Покажи зубки

Миранда пила медленными затяжными глотками, почти не надавливая на шею, и Нику было не так больно, как при первом укусе. Скоро она насытилась и отпустила его. Поднявшись, вампирша изящно смахнула каплю из уголка губ и отправила в рот, облизнув палец. Каким-то чудом ее помада ничуть не смазалась и сливалась с цветом выпитой крови. Миранда зашагала обратно к креслам, довольно улыбаясь и весело подмигнув Питеру.

Ник видел, что к нему направляется следующий вампир. Сколько еще укусов он сможет выдержать? Дыхание теперь стало спокойным и медленным, слишком медленным. На мальчика камнем навалилась слабость, все вокруг казалось странно заторможенным. Тело перестало слушаться, так что он не мог даже пошевелить рукой и попытаться хоть как-то сопротивляться, когда Питер наклонился к нему. Лицо сильно побледнело, глаза часто закрывались, хотя он и старался открыть их обратно. «Да, не повезло тебе родиться Арестом, парень», – подумал вампир, прицеливаясь в место укуса. Он придерживал Ника за плечи, но в этом уже не было необходимости. Силуэт Питера становился все более мутным, темнота сгущалась, застилала глаза. И когда вампир впился клыками в шею, он почувствовал, что Ник завалился на него и не двигается. «Все, упал… Но он долго продержался, я думал, сразу после Деймоса потеряет сознание», – мысленно похвалил Питер их пленника, потягивая теплую кровь.

***

На этот раз Ник пришел в себя не резко, а постепенно. Лежа на боку и медленно открывая глаза, сначала он слышал только свое дыхание, которое казалось чересчур громким. В ушах стучало, голова налилась свинцом и была такой тяжелой, что Ник никак не мог ее поднять. Он чувствовал слабость и вместе с тем странную легкость во всем теле. Шея болела, но не слишком сильно, место укуса словно онемело. Осознавать, что из него только что выпили кровь было настолько жутко, что Нику не хотелось об этом думать, и он отгонял эти мысли прочь. Вампиры все также сидели в креслах и тихо переговаривались, но он не разбирал слов и старался не смотреть в их сторону.

Взгляд случайно упал на стену левее, и Ник заметил слегка приоткрытую дверь, за которой распласталась темнота, скрывая, что же находится дальше. Он вздрогнул, услышав, как кто-то из вампиров повысил голос. Ник понятия не имел, куда ведет эта дверь, но лежать, ничего не предпринимая, и ждать пока к нему снова подойдут, чтобы укусить, просто не мог. Дверь открывалась из комнаты наружу, для побега это удобно. У него будет только один шанс. Мальчик собрал все оставшиеся силы и рванулся вперед, чтобы встать. Скамейка под ним громко и противно заскрипела, так что в висках даже проскочила боль, но Нику нельзя было отвлекаться на это. Он оттолкнулся руками от сиденья и буквально вылетел в проем, навалившись на дверь всем телом, но тут же врезался в стену, из-за чего пришлось спешно поворачиваться вправо и бежать по коридору дальше.

Трое вампиров с нескрываемым удивлением смотрели на пустой проход, в котором только что исчез Ник. К несчастью, это была не та дверь, в которую ранее внесли пленника Деймос и Питер, а противоположная. Она вела не к лестнице, а вглубь жилища вампиров.

– Как резво вскочил после стольких укусов! – весело заметил Питер, уперев кулак в бок. Его не слишком волновал этот неожиданный побег, как, впрочем, и остальных. Они прекрасно понимали, что Ник никуда не денется. Это их дом, он создан для вампиров, а не для людей. Здесь темно и множество комнат, в которых мальчик не ориентируется. Он не сможет найти выход и далеко не сбежит.

– Я догоню. И нужно его где-нибудь запереть, – Деймос дал понять, что помощь ему не требуется, встал и зашагал вслед за Ником. Хотя он совсем не торопился.

