Чертог Восхода Асуры

– Нет причин звать Макса в Асуру, а потом столько ждать, если от вашей встречи ничего не зависит. – Дэн задумался и отпил пиво. – И вообще всё выглядит так, будто Руак не собирался возвращаться из Чертога, раз перед этим рассказал обо всём тебе, но, тем не менее, он выбрался.

Брат испытывающе уставился на неё, но она промолчала, почувствовав его желание вывести её из себя.

– Никому не пожелаешь очнуться после смерти, – пространно продолжил он. – Макс, ты хоть раз приходил в себя в боксе лечебного крыла один?

– Не припомню.

– Вот и Руак был рядом с тобой, пока у него не появился план, и только тогда ты уехала в Асуру. Он должен был заранее прикинуть хотя бы два варианта развития событий: в одном он умирает, в другом выбирается. И ты была частью обоих, потому что получила указания и уехала до того, как Руак спустился в Чертог, – покачал головой Дэн, показывая, что сомнительных фактов у него ещё много. – Наверное, здесь тебе было одиноко, и ты написала Максу, догадываясь, что он тоже крепко влип. А Руак тем временем выбрался из Чертога вместе с Ярой. Ему, очевидно, чудовищно повезло не сдохнуть тогда, в бою с Вайтари, но его, поди, порядочно потрепало? И в этот момент что-то меняется настолько сильно, что ваша свиданка с Максом откладывается. – Дэн уже, кажется, от усталости нагонял в голос ещё большей грубости. – В Чертоге происходит что-то, чего Руак никак не ждал. Мне приходит в голову только виеса. Одно её упоминание напугало самого сильного мага, какого себе можно только представить. И вот Руак выбирается, а плана у него больше нет. Только полуживая драмах. К тому же он и сам умирает. Яра успела сказать нам об этом. Ему нужен новый план. Но насколько же всё плохо, что приходится ждать так долго?

– Вопросов у тебя слишком много для того, чтобы делать какие-то выводы, – невозмутимо ответила Веда, допив лимонный чай.

– Главное мне ясно – ты знаешь больше, чем говоришь.

– Я не видела Руака с тех самых пор, как переехала сюда, – повторила она. – И почему вы решили, что моя весточка Максу из Асуры была приглашением? Это означало, что со мной всё в порядке, и всё. Я даже не знаю, когда вы приехали.

– И встретила ты нас здесь случайно, – ни на секунду не поверил Макс.

– Нет. – Её ласковый взгляд предательски унял его недовольство. – Я узнала несколько недель назад, но мне нужно было уехать. Удалось выудить список недвижимости семьи Лоренса. Проверить всё оказалось небыстрым делом. Я была почти уверена, что не найду там Ксави, но решила удостовериться и только вчера вернулась.

Дэн поставил локти на стол, всем своим видом выражая подозрение.

– Ключи от дома, в котором Руак оставил артефакты, у тебя при себе?

– Да. – Она уложила острый подбородок в ладонь, встречая его сомневающийся взгляд. – Готов идти?

– Я уже давно готов.

Глава 6. Рейн

– Если Вайтари был тогда в Чертоге Ночи, – Сага повторила попытку отстоять свою правду, когда они вышли на тихую улицу с частными домами, – значит, он теперь тоже знает о Яре и мог заинтересоваться её силой. Отсюда следует, что оставлять вашу девчонку в одной из своих квартир, большинство из которых Вайтари нашёл и обокрал, для Руака было бы глупо…

Сага сделала паузу, в которой довольно посмотрела на Рейна.

– Ты же не подумала, что я надеюсь её там найти? – в ответ спросил он.

– …Так же глупо, как и рассказывать кому-либо, где она, – продолжила Сага. – На месте Руака я бы спрятала её так хорошо, как только могла.

– Где бы это могло быть, не подскажешь? – снова спросил Рейн, на что она только шире улыбнулась.

– Вайтари что-то украл у Руака? – Макс обернулся с этими словами.

– Я не знаю, что именно, но, похоже, это помогло ему заново возвести барьер Чертога Ночи, – ответила Сага. – Нам сюда.

Жилой район Небес, граничащий с заповедником и ареной, был весь засажен лиственными деревьями. Вдоль каменной тропинки, ведущей к мосту через пруд, стелился можжевельник. Сам дом, на другой стороне пруда, сочетал в себе традиции китайской архитектуры со строгим современным фасадом. Ветер раскачивал пыльные фонари под черепичной крышей со зловеще взлетающими углами.

