скачать книгу бесплатно
– Неужели вам не интересно, кто он такой? Какой-то посторонний мужчина навещает в больнице ваших родных, а вы так спокойно к этому относитесь.
– Слушайте, чего вы хотите от меня? Когда маманя их из окна повыбрасывала, а отец умер от горя, что-то никакой мужчина не пришел помощь предложить. Кинули меня, как кутенка в воду, и барахтайся как хочешь. А если потом в ком-то из этих сволочей совесть проснулась, так за ради бога. А мне с ним встречаться ни к чему. Кто он мне? Сват, брат? Хотел бы помочь – ко мне пришел бы, спросил, не надо ли чего. В больницу к детям ходить с пустыми руками – не надо быть сильно добрым.
– Хорошо, оставим это, – спокойно сказала Настя. – Вы не помните среди знакомых своих родителей темноволосого симпатичного мужчину? Ему тогда могло быть лет сорок пять или чуть меньше.
– Нет, не помню. А зачем он вам?
– Нужен. Он говорит, что знал вашего отца. И мне нужно его найти. Я, честно признаться, очень надеялась на вашу помощь. Видимо, я ошиблась. Жаль. Подумайте как следует, Ира. Его зовут Николаев Александр Иванович.
– Я же сказала – не знаю такого. Ну я не вру, ей-богу, – вдруг по-детски жалобно сказала Ира. – Почему вы мне не верите?
Настя верила. Она понимала, что двадцатилетняя девушка, крутящаяся целыми днями с метлами, лопатами, тряпками, ведрами, разносящая еду, напитки и сигареты по торговым рядам, уже не находит в себе сил, чтобы интересоваться каким-то мужчиной, который иногда приходит в больницу к ее искалеченным сестрам и братику. У нее совсем другие заботы, у нее совсем о другом болит голова, а если от этого неизвестного мужчины нет никакого вреда, то о нем можно и не думать. Думать надо только о том, как собрать денег на лечение маленького Павлика.
– Ира, а вы никогда не слышали от своих родителей о том, что у них есть знакомый врач?
– Нет, – девушка покачала головой. – Врачей не было.
– А кто был?
Ира подняла голову, и внезапно Настя увидела, как глаза ее наливаются слезами.
– Да никого у них не было! – сорвавшимся голосом выкрикнула она. – Мамане спасибо, всех друзей от дома отвадила, и своих, и папиных. Она же сумасшедшая была, с ней разговаривать было невозможно. Бред такой несла, что слушать стыдно. Я помню, когда маленькая была, и тетя Нина приходила, и тетя Лида, и дядя Гриша Самсонов, папин друг. Так весело было, они смеялись, разговаривали, гулять вместе ходили и меня с собой брали. Все было как у людей. А как Наташка родилась – так мать совсем свихнулась…
– Ира! – осуждающе произнес Стасов. – Ну что ты говоришь? Это же твоя мать.
– Да, свихнулась! – еще громче заговорила Ира. – Об этом все знали. И папа переживал, я же видела. Какое-то предназначение нам всем придумала и носилась с ним как с писаной торбой.
– Какое предназначение?
– Да откуда мне знать! Бормочет что-то, черт его разберет, что она там говорит. Добормоталась.
– Ира, – снова повторил Стасов, – так нельзя говорить о матери.
– А так, как она поступила, – можно? Можно, да? Всем жизнь покалечила, отца убила! Сволочь! Ненавижу!
Неожиданно она разрыдалась так громко и отчаянно, что у Насти сжалось сердце. Она растерянно посмотрела на Стасова, но Владислав только головой покачал, мол, не вмешивайся, пусть девочка выплачется. Надо отдать должное Ире, она довольно быстро справилась с истерикой, отерла лицо рукавом старенькой, но чисто выстиранной трикотажной блузки и громко хлюпнула носом.
– Ладно, проехали, – буркнула она все еще дрожащим голосом. – Не обращайте внимания. Задавайте свои вопросы.
* * *
Разговор с женщиной из милиции выбил ее из колеи. Дядя Владик и его знакомая давно ушли, а Ира то и дело принималась плакать, хотя в общем-то позволяла себе эту роскошь достаточно редко. До десяти часов она успела съездить в центр, в книжный магазин, купила для Наташи учебник французского языка, как раз такой, как она просила, и, вернувшись домой, прилегла, чтобы дать отдых ногам. Около половины десятого хлопнула дверь – вернулся Георгий Сергеевич.
– Ира, вы дома? – послышался из прихожей его голос.
Она сжалась в комочек и замерла. Если откликнуться, то придется выходить из комнаты и разговаривать с жильцом, а у нее слезы градом катятся. Конечно, Георгий Сергеевич – дядька добрый и славный, но он начнет приставать с расспросами – как, да что, да кто обидел, да отчего она плачет, а она еще больше разревется. Нехорошо перед чужими слабость показывать, довольно и того, что перед дядей Владиком и этой женщиной из милиции не сдержалась, сорвалась. Теперь корит себя, простить не может.
