ещё пододвинула его ближе к батарее, решив, что ему холодно. Она ела яичницу, сидя за столом с поджатыми ногами, и отгоняла воспоминание о завтраке Максима, что точно так же возлежал на этом столе в тот день, когда они с отцом пришли сюда на просмотр. Еще она размышляла о том, что у батареи для фикуса может быть слишком сухой воздух, и будет нелишним опрыскать его листья из пульверизатора.

Справившись с яичницей, она отправилась в ванную, где долго отмокала в тёплой, почти горячей воде – настолько, что зеркало совершенно запотела, а помещение наполнилось клубами белёсого пара. Ей отчаянно хотелось смыть с себя ментальную вонь от содержимого ассинезаторной машины, что вылила на её голову сегодня Марина, гелем для душа, который наполнял ванную персиковым ароматом и пузырьками пены. В течение рабочего дня она подходила к ним с Тимофеем ещё два раза – но ничего не говорила, только молча качала головой и закатывала глаза. Вероятно, она заметила урон, что нанесла нервной системе Ольги, и опасалась, как бы та не вцепилась ей в волосы и не поломала идеально зализанный блестящий пучок.

Хорошенько попарившись в ванной, Ольга решила сразу лечь спать, чтобы набраться сил перед новым днём в логове ведьмы. Она навалилась на рыже-алый диван, что остался ей в наследство от Максима, и он с подозрительным треском выехал вперёд. Постелив на него заранее привезённое в выходные бельё, Ольга переоделась в светло-розовую пижаму и забралась под одеяло. Лежать было странно и неудобно – еще бы, подбодрила она себя, ведь она была впервые в этой квартире и на этом спальном месте. Скоро она привыкнет – и к новому дивану, и к Марине, и к Петербургу, а пока уровень стресса хоть и слишком высок, но вполне объясним.

Резко вспомнив о том, что хотела, она села и, хлопнув себя по лбу, вслух громко произнесла:

– На новом месте приснись жених невесте!

После этого она погасила лампу на комоде и снова улеглась в кровать. Проезжавшие по улице автомобили светом фар чертили на потолке полосы и играли бликами на печных изразцах, а Ольга всё разглядывала причудливую пляску света и не могла уснуть. Когда она парилась в ванной, ей казалось, что она невероятно устала и уснёт, едва коснётся головой подушки, но на деле всё оказалось иначе. Сон не шёл, и она крутилась с боку на бок, борясь с желанием взяться за смартфон и поскроллить новостную ленту, ибо знала, что от этого ещё больше взбодрится и усугубит свою бессонницу.

Наконец она легла на спину и, вытянувшись, разрешила себе подумать о том, о ком запрещала себе размышлять весь вечер – о Тимофее. Весь день он был с ней очень мил и обходителен, дал задание, подходящее для уровня джуна, или по-русски начинающего, а во время обеда ходил с ней в близлежащее кафе, где они продолжили беседу о гностических откровениях в книгах Виктора Пелевина. Ольга призналась самой себе, что ещё ни с одним молодым человеком ей не было так легко вести беседу, ни в ком она не видела столь гармоничного сочетания острого ума и доброго сердца. Тимофей ей очень понравился, это было настолько очевидно, что глупо отрицать.

Кажется, она даже немного задремала, вспоминая его лицо, светло-русые волосы, такие блестящие, что вызывали желание провести по ним рукой, почувствовать их гладкость. В бликах, что фары проезжавших по Гороховой автомобилей дарили изразцам на печи, ей чудились те чудесные ямочки, что появлялись на щеках Тимофея, когда он улыбался или смеялся по-детски добрым и невинным смехом. При мысли о нём в душе Ольги постепенно воцарялись мир и покой, ей казалось, что она только что съела что-то очень вкусное и теперь испытывала невероятно приятное послевкусие, которое полностью завладело ею. Образ Тимофея вытеснил и злую ведьму Марину, и мусор, что не удосужился выбросить отец, и даже мать, что не позвонила, чтобы спросить, как прошёл её первый рабочий день. Воспоминания о нём успокаивали, дарили тепло и уют, будто он сам в этот момент гладил её рукой по непослушным волосам и шептал «Засыпай…».

Идиллия рухнула в один миг – в коридоре раздался истерический вопль, и Ольга буквально подпрыгнула на диване. Непонимающе озираясь по сторонам, она силилась осознать, был ли этот крик реальным или прозвучал только в её собственной голове под натиском подступавшего быстрого сна. Ольга усиленно моргала глазами, пытаясь понять, что же это было, когда в дверном проёме показалась белёсая фигура. Не веря своим глазам, Ольга потеряла связь с реальностью и перестала понимать, сон это или явь.