На доме стояла торговая сеть6, которая блокировала только перемещения, и Сага открыла дверь ключом.

– Вперёд. – Свет внутри включился, когда она переступила порог. – Можете хоть всё вверх дном перевернуть.

Они разошлись. Внутри было чисто. Пыли не виднелось даже на багетах многочисленных картин, украшающих стены. Без успеха обойдя несколько комнат, Рейн нашёл Сагу в гостиной на белом ковре у длинного голубого дивана. Сняв босоножки, она разминала ступню.

– Здесь кто-то убирается? – спросил он, изучая разложенные в алфавитном порядке журналы на столе.

– Руак платил прислуге на год вперёд, – просто ответила она, потянув на себя носок ноги. – Кто-то приходит два раза в неделю убираться.

Со стороны столовой показался Макс:

– И готовить.

Сага без удивления пожала плечами.

– Чем угощают? – спросил Рейн.

– Не похоже на местную кухню, и пахнет так, что я бы ещё раз пожрал. – Брат многозначительно посмотрел на него. – Давно такого не испытывал.

Рейн довольно хрипнул и пустил к полу зелёный энергетический туман. Он опускался от его ладоней и тонким слоем бежал поверх ковра. Пришлось научиться искать следы магии самому, после того как с помощью него Итмар вывел их из лабиринта в тоннелях Чертога Ночи, где можно было остаться навсегда.

– В чём дело? – удивлённо спросил Макс Сагу и сел рядом на корточки, разглядывая её ногу.

– Подвернёшь лодыжку один раз – мучаешься всю жизнь, – расстроенно произнесла она.

– Ну почему же! – Артём явился из тени коридора. – Я могу посмотреть. Пустяковое дело для целителя…

Кирсанова остановила резко осевшая доброжелательность Макса, которую он так успешно демонстрировал Саге несколько мгновений назад:

– Да неужели? Видел я, как ты от наших пустяков по лестнице удираешь.

– Там психосоматический случай, – отвечал Кирсанов, – а тут есть небольшая припухлость. Нужно её снять и укрепить связки. Займёт две минуты. Если без ощупываний, – с иронией добавил он.

– Будь любезен.

– Пардон? – не поняла Сага.

– Это у него профессиональный юмор, – объяснил Макс.

Тем временем сквозь зелёный туман, заполнивший гостиную, Рейн видел магические следы повсюду. Они принадлежали им четверым и вспыхивали с разной силой. В тумане виднелись и прорехи – чьи-то следы, которые определить уже невозможно. Они вели во все части дома. В ванной из картины перед глазами пропала энергия Макса, а в спальнях Рейн нашёл магию Кирсанова и неизвестные следы, которые оказались даже на узком подоконнике, где помещалось только несколько кактусов. Вещей в шкафах не было. Заправленная постель пахла кондиционером для белья.

В гостиной Сага продолжала спорить с Максом, и уже даже Артём был с ней согласен. Он закончил с её ногой и, сидя на диване, рассуждал:

– Здесь никто не живёт. Мы можем прийти завтра или через неделю, чтобы убедиться, но я уверен, что всё будет так же. Нетронутая еда на кухне – это странно, но объяснимо.

Рейн быстро прошёл в столовую, а через неё на кухню, продолжая слушать их разговор.

– Мне интересно, – приглушённо зазвучал вопрос Макса, – от кого ты так удирала, что даже ногу подвернула?

На чёрной кухонной плите стоял французский пирог с курицей и грибами. Он уже почти остыл, но запах ароматного сыра густо пропитал воздух.

– Это случайно вышло, – отвечала Максу Сага. – Но теперь опасен любой неосторожный шаг.

– Это правда, – подтвердил Артём. – После растяжения нога может беспокоить несколько месяцев.

В большом холодильнике лежала только бутилированная газировка. Рейн взял нож из подставки и отрезал кусок пирога. Начинка была едва тёплая, но сыр мягкий. Голова пошла кругом от того, насколько это оказалось вкусно.

– Поэтому ты носишь босоножки на пятнадцатисантиметровой шпильке? – небезосновательно удивился Макс.

– Красота во всём – проявление любви к себе. Тебе же этого не объяснить, Тенёв, – ёрничала Сага.

