Течение

Осень

Посреди золотого леса,

На тропинке, ведущей вверх,

Опустило голову лето,

Покатилось к исходу вниз.

Листья, в блеске тепла купаясь,

Радостью, озаряя нас,

Машут лету прощальным взглядом,

Сотрясаясь от ветреных ласк.

В царской мантии восседая,

Над полями да равнинами рек,

Все деревья стали царями,

Сверху донизу одарили всех.

И теперь под тяжелой ношей

Дорогих подарков лесов,

Каждый кустик, что не вышел ростом,

Принял дань от высоких берез.

Потеряв золотые кроны

И печалясь о богатстве былом,

Закрывают усталые веки,

Засыпают тоскливым сном.

18 марта 2008

Волчья жизнь

Что, ты сам о себе знаешь,

Насколько интересно ты, живешь,

В неведение глубоком прибываешь,

Или со страхом рядом ты идешь?

Кого любил лет десять ты назад,

Дарил цветы, возможно?

И было то, безумие и чувств парад,

Иль обманулся ты, и на душе тревожно?

Давно так не было, кружилась голова.

Она прекрасна, несомненно для тебя,

Заполнила пространство, уже не пустота.

Импровизируешь по ходу, уходит из-под ног земля.

Тебе уже не мало лет,

И вроде не тускнеет свет,

Но ярких впечатлений сладкая награда,

Ты вроде счастлив, а вроде бы и нет.

Однажды что-то было, и ты еще спал,

Ты много думал, скорее всего, мечтал.

Ты делал ставки, кого-то выбирал,

Но, на кону не золото, то вовсе не метал.

И вот уснул, обманутый надеждой,

Ведь сердцу милый человек, во сне не появился.

Как ты живешь, тебя не назовешь невеждой,

Но, от любви, глубоких чувств, ты вновь обогатился.

Но, есть еще одна, вы были с ней не менее близки.

Было размеренно, спокойно, и по-домашнему тепло.

Теперь, скорее, не комфортно, и есть условностей тески,

И раздирается на части, от угрызений совести, твое нутро.

В этом доме тебя все время ждут,

И дети, части твоего отражения.

Взрослые, иногда, как маленькие себя ведут,

Сами вызывая у себя отвращение.

Любовь, способна тебя всего изранить.

Каждую частичку души, безжалостно убить,

Не обращать внимание, когда будешь молить,

И чувства твои, оголённые, немного пощадить.

Но, ты попал на красное, хоть и не в казино,

Ты покорен и очарован, и мягко скажем, увлечен.

И это точно не игра, не безобидная, как домино,

В самый центр пронзен, ты просто на просто влюблен.

Ты плачешь, знаешь, что терзаешь сразу двух.

Ты не охотник, который просто убивает свою дичь,

Скорее хищник, который душит жертву, пока та не испустит дух.

Можно стараться, но, будет не просто покоя достичь.

И сам на части рвешься, душа, изодранная в клочья,

Домой измотанный приходишь, на каменных ногах.

И сам себя ты спросишь: что за жизнь? Волчья, вот чья.

Время не остановишь, и исчисляется оно в годах.

23.07.2007

Мой Океан

Грустно, в водах небо отражая,

Медленно вздыхает Океан.

Серым цветом душу наполняя,

Размышлениями полон великан.

Печально озираясь вокруг,

Нет для него отрады,

Впрочем, есть интересный досуг,

Волнами писать Баллады.

Бороздят его просторы корабли,

И помнят все капитаны – короли,

Что Океан повелитель воды,

Он каждого может забрать в дары.

Ветер, друг его с давних времен,

Всем морякам паруса наполняет.

Может быть, он как Океан силен,

Но, не каждый об этом знает.

Солнце – незабываемый друг,

Зарёю одарит всё, всё вокруг.

А на прощание удивляет,

В закаты дивные влюбляет.

Капризная река, страстей полна,

Бурлит надеждами, мечтами,

Но, Океану власть дана,

Он ждет её, не за семью морями.

Река спешила быстро жить, пока была одна,

Боялась что-то упустить, боялась, как огня,

Теперь ей не страшны шторма:

«Ты – Океан, любовь моя, а я твоя Река».