Как только Найтвел вышел из комнаты, Питер подошел к Миранде. Она тоже встала, и два вампира пристально смотрели друг на друга, подняв руки и переплетая пальцы.

– Не нужно было меня отталкивать, охотники бы подстрелили меня, а не тебя.

– Питер, со мной уже все в порядке, мы сегодня более чем наелись, – Миранда нежно улыбнулась и, обняв его шею руками, добавила: – К тому же, ты мне нужен целым, – а потом, хитро подмигнув, что-то заговорщически шепнула Питеру на ухо, отчего у него в воображении расцвели неприличные картины. Он закусил губу и положил руку Миранде на талию. Она поцеловала его сначала в щеку, затем в губы, и повлекла любимого за собой в ту же дверь. Но направились они вовсе не искать внука Ареста.

***

Пробираясь во мраке по незнакомому дому, Ник практически ничего не видел. Из-за слабости от потери крови его шатало в стороны, приходилось опираться на стены, чтобы не упасть. Короткий коридор окончился дверью. За ней была небольшая комната, которую он быстро пересек, ни на чем не задерживая взгляд. Снова дверь. И снова комната. Здесь было уже две двери, Ник не останавливаясь выбрал одну наугад и побежал дальше. Его гнало вперед желание жить и не сдаваться на растерзание вампирам, но комнаты, казалось, были совершенно одинаковыми с такими же одинаковыми дверьми, иногда по несколько в каждой, и они не заканчивались. Ник не находил ничего похожего на выход. Он совершенно потерял направление, входя то в одну дверь, то в другую. Возможно, где-то он прошел по второму кругу. Силы покидали, ноги подкашивались, в глазах снова начинало мутнеть, но он отчаянно шел вперед. Толкнув очередную дверь, Ник оказался в длинном коридоре, освещенном сбоку тусклой лампой. Взгляд проскользил вдоль стен из крупных серых кирпичей и уперся в зияющую темноту впереди. Этот коридор явно был длиннее всех предыдущих комнат. У Ника затеплилась надежда, что, может быть, он ведет к выходу. Это придало ему сил, он постарался бежать как можно быстрее, широкими шагами, и не успел затормозить, когда на границе освещаемого пространства из неожиданно открывшейся справа двери появилась фигура. Для фигуры летевший на нее мальчик тоже стал неожиданностью, и она не успела отпрыгнуть или попятиться назад. Ник видел, что впереди кто-то есть, но останавливаться было слишком поздно. Он со всей скоростью налетел на тень, и они оба упали. Ник почувствовал, что приземлился на кого-то живого и мягкого. Послышалось недовольное «Эй!», и его оттолкнули назад с такой силой, что он сел на пол, едва успев опереться рукой о стену, чтобы не потерять равновесие. Тряхнув головой, Ник наконец смог посмотреть, в кого же он врезался и застыл с открытым ртом. В мерцающем свете на него смотрело удивленное и слегка недовольное лицо девочки, судя по всему, его ровесницы. По бокам ее овальное слегка приплюснутое к подбородку личико обрамляли прямые пряди короткой стрижки-каре на манер 20-х годов, причем слева темно-шоколадные волосы были немного длиннее, чем справа. Челка тоже была с одной стороны длиннее, чем с другой, закрывая чуть больше половины лба. Похожие прически Ник видел в старых журналах, вероятно принадлежавших его бабушке, которые он однажды нашел дома на чердаке. Ее молодость как раз пришлась на этот период. Увы, Ник не был знаком с бабушкой – она умерла задолго до его рождения, еще когда его маме только исполнилось восемнадцать.