Кусок курицы вместе с сыром упал на пол. Рейн про себя ругнулся, опускаясь на корточки, чтобы его поднять, и заметил засохшие тёмные полосы, оставшиеся, по всей видимости, от пятен, которые отмывали на стыке кафеля и плинтуса. Он прошёлся взглядом по кухонному фасаду и под выступающей столешницей нашёл засохшие отпечатки. Выглядели они так, будто кто-то держался за неё окровавленными пальцами.

– Макс! – позвал Рейн, а когда брат подошёл и сел на корточки рядом, сказал: – Вспоминай, чему тебя учили в Цитадели.

– Вдруг пирог отравлен? – с неявным проблеском надежды спросил брат, рассматривая отпечатки.

– С нами Кирсанов. – Рейн пожал плечами, откусил ещё кусок пирога и посмотрел на Артёма, который появился на кухне вместе с Сагой.

Монохромный свет, созданный Максом, проявил несколько новых, почти отмытых следов крови, ведущих к раковине, и очертания пятен на полу.

– Кто-то готовил и порезался, – нахмурившись, заключил он. – Вот тебе моё экспертное мнение.

Рейн внимательно осмотрел новые следы и спросил:

– Кто и когда?

– Я стал егерем, а не следаком, потому что еле-еле сдал экзамены в отдел расследований. Зачёт по криминалистике на месте преступления – самое невероятное везение, какое со мной случалось за всё время обучения, – объяснил Макс, а потом кивком предложил Артёму поучаствовать.

– Магическая экспертиза была моим любимым курсом, – с ностальгией произнёс Артём. – Только это было лет пять назад.

– Ну хоть примерный срок давности и пол пострадавшего вы сможете установить? – спросил Рейн, переводя взгляд с одного на другого.

Придерживая столешницу так, чтобы не касаться оставленных отпечатков, синим потоком энергии Макс выпилил её кусок и перевернул следами вверх. Артём подошёл, и жёлто-салатовая магия затянула ему глаза. Он завис над засохшими пятнами крови:

– Это женщина. Только вот в пятнах сухой крови больно много. Либо порез был глубокий, либо это и не порез вовсе. А ещё, судя по скоплению крови на полу, она ровно текла и её было немало. – Кирсанов задумался, разгоняя яркую магию, застилавшую ему взгляд. – Порез сопровождает резкая боль. Тот, кто сильно порезался, сразу сжимает руку и не даёт крови течь в таком количестве на пол. Я бы предположил, что у пострадавшей сильно пошла кровь носом, – подытожил Артём.

– Мне не раз разбивали нос, но столько крови не текло никогда. – Макс ещё раз оглядел все найденные следы.

– Причины кровотечения могут быть разные. Например, сосуды в голове лопаются на протяжении долгого времени от давления или перенапряжения, но кровь по каким-то причинам не может выйти наружу. Тогда она копится до тех пор, пока её не станет столько, что она просто ручьём потечёт на пол, – объяснил Кирсанов, сложив руки на груди и убрав ладони под мышки. – Другое дело, что эта информация никак не поможет нашим поискам.

Рейн посмотрел время на часах Артёма и спросил Сагу:

– Где Руак оставил артефакты?

– Это измерение было за той стеной. – Не поворачивая головы, она указала рукой на ростовое зеркало в гостиной. – Я открыла его и всё забрала. Сейчас оно уже исчезло.

– Где то, что ты забрала?

– У меня. Закончили здесь?

Когда они переместились в квартиру Саги, в нос ударил сладкий запах цветов, смешанный с ароматами масел. Повсюду маленькие лампочки и светильники излучали тусклый свет, сохраняя полумрак. Напротив чёрного дивана пара мраморных гарпий сторожила камин с множеством оплавленных свечей.

Сага взяла ключи на столике и кинула Максу.

– Можешь забирать цепи и сети в любое время, – объяснила она, быстро проходя в соседнюю комнату. – И считайте это жестом доброй воли, чтобы вы оба перестали подозревать меня сразу во всех смертных грехах.

Измерение пряталось в дверном проёме между спальней и гардеробной. Рука Саги засветилась лиловым цветом, и вместо платьев и туфель показались полки с оружием и артефактами.

Все девять колец на руках Рейна горячо зажгли пальцы. Проскочив внутрь, он быстро оглядел крохотное измерение. На полках лежали коробки со стеклянными шарами, в которых будто искрился грозовой фронт. На крючках в стене висели цепи, отливающие перламутром. Их было больше десятка. Рейн один за одним выдвинул ящики в ряду. Внутри лежали ошейники, коробки с патронами, браслеты… и среди этого барахла нашлось кольцо Яры.

