Замуж за миллионера

Вся дорога от виллы до дома проходит в гробовом молчании. Салон Мазератти переполняет наэлектризованная тонкими зарядами ревности многообещающая тишина. Едва переступив порог нашего дряхлого жилища, Франсуа впивается в меня требовательным поцелуем. Последний раз так страстно и неистово мы занимались любовью после моей встречи с Мосье Сешо. Провожая взглядом разорванные на два аналогичных кружевных трехугольника трусики, я радуюсь, что мне удалось пусть ненадолго, но все же воскресить прежнего страстного отчаянного любовника. Тигры и лотосы оказываются весьма на высоте, а вот до оползня так дело и не доходит. Не смотря на это я засыпаю почти счастливой.

Глава 19

Гран При в компании Климта

Погуляв в свое удовольствие полторы недели на фестивальных вечеринках, местный бомонд, не дождавшись вердикта жюри (да, и кому вообще интересны эти фильмы и эти пальмовые ветки!) переместился в близлежащее Монако поглазеть на традиционное Гран При Формула 1. Фаворитом в этот раз знатоки объявляют победившего в прошлом году Нико Росберга. Патрик приглашает нас с Франсуа понаблюдать за гонкой с терассы своих аппартаментов в Монте Карло. Учитывая, что Наташа укатила сниматься для каталога купальников H&M на Мальдивы, и мне не придется выслушивать ее словестный мусор, мы с удовольствием принимаем приглашение. Франсуа отправляется к назначенному времени, а я, застряв в парикмахерской, обещаю присоединиться к нему позже. Судьба-злодейка, решив не дать мне передозироваться радостью бытия, выкладывает на моем пути одно препядствие за другим. Во-первых, во время Формулы один весь крошечный центр Монте Карло перекрыт, и добраться до нужного адреса мне удается только двумя часами позже, припарковав Миньку у черта на рогах и прошкандыбав километра 3 на каблуках под палящим солнцем, вдыхая опьянительный аромат машинного масла. Следующие полчаса я безуспешно пытаюсь пробудить в безразличном домофоне голос гостеприимного хозяина. Наконец, моей мольбе удается прорваться сквозь разрывающий черепную коробку грохот моторов, и я, попав вовнутрь здания, поднимаюсь на лифте на 15-ый этаж. Меня, как и следовало ожидать, никто не встречает. В обширной светлой гостиной на обеденном столе виднеются россыпи качественных закусок, в огромном резервуаре со льдом важно покоятся несколько откупоренных магнумов Руинар. На белом кожаном диване de Sede две куклы Барби вяло обсуждают какие-то одим им интересные и явно не имеющие отношения к Гран При дела. Перед ними на круглом трио столиков Фенди Каза рассыпаны остатки белого порошка, существенная доля которого сейчас, должно быть, щекочет ноздри и маленький мозг этих матрешек. Мое появление не вызывает у них ни малейшей реакции. Я прохожу мимо на терассу. Все сливки явно здесь. Десяток мужчин в светлых поло и шляпах Борсолино с печатью успешности на загорелых лицах, пара-тройка молодящихся дамочек с гладкими лицами, но морщинистыми руками и несколько совсем молоденьких девочек (то ли чьих-то дочерей, то ли последовательниц Лолиты) в легомысленных летних платицах. Я пробираюсь к