Девочка тоже с недоумением разглядывала Ника. Ее глаза были небольшие, такие темные и острые, потому что она их прищуривала, и в них читался немой вопрос. Слегка вздернутый довольно пухлый носик подрагивал и сопел, круглые щечки напряглись до складки под ними, черные брови с четким изгибом были приподняты. Небольшие тонкие губы чуть приоткрылись, словно она хочет что-то сказать, но не знает, что спросить. Ник очнулся от их совместного удивления первым:

– Нужно бежать отсюда! – все еще тяжело дыша от бега произнес он. Откуда она здесь? Наверное, ее тоже поймали вампиры и покусали, или только собираются. Но сейчас это не важно. Мальчик, хоть ослабел и пошатывался, старался побыстрее встать, понимая, что они теряют драгоценное время. Не спрашивая, он потянул ее за руку, тоже помогая подняться.

– Что? – озадаченно протянула девочка.

– Надо бежать! Быстрей! – Ник все сильнее толкал ее вперед, а она как будто не понимала, что происходит и зачем им куда-то торопиться.

– Куда бежать? – удивление на ее лице постепенно сменялось недовольством от такой бесцеремонности. Глаза сузились, а густые брови нахмурились. Девочка резким движением вырвала у Ника свою руку, но он попытался снова потянуться к ней: – Что ты делаешь? – последняя фраза была сказана уже с явной злостью, и Ник теперь тоже не понимал, почему она не хочет побыстрее сбежать из этого жуткого места, полного вампиров.

– Кажется, он тебя за человека принял, Беатрикс, – у Ника внутри все оборвалось, и он чуть не поперхнулся собственным дыханием, услышав позади этот голос. Он уже успел запомнить безразличный холодный тон, не предвещающий ничего хорошего. Найтвел.

– Что-о-о? – громкий возглас Беатрикс Ноэр пронесся по коридору, выгоняя тишину, и был полон возмущения, будто ее смертельно оскорбили. Она тут же толкнула Ника, и он снова оказался на полу. Повернув голову, мальчик увидел фигуру Деймоса, опасно возвышавшуюся над ним. – Чем это я на человека похожа? – склонив на бок полное презрения лицо и подняв руки к бокам продолжала возмущаться девочка. Только это не девочка. Вернее, девочка-вампир!

«Значит, их уже четверо», – ужаснулся Ник, поняв, какую смертельную ошибку только что совершил. Повернувшись обратно на ее не слишком приятный грубоватый голос и приподняв голову, он полными отчаяния потухшими глазами вглядывался в Беатрикс. Глупый, как он сразу не заметил, что она тоже бледная и одета странно, не как обычно одеваются люди? На ней были черные лосины и облегающая черная бархатная водолазка с невысоким воротником, обнимающим шею, а сверху длинная, конечно же, тоже черная кофта с капюшоном, заканчивающаяся чуть ниже колен. Она была не застегнута, и из-под нее выглядывал очень широкий пояс с несколькими круглыми металлическими пуговицами под серебро. Почему-то Нику это напомнило костюмы из приключенческих фильмов про Средневековье, героев, рыцарей, разбойников и принцесс. Но Беатрикс явно не принадлежала к последним. Девочка оказалась довольно высокой, совсем чуть-чуть ниже Ника, и смотрела на него исподлобья со смесью подозрения и, все же, любопытства.

Никто этого не знал, но Беатрикс жила здесь уже достаточно долго. Старшие вампиры прятали ее потому, что люди не смогут охотиться на того, кого не видели. Ей не позволяли уходить далеко от дома одной, покидать лес и тем более открыто появляться в городе. Так Беатрикс была в безопасности. Но Деймос видел, что она училась постоять за себя, медленно, но верно становилась сильнее. Постепенно юной вампирше дали больше свободы. Ее стали брать с собой на охоту под присмотром – Деймос не сомневался, что иначе она ушла бы сама без присмотра. Сегодня она охотилась на людей с остальными вампирами и была с ними в городе, когда в Миранду попала пуля. Вместе они бежали от преследующих их на машине охотников, но Деймос велел ей держаться впереди, подальше от выстрелов, так, чтобы до нее не дотягивался свет фар, поэтому Барт и Винсент ее не заметили. Беатрикс также свернула со всеми в лес, однако драться ей не позволили. Пришлось терпеливо ждать, пока взрослые разберутся с охотниками, но чуть-чуть крови Винсента ей все же досталось. А потом Беатрикс помогла раненой Миранде добраться до дома. Деймос понимал, что они не смогут прятать Беатрикс вечно, рано или поздно кто-то из охотников все равно увидел бы ее, а теперь Ник, конечно же, расскажет о ней дедушке и остальным. Если выберется…

