скачать книгу бесплатно
А пришедший Дрейк, светясь самодовольством, поведал подробности измены Греты.
Макс мечтал проснуться и обнаружить, что всё это невероятно дурной сон, что всё это ложь, неправда, и ничего не происходило. Он не нападал на Грету, а Грета не изменяла ему с Дрейком. Но пространство оставалось неизменным, не торопясь стремительно меняться и обрастать знакомыми ощущениями одеяла и подушки.
Он сидел напротив Дрейка, окаменевший, с разлетевшимся на осколки сердцем. Дальше он не помнил. Кажется, встал и вышел из бара, даже не врезав Дрейку, кажется, шёл по каким-то улицам, переулкам, не обращая внимания на то, что находится у него под ногами.
Боль оглушала, в ушах шумело, в голове царила звенящая пустота, единственным изредка вспыхивающим образом оставалось лицо Греты. То испуганное, то укоряющее, то злое, но никогда – виноватое. Да и мог ли Макс её в чём-то винить? Его любовь к ней перевешивала всё остальное. Он уже простил или хотя бы убедил себя в этом, найдя любящим сердцем тысячу оправданий.
Очнулся он у дома, замёрзший, до обидного трезвый, с промокшими насквозь ногами и разбитыми в кровь костяшками пальцев. Когда успел? Где? Вспомнить он не мог.
К счастью, на часах не было и шести, все ещё спали, и он спокойно смог вымыться, согреться под упруго бьющими струями обжигающе горячей воды и лечь спать, не потревожив даже брата, живущего с ним в одной комнате.
Заснул он на удивление быстро, но спал беспокойно, ему снился сюрреалистичный кошмар, состоящий из бесконечных попыток вернуть Грету и её постоянных отказов.
«Ненавижу тебя! Ненавижу! Убирайся!» – кричала Грета, волосы её шевелились как змеи вокруг головы, шипели и бросались на него. Но картинка сменялась мгновенно, быстрее, чем он пытался сделать шаг навстречу и усмирить свою ведьму. И вот та уже падала, заслонялась от него руками, такая хрупкая, бледная, уязвимая…
«Уходи! Мне страшно! Не прикасайся ко мне! Нет! Нет!!!»
Страх, паника, ужас звенели в её голосе. И Максу становилось бесконечно больно от всего этого, больнее, чем когда-либо было, он проваливался в бездонную пропасть, и чувство вины тянуло вниз надёжнее любых кандалов.
Проснулся он к полудню, весь мокрый от пота, измождённый, словно не спал, а камни ворочал, но с одной-единственной мыслью. Он вернёт Грету так или иначе. Сколько бы ни пришлось ждать. Чем бы ни пришлось пожертвовать.
Глава четвёртая, в которой Юста и Макс снова сталкиваются, а Матвей узнаёт, где находится артефакт
– Угощайся, – прекрасный незнакомец протянул Юсте тонко нарезанные фрукты, лежащие на тарелочке из тончайшего фарфора. Фрукты были мало знакомы, Юста смогла выделить манго, личи и карамболу, благо звёздочки последней ни с чем не спутаешь, но все остальные фрукты остались ей неизвестными.
На сей раз, она оказалась во дворце. Колонны, залы, всё в золоте и драгоценностях, стены, украшенные тканями, огромные портреты неизвестных людей на стенах, ковры на полу. Глаз не отвести. Высоченные потолки, огромные окна, шторы невероятной красоты – на каждой красовался свой полупрозрачный рисунок.
– Ты могла бы стать принцессой. Жить здесь. Повелевать своим собственным народом. Разве это не достойная цель? – голос незнакомца казался Юсте сладким, как патока.
– Мне быстро станет скучно, – ответила Юста, пробуя различные фрукты. Вкусы были разнообразны и невероятны – от кисло-сладкого до горьковато-приторного.
– А где тебе не будет скучно? – быстро спросил незнакомец, видимо уставший от её однообразных ответов.
– Дома, – честно ответила девушка, и в тот же миг зазвенел будильник.
Странные сны снились от случая к случаю, подозрительный тип уговаривал Юсту остаться, показывая ей самые невероятные места, иной раз девушка просто поражалась собственной фантазии, но никогда не соглашалась. Отчасти из упрямства, отчасти желая увидеть ещё что-то.