07.05.2008 / 09.07.2010

 Музыка для января

Что-то сблизило нас, незаметно.

Вроде все, как и всегда, неприметно,

Это точно не весна и не лето,

Декабрем вся округа была разодета.

И пускай я буду кружить с тобою

Как снежинка в безветренном поле,

И слегка прикоснусь я к ладони,

И растают кристаллики льда.

И играет мелодию где-то,

Очень тихо и совсем незаметно,

Для души нам играет Зима,

Это музыка для Января.

Это музыка для тебя и меня.

Голова полна забот, как обычно,

Каждый сам себе живет, как привычно.

Только мы с тобой вдвоем, между делом,

О любви своей поем, очень смело.

И пускай я буду кружить с тобою,

Как снежинка в безветренном поле,

И слегка прикоснусь я к ладони,

И растают кристаллики льда.

И играет мелодию где-то,

Очень тихо и совсем незаметно,

Для души нам играет Зима,

Это музыка для Января.

Это музыка для тебя и меня.

Ты зажег меня светом ярким,

Стала верить Я в чудеса,

Отдалась твоим объятиям жарким,

И наполнены ветром – наши Алые Паруса.

И пускай я буду кружить с тобою

Как снежинка в безветренном поле,

И слегка прикоснусь я к ладони,

И растают кристаллики льда.

И играет мелодию где-то,

Очень тихо и совсем незаметно,

Для души нам играет Зима,

Это музыка для Января.

Это музыка для тебя и меня.

И по картам гадать нам не надо,

Звезды тихо нам шепчут: да…

Ты одна для меня отрада,

И мы вместе с тобой навсегда.

16.01.2009

 Верь

Ты сейчас субмарина, и мотор на полную мощь ревёт,

На морские глубины рвешься, это сердце тебя зовет.

Рассекая волны свободы, и на полном ходу вперед,

Выбрал курс, и за ней готов ты, хоть на запад, хоть на восток.

И глаза твои словно звезды,

Ночью светятся от глубоких чувств.

Словно воздухом, ты ею наполнен,

Без неё, тобой властвует грусть.

Воспевая её не раз, ты не думал,

Что так в жизни бывает,

И от ревности все канаты горят,

Почему? Да, кто его знает.

Ты всего лишь, посмотрел ей в глаза,

Красивее никого нет на свете.

Ты, заметил, тебя пронзила стрела,

И попался ты в её сети.

Так был рад, погрузился на самое дно,

Оказалось, там довольно темно.

Не комфортно, больно в груди,

Насколько её поступки честны?

Сел на мель, обезумел немного.

Люки запер, будто раненый зверь.

Так пронзила тебя тупая заноза,

И пропала сила у слова «верь».

Ты был бы рад верить в другое,

Но увидел, не то что хотел,

И теперь страдая от горя,

Быть в сомнениях твой удел.

А она словно крыльев лишалась,

Потускнели её глаза,

Ты увидел, кусочек былого,

То, что было, но до тебя.

Нет в ней актерского дара,

Хоть и очень она хороша.

Не умеет играть словами,

И чиста у неё душа.

Ты замри в своих подозрениях,

Неотрывно в глаза ей смотри,

Растворятся твои сомнения,

Есть лишь сила твоей любви.

А она ведь кокетка, играет,

И мужчинам не устоять.

И пусть мир об этом узнает,

Она любит тебя, и не станет того скрывать.

10 июля 2009-07-10

Венера и Солнце.

Миллионы лет ты дарил мне свет – заветный.

Я была живой, наполненной тобой – планетой.

Прекрасной Венерой, слыла во Вселенной,

От чувств ты пылал, любовь та была – ответной.

Кружил ты меня, и в танце мы были – столетия,

Венерой прекрасной, Ты был покорен, заметьте.

Космос дарил нам много причин, быть вместе.

Кружусь я вокруг, а ты все стоишь на месте…

Солнце ты моё, млечного пути, свети!

Медленно входи, внимательно смотри,

Как выжжена дотла, печальна и грустна,

Та, что Венерой прекрасной была.