А плакать не хотелось еще по одной причине. Кожа и без того нездоровая, чтобы не сказать хуже, а от соленых едких слез, Ира это знала по опыту, прыщи раздражались еще больше. Все лицо начинало зудеть и чесаться, что само по себе достаточно противно, да и вид при этом делался – глаза б не глядели.
Из кухни донесся шум льющейся воды, мягко хлопнула дверца холодильника – Георгий Сергеевич готовил ужин. Ира зажгла лампу над диваном, посмотрела на часы. Пора собираться на работу в «Глорию». Она покрепче стиснула зубы, чтобы не плакать, и встала.
– Так вы дома? – удивился жилец, услышав ее шаги в коридоре. – Я думал, вас нет. Звал, но вы не откликались.
– Я задремала, – быстро ответила Ира, отворачиваясь, чтобы спрятать лицо. – Устала очень, день был суматошный.
– Поешьте со мной, – предложил он. – У меня как раз все готово.
– Нет, мне идти пора. Да вы не беспокойтесь, я ела недавно.
Накинув на плечи легкую ветровку, Ира отправилась на вечернюю работу. Прямо возле подъезда к ней подлетел какой-то юнец с пачкой бумаг в руках.
– Девушка, можно вас на минутку? Мы проводим социологическое обследование к выборам. За кого вы будете голосовать?
– Отстань, – бросила она на ходу.
Но парнишка не отстал. Напротив, он пристроился рядом и пошел в ногу с ней, размахивая зажатыми в руке бумажками.
– Девушка, ну что вам, трудно ответить? У меня задание опросить сто человек в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет, а вы как раз подходите. За кого вы будете голосовать на выборах?
– Отвяжись, я сказала.
– Ну за кого? – заныл паренек. – За Ельцина или за Зюганова?
– А их что, двое всего? – насмешливо спросила Ира.
Она политикой не интересовалась, но была убеждена, что приход к власти коммунистов перекроет ей все возможности зарабатывать деньги. Поэтому к информации о предвыборной борьбе она прислушивалась и знала, что кандидатов не двое, а целых одиннадцать.
– Ну, остальные не в счет, – небрежно ответил юный социолог. – У них рейтинг низкий.
– Чего у них низкое? – переспросила Ира.
– Рейтинг. Они в народе непопулярны. Главные соперники – Ельцин и Зюганов. Вы за кого?
– Ни за кого.
Она быстро шагала, не поворачиваясь к настырному собеседнику.
– Значит, вы будете голосовать против всех?
– Ну что ты привязался? – с досадой сказала Ира. – За кого надо, за того и проголосую. Все, отвали.
Придя в «Глорию», она первым делом бросила взгляд в угол, где обычно сидел Олег. Стол был пуст. Ну и ладно. Не очень-то и хотелось. Провожальщик… Даже хорошо, что его нет сегодня. Лицо у нее – явно не для провожаний.
Но он все-таки появился, когда до закрытия оставались считанные минуты. Возник у нее за спиной, как и в первый раз.
– Привет, Иришка.
И снова у нее на глаза навернулись слезы. Так называл ее отец, а после его смерти она ни разу не слышала этого слова. Вернее, слышала, но адресовано оно было не ей.
– Здрасьте, – невнято ответила она, смаргивая слезы. – Опять провожать пришел?
– Опять, – с готовностью подтвердил Олег. – Не прогонишь?
Она не ответила, старательно отскребая грязь со дна большой сковороды, на которой подавали рыбу, приготовленную как-то по-особому. Спиной она чувствовала, что Олег молча разглядывает ее.
– Шел бы ты отсюда. Чего смотришь?
– Я тебе мешаю?
– Да нет, смотри, если нравится. Ничего интересного.
– Интересно. Я когда маленьким был, часами стоял и на мать смотрел. Точь-в-точь как сейчас.
– А мать кто была? – вяло поинтересовалась Ира. – Артистка?
– Какая артистка! – рассмеялся Олег. – Посудомойка. Мы в поселке жили, а рядом – санаторий. Правительственный. Мать там работала на кухне. В то время посудомоечных машин и в помине не было, все вручную мыли. Она брала меня с собой на работу, и я смотрел, как она грязные тарелки, кастрюли, баки надраивает.
– Так ты лимита, что ли?
– Ну, вроде того.
– Разбогател, значит, на московских харчах, ужинать в ресторан ходишь. Небось рэкетир?
– Небось, – весело подтвердил Олег.
– Тогда вали отсюда, – неожиданно грубо сказала Ира. – У меня с рэкетом общих дел нету. Не хватало мне еще вляпаться.
– Да не бойся ты, я пошутил. У меня нормальная работа, охранная. Никакого криминала.