Патрику. Он панибратски хлопает меня по плечу, ругает, что я не вооружилась бокалом шампанского, и требует, чтобы я неприменно отведала канапэ с гребешками и трюфелями. Я замечаю трезвым и от того зорким глазом, как его веснусчатая пятерня исчезает под коротенькой юбочкой в горошек, пренадлежащей одной из юных гостей. В ответ прелестная нимфа одаривает орангутанга-миллионера преданным собачьм взглядом. Она хороша своей свежестью, естественным румянцем на нежных круглых щечках, пухлым ртом без следа косметики, наивными глазищами под пеленой лохматых ресниц. Но разве может эта неспелая простушка сравниться с испепеляющей красотой Наташи (последней недавно исполнилось 26)? Впрочем, зачем Патрику сравнивать, если он может пользоваться и той и другой, и третьей и четвертой. Я интересуюсь, куда запропастился Франсуа. Пожилой ловелас, стараясь перекричать вой моторов, отвечает, что буквально только что видел моего мужа где-то тут. Я оглядываюсь по сторонам. Все происходящее не пробуждает во мне энтузиазма. От запаха гари и буравящего мозг грохота в глубине постого желудка зарождается тошнота. Еще один миф белоснежным парусником разбился о риф реальности. Частная вечеринка Гран При… Вонь, шум, скрежет колес, душная жара… Я возвращаюсь в гостиную, где две марионетки продолжают, сомнамбулично раскачиваясь, лениво шлепать силиконовыми губами, и набираю номер Франсуа. Знакомая трель раздается где-то совсем рядом. Я следую на звуковой сигнал и попадаю в соседствующую с салоном кухню. Мой благоверный, вальяжно облакотившись на стол Боффи, медленно со смаком поедает глазами очаровательную девушку, едва сошедшую с картины Климта. Его отяжеленная купленными мною часами рука покоится на талии рыжеволосой красотки. Мой изъезженный шинами Феррари мозг выдает весьма странную реакцию на увиденное: «А они отлично смотрятся вместе». Она такая тонкая, белокожая, почти воздушная, и он темноволосый, загорелый до оттенка молочного шоколада, сильный, уверенный… Учавствуй Климт в сегодняшнем мероприятии, он непременно, отвлекшись на полчасика от гонки, написал бы эту пару, разбавив кухонный антураж красно-желтыми пятнами маков и золотыми загагулинами. Пока мое воображение порхает в каком-то потустороннем третьем измерении, герои сценки замечают вторжение в их интимное пространство лишнего элемента. Экспрессивные брови моего благоверного взлетают вверх, сморщив гармошкой высокий лоб. Его губы вытягиваются в круглое «О!» Это короткое восклицание лучше любых монологов передает суть происходящего. В нем ютятся и разочарование, и испуг, и даже капелька стыда. Загулявшая конечность поспешно покидает чужую поясницу, лицо складывается в виноватую гримассу. Я стараюсь всеми силами водрузить на место щит напускного безразличия, орудуя вескими аргуменами: «Не в постели же я его обнаружила в самом деле. Ну, пощупал позвоночник рыженькой наяды, с кем не быват?» Но моя внутренняя блондинка, размазывая по щекам слезы причитает: «Там два деловых партнера в мини, тут натурщица веннского живописца. Что так теперь будет всегда??» «Я не ревную» несколько раз