Во всём остальном эти сны ничем не отличались от обычных – она помнила их, просыпаясь, но уже через несколько минут начинала забывать, если не старалась запомнить. Что-то запоминалось легко и оставалось в памяти, что-то исчезало бесследно, и сколько она ни пыталась вспомнить, в памяти словно черные дыры образовывались.
На работе всё оставалось по-прежнему – с детьми хорошо, с коллегами напряжно, заполнять тонны бумажек – муторно. Когда Юста заканчивала педагогический, она и представить себе не могла, какое дикое количество всевозможных бумаг необходимо заполнять ежемесячно.
Лан и Фрейя регулярно заезжали в гости или встречались на нейтральной территории, Влад и Мира – чуть реже, но тоже не оставляли Юсту в одиночестве. Впрочем, со временем она сама стала несколько избегать излишней опеки, чувствуя, что справилась с собственными эмоциями и вполне способна жить дальше.
Единственное, что стало омрачать её одиночество, так это постоянно досаждающие ей неприятные типы, то звонящие в домофон, то ломящиеся в квартиру. Пару раз пришлось даже звонить в полицию, но всякий раз ситуация оказывалась достаточно безобидной – один алкоголик, перепутавший дом, другой – наркоман, забредший в дом случайно и принявшийся ломиться во все двери подряд и так далее. Волноваться вроде как особо было не о чем, и Юста старалась забывать о подобных инцидентах быстрее, чем они заканчивались.
К концу декабря девушка оклемалась окончательно и твёрдо собиралась начать новую жизнь. Какую именно – она ещё не представляла, но не сомневалась, что подходящие условия вскоре появятся на горизонте. Юста всегда руководствовалась убеждением, что всё в жизни неслучайно и некие высшие силы – не то чтоб она в них верила, но оставляла вероятность существования – не оставят её без присмотра.
Новый Год встречали в квартире у Влада привычной компанией.
Влад, Фрейя и Юста занимались готовкой, Мира накрывала на стол, Лан и Вереск, их московский друг, приезжающий на праздники и каникулы, выполняли роль связных и время от времени бегали в ближайший круглосуточный маркет, докупая забытое.
В кастрюльках клокотало мясо, источая умопомрачительный аромат, в духовке доходил пирог с малиной, Фрейя ловко нарезала закуски, Юста художественно раскладывала их по тарелкам, украшала салаты веточками укропа, а коричные булочки – ягодами ежевики.
Юста беспрерывно хохотала, то сама рассказывая что-то из жизни своих детсадовских питомцев, то слушая Влада, запас смешных историй у которого, казалось, не иссякал никогда. Фрейя посмеивалась, но сама помалкивала – то ли ей нечего было рассказать, то ли не хотелось.
– Дайте зажигалку! – Юста раздобыла клочок бумаги и ручку. Она планировала загадать желание – а для этого нужно было успеть написать желание на листочке, сжечь его, а пепел выпить с шампанским до того, как часы пробьют полночь.
– Только не начинай снова курить, – пошутил Лан, бросая ей через стол свою.
– Не в этой жизни, – отмахнулась Юста, привычная к его беспокойству по этому поводу. В их компании курили все, кроме неё и Фрейи, но летом, сразу после побега Романа, Юста пыталась начать курить – данное помутнение она списывала на стереотип о том, что никотин успокаивает. Хватило её где-то на треть сигареты, после чего она заявила друзьям, что начала и бросила.
Влад разливал шампанское по бокалам, Мира зажигала свечи, расставляемые Вереском. Хрусталь на столе таинственно замерцал, создавая загадочную, но явно доброжелательную атмосферу.
Наконец Фрейя погасила свет, и у Юсты по рукам побежали мурашки от восторга. Такой правильный Новый Год у неё получался впервые в жизни, хотя согласились бы, пожалуй, с ней немногие, исходя из того, что снег до сих пор не выпал, и под окнами зеленела трава.
Лан раскладывал закуски по тарелкам, заботясь о девушках, Вереск настраивал в интернете трансляцию речи президента, Влад проверял, ничего ли не забыли.
Наконец появилась традиционная картинка, часы пробили первый удар, и Юста стремительно застрочила на своём листочке, уронила ручку, поджигая его, чуть не обожгла пальцы, стряхивая пепел в бокал и едва не подавилась, стремясь успеть выпить содержимое до последнего удара. Успела!
Юста счастливым взглядом обвела друзей.
– Желаю исполнения, – чуть слышно произнёс Влад, приподнимая свой бокал. Юста благодарно улыбнулась, отводя взгляд. Если то, что она написала, сбудется… Это воистину станет чудом.