Она закончила возиться с посудой и пошла за тряпками и ведром. Олег, как и в прошлый раз, уселся в кресло перед гардеробом и принялся трепаться с дядей Колей. Почему-то мысль о том, что он ее ждет, была Ире приятна, хотя она совершенно не понимала, зачем он это делает. Она уже домывала унитаз в туалете, когда к ней подошла официантка. Странно, Ира была уверена, что все, кроме дяди Коли, уже ушли.
– Ты что будешь, шашлык или котлеты по-киевски?
– Давай чего не жалко, – откликнулась Ира, не разгибаясь.
– Да мне все равно, – как-то странно усмехнулась официантка. – Что скажешь, то и подам.
– Чего?
Ира выпрямилась и недоуменно уставилась на нее. Как это «подам»? Она издевается, что ли?
– Чего ты несешь?
Официантка с любопытством посмотрела на Иру.
– Так ты что, не знаешь? Кавалер твой ужин на двоих заказал. И мне отдельно приплатил, чтобы я вас обслужила. Щедрый он у тебя.
– Да иди ты! – Ира снова склонилась над унитазом. – Шутки у тебя…
– Какие шутки, ты что! Вот как бог свят. Давай домывай в темпе, повара-то все ушли, если блюдо остынет, я ничего сделать не смогу, они плиту выключили.
Ира ничего не ответила. Она всегда терялась, когда ее разыгрывали, не знала, как правильно реагировать, чтобы не оказаться в смешном положении. С чувством юмора у нее было плоховато, да и какой уж тут юмор при такой-то жизни.
– Ладно, я подам и то, и другое, сама решишь. Что не съешь – забирай домой, он все оплатил заранее. Только, Ир… Ты это… В общем, я все накрыла там, приборы поставила, холодные закуски, спиртное. Вы с закусками побыстрее заканчивайте, ладно? Тогда я быстренько горячее подам и домой побегу, а вы уж сидите сколько хотите. Посуду только помой потом, а то до утра засохнет. Дядя Коля тебе ключи оставит, запрешь тут все, а утречком ему занесешь. Договорились?
Ира домыла унитаз и повернулась к официантке, собираясь сказать ей что-нибудь грубое и резкое в ответ на затянувшуюся шутку. Но внезапно поняла, что это не розыгрыш.
– Ты… серьезно? – на всякий случай спросила она.
– Да господи! – всплеснула руками официантка. – Конечно, серьезно. Давай, Ир, не тяни кота за хвост, мне еще домой добираться.
Ира не торопясь вымыла руки и лицо душистым мылом, лежащим здесь же, на умывальнике, и внимательно посмотрела на себя в зеркало. Ужин в ресторане. Никогда в жизни такого с ней не было. Она не верила в сказки про Золушек, которые одним прикосновением волшебной палочки превращались в принцесс. И в любовь с первого взгляда она тоже не верила. Какая может быть любовь, если первому взгляду предстают жалкие обноски и отвратительные ненавистные прыщи?
Она неуверенно вышла в холл. Олег тут же вскочил ей навстречу, а дядя Коля засобирался домой.
– Вот, – он протянул Ире связку ключей, – закроешь все как следует и сигнализацию включишь. Решетку-то сможешь поставить?
– Не знаю, не пробовала.
– Я поставлю, – вмешался Олег. – Ты не беспокойся, дядя Коля, все будет в лучшем виде.
Они вошли в полутемный пустой зал. Верхний свет был погашен, только на столике в углу, где обычно сидел Олег, горела уютная настольная лампа под кремовым шелковым абажуром. Ира уселась спиной к стене и тут же почувствовала, как заныли ноги. Поколебавшись всего мгновение, она под столом сняла туфли и блаженно вздохнула от облегчения.
– Чего это ты затеял ни с того ни с сего? Думаешь, я совсем нищая, прокормить себя не могу?
– Дурочка ты, вот что я думаю, – улыбнулся Олег. – Девушек в ресторан приглашают не потому, что они от голода умирают. Ешь салат, у них салат вкусный. Ты небось не ела ни разу?
– Не ела, – призналась Ира. – Правда, вкусно. А ты женат?
– Вот те здрасьте! – расхохотался Олег. – Тебе не все равно, с кем ужинать, с женатым или с холостым?
– Все равно. Просто интересно.
– Женат. И что с того?
– Да ничего. Разве тебя жена дома не ждет?
– Может, и ждет. Но теперь это уже не имеет значения. Ей нужно было раньше меня ждать.
– Изменяет, что ли? – с пониманием спросила Ира.
– Что ли.
– Чего ж не разводишься?
– Ребенок будет. Шесть месяцев уже.
– А-а, – протянула она, накладывая себе вторую порцию салата, который действительно был на удивление вкусным, Ира такого и не ела сроду.