мысленно повторяю я, пытаясь убедить саму себя, «Ревность унизительный удел неуверенных в себе сентименталистов. Я не такая. Я умная и сильная». А что полагается делать умной и сильной в подобной ситуации? Я бросаю Франсуа холодную улыбку, напоминающую скорее пощечину или плевок, и, развернувшись, покидаю это гнездо разврата. Конечно, он сейчас помчится за мной следом, будет твердить, что я все не так поняла, что ничего не было, что это какая-нибудь потерянная еще в роддоме сестра, которую он, наконец-то разыскал столько лет спустя… Весь этот примитивный бред, которым травят уши своих наивных жен лишенные воображения супруги. Я сделаю вид, что поверила. Ведь не разводиться же из-за подобной ерунды. Лифт медленно разжимает свои челюсти, пропуская меня вовнутрь. Входная дверь так не соизволила распахнуться, выбросив вслед за мной нашпигованного отговорками Франсуа. Он не посчитал нужным покинуть свой удобный кухонный насест и морковное лакомство ради прочитанной до последней строчки книги – жены. Вполне возможно, что мое деликатное дезертирство даже обрадовало этого новоявленного Дон Жуана, позволив довести до победного конца тактильно изучение бледного тельца новой знакомой. «Ну и черт с тобой, кабель обокновенный!» скрежещу зубами я, продираясь сквозь толпу зевак. «Еще несколько месяцев назад на тебя, лохматого и наряженного как деревенское пугало, не глянула бы ни одна светская клуша. А теперь, перерожденный моими усилиями в привлекательного мачо, ты вместо благодарности плюешь в душу своему гуру». «Дорогуша, ты же знаешь вечный постулат – «верность – это отсутствие возможностей» ухмыляется брюнетка, затягиваясь сигаретой, «Он любил тебя во-первых потому что ты казалась недоступной, во-вторый потому что длинногогие блондинки у его окна в очереди не выстраивались. Теперь все изменилось. Ты сама же своими ручонками вылепила из него рокового красавца, и он, следуя твоим же советам, отлично вжился в роль. Он же не слепой, прекрасно видит, что любая прелестная дива готова теперь при виде его, его прикида, его абмундирования и машины, мгновенно раздвинуть свои двухкилометровые ноги. И ты хочешь, чтобы он при этом продолжал трепетно расклеивать бумажки с надписью «я тебя люблю», через день таскать букеты цветов и ежедневно совершать постельные подвиги?» «Да, хочу!» честно признаюсь я, слегка покраснев. «Ну, и дура же ты, Лиза Кравченко!» презрительно морщит нос темноволосая советчица. «Так не бывает, чтобы все и сразу! Любовь и большие деньги очень редко удачно уживаются вместе. Ты изначально сделала ставку на второе, потому что давно не верила в детский миф. Вот и пожинай теперь что посеяла. И радуйся, что урожай такой мощный получился». «Ага, радуюсь!» бормочу себе под нос я, забираясь, наконец, в набухший влажной жарой салон Мини Купера. Перспектива возвращения в тесную клетуху и мучительного ожидания возвращения блудного мужа меня не вдохновляет. Я набираю в GPS «Milano, centro». Всего три часа. Отлично. C’est parti ![3] Иногда лучший способ решения любой проблемы – шоппинг-терапия. Ею я и собираюсь заняться.