Солнце ты моё, млечного пути, остынь!

Получила я горестный урок,

Горькая печаль внутри, тысяча пустынь,

Камень и песок, как же ты меня обжог…

 20.04.2010

 Течение

Будто на дне океана,

Там, где нет солнца лучей,

Много ль для жизни надо,

Светом насыщенных дней?

Как же проникнуть свету

Сквозь толщу глубоких вод?

Просто не делать это,

Чтобы было меньше забот?

Смиренно приняв течение,

Безвольный плывет планктон,

Бессмысленно сопротивление,

Бесцветный их жизни тон.

Сравнимо, как люди и время

Теряют друг к другу вкус.

Случайной выходит потеря,

Кардинально меняется курс.

Новой волны настроение

Словно прозрачный намек,

Дарит чувство движения,

К неизведанному виток.

Ручеёк побежит тихонько,

Все узнают вскоре о нём,

Но касаясь тебя легонько,

Мы начнем этот путь вдвоём.

Пребывать в воде застойной,

Так же страшно, как на краю,

Новой жизни, достойной,

Той, что я тебе подарю.

13.05.2010

Мифология жизни

Никто не верит,

Но честно говорят,

Надо быть, верным!

И тут же тупят взгляд.

Никто не знает,

И лучше промолчать,

Ведь так бывает,

И может быть опять.

Соврать умело,

Равно, как роль сыграть.

Так действуй смело,

Это как самолет угнать.

Все надоело,

Словами не передать.

Любить не смело,

Так, как это назвать?

Иду по кругу,

И каждый раз больней.

Кто, кого любит,

В свете таких страстей?

Не бейся сердце,

Прошу не выдавай.

Куда же мне деться?

Меня вычеркивай!

Ты веришь в мифы…

Наивная душа,

Они бьются о рифы,

Едва – едва дыша.

Мифология жизни,

Всегда очень проста.

Один раз или трижды?

Точного нет ГОСТа.

Как больно видеть

Печальные глаза.

Оптимистично верить,

В это больше нельзя.

30 июня 2010 года

Саванна

Жара измором взять решила,

Земля в безмолвии воды просила,

Днем солнце яростно палило,

И, вся округа о дожде молила.

Ночь будет звездной, как вчера,

И с этой мыслью лев закрыл глаза.

Быстрая, и хищная – это Саванна обычная,

Тут не приживётся дружба закадычная.

За день изрядно измотался,

Он в сон мгновенно погружался.

Газель была бы кстати, но,

Не вовремя, она увидела его.

Ушла добыча, прямо из его когтей,

Оставила голодных всех его детей!

С пустым желудком должен он уснуть,

А завтра на охоте, дичь бы не спугнуть.

Выслеживал, таился лев,

И зверь саванны обомлев,

Срывался с места, и бежал,

Но, царь зверей его догнал.

Всем радостно кивал, в ответ,

Теперь он не голодный, нет,

Он долго жил, и знал ответ,

что дружбы закадычной нет.

14.08.2010

Столкновение

 Пространств многочисленных пересечение,

Хоть ход событий имел везде свое течение,

Но, лишь одно, редчайшее явление,

Напрочь меняет любое мировоззрение.

Случится не предвиденное столкновение,

Хаус ярко проявит стремление,

Сохранить бесконечность мгновения,

Постоянно усиливая влечение.

Рассыпаясь от новых волнений,

Тщательно сотканное былое,

Пребывает под тенью сомнений,

Безвозвратно пропадают устои.

Непроницаемый упал туман,

Так пыль рассеялась, незримо.

Глазам не вериться, это обман!

Но, рухнул мир необратимо.

Это новое чувство смешения,

Переворачивает наше мышление.

Это хуже, чем солнца затмение!

Случится ли потом озарение?

Возможность быть непознанной,

Испуганной, в мире, скиталицей,

Застрявшей в цепях условностей,

Осторожно тает, и растворяется.

13.11.2010

На смену Осени Зима

Согласно давнему поверью, а люд честной не обмануть,

Зима уже стоит за дверью, её назад не развернуть.