– Предлагаю заняться подарками! – воскликнул Лан, вытаскивая из угла огромный пакет. – Это от нас с Фрейей.
– Не торопись, давайте по очереди! – перебил его Влад.
– Начнём с главы дома, – добавила Юста, тоже принеся из коридора свой увесистый пакет. Дарить подарки – это, пожалуй, лучшая часть любого праздника.
***
Новый Год Грета встретила крайне непривычно для себя, с Матвеем наедине. Она сама не знала, как так вышло, но давно поняла, что влюблена – и совершенно не той спокойной, ровной любовью к Максу и не той жаркой, пылающей страстью к Дрейку. Нет, между ними образовалось что-то новое, своё, пока непознанное. Матвей наблюдал за ней свысока, снисходительно позволяя любить и быть рядом. И Грету, импульсивную, энергичную, привыкшую к поклонению и обожанию, это неожиданно устраивало.
Матвей многому её обучил за прошедший перед Новым Годом месяц, уровень её силы возрос на порядок, Матвей с лёгкостью объяснил ей то, что давно не мог Макс. Или… не хотел?
Боль от расставания всё ещё терзала её, и Грета снова и снова обвиняла Макса в разнообразных грехах, раскаивалась, мысленно извинялась, хотела простить… и снова не могла. У неё мелькнула как-то раз мысль, что простить она не может не его, а себя – но это показалось слишком ужасным, и Грета затолкала эту мысль как можно глубже, не позволяя всплыть снова.
Дрейк в её жизни больше не появлялся, не делал попытки встретиться и объясниться, после нескольких звонков в самом начале, на которые она не ответила, он просто исчез, словно так и надо было. Грета выяснила, что его видели с какой-то девицей из знакомых Влада, и на этом успокоилась – почему-то при мыслях о нём боль её совершенно не терзала.
Привычные бокалы с шампанским Матвей им обеспечил прямо в постель, а ближе к утру Грета в одиночестве – Матвея срочно вызвали на работу, что, увы, не являлось редкостью, – нежилась в ванной. Она экспериментировала с тем, чему научил её Матвей, и картинка со стороны, несомненно, смотрелась бы весьма сюрреалистично. Несколько ярко окрашенных птиц сладкоголосо пели, вокруг разметавшихся по бортику ванной рыжих волос юной ведьмы порхали бабочки, огромные махаоны. Ну и на десерт, повинуясь желаниям Греты, из воды вырвались, преодолевая стандартные законы мироздания, рыбы, такие же яркие, как и другие созданные обитатели комнаты. По стенам пополз вьюнок, на глазах распускались его белые и голубые цветы, откуда-то из тёмного угла вылезла пара толстых кроликов, стремительно взлетела под потолок шустрая белка.
Упавшее на пол полотенце покрылось пушистым слоем мха, а на поверхности воды распустились пышные кувшинки.
Грета задумчиво запустила пальцы в шубу одного из кроликов, свесив руку, сделала воду погорячее и призвала бокал с коктейлем, таким же ярким, как и всё вокруг.
Пусть будет так. Она любит Матвея, а он никуда от неё не денется теперь. Он даст ей больше, чем могли дать Макс и Дрейк.
Пусть так.
Она до хруста сжала бокал в ладони, запрещая себе вспоминать.
***
Фейерверки пришлось запускать в парке прямо из травы. Звучало это странно, выглядело – тоже, но атмосферу не испортило. Юста подпрыгивала, радостно вскрикивала, заставляя любящего тишину и спокойствие Вереска морщиться, и даже успевала фотографировать Влада и Лана, запускающих очередную ракету.
– Жаль, что Макс не пришёл, – заметил вдруг Влад, – когда они возвращались домой уже под утро, допившие кофе с коньяком из термоса, уставшие и сонные.
– А он должен был? – удивилась Юста. Она сталкивалась с обоими – и Максом, и Гретой – ещё несколько раз дома у Влада.
– А, ты не в курсе… – Влад помрачнел. – Макс с Гретой расстались.
– Как?! – Юста даже спать расхотела. – Такая пара…
– Ну вот так, – пожал плечами Влад. – Оба хороши. Он сорвался и чуть её не изнасиловал, а она, как выяснилось позже, ему изменяла. С его же другом.
– С Дрейком? – уточнила Юста, вспоминая неприятного парня. Не зря он ей сразу не понравился. Приличный человек не станет спать с девушкой друга. Но Макс… Как он мог? Ведь видно же было, что он без ума от Греты, любит её на самом деле.