Глава 20

Когда Милан не мил

Преодолев 114 маленьких и больших туннелей, за подсчетом которых время проходит почти незаметно, я оказываюсь в индустриальной и модной столице Италии. Милан встречает беглянку серой облачностью и прохладой, которая после монакского пекла кажется манной небесной. Я решаю остановиться в отеле Булгари, который хорошо мне знаком по коротким викендам в компании Тьерри Сешо. Оставив на ресепше отпечатку Carte Black и подробный список необходимых мне туалетных пренадлежностей, поднимаюсь в номер. Айфон выдает единственный пропущенный звонок от Франсуа и дохлую бесполезную смску «ты где?» Из сего стоит заключить, что временно брошенный муж не кромсает вены кухонным ножом и не заливает наши малокалиберные аппартаменты горькими слезами расскаяния. Ну и плевать ему на темечко с крыши Дуомо!

Остаток дня я провожу в спа, полностью отдав свое размякшее тело на милость умелых ручек местных массажисток и косметологов. Покимарив в последствии возле бассейна и накачавшись до ушей зеленым чаем, я от нечего делать откликаюсь на попытку скучающей по соседству дамочки завести беседу. Она оказывается русской, бывшей женой опального олигарха, ныне миланской it-girl. На мой вопросительный взгляд (я, конечно, не совсем деревня, чтобы не знать таких представительниц новомодного направления как Алекса Чанг или Клое Севиньи, но я не думала, что ит-девушкой может стать любая богатая бездельница) Светлана с нескрываемым удовольствием выкладывает мне свою историю. Очутившись после развода в Милане, где бывший муж в виде откупа приобрел ей квартирку в миленьком районе, бедняжка долгое время страдала от утомительного шоппинга и тоски по родине. Потом ей удалось благодаря удачным итальяно-русским знакомствам пробраться в местную богемную тусовку и даже засветиться в недалеком, но очень популярном среди населения шоу на РАИ ТВ. Дальше дело было за малым. От новоявленной светской львицы требовалось мелькать на каждом более ли менее медиатизированном мероприятии и привлекать объективы папарацци неправдоподобными нарядами. Чтобы подлить масла в и без того неплохо разгоревшийся огонь славы, Светлана (ныне Свет Лав) дала интервью нескольким желтым изданиям, рассказав о своем придуманном романе с Берлускони. Премьер министр в любом случае был не в состоянии упомнить всех побывавших в его постели счастливиц, так что травя прессе эти прибаутки она рисковала не многим. Ну, а дальше пошло и поехало. Ни одно миланское дефиле не обходилось без эксцентричной синьоры Лав, которая с удовольствием позировала у входа в палаццо в очередном скрупулезно собранном шедевре стрит-арт. Модные дома стали присылать свои « самые сильные » новинки прямо на дом ит-герл с вежливой просьбой напялить, помелькать как следует и, желательно, разместить на своем блоге, который в последнее время тоже стал стремительно набирать обороты. За подобную услугу ходячий манекен получал в подарок не только присланные вещи, но и существенную денежную компенсацию. Светино « предприятие » спустя несколько лет усилий и серьезных финансовых вливаний начало приносить реальный доход. « Чтобы быть иконой стиля, вовсе не обязательно обладать безупречным вкусом » вещает знаменитость местного пошива, «Достаточно выбрать несколько очень броских аксессуаров и смешать совершенно не терпящие друг друга элементы в один « лук ». И чтобы неприменно среди хитов сезона затясалось какое-нибудь неизвестное начинающее дарование или какой-нибудь одежный ошметок от НМ или ТопШоп. Мой идеал – Анна Делло Руссо. Она не боиться надевать очень острые, пикантные модели, не боится выглядеть смешно или нелепо. Одни ее шляпки с вишнями чего стоят ! Их кстати можно приобрести в шляпном магазинчике на виа делла Спига, там вообще очень много всякой оригинальности. Но пока ее бюджет на один наряд немного превосходит мой ». Я не удерживаюсь от некорректного вопроса – сколько золотых монет готов выложить фэшн-маньяк на один « лук » ? « Анна Делло Руссо тратит в среднем 50 000 евро. Я, учитывая подаренные вещи, около 20 000» откровенничает Светлана. 50 000 евро на один единственный выход это, конечно, сильно. Интересно, на сколько времени хватит выйгранных Франсуа миллионов, если я решу последовать примеру модной уроженки Бари ? Посчитать что ли на калькуляторе ?

– А ты модой не интересуешься ?  – отрывает меня от размышлений стиляга-транжира. Раньше считала, что интересуюсь. Особенно, когда, живя в Лондоне, закупалась цветастыми шортами, соломенными шляпками и очками со стеклами в форме сердечек в ТопШопе.

– Немного, – выбираю скромную реплику я, решив не вдаваться в подробности.

– Нравится новый Сан Лоран ?

– Ты имеешь в виду после ухода Пилати и прихода Слимана ? Не знаю, мне кажется, раньше в коллекциях было больше женственности, воздушности, цвета, больше самого Ива Сан Лорана. А все инновации Слимана придали бренду какую-то мрачную рок направленность, чуждые лично мне гранж мотивы и некоторые формы, заимствованные у Бальмана времен Кристофа Декарнана. В последнем дефиле промелькнуло еще несколько пародий на известные находки Альбера Эльбаза.

– Соображаешь, – мои глубокие познания явно производят на Свету впечатление.