И дни осенней мороси, Зиме давно уже наскучили,

Зайдя вся в нетерпении, давай себя накручивать.

Зиме не терпится прийти, и повсеместно властвовать.

Не стойте на её пути, не надо ей препятствовать.

Ты, Осень, долго не гости. Увы, пора твоя уходит,

Из золотой листвы костры народ честной разводит.

Светило наше отдалилось от Земли, токов закон природы.

– Ты, Осень, сильно не грусти, но впереди другое время года.

Я хоть и сдержанна в тоннах, и в красках сильно уступаю,

Зато экспрессией своей, без малого, всех разом затмеваю.

И вот, термометры близки к нулю по Цельсию.

– Ах, Осень! Я, тут, пожалуй, тихо наступлю…

Ты, ведь, не против? Как бы случайно оброня,

Зима, невинно улыбалась, словно бы себя коря.

А Осень, с карими глазами, они наполнились слезами.

И было жаль той золотой поры: А, ты, не уходи, не уходи.

Звучит дождей рапсодия, последних дней мелодия.

Печально Осень оглянулась, Зима, ей только улыбнулась.

И покрывало из белого снега накроет землю собой,

Легким движением, с тихим напевом, станет она другой.

Взором холодным, серо бездонным, окину просторы свои,

Вот и настало новое время, прекрасной, морозной Зимы.

02.11.2011

Волковы

Холодным инеем дыша, погода медленно играла.

То засыпала снегопадом, и заметала все дома,

Бывало даже, пол окна, а то и больше, накрывало.

Ну, было всякое, Зима, пройдет, то не беда.

Деревню эту возвели после войны:

Баня, школа, был также клуб, для молодежи.

Но, хочешь, нет, но от судьбы ведь не уйти,

И каждый ищет, то, что для души его дороже.

И прибывал в селении этом, отец троих сердец.

Двенадцати годов, так уж почти невеста, дочь.

Ну и восьми годов мальчишка, малый сорванец.

Жена его родить должна, и может даже в эту ночь.

Степан, вот видный молодец, глазами точно он стрелял.

И не одно девичье сердце, в осколки метко разбивал,

Гулял, и буйствовал порой, детей безжалостно гонял,

Да, и жене Елизавете, тяжелым нравом досаждал.

Он всю войну пройти сумел, от самого начала,

Танкист, не страшен был ему разрыв снарядов.

Но, нет, в душе боялся он, как все, в висках стучало,

И ойкало внутри, от внеочередных нарядов.

Его глаза, видавшие так много. И правда у него была своя.

Сломить Степана невозможно, он же огромная скала.

Он не боялся начинать сначала, так просто, с белого листа,

Он смерти заглянул в глаза, её лицо как будто рассекла гроза.

Но, даже повидав не мало, он знал, что есть одна.

Она простить сумеет, она полна добра.

Глаза большие, Лизы, смотрели глубоко,

Она любить умеет, а это не легко.

Деревня хоть большая, а все как на лицо,

И каждый раз больнее, ранил он её.

А Нина, дочь старшая, трясется от того,

Что папка мамку бьет, так той, хоть лезь в окно.

А Вовка, маленький мальчонка,

Он ведь и сам не знал, что в папку нравом.

«Стой, Батя, стой!»– кричал он громко.

А, тот в ответ смотрел "Полканом".

Жила семья в доме своем, большом,

Степан «хоромы» своими руками возвел.

И был он в этом доме, ни иначе, как королем,

И как у царя за пазухой, семья была при нем.

И выдохнула баба Мария:

– Ну, я же не зря твердила!

Девчонка у вас народится, вторая!

Первая то, совсем уж большая!

– Вторая дочка у меня,

Ну, вся в меня, ну вся в меня!

Степан, уж больно возгордился:

– Ну, прямо копия моя, порода волковская.

Чертенок, глаз не отводит,

Так, вот уж точно вся в отца!

Очами огромными смотрит,

Вот и родили себе бойца.

Взирала Нина на сестренку,

Не понимая: Чего же хочет крошка?

Возьмёт так бережно ручонку,

Да покачает её немножко.