Похолодевшими от ужаса пальцами она натянула на себя одеяло, как будто оно могло спасти её от нежданного ночного визитёра. Фигура маячила в дверях, не исчезая, но и не входя в комнату. «Как он мог сюда попасть? Я же закрыла дверь на три замка!» – неслось в голове у Ольги, и параллельно она судорожно соображала, что ей делать. Оружия в квартире никакого, конечно же, не было – за исключением ножей, но они были на кухне, попасть куда не было никакой возможности, не пройдя мимо взломщика. Нужно было придумывать, какой из предметов, что находились в жилой комнате, подойдут в качестве оружия, чем можно его огреть – возможно, стоило открутить ножку стула или бросить в него тяжёлой книгой. И вообще, почему его фигура такая белая, если на фоне тёмного коридора должна казаться почти чёрной? Не в белом же балахоне он ворвался к ней в дом.

Пока мысли роились и жужжали в голове Ольги, фигура зашевелилась. Она похолодела, наблюдая, как фигура, словно в танце, метнулась к изразцовой печи, блики которой так сладко напоминали Ольге Тимофея ещё пару минут назад. Пока фигура делала неясные движения у печки, Ольга с иррациональным ужасом поняла, что та полупрозрачна, и сквозь то, что должно было быть головой взломщика, она может неплохо разглядеть одну из печных заслонок и даже увидеть её резную деревянную ручку. Это было неправильно, нереально, невозможно – но Ольга видела своими глазами, что фигура была словно соткана из дыма, или же из пара, который она в таком огромном количестве навела вчера вечером в ванной при помощи горячей воды.

«Это призрак?» – пронеслась в голове Ольги невероятная мысль. Фигура тем временем её нисколько не замечала и, оторвавшись наконец от печки, двинулась в центр комнаты, где стоял диван. Ольга быстро вскочила и отбежала в другой угол, но на взломщика – если он, конечно, был взломщиком, а не воспользовался своей бестелесностью для того, чтобы пройти дверь насквозь –эти её перемещения не произвели ровным счётом никакого впечатления. Ольга готова была поклясться, что фигура подняла руки вверх, после чего сделалась какой-то маленькой и широкой, как будто упала на пол. Секундное промедление, и она вновь распрямилась, прямо возвышаясь в центре комнаты, как дым из трубы деревенского дома в морозный безветренный день.

Ольга поняла, что от страха не чувствует ни рук, ни ног, не может двигаться или кричать. Тело её оцепенело, дыхание остановилось, и только сердце колотилось с такой силой, будто она только что пробежала стометровку с самой большой скоростью, на которую была способна. Невозможность происходящего в этот момент в её квартире не давала ей принимать какие-то логичные для ситуации решения, и она просто замерла в ожидании того, что визитёр предпримет дальше.

Фигура резким движением перенеслась в другой угол комнаты, словно желая спрятаться за шторой. Несколько мгновений она провела в углу, странно подёргиваясь всем своим телом – телом ли? – после чего в один прыжок вместе с ногами оказалась на подоконнике. Вздымая руки вверх, какое-то время визитёр стоял, покачиваясь, на подоконнике, после чего, будто решившись, рухнул вниз за окно и исчез из виду. Всё сразу же успокоилось, ничего больше не происходило, не шевелилось и не кричало, лишь так же, как до этого, полуночные автомобили разрезали полотно потолка светом фар.

Несколько минут Ольга продолжала стоять, застыв словно статуя, не веря, что страшный спектакль, которыйразыграл с ней неизвестный прозрачный посетитель, закончился. Когда нервная система вновь вернула ей возможность двигаться, она медленно подошла к комоду и включила лампу. При электрическом свете всё в комнате было так же, как вечером, и как в день просмотра квартиры с риэлтором Натальей и Максимом. Ничто не напоминало о том, что здесь побывало привидение. Ольга села и похлопала себя по щекам, подёргала за волосы и даже ущипнула за ладонь. Нет, она явно была жива, не во сне и вполне в своём уме.

Не в силах найти объяснение тому, что только что произошло, Ольга почти бегом бросилась на кухню и тоже включила свет. По дороге она проверила замки на двери, но они, как и предполагалось, были крепко заперты. Она налила себе целый стакан кипячёной воды из графина, что подарила ей мать, когда она уезжала в Петербург, и практически залпом его выпила. Дрожь в руках мешала ей делать это, и оттого она несколько раз больно ударила себя стеклом стакана по зубам, пока пила. Это, а ещё свет в помещении помогли ей окончательно отойти от сна и начать мыслить более-менее здраво.

Ночной визитёр вошел через дверь без ключа и вышел через окно, даже не открыв его, что полностью исключало наличие у него физического тела. Подтверждала эту теорию и его прозрачность, что позволила Ольге видеть ручку печной заслонки, и его белёсый цвет, неясность очертаний. Ольга силилась вспомнить хоть одну деталь костюма вошедшего, его лицо или волосы, и не могла этого сделать – ибо не видела ровным счётом ничего из-за размытости его очертаний. Да, всё, о чём размышляла Ольга, говорило об одном – это было привидение, такое, о которых пишут страшные книги, о которых пересказывают друг другу городские легенды. Судя по всему, именно оно заставило Максима сняться с тёплого места и продать тщательно отремонтированную им для себя, любимого, квартиру – лишь бы не видеть этим метаний неясного силуэта по ночам. Вот зараза! И ведь не предупредил, боялся, что она откажется от сделки.