Ее похвала однако окрашена тонким негативным налетом. Должно быть мое содержательное замечание убивает на корню едва начавшую разрастаться в Светином мозгу богатую лекцию о современной моде. Мы прощаемся вежливо и сухо, не договорившись о дальнейшем общениии.

Поднявшись в номер, я бросаю вороватый взгляд на экран мобильника. Окошко в мир, ожив от моего прикосновения, выдает пустую безразличную картинку. Пружинка, которую мне долго удавалось держать в безопасном сложенном состоянии, резко распрямляется, полоснув острым концом где-то слева в районе сердца. Брюнетка неодобрительно качает головой. Блондинка рыдает, закопавшись пустой головой в подушки. Я одеваюсь, корректирую распаренную физиономию любезно доставленной отельным клерком косметикой и спускаюсь в ресторан на ужин.

Ни свежайшая буратта, ни последующее изысканное ризотто с крошечными осьминожками не доставляют мне густативного удовольствия. С таким же успехом я могла бы жевать лист капусты или бутерброд с докторской колбасой (а вот бы и в правду слопать этот примитивный советский фастфуд, с увесистым ломтем свежей белой булки, толстым слоем масла и розовым круглешом непонятно из чего сделанной колбасы !) Мое тело прозебает за столом и, склонив голову на бок, дегустирует отличное тосканское белое вино. А мысли тем временем, сцепившись в болезненный комок на кожаном пуфе в гостевой спальне Патрика, наблюдают за пульсирующей человеческой связкой, из которой, хорошо присмотевшись, можно вычленить гладкий загорелый торс Франсуа. После постного ужина я перебираюсь в бар, где местная богема, немного разбавленная иностранными гостями, коротает время за круглым бокалом кислотно оранжевого шпритца. По левую сторону от меня две платиновые блондинки с переделанными носами и губами (и оттого сделавшимися похожими на близняшек), выставив перед собой на столик каждая по Биркин (боевой трофей), достаточно громко, чтобы я могла стать свидетельницей диалога, обсуждают какого-то жадного Игоря, который оплатил им всего неделю проживания в люксе вместо двух. « Мне надоело это ! Я ему все выскажу ! » чуть-чуть вздернув брови (сильнее не позволяет плотный слой ботокса) тарахтит белобрысая номер 1. « Ага, жену небось на Сицилию отправить деньги всегда есть ! » поддакивает ей вторая, негодующе встряхивая брильянтовыми сережками. « Везде одно и то же » проползает печальная мысль. Я чувствую себя старой и очень уставшей. А весь этот пестрый круговорот жизни меркнет и теряет смысл.

« Простите, можно составить вам компанию ? » обращается ко мне по английски молодой мужчина весьма приятной наружности. У него заразительная улыбка, выставляющая на показ ровный ряд крупных белых зубов, и задорные огоньки в красивых карих глазах. « Составляйте » разрешаю я без особого энтузиазма, но и лютым холодом тоже не обдаю. Почему собственно и нет ? Франсуа щупает напрополую кого попало, как будто его руки притягиваются магнитом к каждой женской талии. А я буду строить из себя гордую неподступную монашку ? Или принципиальную пушкинскую Татьяну ? Вообще Таньке надо было переспать с Онегиным хотя бы из чистого любопытства, столько лет по мужику сохла. А потом уже плюнуть в лицо своим напыщенным «другому отдана», пусть бы вспоминал ее смелые ласки и еще больше мучался. Я наверно именно так и поступила бы. Что там лопочет симпотяга напротив ? Его «школьный» английский с элементами итальянского (которые, думается, призваны придать речи сексуальности) не так и просто разобрать. Впрочем, какая, по большому счету разница, что он там бормочет, этот аппетитный мальчик ? Нам же не философский акт вместе писать. А для другого более примитивного глубина мыслей собеседника не так уж и важна. Я копаюсь внутри себя в поисках совести. Обнаружив, задаю ей вопрос – как думаешь, подруга, принимать предложение, которое поступит минут через двадцать-тридцать, или фиг с ней с мелочной местью ? « Пошловато как-то все это » кряхтит в ответ она. « И молодой он слишком. Сколько, думаешь, 24 – 25 ? » « Какая разница, сколько ему лет » недовольно морщусь я, « Он же не вино, чтобы с возрастом лучше делаться. 18 есть и слава Богу ». «Ну, мать, поступай, как хочешь. Я тебе пилить не стану. Только сдается мне, тебе самой не слишком охота. А то бы не спрашивала ». « Еще как охота. Все лучше чем горевать по предателю Франсуа. Не заслуживает этот гад собачьей преданности. Вообще никакой не заслуживает !»