– Где ты это взяла? – спросил он, сжимая его двумя пальцами перед лицом и глядя в широко открывшиеся глаза Саги.

– Наверное, в измерении, – растерянно произнесла она.

– Когда ты забирала артефакты? – прохрипел Рейн, с силой сжав кольцо в кулаке.

– Не помню я. После того, как приехала. Прошло несколько дней. Может, неделя. Я сомневалась, стоит ли идти туда.

– Кольцо в доме Руака могло появиться только после того, как стихия исчезла, потому что я сам видел его на руке Яры. Хочешь сказать, что ты пришла и никого не нашла в том доме?

– Нет, там никого не было, как и сегодня, – с пылом защищалась Сага. – Я вообще не помню эту побрякушку, хотя у меня на них хорошая память. Скорее всего, я просто смела всю мелочь в сумку и не заметила его.

– Давайте успокоимся, – миролюбиво вскинув руки, предложил Артём. – Оставим эмоции. Посмотрим на факты. Они говорят о том, что Руак действительно жив.

– Да, и я сама его убью, если увижу, – согласилась Сага и вышла из измерения.

– Нужно найти его, – продолжил Артём, догоняя её. – Что ты знаешь про его дочь?

– Её зовут Майсента. Раз он жив, это наш единственный шанс с ним поговорить.

Она застыла напротив чёрного винного шкафа. Артём, уже согнувшись, исследовал его содержимое.

– У тебя могли изъять несколько воспоминаний, и ты бы этого не заметила. – Нахмурившись, Макс следил за её реакцией.

– Руак не стал бы чистить мне память…

– Я бы не отказался от «Каберне Фран». – Кирсанов выхватил бутылку с полки и снял два пузатых бокала, висевших рядом ножками вверх.

Видимо, согласная с его выбором, Сага взяла ещё два бокала.

– Руак бы не стал, – повторила она, а её кошачий голос слегка зашипел, наполнившись страхом, – но мог кто угодно.

Пробка сама вышла из горлышка бутылки в руку Артёма. Под действием его магии вино разлилось по бокалам тонкими струйками.

– За то, чтобы не терять головы, – предложил Кирсанов.

Рейн одним глотком опустошил бокал и сел в большое кресло около свечного камина.

– Матерь Хранительница, это же благородный напиток! – Артём почти в ступоре уставился на него, покручивая вино в своём бокале. – Ему надо дать подышать, а потом смаковать, наслаждаясь тем, как оно раскрывается, а не хлестать, как пиво в жару!

Слушая продолжающуюся болтовню Кирсанова про лёгкую текстуру вина, аромат утреннего леса и минеральное послевкусие с нотами красных ягод, Рейн принялся рассматривать кольцо. За то время, что оно пролежало в измерении, энергия в нём развеялась, и сейчас оно жадно вбирало силу.

– На каком расстоянии работает связующая магия в этих кольцах? – спросил Макс, подкладывая под спину большую подушку и устраиваясь на диване.

– Несколько километров, – ответил Рейн, возвращая кольцо на правый мизинец. – Уровни города не такие большие. Яра могла оказаться достаточно близко, и я бы почувствовал это.

Бессилие прожгло его насквозь. Оно сделало это с такой болезненной яростью, какую только Рейн мог испытывать. Злиться он хорошо умел.

– Мы всё ещё можем найти способ поговорить с Руаком, – пытался подбодрить всех Артём, занявший кресло напротив. – Он жив, а значит, всё ещё ищет свою дочь.

– Не думаю, что он расскажет больше, чем ничего, как делает это сейчас, – сказал Рейн.

– У нас нет других вариантов, – выдохнул Макс, ненадолго отвлекаясь на Сагу, которая села рядом, подтягивая под себя ноги. – Ты что-то узнала о тех, кого нужно найти?

Её взгляд стал задумчивым. Она поставила бокал на столик перед диваном, и лиловый поток её магии пролетел назад. С полки шкафа он принёс несколько фотографий, но Сага на них даже не взглянула, когда те упали в руки Максу. Вместо этого она снова взяла бокал. На трёх снимках была одна и та же девушка с волнистыми светло-рыжими волосами и большими выразительными глазами. Рейн поймал себя на мысли, что она слегка похожа на Сагу.