– Угу, – кивнул Влад. – Сама понимаешь… Там сложно всё, Макс хочет её вернуть, а она… – он вздохнул.
– Кошмар, – искренне отозвалась Юста. – Но просто не могу поверить, как Макс мог…
– Он сам мне признался, что не знает. Умопомрачение какое-то. Не хотел, не мог, но сделал – и никаких извиняющих обстоятельств у него нет. Так что Грету можно понять.
Юста задумалась, пытаясь представить себя на месте Греты. Выходило плохо – что значит, «чуть не изнасиловал»? Как можно сделать подобное с человеком, которого ты любишь?
Но с другой стороны… Бытовое насилие очень распространено, это раз, да и сама Грета могла впасть в ступор от шока и не попытаться сопротивляться. Другого объяснения, по крайней мере, Юста найти не смогла.
Впрочем, её это всё и не касается.
Наверное.
***
Макс встретил новогоднюю ночь с родителями – последний раз такое было, когда ему исполнилось 13. Тёма, его младший брат, двадцатилетний раздолбай, привёл какую-то девицу – он менял их так часто, что Макс и не пытался запоминать имена или внешность.
Мать была счастлива, что сыновья остались дома, отец же занимался каким-то очередным проектом, и Макс не стал соваться, рискуя попасть под горячую руку. Он виртуозно умел определять настроение отца, точно зная, когда заданный вопрос приведёт к объяснению и иногда даже к разрешению поработать вместе, а когда в ответ прилетит проклятье, которое попробуй потом сними без посторонней помощи. И сейчас он чувствовал, что лезть не стоит, и даже не жалел особо – в кои-то веки удалось поговорить с матерью на чистоту, рассказать ей всё то, что угнетало, поделиться болью и получить искреннее сочувствие в ответ, а не дурацкие оправдания, или, того хуже, беспочвенные обвинения. Как будто он сам не знает, что виноват. Как будто кто-то может простить его вместо него самого…
Часа в три утра он в одиночестве отправился на улицу. Тёплая погода позволяла даже не надевать шапку, тем более с его-то гривой волос, спадающих ниже плеч. Грета любила его волосы. Она часто перебирала пряди, заплетала косички или какие-то дурацкие хвостики…
Макс со всей дури саданул кулаком по стене дома. Боли он не чувствовал, только тоску, съедающую его заживо.
Он пытался вернуть её, встречал с работы, подкарауливал у дома, ждал на крыльце факультета – но она избегала его, игнорировала, отказывалась разговаривать, обещала ему кары и проклятия, если он не исчезнет с её пути, но при этом ничего не делала, когда он снова появлялся. К счастью, Дрейк тоже не появлялся больше, рядом с Гретой Макс не видел его ни разу. Это давало какую-то надежду. К тому же Макс не верил, что можно вот так взять и разлюбить, он не сомневался, что она любит его… вот только теперь её нешуточно трясло, когда он подходил слишком близко. Она вздрагивала, слыша его голос, неосознанно отшатывалась, стоило сделать шаг к ней.
И всё же Макс чувствовал уверенность в том, что если б только Грета дала ему шанс, то он сумел бы всё исправить. Он научил бы её снова доверию, он бы умер, но не коснулся её и пальцем против её воли.
У них снова всё было бы хорошо, и Дрейк не смог бы снова встать между ними.
Только шанс… Один-единственный шанс.
Но Грета упрямо его не давала.
***
Буквально через пару дней в аську к Юсте очень неожиданно постучалась Грета. С какой-то ерундой вроде как, но у Юсты появилось стойкое ощущение, что у неё пытаются выяснить, что она знает и знает ли вообще. Не зная, как отреагировать, Юста дождалась-таки момента, когда Грета сама начала рассказывать свою трагедию.
Звучало и в самом деле страшно, Макс выглядел в её рассказе чудовищно, поверить было сложно, но Юста понимала, что Грете незачем лгать, именно она здесь пострадавшая – это подтверждалось и рассказом Влада. Впрочем, Юста не могла сказать, что симпатизирует Грете сильнее, чем Максу – ибо она сама измену считала огромным грехом, и уж точно не простила бы планомерной измены с близким человеком, хотя это уже касалось только Макса и никого другого.