Младенец за мамку схватилась, никому не отдаст.

– Вот и с именем порешим, коли понравится, голос подаст.

– "Так и спрашивать не чего! – Баба Мария перечила,

Где же тут свечи то? Тут уже свыше все отмечено."

– Татьяна она! Я так говорю. – И села Баба Мария на стул.

Дружно стали по имени девочку звать, да подняли гул,

Смотрят на детку, а, та, глазами хлопает, да улыбается.

Вот так, девчонке имя нравиться, она не упирается.

 Нина

Время шло, летело и ползло, видать было так положено,

Степан Корнеевич с детьми сажал клубнику да огурцы,

Кормил скотину, как родную детину, все у него ухожено,

И были рады, трудились на славу. Все одно – Молодцы!

– Степан, уж больно дочь у тебя красива!

Соседка была в разговоре учтива.

– Кудри у нее вьются, только и слышно,

Как у мальчишек сердца бьются!

Нина была видная, невеста завидная.

По дому все сделает, а потом гуляет.

Сама цветет и расцветает,

Одним словом, горя не знает.

Было уже десять без пяти!

Домой вот-вот должна была прийти.

Так видать, что она совсем закрутилась,

О времени и вовсе забылась.

Дочка, то краса, довела отца.

– Не серчай, ты Степа, нет на тебе лица!

Как же было страшно, за своего птенца,

До прихода Нины, он не сходил с крыльца.

– Ты куда, нарядилась? – Спросил Степан дочь сурово.

Трубку дыша, выдохнул дым изо рта. Так, уж не впервой, не ново.

– Гулять идешь? Смотри у меня, я с тебя шкуру спущу…

И пришла ему мысль: – Возьми ка Таньку, без неё не пущу.

Вот на голову мою забота: куда с такой крохой?

– Родителям, чай, помогать надо, не будь дурехой.

Все лучше, одна не пойдешь, вот мать будет рада,

Поможешь в хозяйстве, ты же наша отрада!

– Ладно, возьму, пожалуй, Татьяну с собой.

А почему Вовке ты её в дорогу не даешь?

– Он еще сам малой, может его тоже с тобой?

– Я просто так спросила. Ну что, идешь, Молодежь?»

Вот идут девчонки, песни поют, видно из бани.

Четверг сегодня: – А, ну, красавицы, садитесь в сани!

До дома, Роман вас доставит, будете настоящие пани».

– Вот уж спасибо, но мы как-нибудь сами.

Танька – хвостик мой растет,

Мне без неё не дальше ворот.

Если так и впредь пойдет,

будет с ней не мало забот.

Все маме с папой рассказала,

Сестра меня еще не предавала.

И не влюбилась я ни в какого Романа,

И, вовсе не упрямей я, того, барана.

Отцом была наказана,

Словно по рукам и ногам связана.

– Школу закончу, в институт поступлю,

Из родимой деревни в город я улечу.

А еще пару – тройку годов спустя, Таня стала весьма хорошая,

Красотой видать в мать пошла, а характером, так вся в отца,

Глаза карие, губы алые, сама стройная, не высокая.

Пол деревни по ней убивается, а она, идет себе, ухмыляется.

– Вот, Лиза, скоро Танька твоя, тоже уедет от тебя.

Нина, вот, в Москву улетела, и как носит её Земля!

Бросить мать, простое ли дело, это, что же за дитя.

Вот мои сыночки всегда подле меня.

– Я своим детям счастья желаю! И пока могу, я им помогу.

Нина, навещает меня и отца, хоть и уехала в Москву.

Вова, тоже с головой на плечах, я за него Бога молю.

Ну, а Таня наша, пока с нами, и за то благодарю.

– А детей держать при себе, только слабый рад.

Так сказал, Степан Корнеевич, закурив табак.

– Быть при мамке, разве дело? Что по мне, как прям бардак,

Ведь у каждого из них должен быть и свой очаг.

Еще пару тройку лет спустя, закипит деревня вся!

Нина наша, из Москвы, столицы нашей, мужа привезла!