– Сеньора хотела бы провести этот вечер со мной ? – красавчик делает мне тем временем предложение, которого я жду.

Я слегка вздергиваю кончики губ, не смотря на упомянутые агрументы « за » не уверенная до конца в своем решении.

– Так как вы очень красивая, я готов сделать вам скидку, – шепчет мне на ухо горячий мачо, – 500 евро вместо 1000. На всю ночь.

Совесть сползает куда-то в желудок, сотрясаясь от истеричного хохота. Я радуюсь, что спасительная полутьма удачно скрывает от претенциозного жигало мою, как говорят в таких случаях французы, «разложившуюся» физиономию. «А что, 500 евро это по божески» усмехается брюнетка, разглядывая в зеркале свое отражение, облаченное в кружевной комплект Шанталь Томасс. Я бормочу, что устала, и, избавившись без особого труда от торговца собственным телом, отправляюсь в номер. От побудившего меня умчаться в Милан мстительного задора не остается ни следа. Не успев толком обдумать свой поступок, я печатаю ответ на полученное ранее скудное сообщение от Франсуа. Аналогично сдержанное. «В Италии». Во мне все еще жива недобитая надежда, что моему мужу не безразлична судьба беглой супруги. Что айфон вот-вот разразится звонками, наполненными до краев горьким раскаянием и мольбами скорее вернуться. «Фиг вам!» плюет в лицо угасающей наивной дамочке потухший экран. Я пялюсь в его безразличный черный прямоугольник бесконечно долго. Следуя примеру тысяч одноклеточных дурочек, с замиранием глупого сердца ожидающих, когда какой-нибудь недостойный самец соизволит стукнуть пару раз по кнопкам или нажать на вызов. В этот грустный и унизительный момент даже мои верные советчицы покидают номер, призвав себе на замену молоденькую плохо одетую девочку, в которой я, прищурившись, узнаю 18-летнюю Лизу Кравченко. «Ну, что, сильная, независимая лицемерка», – криво ухмыляется эта нахалка, «И на старуху бывает проруха, да? Думала, что человечские чувства тебе не свойственны? Что тебе дано любить только платья, сумочки и брильянты? Ну, вот они, твои платья и сумки. Валяются, пылятся в углу. А ты сидишь и скулишь, как брошенная собака. По нелюбимым так не убиваются. Что, железная леди, дала слабину? Влюбилась на старости лет не в колье Ван Клиф, а в примитивную мужскую особь? Да, еще в какую! Был бы-то наследный принц! А тут фи, специалист по налогообложению! Самой не стыдно?» Я хватаю подушку и запускаю в темный силуэт. «Сгинь, нечисть! Лиза Кравченко не знает ювелирный бренд Ван Клиф». Тень растворяется в воздухе, оставив после себя тонкое облачко пыли. Это видение озвучило то, в чем я сама наверно никогда не отважилась бы себе признаться. Я действительно влюблена в Франсуа. И уже довольно давно. Сейчас уже трудно определить, когда именно со мной произошел этот позорный казус, слишком долго я малодушно гнала от себя любой намек на подобную нелепую возможность. Ну, и что теперь делать с этим чудовищным открытием? Запихнуть новоявленное чувство на дальнюю полку и постараться не вспоминать о его существовании? Забить голову чем-нибудь другим? Почему бы, наконец, не камчатскими бобрами? Пока я тут всякой ерундой парюсь, эти бедняги наверно уже совсем вымерли. Над этим вечным Чернышевским вопросом я мучительно размышляю всю ночь, ворочаясь без сна на широкой мягкой кровати. А еще я то и дело поглядываю на покоящийя рядом на подушке безразличный корпус телефона, то выключая звук (плевать, позвонит или нет, буду спать!), то снова включая (все равно не сплю, какая разница…) В районе 4 часов усталость, наконец, берет верх, и я с облегчением проваливаюсь в яму забытия. Из которой меня несвоевременно вырывает протяжный «дзинь». Моим слипшимся глазам удается сложить расплывающиеся буквы в одно внятное предложение с пятой попытки. «Жду тебя сегодня вечером в отеле Сплендидо в Портофино» «Не дождешься, сволочь!» бросаю айфон на пол я. По моей истерзанной ночными мытарствами физиономии медленно как пятно на скатерти расплывается довольная улыбка.