Грета делилась своими переживаниями, изливая душу, и у Юсты не оказалось выбора, кроме как посочувствовать ей – хотя откровенности девушке всё же хватило для того, чтоб высказаться на тему измены. Впрочем, Грета просто не стала её слушать, отмахнулась, снова переводя разговор на свои переживания.
Юсте не оставалось ничего иного, как свернуть разговор под предлогом занятости, хотя удивление от самого факта разговора так и осталось.
***
Вскоре после Нового Года Юста собралась отпраздновать день Рождения. Четверть века – не так уж и мало, и звучит интригующе.
Ничего особо торжественного Юста устраивать не хотела, но вот шашлыки на природе – отличный вариант. Разумеется, мясом занялся Влад – это традиция, никому другому Юста бы эту задачу и не доверила. Из-под его рук шашлыки всегда выходили сочными, ароматными, от одних воспоминаний о них текли слюнки.
Поскольку ехать решили на дачу, то и в количестве гостей себя можно было никак не ограничивать, и Юста открыто написала на своей страничке в сети приглашение. Позвала она и Грету, которая в очередной раз (уже пятый или шестой с Нового Года) объявилась в аське с желанием поболтать. К счастью, теперь разговоры всё больше касались каких-то абстрактных вещей вроде осознанных сновидений, мифических существ, населяющих Гренландию или, наоборот, близких и понятных – надвигающейся сессии, походов по магазинам, завалам на работе.
Юста выяснила, что собеседница младше её аж на пять лет – и весьма этому поразилась, потому что сама она себя ощущала гораздо моложе Греты, впрочем, у Юсты это частенько случалось. Она не хотела взрослеть, не хотела терять так радующей её нелогичности и внезапности в поведении и разговорах. Ей хотелось оставаться такой, какой она себе казалась – лёгкой, позитивной, умеющей находить нестандартные решения.
Вот и здесь Юсте показалось, что Грете легче станет в кругу знакомых лиц, уж Влад-то кого хочешь рассмешит и приведёт в чувство, но Грета неожиданно отказалась, сообщив, что не хочет пока никого видеть, и предпочтёт побыть наедине. Настаивать Юста не стала, хотя пригласила её к себе на чай и, движимая каким-то странным, нелогичным импульсом, отправила смску с приглашением Максу.
Тот, к удивлению девушки, ломаться не стал, а сразу ответил, что непременно приедет, хотя они и виделись-то всего несколько раз. Почему-то это оказалось очень приятно, Юста заулыбалась телефону, прочитав короткий ответ.
Как раз ко дню Рождения наконец выпал снег, давая возможность порадоваться красавице-зиме, так что праздник должен был удаться на славу. Юста приехала совсем рано и, приводя дом в более-менее жилой вид, никак не могла нарадоваться пейзажу на участке. Дорожки завалило полностью, хотя верхние слои снега не успели слежаться и напоминали пуховую перину. Юста предвкушала снежные развлечения с гостями, и работа быстро спорилась.
Самым первым из гостей появился Макс – и Юста изумлённо ахнула, обнаружив, что он зачем-то побрился налысо.
***
– Так надо было, – уклончиво ответил Макс, проведя ладонью по голове.
Ему не хотелось объяснять, зачем он это сделал. Всё равно ведь не поймёт, чего уж там… Все сразу начинали причитать над его волосами, восклицать, что это просто ужасно, ах, как он мог. А вот просто.
Вместе с волосами он оставил и прошлое – но не надежды на восстановление.
Просто придётся всё начинать заново. Да, сложно. Больно. Да, очень нескоро – это Макс сразу заставил себя понять. Не завтра, не через месяц. Не раньше, чем через год или два.
Юста же не стала расспрашивать, не стала попрекать. Это почему-то было приятно.
– Полгода назад меня бросил парень, – зачем-то сообщила она. – На следующий день я сходила в парикмахерскую и отрезала волосы, – по движению её ладони наблюдательный Макс легко определил, что волосы были ниже талии. Сейчас они едва доставали до лопаток. – Пойдём, я ещё только накрываю на стол, можешь помочь.
Она не ждала от него комментариев, сочувствия, не пыталась вызвать в нём каких-либо эмоций – просто мимоходом дала понять, что всё прекрасно понимает.
– Если хочешь, то можешь почистить площадку за домом от снега, – кажется, Юста сообразила, что на кухне ему особо делать будет нечего. – Мы там потом в футбол поиграем.
– В футбол? – Макс удивился. Юста не выглядела ни спортивной, ни вообще склонной к подобным играм.