Пока Ник рассматривал свою новую «знакомую», его вдруг подняли вверх. Деймос беспрепятственно схватил мальчика под руки, поднял и поставил на ноги, словно куклу, обвил одной рукой вдоль туловища, другой удерживая за плечо. Ник опять был в его власти.

– Хочешь укусить его, Беатрикс? – неожиданно предложил Найтвел.

– Что, второй раз можно?

Глаза маленькой вампирши вспыхнули довольными огоньками, и она приоткрыла рот, обнажая верхний ряд зубов с острыми клыками, чуть поменьше, чем у Деймоса.

«Второй раз?» – Ник не помнил, чтобы она кусала его. Он же впервые ее видит? Может быть, она укусила его после Питера, когда он уже потерял сознание, поэтому он и не помнит? В этом Ник был прав – Беатрикс действительно пила его кровь последней, следуя древнему вампирскому обычаю кусать людей в порядке от старшего вампира к младшему. Хотя это не было законом, записанным и скрепленным печатью, скорее старой традицией, которую соблюдали из уважения. Любой из старших мог уступить ей право укуса, поэтому Найтвел утвердительно кивнул:

– Можно. Только не пей много.

Беатрикс начала приближаться, немного неуверенно, ведь ей первый раз предстояло укусить человека в сознании, но она не сводила глаз со своей будущей жертвы. Ник тоже смотрел на маленькую вампиршу не отрываясь, с горечью и осуждением в глазах. Она правда сейчас выпьет его кровь? Хотя она уже это делала! А он думал, что Беатрикс нужна помощь, чтобы выбраться отсюда. Как оказалось, помощь нужна ему. Нику хотелось бросить в лицо вампирше, что она монстр, спрятавшийся за видом невинной девочки, но слова отчего-то застряли у него в горле, он лишь нервно сглотнул. Инстинктивно все еще пытаясь отодвинуться подальше от Беатрикс, Ник вжался в грудь державшего его Найтвела, и отпрянул назад, почувствовав это. Вампир только сильнее схватил его и другой рукой отвернул лицо в бок, открывая шею, чтобы было удобнее кусать. Остановившись в десяти сантиметрах от лица мальчика, Беатрикс вдруг спросила, подняв глаза на Деймоса:

– А людям сильно больно, когда мы их кусаем? – но звучало это не как сострадание, а, скорее, как научный интерес.

– Смотря как укусить – если аккуратно, то не слишком и рана будет небольшая, она достаточно быстро затянется, но, конечно, можно и горло порвать клыками, если захотеть. У него уже есть место укуса, и удобнее попасть туда же, так тебе будет легче проколоть артерию, – заботливо объяснял ей Деймос, и от этих подробных разъяснений у Ника побежали мурашки. Он протестующе задергал головой и шеей, но несмотря на это, Беатрикс решительно потянулась к нему и со всей силы вонзила зубы, сжав их. Боль мгновенно прошлась сквозь все тело, прорезав его как молния. Ник зажмурился и закусил губы, старясь найти в себе силы не закричать.

– Не так резко, Беатрикс. Не стискивай сильно зубы – так ты пережимаешь артерию и кровь медленнее вытекает. Не торопись и пей небольшими глотками, – продолжал Деймос. Он говорил это так спокойно и обыденно, словно мальчика здесь не было, словно речь идет о куске хлеба с маслом, а не о чьей-то жизни. Все это было настолько жутко, что Ник жалел, что не теряет сознание. Старший вампир учил младшую, как правильно кусать людей. Эта мысль не укладывалась в голове. Ник и в самом страшном кошмаре представить себе не мог, что станет свидетелем подобного, и что тренироваться будут на нем. До этого момента он считал, что вампиры заботятся только о себе и дерутся за каждую каплю крови. Оказывается нет, они могут помогать друг другу и делиться.

