скачать книгу бесплатно
Ух! Как я перенервничал. Черт! Словно мне будет не тридцать восемь, а шестнадцать. Я в десятом классе, а передо мной сидит девочка, которая до умопомрачения нравится. Мне до безумия хочется поцеловать ее, но нельзя. Можно только смотреть. Смотреть, Громов! И не трогать своими лапами! Черт!
Стискиваю зубы от злости на самого себя. Придурок ты, Громов! Только напугал ее. Полапать тебе ее, видите ли, приспичило. Других баб нет, что ли?
– У него был серьезный звонок, – отвечает Арина. – У заказчика возникли какие-то срочные вопросы, поэтому сейчас я за него, – улыбается Тимирязева, пока мы идем по коридору.
– Черт! Прости, – останавливаюсь на полпути, – я забыл твое безалкогольное вино в погребе.
По правде говоря, мне там совсем не до ее вина было. Могу вернуться – ноги меня сами ведут обратно.
– Не страшно, – машет рукой женщина, – я как-то это переживу. Выпью сок. Тем более что у нас и правда мало времени до самолета. Егор, – она делает шаг, резко останавливается и разворачивается ко мне, – даже не вздумай портить девчонке жизнь.
– О чем ты? – делаю вид, будто не понимаю, что она имеет в виду.
– Я видела, как ты на нее смотрел. – Тимирязева смотрит в саму душу. – Она же совсем молоденькая. Если ты ее используешь, обидишь, то она разочаруется и больше никогда в жизни не поверит мужчине.
Так, стоп! Это она к моей совести взывает? Я сейчас не готов выслушивать ее моральную тираду.
– Ты проницательная женщина, Арина. Тимофею очень с тобой повезло, – перевожу разговор в другое русло.
– Да. Только это мне повезло, что я его встретила. Если бы не он, то я так бы и жила одна с Иваном. Я понимаю, что не настолько близкий друг для тебя, тем не менее скажу: не порть девушке жизнь и молодость. Поверь, я знаю, о чем говорю.
– Я тебя услышал.
Все-таки, как у этих баб так получается? Ты еще даже и подумать не успел, а они уже все знают.
– Я рада, – снова улыбается она.
– Кстати, как там Ваня? – Открываю дверь кабинета своего директора и пропускаю Арину вперед. Возле окна стоит Тим и, жестикулируя руками, что-то объясняет по телефону.
– Ваня, как Ваня. – Женщина бочком присаживается на диван. – В начале октября на неделю летали в Черногорию к свекрам. Он там так разленился, что теперь за книжку взяться не хочет.
Я смотрю на ее уже достаточно большой живот и не понимаю, как женщины вот с этим ходят. Это же, наверное, ужас как неудобно.
– Понятно. – Ухмыляюсь и вспоминаю себя. – Это нормально в его возрасте. Я тоже не особо любил школу.
– Кстати, хочу сделать тебе комплимент. Мне очень понравился дизайн помещения. Все сделано тонко и со вкусом.
– Спасибо, конечно, но это заслуга дизайнера. А вот ремонт делали как раз ваши архаровцы.
Ее замечание напоминает мне, что надо проверить информацию по Крыловой. Разобраться наконец-то с дизайн-проектом клуба. И если ее слова окажутся правдой, надо найти того урода, который вместо нее получил бабки…
Утро.
Опираюсь рукой о черную раковину и смотрю на свое отражение в зеркале. Ну и вид у меня, как у пещерного человека. Рожа помятая. Глаза воспаленные. А перегар такой, что мух можно сбивать на лету. Сам себе противен. Отодвигаю стеклянную дверь и залезаю в душевую. Открываю холодную воду – контрастный душ бодрит. Затем чищу зубы и вытираю лицо. Стираю с запотевшего зеркала конденсат и вижу уже кого-то более-менее похожего на гомо сапиенс (человек разумный). Оборачиваю вокруг бедер белое полотенце и выхожу из ванной.
Осталось только позавтракать, и можно собираться в офис.
Пока достаю из холодильника кефир и наливаю его в стакан, телефон настойчиво вибрирует на столе, добиваясь ответа. Олег. Ну что там еще?
– Да! – рявкаю в трубку.
– Алло! Егор Владимирович, доброе утро! – раздается бодрый голос на том конце.
– Короче, Олег, – подгоняю к сути своего безопасника.
– У меня две новости, шеф. Первая: по Крыловой все чисто; вторая: ее везут в полицию.
– Ты серьезно? – Мои брови ползут вверх, и я чуть не захлебываюсь кефиром. – Откуда знаешь?
– Она Валерии позвонила и предупредила, что, возможно, не выйдет на работу. Что прикажете, вытаскивать ее или пускай сама разбирается?