– Её зовут Ксави Родари-Лилигрен. Майсента должна быть с ней.

– Фотографий девочки нет? – поинтересовался Артём.

Сага отрицательно помотала головой.

– То, как ты отвечаешь, заставляет меня переживать, – заговорил с ней Рейн. – Может, тебе и правда мозги почистили?

Она устало откинулась на спинку дивана, а потом повернулась к Максу:

– Как ты его выносишь?

– Я его посадил, ведь он достал весь Чертог, включая меня. Недавно я хотел снова его упрятать, но этот негодяй взял с меня слово, что я не дам ему вернуться в камеру, поэтому остаётся только надеяться, что кто-нибудь сначала убьёт меня, а потом упрячет его.

– Какие тонкие отношения, – хмыкнула Сага.

– Что-то ещё о них известно? – спросил Макс, рассматривая фотографии.

Вместо ответа Сага поперекатывала голову по спинке дивана из стороны в сторону и только после добавила:

– Они прячутся. Руак считал, что здесь.

– Можно наудачу прощупать одну зацепку. – Макс отправил Артёму загадочный взгляд, но Кирсанов эти загадки щёлкал как орешки и только кисло улыбнулся в ответ.

Сага наклонилась вперёд, опираясь локтями о колени, всё ещё сжимая бокал вина. Его округлые стенки ловили и умножали свет от свечей. Голос её ожил, а в глазах заиграл огонёк.

– Что за зацепка?

– Хозяйка квартиры, которую мы снимаем, сказала, что у её сестры жили две девушки, – ответил Макс. – Одна рыжая, а у второй проблемы с магией. Они искали целителя в Улье.

Глава 7. Лоренс

Из записей Лоренса Лилигрена

«Заполучив дневники Руак’Маара, я не мог найти себе места. Одержимый желанием немедленно изучить их и одновременно охваченный страхом, что в Чертоге Ночи Вайтари может явиться в моё сознание в любой момент, я поднялся на поверхность и заночевал в отеле. Глаз, конечно же, не сомкнул.

Сокровища, попавшие мне в руки, относились к XX веку и были частями огромного многотомника, охватывающего столетие, но в моём распоряжении оказались только крохи – два тома времён Второй мировой войны. Тот самый период, повода гордиться которым нет у магов ни одной страны. Тогда, по каким-то совершенно необъяснимым причинам, все три магических союза отказались от законопроекта по противостоянию военным действиям и сохранению безопасности мирных жителей всех стран, который разрабатывали несколько долгих месяцев. Руак’Маар писал об этом событии как о единственно возможном исходе. Неужели отказ союзов защищать мирных жителей его рук дело?

К сожалению, рассуждения на эту тему носили отрывочный характер ввиду того, что сами дневники были скорее предназначены для хранения фактов, чем размышлений, поэтому всю ночь я провёл где-то между 40-м и 46-м годами, отмечая заинтересовавших меня личностей. Среди них встречались и небезосновательно упомянутый Уинстон Черчилль, и даже Максим Вейган, на чьей совести Дюнкерк, но куда более занимательными мне показались те имена, которых я никогда не слышал и которые появлялись чаще других.

Например, Эдуард Зорин. Он был простым человеком – если точнее, мальчишкой четырнадцати лет, – но уже тогда отправлял посылки из Москвы по всему миру и выполнял разные поручения Руак’Маара. Хотелось бы мне знать, вёл ли он хоть какие-то записи, потому что получить имена и адреса тех, с кем поддерживал связь Руак’Маар, было бы не менее ценно, чем позаимствовать ещё пару дневников у Вайтари.

Или другой пример, Мирослав Громов – личность интересная тем, что, будучи простым человеком, как и Зорин, проявлял острый интерес к магии. По словам Руак’Маара, за всю его жизнь Громов был одним из немногих, кто сам догадался о магических способностях энтера, наблюдая за ним с дерева через окно. Что ещё интереснее – он был другом Зорина и рассказал ему обо всём, но тот не поверил. Одним Древним известно (и теперь это выражение звучит как факт), почему Руак’Маар не стёр обоим память.

По окончании войны Громов из записей пропадает, а Зорин так и работает на Руак’Маара, переехав вместе с ним в Ленинград. Для новой квартиры он ищет ему прислугу и продолжает выполнять поручения.