Беатрикс последовала указаниям Деймоса, ослабила хватку и неспешно пила кровь. Ее жертва больше не пыталась сопротивляться и не шевелилась. Нику было очень неприятно это признавать, но Найтвел при первом укусе сказал правду – если не вырываться, тебе не так больно. Он постепенно терял сознание, после забега по бесконечным комнатам этого проклятого дома у мальчика совсем не осталось сил. Глаза закрылись, и открывать их уже не хотелось.

– Хватит, отпусти его. Аккуратно, – через какое-то время голос Деймоса привел его в чувства и Ник все-таки приподнял веки.

Беатрикс нахмурилась, но спорить не стала и медленно вытащила клыки из раны. Маленькая вампирша отошла от Ника, и он увидел, как от краев ее рта вниз стекают две крупные капли крови. Его крови.

– У тебя…

– Знаю, – Беатрикс оборвала Деймоса, не дав ему договорить, и стала загонять кровь с лица в рот большим пальцем, каким-то чудом не размазывая. От этого зрелища к Нику подкатила тошнота, он зажмурил глаза и почувствовал, что ноги его больше не держат, пол под ними стал куда-то проваливаться, а голова кружиться. Найтвел заметил слабость их пленника, мгновенно повернул мальчика и подхватил на руки. «Сегодня больше не стоит его кусать», – мысленно заключил вампир.

На лице Беатрикс больше не осталось крови, и она довольно облизнула зубы. Деймос одобрительно посмотрел на свою ученицу и коротко кивнул. Затем развернулся и понес Ника в обратном направлении, на ходу думая, где его можно держать, пока они договариваются с Арестом. Мальчик нужен им живым и более-менее здоровым. «Маленькая гостевая спальня подойдет: условия там вполне человеческие, замок есть и дверь крепкая», – решил Деймос, поворачивая вправо.

Хотя Ник очень ослаб, настолько, что его голова безвольно лежала на плече у вампира с закрытыми глазами, краешком сознания он все же чувствовал, что его куда-то несут. Судя по тому, как его трясет вверх и вниз, поднимаются по лестнице. Когда ступени кончились, Деймос продолжал идти и еще несколько раз повернул, пока не достиг места назначения в ответвлении коридора. Вампир толкнул плечом приоткрытую дверь, вошел в комнату и бесцеремонно кинул Ника на кровать слева. К счастью, матрас был вполне мягкий, и Ник приземлился, врезавшись лицом в подушку. Он уже не почувствовал, как с него стаскивают обувь. «Нечего пачкать нам постель», – рассуждал Найтвел, ставя ботинки на пол и презрительно глядя на человека, оказавшегося в их доме. Впрочем, они сами его сюда принесли. Вампир бегло окинул комнату оценивающим взглядом, чтобы проверить, что здесь нет оружия, которым мог бы воспользоваться их пленник. Затем зажег слабый свет, дернув за шнурок небольшой лампы, прикрученной к стене над кроватью. Больше он не задерживался, и быстро вышел из комнаты, оставив Ника в одиночестве. Мальчик лежал в полуобмороке и не слышал, как закрылась дверь, как повернулся ключ и как щелкнул, закрываясь, замок. Вампир повесил ключ на крючок около двери, откуда перед этим его и взял.