Глава 21

Счастье есть

Утром я как ни странно не ощущаю себя разбитой и постаревшей. Мешки под глазами удается уничтожить про помощи волшебных льдинок Анн Семонан, кривую морщину на левом веке сглаживает щедрая порция черной икры. Легкий гул и тяжесть в черепной коробке разгоняет крепкий итальянский кофе. «Не поеду ни в какое Портофино» говорю я своему приукрашенному косметикой отражению в зеркале, «Пусть посидит, подождет и подумает над своим поведением!» Брюнетка выпускает переполненный раздражанием и презрением вздох и красноречиво закатывает глаза. А блондинка не решается спросить, зачем не собирающаяся на свидание с неверным мужем женщина, так старательно приводит в порядок область бикини.

Покинув отель, я бросаюсь с головой в опасный омут Золотого Треугольника миланских бутиков. Прошвырнувшись по улицам Монте Наполеоне, вила делла Спига, виа Сант Андреа, я становлюсь счастливой обладательницей охапки совершенно ненужных мне вещей. Мою коллекцию пополняют: новая модель ограниченного тиража Селиновского Лагиджа кислотно оранжевого цвета, редкая Багетт Фенди в виде красноглазого филина (Бог мой, на черта мне это чучело?), пять пар туфель Роже Вивье (не могла выбрать), три вечерних платья Джоржио Армани (бархатное, шелковое и шелк с бархатом), купленная в том же бутике шляпа в форме перевернутой сковороды («Сеньоре очень идет!»), сережки де Гризогоно (такие громозские и кричащие, что рубины и изумруды в них кажутся стекляшками) и апофеоз всего этого безобразия – босоножки Дольче Габанна на танкетке в виде клетки с птицами (Анна делло Руссо может мною гордиться). Отомстив таким образом кредитке за вчерашнее бессовестное поведение Франсуа, я с чувством выполненного долга отправляюсь обедать в Кова. Это одно из наиболее известных и популярных миланских заведений – самая старинная кондитерская города, основанная солдатом Антони Кова еще в 1817 году. Местные шопоголики забегают сюда после пяти, чтобы промочить горло шпритцом или беллини и полакомиться бесплатными закусками у стойки бара. Я прошу наряженного в безупречный черный костюм и белую рубашку официанта принести мне салат из осьминога и картошки. Это одно из немногих традиционных местных блюд. Кроме него в любом приличном ресторане вам предложат risotto a la milanaise (ризотто с шафраном или как вариант с морепродуктами), osso buco (тушеная телячья голяшка) и тирамису с лесными ягодами на дессерт. В сопровождение главному блюду подается корзинка со свежей выпечкой – булочками michetta, ломтиками пиццы без начинки focaccia и хлебные палочки grissini.