В записях также упоминаются встречи с двумя сыновьями. На тот момент оба продолжали жить в телах простых магов. Наиль приезжал к нему в самом начале войны, ещё в Москве, и просил денег. Раксэс появился спустя несколько месяцев после переезда в Ленинград. Он привёз в подарок священную находку, купленную на месте незаконных раскопок в Бахрейне. По его словам, это был осколок Чёрного камня – реликвии, по сей день хранящейся в мусульманской святыне Каабе. Украшение на шее Гремори? Об этом камне говорят, что он попал на землю ослепительно-белым и почернел, вобрав в себя грехи людей.

В отличие от Наиля Раксэс не просил денег. Его интересом были фамильные обручи из особого сплава – шааркси, которых он лишился, потеряв первородное тело. Этот сплав состоит из двух маарских металлов, шаара с тэкси, и может вмещать огромное количество энергии. Раксэс рассчитывал получить обручи обратно. Руак’Маар ему отказал, сославшись на то, что сын пошёл против правил, создав самый мощный артефакт из всех. Раксэс инкрустировал фамильные обручи пиасами – драгоценными камнями из Маар’анта, которые чаще прочих использовали для хранения энергии из-за большой вместимости. Изначально по одному пиасу и одной паре фамильных обручей было у каждого их первых четырёх сыновей Руак’Маара. После смерти эти камни и обручи переходили другим сыновьям, пока Раксэс не смог заполучить все четыре пиаса, принадлежавших на тот момент Инари, Наилю и Мэнесу. Тогда Руак’Маар решил, что и пиасы, и фамильные обручи будут наследовать только достойные. Он поставил всё на учёт: Обручи Раксэса, созданные из фамильного артефакта с помощью четырёх пиасов, и три оставшиеся пары простых обручей. Правда, с оговоркой, что один из своих обручей Наиль потерял.

На тот момент все эти артефакты оказались в руках Руак’Маара, потому что первое поколение сыновей продолжало жить в телах простых магов, а Вайтари и Морзу успели попасть в немилость. Тогда же старому энтеру пришла в голову идея охраняемой границы между Маар’антом и Зуар’антом на нашей стороне, и он рассчитывал передать артефакты будущим стражам. Все, кроме Обручей Раксэса.

Сам факт существования подобного артефакта разжёг во мне желание во что бы то ни стало разыскать Зорина или Громова. Если они до сих пор живы, им обоим должно быть за девяносто…

В любом случае упустить шанс найти Обручи Раксэса я просто не могу».

Под стенами Северной башни, в которой находились скудно обставленные покои Лоренса, раскинулся внутренний двор. Морзу нашёл несколько тренеров среди вернувшихся в Чертог Ночи магов и отвёл им здесь место для занятий с вахти. Громоподобный голос одной из бывших хранительниц поднял Лоренса из кровати в начале восьмого утра. Он босиком встал на мраморный пол. Поверхность была в тонких трещинах и вобрала самые холодные краски зимы, но тепловой барьер в этой части замка уже грел так, что даже ночью окна оставляли приоткрытыми.

Морзу назначил четырёх вахти старшими командирами и встречался с ними каждое утро через час после начала тренировок. Вот и сегодня он пересёк двор в повисшей тишине, направляясь к зданию старых казарм. Гремори следовала позади него. Она всюду была с ним, куда бы он ни шёл, и Лоренс решил перенять её тактику. Тем более что к восьми часам утра он был сыт, одет и уже раздумывал, чем бы заняться.

За то время, что Лоренс провёл в Асуре, ряды вахти заметно уплотнились. Но что удивляло его действительно сильно – поток новобранцев из города рос с каждым днём. Мужчины и женщины, для которых Чертог Ночи стал новым пристанищем, каждый день осаждали здание старой казармы в Талминской крепости, где теперь базировались вахти.

Трёхэтажное полукруглое строение, граничащее с крепостной стеной, полностью перестроили в командный пункт. Внутри все куда-то спешили или чего-то требовали. Под винтовой лестницей, опоясывающей малый радиус здания, лежал огромный командный зал. Что он собой представлял раньше, Лоренс не знал, но сейчас пол выложили серым мрамором, а вокруг самого большого круглого стола, какой ему когда-либо доводилось видеть, расставили стулья для семнадцати командиров. Двенадцать мест всё ещё пустовали. Остальные уже заняли четверо командиров и Морзу.

Зайдя последним, Лоренс сел напротив Морзу. Тот взглянул на него, но его будто кто-то остановил, не дав заговорить, и он тут же отвернулся.