Пролежав несколько минут и пытаясь прийти в себя, Ник все-таки нашел силы перевернуться на спину. От резкого поворота в висках стрельнуло, из-за чего он болезненно зажмурился. Ник очень устал от всего, что произошло. Поездка к станции, опоздавший поезд, трехчасовое ожидание, возвращение домой, просьба о помощи от Барта Монтгомери, машина, вампиры, его выстрел, а затем лес, их дом и укусы… И маленькая вампирша! Неужели это все случилось за сегодня? Нику казалось, что они уехали за дедушкой когда-то давным-давно…

Ему, наверное, следует постараться отдохнуть и поспать, но Беатрикс никак не выходила у него из головы. Охотники говорили, что видели вместе двух или трех вампиров, но, значит, их больше. И Ник ни разу не слышал от взрослых о такой вампирше, которая выглядит как подросток. Он вообще до этого никогда не задумывался, что вампиры бывают детьми. В его представлении они все были похожи на Найтвела. А он тоже когда-то был как Беатрикс? Но откуда она взялась? Почему ее раньше никто не видел? Кто она? Неужели это дочь Деймоса, раз он так «заботился» о ней? Хотя они не очень похожи. Она не называла его отцом, а он ее дочерью, но, может, у вампиров так не принято? Нет, она выглядит слишком взрослой для его дочери. Хотя, говорят, Найтвелу больше сотни лет, и вампиры не стареют, так что вообще не понятно, подходит ли она по возрасту, чтобы быть ему дочерью. Или может, она чья-то сестра? Ник перебирал в голове остальных вампиров. Похожа ли Беатрикс на Миранду? Вроде нет, они совсем разные. А на Питера? Может немного. Или нет? Сложно сказать, он не успел их настолько хорошо рассмотреть. Ведь здесь везде темно, хорошо, что в этой комнате есть хоть такой тусклый светильник… Мысли постепенно спутывались в один большой комок, глаза закрывались. Усталость в конце концов взяла верх, Ник провалился в спасительную темноту и забытье, чтобы не думать больше о вампирах, о том, что будет дальше и выберется ли он отсюда.

Глава 3. На осколки

Время было уже за полночь, и на улицах Стилдейла плотной стеной стояла тишина, однако в окнах одного дома на окраине городка все еще горел свет. Остальные жители этой улицы давно видели сны, но здесь не спали. Маргарет Реджент не могла сомкнуть глаз, она нервно ходила из одного конца гостиной в другой, топча несчастный зеленый коврик на светлом деревянном полу. Иногда она присаживалась на горчично-желтый диван и теребила в руках подушку, затем бросала тревожный взгляд вбок на массивные деревянные часы, стрелки которых двигались чересчур медленно, даже секундная. Они размеренно тикали на средней полке лакированного коричневого стеллажа, наполненного кружевными салфетками, книгами, вазами, статуэтками и прочими безделушками, аккуратно расставленными хозяйкой дома. Увы, долго посидеть ей не удавалось. С каждой минутой беспокойство за мужа нарастало, заставляя сердце сжиматься и неприятно давить на грудь. Иногда Маргарет вскакивала, отбрасывая подушку – ей в сотый раз казалось, что у двери слышно шаги, но она снова убеждалась, что это лишь ее фантазии. Затем опять начинала ходить по комнате, скользя взглядом по хорошо знакомым бежевым обоям в зеленоватую полоску, телевизору на длинных тонких ножках, сверху которого торчали две такие же длинные антенны, и журнальному столику овальной формы, который сейчас сильно раздражал Маргарет, потому что она постоянно спотыкалась об него, пока ходила.

Мысли роились в голове, перебивая друг друга и жужжа, как улей беспокойных пчел. Почему Роджера так долго нет? Что могло случиться по дороге? Может быть, у них сломалась машина? Или они решили заночевать в Силвер-Велли? Но тогда предупредили бы. Муж дважды звонил ей: один раз сказать, что поезд опаздывает, и второй – что они встретили Ареста и выезжают домой. Это было много часов назад, они уже давно должны приехать, даже учитывая задержку. Маргарет чувствовала, что что-то не так. На ее круглом лице, обычно таком спокойном, сейчас сияли тревога и страх. Мягкие черты исказились морщинами, прорезавшими и высокий лоб, и пухлые слегка нависшие щеки, и подбородок с маленькими, но полными губами. Взгляд серо-голубых глаз стал потерянным, вокруг них уже начали образовываться синяки. Брови, пышные у основания, но постепенно превращающиеся в тонкую ниточку к краю глаз, тяжело нависали на ними. Даже цвет лица, который всегда был теплым и румяным, сейчас стал болезненно-бледным. Светло-русые волосы чуть ниже плеч, согласно моде уложенные в крупные кудри, растрепались, придавая ей неряшливый вид, но сейчас, если честно, прическа была последним, что беспокоило жену Роджера Реджента.