– В каком она отделении? – Я сажусь на стул и, откинув голову назад, устало тру глаза.
– На Соколово-Мещерской.
– Это в Куркино, что ли? – Делаю глоток и с грохотом отставляю стакан в сторону.
– Да.
– Ты далеко от моего дома? – Провожу пятерней по волосам.
– Минут двадцать, если без пробок.
– Хорошо. Подъезжай. Вместе поедем. Надо помочь этой несчастной.
Помочь вставить мозги и сотворить правосудие. Как будто у меня дел поважнее нет.
Поднимаюсь со стула и подхожу к панорамному окну. Упираюсь лбом в холодное стекло и пытаюсь понять истинные мотивы своих действий. Я точно знаю, что это не совесть и не благие намерения. Зацепила меня девчонка. Зацепила и не отпускает. Будто клешнями держит.
Спустя час я сижу за столом в кабинете участкового. Справа от меня зареванная Анна, а через два стула от нее – старая цыганка в длинной красочной юбке, обшарпанной дубленке и с платком на голове.
Пухлый сотрудник полиции громко сербает чай из алюминиевого подстаканника, затем медленно отставляет его в сторону. От кипятка его щеки становятся еще розовее.
– Зачем же вы, девушка, в драку полезли? – задумчиво спрашивает участковый, глядя на лист бумаги в своих руках.
– Я не лезла в драку, а защищалась. Это разные вещи, – практически выкрикивает Анна, но смотреть в мою сторону даже не решается.
Вот дура шальная!
– А гражданка Жемчужная утверждает, что это вы набросились на нее, – говорит мужчина и снова громко хлюпает чаем. От этого противного звука хочется заткнуть уши.
– Я всего лишь словила ее за руку, когда она вытаскивала кошелек из сумки той девушки, которая сейчас сидит за дверью, – продолжает защищаться Анна. Вид у нее жалкий: шапка съехала набекрень, тушь размазалась по лицу, а нос покраснел и вспух. Видимо, плакала.
Цыганка начинает что-то кричать на своем и махать руками.
– Там полная маршрутка свидетелей. Вы бы их опросили, – чуть не плачет Крылова.
Меня начинает выбешивать вся эта ситуация. Конечно, получить моральный нагоняй этой заразе полезно. Но бросать ее под жесткий пресс я не позволю.
–Тихо! – Участковый бьет ладонью по столу. – Иначе обеих закрою на пятнадцать суток.
Я смиряю взглядом раздухарившуюся Анну, и она притихает.
– Товарищ участковый, – я поднимаюсь со стула и незаметно кладу ему в папку белый конверт, – разберитесь в этом деле. А со своей племянницей я решу вопрос сам.
– Конечно, господин Громов. Во всем разберемся. – Взгляд правоохранителя явно веселеет, он чиркает шариковой ручкой пропуск и протягивает его мне. – А виноватых накажем по всей строгости закона, – добавляет он и бросает взгляд на недовольную цыганку.
Я подхожу к Крыловой и, поднимая ее за рукав, чуть ли не за шкирку вывожу в коридор. Молча выходим на улицу и садимся в машину.
– Ты чем, мать твою, думала? – спрашиваю я, поворачиваясь к этой ходячей катастрофе. – Или тебе вообще думать нечем? Ты понимаешь, что я из-за твоей дурацкой выходки лишился денег?
– Я вас не просила, – шипит она в ответ и поправляет шапку. – И деньги у вас явно не последние.
Я не маньяк, но сейчас мне явно хочется придушить эту… Крылову. Медленно так, с фантазией. Возможно, конечно, сначала трахнуть, а потом уже придушить.
– Да, не просила. Но если бы не я, то ты бы сидела в вонючем обезьяннике, – рычу я, из последних сил сдерживая ярость.
– Можете высчитать эти деньги из той суммы, которую вы мне должны, – дерзит в ответ Анна со взглядом обиженной королевы.
Нет, я скоро чокнусь с этой кареглазой аварией.
– Значит так… – Я беру ее за ворот пуховика, разворачиваю к себе и вдруг тону в этой темной бездне. Но возвращаю самообладание: – Это последний раз, когда я трачу свое время на ерунду.
Я говорю вроде бы строго, а сам чувствую, как меня уносит куда-то далеко.
– Я постараюсь, – выдает она, глядя на меня с вызовом.
Я на несколько секунд замираю, затем отпускаю Анну и хлопаю водителя по плечу:
– Закинь сначала эту, – киваю в сторону девицы, – в клуб, а потом меня в офис.
– Я вам не «эта» и не «та», Егор Владимирович! – Она недовольно складывает руки на груди. – У меня вообще-то имя есть. И если вы не забыли, меня зовут Аня.
– Я помню, – отвечаю я уже более спокойно и стараюсь даже не смотреть в ее сторону.