Не доволен был отец. Ну так, это не беда,

Нынче, все не так как раньше. Взрослая она, порешала все сама.

Ещё пару лет спустя,

Мужем стал Владимир,

А, Любовь, его жена.

Так, росла эта семья.

Степан

Работал ударно, много сил потратил, и устал,

Присел на крыльцо, и трубку прикурил.

Не бодр духом, как всегда, здоровье надорвал,

Не мало спирта пил, да трубку с табаком дымил…

Как же так время быстро прошло,

Он молод был, красив собой, упрям.

Так вот, упрямство никуда не ушло,

Так и осталось, может, и то хорошо.

Татьяна приезжала, их с Лизой навестила,

А, он, пустился с нею в спор, старый осел…

Он был не прав, обидел дочь. Его она лишь разозлила.

– Она, же копия моя, я же её по жизни вел.

Потом, не сразу, много позже,

Он примирения искал, просил у дочери прощения.

– Она же копия моя! Ну, как же мы похожи.

И помирившись наконец, настало умиротворение.

Ценю я очень, все что есть у меня,

Мои дети, жена, словом, это моя семья.

Много ли я живу: полжизни; а может всю.

Так в 45-м, прошел я всю войну.

Тогда было не страшно, совсем одному,

И сейчас я веду борьбу, я ведь воин.

Я должен дойти до самой победы, или умру.

Я здоров. Я все могу, хотя, вру, я сильно болен.

Пойду ка трубку покурю…

Я все могу! Еще я долго проживу!

И каждый день, что я живу, веду войну,

Это вердикт болезни страшной, и я её не поражу.

Боролся долго и недугу будто мстил,

Он сильный был, он интересно жил.

А потом, вся деревня, рыдала,

Сегодня, не стало нашего Степана.

 Татьяна

Татьяна ехала в Москву, оставив отчий дом,

Ей было там тепло и хорошо, уютно в нем.

Но, молодость и жажда приключений,

Манили красотой неведомых мгновений.

Москва!

Живет тут старшая сестра!

И тут, в неведомой столице,

Татьяна будет не одна!

Как необыкновенно, все нет так!

Свободы ветер обдувает,

Это как будто свыше знак,

Да, и, сестра так крепко обнимает.

Своенравна, и упряма,

Татьяна, гордая всегда,

Она в глаза все скажет прямо,

Да, рубит, четко, и с плеча.

Отличница в учебе,

Все надо ей успеть.

Одета по последней моде,

Она не из тех, кто будет робеть.

Её зовут Татьяна.

Он тихо произнес.

Что-то в груди упало,

До боли, аж до слёз.

Она проникла в сердце,

Проникла навсегда,

Как проникает воздух,

Как впитывается вода.

И кто бы мог подумать,

Что много лет спустя,

А, для него, все так и будет,

Она, и, воздух и вода.

2010/20.01.2014

А вокруг тебя тишина

Я спою тебе колыбельную,

Самым тихим шёпотом,

Будто я трава, и пою, едва,

Cочною листвой шелестя.

А вокруг тебя только тишина,

Нет ни звука, и ни рокота.

Только вот роса сорвалась с листа,

Напоследок ярко блестя.

Я спою тебе колыбельную,

Видимо сейчас в последний раз,

Будто я всегда пела для тебя,

Как для самого любимого.

А вокруг тебя только тишина,

Горьким холодом обдаст,

Только вот глаза мокрые,

В слезах, не забуду милого.

Я спою тебе колыбельную,

Пусть для всех останусь нема,

Будто бы слова – это сердца стук,

Но, внутри я словно кричу.

А вокруг тебя только тишина,

Вовсе оглушила меня,

Только горький вздох все же вырвался,

Я его, увы, не сдержу.

Я спою тебе колыбельную,

Чтобы очень крепко спал,

Будто маленький ты еще,

В много игр успел поиграть.

А вокруг тебя только тишина,

Словно сонный час настал,

Только мне не спать,

Буду долго я подле тебя стоять.

20.05.2017

Через Каньон

Там, где была река, время текло,

Все, что там было, в темень ушло.

Будто бы у неё стекла в пятки душа,