Тридцатипятилетняя Маргарет была пухленькой и округлой, маленького роста, больше чем на голову ниже мужа, но пышные формы совсем не портили ее фигуры, а наоборот, выглядели естественно и шли ей. Она умело подчеркивала талию светло-желтой юбкой с широким поясом, спускавшейся чуть ниже колен, в которую была заправлена белая блузка без рукавов с треугольным вырезом, воротничком и рядом маленьких жемчужных пуговиц. Ночью в доме становилось довольно прохладно, поэтому Маргарет набросила сверху бежевый вязаный кардиган, и сидела поеживаясь. Впрочем, не только от сквозняка.

Их с Роджером сына она давно отправила спать со словами, что отец вернется очень поздно из-за задержки поезда, но сама преданно ждала уже несколько часов, пока дверь в дом, наконец, не заскрипела, и пока Реджент не вошел, нет, не ввалился в маленькую прихожую с обоями цвета кофе и вешалкой для одежды, заполнив своими широкими плечами все пространство от стены до стены. Маргарет, как испуганная птичка, вспорхнула с дивана и подбежала к мужу через короткий коридор мимо лестницы на второй этаж и двери на кухню. Она ожидала рассказа про проколотую шину или забарахливший мотор, готовая налить уставшему Роджеру чай, предложить свежий пирог или что-нибудь еще. Но не успев обнять, отпрянула. Пальцы, руки до самого локтя и большая часть рубашки Реджента были в крови. Ткань пропиталась ей настолько, что, отяжелев, провисла.

– Боже, Роджер… – почти шепотом протянула Маргарет, подняв руки к лицу. – Вызвать врача? Насколько все плохо? – однако она быстро собралась с духом и старалась говорить спокойно. Паника сейчас была не к чему, Маргарет не первый раз встречала мужа в таком виде, он охотился на вампиров все те годы, что они были вместе, и перевязывать раны она хорошо научилась. Но ее муж покачал головой и ответил низким глухим голосом:

– Ничего не нужно. Я не ранен, это не моя кровь.

Испуганные глаза Маргарет стали еще круглее, и к тревоге добавилось удивление. Она не хотела мучить мужа расспросами, но ситуация стала совсем непонятной – кого же тогда ранили, неужели Ареста? Жизнь человека, потерявшего столько крови, в опасности. Если это кровь человека, конечно.

– Что случилось? – осторожно и все также тихо спросила она, провожая Роджера на их небольшую кухню.

Здесь все было просто, но опрятно: вдоль стены справа кухонный гарнитур с раковиной, плитой и шкафчиками, выкрашенный в нежный бледно-зеленый цвет, между нижними и верхними шкафами фартук из белых квадратных плиток. Вдоль левой стены, оклеенной светло-желтыми обоями с тем же рисунком, что и в гостиной, уместились невысокий пузатый холодильник и массивный сервант, наполненный несколькими наборами праздничной посуды из тонкого стекла и фарфора, которыми хозяйка очень гордилась. Ближе к окну стоял круглый обеденный стол с четырьмя стульями в комплекте, на который была накинута бежевая скатерть с мелкими цветочками, а живые цветы из сада красовались в вазе на нем. Роджер рухнул на один из стульев у окна, стараясь не задеть окровавленными руками скатерть и короткие занавески из такой же ткани.