5.
Анна
Я сажусь в машину и посильнее закусываю щеки, чтобы сдержать рвущуюся изнутри дурацкую улыбку. Благодарность и счастливый трепет – это именно те эмоции, которые берут верх над моим разумом. Ему не все равно. Господи, ему не все равно на меня. Он лично приехал спасать меня. Хотя мог бы отправить для этого кого-то другого. Хотелось от всей души поблагодарить его. И когда мы шли по коридору, и когда выходили из участка. Даже сейчас, в машине, очень хочу, но не успеваю, потому что Громов открывает рот, и из него на меня начинает литься гадость.
Да кто ему, вообще, дал право так себя со мной вести?! А еще он не называет меня по имени, будто я не человек, а так какое-то дешевое приложение, представитель низшей касты. Хотя он и понятия не имеет, кто мои родители.
По дороге на работу в моей голове мысли крутятся словно кабинки колеса обозрения. Я ругаю то себя, то Громова, то эту гадину цыганку. Вот на кой мне нужен был тот кошелек? Это же не у меня его вытаскивали. Сидела бы себе тихонько, как остальные пассажиры, и проблем было бы меньше. Борец за справедливость, блин! Ладно, вдохнула – выдохнула. Надо выключать режим «медленно звереющая Аня».
Автомобиль заезжает на территорию клуба. Я не жду, когда мне откроют дверь, открываю ее сама и выхожу на улицу.
– Анна, – Громов смеряет меня строгим взглядом, – повторяю второй и последний раз: пожалуйста, без происшествий! Еще раз вытаскивать твою задницу я сегодня не готов.
Я ничего не отвечаю. Просто разворачиваюсь и гордо иду к черному входу. А что мне остается делать?
На работе целый день слышу, как по углам перешептываются девочки, бросая косые взгляды в мою сторону. На удивление одна Валя ведет себя спокойно и миролюбиво, время от времени разгоняя этих сплетниц.
– Ты не обращай внимания, – говорит она, продолжая заниматься работой. Ставит корзину с бельем перед сушильной машиной.
– Я стараюсь, – отвечаю я и заливаю жидкий порошок.
– Они просто завидуют. – Она начинает забрасывать постельное белье в барабан.
– Чему мне завидовать? – Выбираю режим и нажимаю кнопку «старт».
– Тому, что ты новенькая, а к тебе сразу столько внимания, – говорит Валентина, отставляет корзину и помогает мне складывать простыни. – Вон, даже Егор Владимирович лично на работу возит.
– Как будто я этого хочу, – бурчу я в ответ, заставляя в первую очередь себя в это поверить.
– А ты не хочешь? – спрашивает она с хитрой улыбкой.
– Нет! Оно как-то само получается…
– Понятно. Везучая, значит, – хихикает Валентина. Надо же, я впервые вижу ее в таком игривом настроении.
– О, «везучая» – не то слово. Прям уж не знаю, куда везение свое деть. Может, на рынок отнести и продать?
По сарказму, Аня – пять.
– Везучая. – Валя снова смеется. – Ты лучше скажи, на корпоратив собираешься или нет?
– Не думала еще.
А когда мне было думать. Я сегодня, вообще, в горотделе чалилась.
– Тут и думать нечего! – Она махнула рукой. – В этом году нам заказывают банкет в самом центре города. Идут все: бар, кухня, официанты и мы. Даже Валерия Андреевна будет с нами в этот раз.
– А на прошлом корпоративе ее что, не было?
– Нет.
– А Громов? – спрашиваю и тут же осекаюсь.
– Его тоже не было, – мотает головой Валя. – Егор Владимирович не спускается к нам, простым смертным, со своего божественного Олимпа. А ты почему интересуешься? – спрашивает она и хитро смотрит на меня.
– Так… Просто… – отвечаю я и стараюсь не встречаться с ней взглядом.
– Не бывает так просто… – Девушка тут же замолкает, слыша, что в прачечную заходят другие горничные. Говорит полутоном и берет следующую простынь: – Ладно, потом…
Мои рабочие дни неслись галопом, поэтому «потом» наступило очень быстро. Двадцать пятое декабря в календаре, а по факту – день нашего корпоратива.
В одном из лучших ресторанов столицы, между столов, накрытых белоснежными скатертями, суетливо бегают официанты. На столах благоухают деликатесы и различные заморские яства. Хлопают пробки от шампанского. В центре зала со своего места поднимается Валерия Андреевна в обтягивающем серебристом платье и демонстративно стучит кончиком ножа по хрустальной ножке бокала, который держит в руке. И взгляды окружающих тут же, как по команде, устремляются в ее сторону. Когда шум наконец-то стихает и коллектив замолкает, наша предводительница берет слово:
