Невесты траурный букет

– Слушай, Мимишка, может позвоним маме? – крикнула я сестру, пытаясь заглушить шум воды и звуки саксофона. Эмма устремила на меня ясный взгляд – ванна помогла: из глаз испарился злобный ведьмин блеск, вернулось тепло. Сейчас она вновь походила на добрую Мимишку, а не на стерву Эмму, строгого босса модных дамочек.

Когда Эмма была маленькой, мама в шутку звала ее «Мими», как героиню любимой оперы. А я, разозлившись на вредную старшую сестру, придумала смешное прозвище «Мимишка». Впрочем, и Эмме, и маме прозвище понравилось. С тех пор мы так и называли ее в кругу семьи.

– Зачем ее попусту расстраивать? – возразила Эмма, тряхнув волосами. – Что она сделает из своего Алтая? Бросит раскопки и купит билет на ближайший рейс? Нет, пусть лучше узнает, когда вернется. Все равно она была решительно настроена против моей свадьбы.

Эмма вылезла из ванны и завернулась в пушистый халат. Второй халат, приготовленный для Августа, протянула мне. Мы оделись и прошли в соседнюю спальню, где на низком столике стояли заботливо расставленные мною кушанья. Эмма взяла бутылку шампанского и села в глубокое кресло, от еды отмахнулась. Ее лицо вновь погрустнело, взгляд скользнул по кровати в лепестках, переместился на серый чемодан Августа, возле которого лежало небрежно сброшенное свадебное платье. Сестра всхлипнула, дрожащей рукой дернула пробку – хлопок и пробка стрельнула в потолок, шампанское потекло из бутылки на руки и колени ревущей Эммы.

Я подбежала, выдернула у нее бутылку и нервно закричала:

– Кончай реветь! И даже не думай напиваться. Жениху ты уже не поможешь, а мне нужна трезвая и здравомыслящая сестра. Как иначе мы разберемся в этом кошмаре и найдем убийцу несчастного Августа?

– Ты ничего не понимаешь! – рыдала Эмма. – Я хотела отменить свадьбу, вернуть ему кольцо, и чтобы все было как раньше, а потом передумала. Не потому, что внезапно в него влюбилась. Просто боялась огласки, не хотела слышать за спиной перешептывания коллег и знакомых, читать их язвительные комменты. Ты же видела: я раструбила об этой свадьбе на всю Москву. Постила наши с Августом фотки. Представляю, как завтра буду в центре внимания всех светских сплетников.

Я села на ковер возле Эммы, взяла ее руки, прижалась щекой и тоже заревела. Ну и что! Мы с сестрой сильные, но все же не твердокаменные.

– Не плачь, Мимишка! Ты не могла знать, что случится с Августом. А замуж выходят не только по любви. На меня посмотри: мы с Мишей тоже разговаривали о свадьбе, планировали наше будущее. Он обещал бросить пить. Только дружки и алкоголь оказались важнее светлой любви.

Я вспомнила о нашей последней ссоре: как кричали друг на друга, как потом хлопнула дверью и ушла навсегда. Брр! Глянула на одинокую бутылку шампанского у своих ног, схватила ее и отпила большой глоток. Вино булькнуло в пустом желудке, ударило в голову, комната закружилась, но стало гораздо лучше. Эмма забрала у меня бутылку и тоже глотнула, потом с тревогой уставилась на меня:

– Шурка, тебе нельзя пить – ты ничего не ела.

Сестра встала и подошла к столику с едой, подхватила куриную ножку и протянула мне. Я жадно впилась в мясо голодными зубами. Эмма вытерла рукавом слезы, съела клубничку, переключила музыку на разудалую попсу и снова глотнула шампанского. Под действием задорной музыки и алкоголя настроение сестры резко поменялось. Она ринулась танцевать и бойко подпевать:

– Ягода малинка, оп-оп-оп!

Я доела курицу, вытерла пальцы о халат, схватила бутылку, и заголосила, пытаясь перепеть хилого попсового певца:

– Высоко поднимем мы кубок веселья

И жадно прильнем мы устами;

Нам дорог всегда светлый миг наслажденья,

Так выпьем, сейчас за него…

Эмма выключила попсу, обняла меня и давай подпевать. Слова она знала наизусть, ибо я с детства распевала арию на весь дом, пытаясь подражать знаменитым оперным дивам.

После Травиаты мы плавно перешли на Чио-Чио-сан, Богему и закончили пьяный концерт бравурным «Сердцем красавицы». Голос у Эммы был слабоват, но слухом и ее судьба не обидела. Дуэт у нас вышел на славу! В процессе мы сбегали на кухню за недопитой бутылкой виски. Выпили все до донышка, кое-чего перекусили и ближе к полуночи обессиленные и охрипшие упали на кровать и провалились в глубокий сон.

–-

Я спала, и во сне передо мной мелькали картинки из недавнего прошлого…

Пару месяцев назад Август сделал мне предложение. В тот день мы решили прокатиться на колесе обозрения. Я с детства боялась высоты, но обожала преодолевать трудности. Так что, колесо выбрала самое высокое – в Крокус Сити. Весь путь наверх отчаянно пыталась зажмуриться и лишь вполуха слушала, что мне талдычит влюбленный ухажер. Когда кабинка доползла до самого верха, Август внезапно схватил мою руку, вытащил из кармана ювелирный футлярчик и позвал замуж. Сюрприза не получилось, ибо я давно ожидала от него подобной глупости. В последние дни он частенько пронзал меня задумчивым взором, порой вздыхал и говорил загадками. Для себя я уже решила сказать «да» и лишь ждала надлежащих действий от будущего женишка. Так что на колесе, при жутком грохоте кабинки и маячившей вдалеке земле, я лишь недовольно скрипнула зубами – не мог выбрать место получше – и молча кивнула в ответ.

Август старше меня почти на двадцать лет. Познакомились мы вполне банально: на одном из светских ивэнтов (по-нашему – мероприятие). Будущий жених поначалу меня совсем не впечатлил. Карьера моя как раз неслась в гору: я всеми силами стремилась пробиться на верхушку издательского холдинга, для чего сутками пропадала на работе. Поклонники – любовники пока плелись позади моих карьерных мечтаний. Десять лет назад я приехала покорять столицу, и не могла себе позволить угробить будущее ради жарких чувств к московским дон-жуанам.

Август был настойчив и непреклонен. Он приехал в Россию в беспокойные девяностые, держал акции крупных сырьевых компаний, имел собственные фабрики. Доходы от русских активов бурной рекой текли на его банковские счета. Обрусевший швед справедливо считался одним из самых денежных женихов России. Долгие полгода знакомства будущий жених всячески меня обхаживал, желая лишь одного – чтобы девушка его шведской мечты произнесла заветное «да».

Моя скороспелая помолвка поразила сестру Александру и доставила неудовольствие маме Полине Сергеевне.

Для Шурочки все женихи старше тридцати казались древними старцами. Она пыталась представить свою неземную сестру в объятиях престарелого шведа и задыхалась от накатившего возмущения. Мама Полина Сергеевна, вырастившая двух дочерей без ведома и помощи отцов, считала брак с «денежным мешком» недопустимым поступком для своей образованной дочери.

– Ты столько лет училась, делала карьеру, чтобы все бросить и просто выскочить замуж? Он годится тебе в отцы. Август будет относиться к тебе, как к маленькой девочке, красивой кукле! – кричала мама при нашей последней перед свадьбой встрече.

– Может, я так хочу? – упрямо твердила я. – Устала тянуть ипотеку, кредиты, журнал! Работать, как загнанная ослица, по четырнадцать часов в сутки. Хочу выйти замуж и заняться, наконец, творчеством. Мы с Августом купим очаровательную виллу на юге Франции. Я буду писать картины, смогу обеспечить Шурку. Чтобы бросила, наконец, свою провинцию и пела в лучших театрах.

– Что ты несешь? Деньги Августа – это его деньги. Думаешь, хитрый швед запросто предоставит тебе доступ к своим капиталам? Дочка, ты совсем не знаешь жизнь. Он заманит тебя красивыми подарками, поиграет и бросит ради другой красотки. А ты останешься без профессии, без денег и без перспектив. О Шуре не думай – девочка сама о себе позаботится. Замуж, Мимишка, стоит выходить только по любви. Ты любишь Августа?

Я задумалась, устремила беспокойный взгляд в огромное окно своей московской квартиры. Нет, жениха я не люблю. Но кому сейчас нужна любовь? Что дали мне былые любовные отношения? Слезы ревности, страх, боль?

– Мама, я не люблю Августа, но выйду за него! – твердо сказала я. – Свадьба в августе. Ты приедешь?

Полина Сергеевна тяжко вздохнула:

– Не вижу смысла, доченька. Ты соберешь свою блестящую московскую камарилью, закатишь пышный банкет. Зачем тебе скромная мать – археолог? Да у меня и командировка на это время намечена. Буду на Алтае. Если захочешь – навещу вас с Августом, когда вернусь, в октябре.

Я тогда горько заплакала от обиды. Мама обняла свою неразумную девочку, погладила теплой рукой мои волосы, утешила. Зеленые глаза моей замечательно красивой мамочки блестели любовью и нежностью.

–-

До чего же быстро выросли дочки! Эмме тридцать, Шурочке стукнуло двадцать пять. Полина Сергеевна вспомнила, как тяжело было растить девочек одной. Отец Эммы – однокурсник – даже не знал о ее беременности. Она тогда бросила институт и поступила на кафедру археологии. Папаша Шурочки – американский бизнесмен. У них был бурный, но короткий летний роман, после чего американец бесследно исчез из страны и из ее жизни. Полина с двумя девочками училась в университете и подрабатывала уроками английского и испанского. Жили они бедно и дружно. Она водила дочек в театры, на выставки. Когда Шура и Эмма подросли, на летние каникулы они вместе с мамой ездили на раскопки – к побережью Черного моря или на загадочный Алтай.

Повзрослев, Эмма окончила школу с золотой медалью и отправилась учиться в Москву. Младшая Шурочка поступила в консерваторию.

Александра в школьные годы была незаметным серым воробышком. Слишком тощая для мальчишек, чересчур скромная для девочек, она не пользовалась успехом в классе. Зато, после школы Шурочка бросала учебники, хватала ноты и неслась в музыкальную школу. С ранних лет девочка пела в концертах, играла в спектаклях. Застенчивая в жизни, на сцене она раскрывалась ярким цветком. Артистизм, обаяние, красота – воробышек сбрасывал неказистые серые перышки и оборачивался роскошной певицей. Хрупкая Шурочка с первыми звуками музыки превращалась в Аиду, Виолетту, Тоску. Ее душа трепетала от неземного восторга перед великими творениями композиторов прошлого и видела себя на сцене оперного театра.

Однако, судьба в лице всесильного ректора консерватории решила, что юная Александра еще не способна прочувствовать сложность и многогранность оперных партий. Александру Глазунову отправили набираться мастерства в театр оперетты. В театре ее молодость и свежесть привлекли внимание чуткого к женским чарам худрука, солидного Сан Саныча. Он настойчиво обхаживал девушку и авансом позволил ей спеть несколько главных партий. Сама Шурочка хитро увиливала от навязчивого пожилого поклонника. Девушка тайно встречалась со скрипачом Мишей и даже собиралась строить с ним счастливые семейные отношения. Вот только как рассказать об их отношениях в театре? Влиятельный худрук сразу обозлится на обманщицу и уволит обоих. Шура металась между карьерой и любовью и все оттягивала момент выбора.

Все кончилось в один день. Завистливая Светочка, мечтавшая о главных партиях, решила изгнать Александру из театра. Она нашептала худруку о Шуриных связях с молодым скрипачом. Разгневанный Сан Саныч тут же уволил Александру и Мишу и пригрозил, что их больше не возьмут ни в один из городских театров. Миша от огорчения ушел в долгий запой. Разгневанная Александра с ним порвала и махнула в Москву, на свадьбу сестры. О дальнейшей жизни и карьере она решила пока не думать. Денег у девушки было в обрез. Но добрые мама и сестра обещали поддержку на время, пока Шурочка ищет новую работу.

Заботливая Эмма прислала в аэропорт машину – встретить младшую сестру. Убер быстро домчал Александру до подмосковной усадьбы, высадил у ворот и умчался прочь. Шурочке предстояло сыграть роль подружки невесты, а после переместиться в московскую квартиру Эммы. По настоянию сестры она собиралась ходить на прослушивания в московские театры. Где-нибудь да повезет! Александра Глазунова верила, что счастливая звезда непременно приведет ее на заветную оперную сцену.

–-

В помпезном московском офисе до глубокой ночи горел свет. За массивным дорогим столом перед потухшим монитором задумчиво сидел Борис Олегович Мельников, богатый и влиятельный бизнесмен, а также давний друг и партнер пропавшего на свадьбе Августа Ларсена. Невысокая грузная фигура, редкие седые волосы, глубокие морщины на широком лбу – бурная жизнь изрядно потрепала облик Бориса Олеговича, но закалила сталью его нервную систему и жесткий характер.

Бизнес Бориса уходил корнями в мутные годы перестройки. Сначала были кооперативы. Потом подпольные валютные операции, скупка за бесценок крупных заводов. Шаг за шагом множил Борис свой капитал, пока не вырвался в десятку богатейших людей страны. Вспоминая те страшные годы, он искренне удивлялся подаренному судьбой везению. Сколько раз тайные и явные недруги взрывали его машины, стреляли, били и даже пытались утопить везунчика Бориса! Вновь и вновь бессмертным Фениксом Борис возрождался из пепла, безжалостно давил и преследовал обнаглевших конкурентов.

Августа Ларсена, прыткого белобрысого шведа, Борис знал еще по старым делишкам на московской таможне, где швед упрямо доказывал прожженным таможенникам свою законную, но не применимую к российским реалиям правоту. Борису понравился неглупый и напористый швед, и они сразу нашли общий язык. У Августа были капиталы в иностранных банках, у Бориса – наработанные годами связи и русская смекалка. Компаньоны быстро сообразили, как среди российской безалаберности можно преумножить свои активы, и занялись рейдерским захватом и дальнейшей перепродажей лакомых заводов и фабрик.

К тому времени, как Август задумал жениться на блистательной Эмме Глазуновой, Борис решил отодвинуть поднадоевшего шведа в сторону и завладеть половиной его доли в их процветающем холдинге. И сделать это нужно было до свадьбы, пока не появились наследники и никто не мог оспорить в суде его, Бориса, законное право на родной и выстраданный бизнес. Уже были готовы фальшивые финансовые отчеты, бумаги о банкротстве. Оставался последний шаг – предъявить Августу неопровержимые доказательства убытков и разорения и под шумок через подставную фирму выкупить его половину акций. И тут – гром и молния – какой-то идиот убивает Августа и ставит под удар всю его, Бориса, гениальную комбинацию.

Борис Олегович выбрался из просторного кресла, привычно сложил руки на животе и нервно заходил по кабинету. Возле стены, ближе к двери, испуганно топтался его главный помощник по щекотливым делам Сашка Поливанов. Сашка первым принес печальную весть о гибели компаньона, чем вызвал резкую вспышку гнева у строгого босса: тот запустил в голову гонца малахитовый канцелярский прибор. Сашкина голова прытко пригнулась, приборчик ударился в блестевшую на стене новую плазму и эффектно превратил ее в никчемный кусок ломаной пластмассы.

– Я же послал тебя следить за Августом, лопух ты эдакий! – слово Борис употребил емкое и нецензурное из своего богатого словарного запаса. – А ты опять дорвался до халявной алкашки и нажрался до кабаньего визга!

– Да я, Борис Олегович, только в туалет отошел, а этот Ларсен как раз свалил в парк. Когда я его отыскал, он уже мертвый лежал на земле, а рядом топтался его знакомый мент. Что мне оставалось? Скрылся в кустах и наблюдал издали. А потом Сергеич, начальник охраны, позвонил, и я в сторонку отошел, чтоб не светиться. А когда вернулся, там ужас сколько народу толклось. Баба эта его, Эмма, с ней девка, вроде, сестра, да еще врачи скорой. А Августа уже не было. То ли его на скорой увезли, то ли менты забрали. Я давай за Эммой следить – ничего интересного. Они с сеструхой в коттедж отправились, пили там и орали допоздна, потом стихли.

– А на кой ляд ты в Москву вернулся? Должен был остаться на месте и персонал расспросить: кто кого увез и куда.

Сашка ринулся было к двери, но Борис его притормозил:

– Стой, иждивенец! К этому делу нужно подойти деликатно. Спешка все только испортит. Август мертв – это хорошо. Но хотелось бы удостовериться в этом. Беру это на себя. А ты, Александр, вернешься в усадьбу и будешь неотрывно следит за Эммой Глазуновой. Глаз с нее не спускай. Я хочу знать о каждом ее шаге. Что подозрительного заметишь – сразу звони и докладывай. Есть у меня мыслишка, что хитрый швед перед тем, как окочуриться, мог передать ей важные документы. Что-то он в последнее время чересчур беспокоился, переживал. Как бы чего не заподозрил и не предпринял ответных шагов.

Подлиза Сашка подобострастно глядел на всесильного шефа. Высокий и крепко сбитый помощник по сравнению с низкорослым Борисом смотрелся великаном. Но во взгляде Бориса, его сердито нахмуренных бровях, сжатых кулаках было столько мощи и силы, что у Сашки невольно дрожали колени. Он давно потерял счет убиенных врагов и недругов шефа и ни за что не хотел пополнить этот длинный список.

Борис Олегович остановился, отдышался и вздернул глаза на подчиненного.

– Все понял? Отлично. Иди, не задерживайся, у меня еще есть дела.

Сашка, склонив голову, задом вынырнул из кабинета, а Борис Олегович неторопливо протопал к столу, взял телефон и набрал номер прикормленного полковника.

– Юрий Геннадьевич, не разбудил? Прости, родной, за поздний звонок. Дело у меня срочное и важное. Мой компаньон Август Ларсен сегодня скоропостижно скончался на собственной свадьбе. Можешь разузнать, кто ведет следствие и есть ли результат. Сам понимаешь – в долгу не останусь.

Положил трубку и довольно усмехнулся. Партия еще не проиграна. Похоронит Августа и быстро перепишет на себя все его состояние.

–-

– Бимс-бимс-бимс!

Противный писк мобильника гвоздями пронзил мою сонную голову. Отстаньте! Хочу спать! Телефон не смолкает. Натужно поднимаюсь и шепчу:

– Август, ответь: пусть проваливаются!

– Бимс-бимс-бимс!

И тут вспоминаю: Августа убили! Я – вдова! А рядом лежит моя сестра Шурка.

Из-под подушки рядом торчит лохматая черная голова. Ниже халат и две тощие ноги с мозолью на пятке.

– Шурка! – тормошу родную сестрицу. Ноль реакции – дрыхнет, приоткрыв рот с хищным оскалом мелких зубов. Эдакая вампирша. Который час? В спальне часов нет – молодоженам ни к чему знать время. Резко встаю с кровати. Голова чугунная, в горле – пустыня Сахара. Осторожно обхожу кровать и с разгромленного стола с бутылками, бокалами и объедками хватаю дрожащий смартфон.

– Кто это? – хриплю в трубку. На экране девять утра.

– Эмма Петровна? – бодрый голос врывается в мое похмельное послесвадебное утро. – Это Владимир Черский, юрист Августа Ларсена, вашего жениха. Господин Ларсен оставил для вас документы и поручения. Нужна ваша подпись на …

Юрист трещит без умолку. Я прикрываю глаза рукой – утреннее солнце режет острым лучом.

– Какие документы? Простите, а вы в курсе, что господин Ларсен вчера скончался?

– Да, именно поэтому мне срочно нужно вас увидеть. Время не ждет! Холдинг господина Ларсена в большой опасности и лишь вы сейчас можете воспрепятствовать его захвату.

Он что – поганок объелся? Какой захват? Мир точно сошел с ума. Сначала убили жениха. Потом похитили его труп. А теперь – захват. А я – модница и красавица Эмма Глазунова – супергерой, призванный спасти империю покойного Августа. Чего ради?

– Послушайте, господин юрист, – я уже проснулась и обрела способность здраво мыслить. – Насколько я знаю, у Августа нет родственников. Я не успела стать ему женой, значит, наследства мне не видать. Как я могу спасать то, что мне не принадлежит?

– Эмма Петровна! Ваш жених – гений. Он все предусмотрел и сделал, как надо. Давайте встретимся, и я вам расскажу. Можете, к двенадцати подъехать в кондитерскую на Никольской?

Я вышла из спальни и направилась в кухню: пить хотелось ужасно! Вынула из холодильника бутылку минералки, открыла, налила полный стакан и выпила залпом. Уф! Жизнь продолжается. Хоть и не по моему сценарию.

– Хорошо, Владимир! Я подъеду к двенадцати.

– Вот и славно! Буду вас ждать, – радостно ответил юрист и отключился.

Я прихватила бутылку с водой и вернулась в спальню. Сестра еще спала, лишь стянула на себя шелковое покрывало. Увядшие розовые лепестки обсыпали белоснежный ковер. Я присела на кровать, нежно погладила темноволосую голову и мягко сказала:

– Шурочка, просыпайся! Пора ехать.

Сестра открыла заспанные зеленые глаза и улыбнулась. Потом прошептала:

– Пить!

Я подала воду и она сделала пару глотков.

– Эмма, как наши дела? Нашли Августа? – в голосе проснувшейся Шурки звучала тревога.

– Нет! Ничего не знаю про Августа. Без понятия, кому понадобился его несчастный труп. Наверное, следует написать заявление в полицию. Как думаешь? Но зато объявился юрист и желает передать мне какие-то бумаги на его имущество. Мне нужно одеваться и срочно возвращаться в Москву. Так что давай, поскорее приводи себя в порядок и поедем.

Сестра поднялась с кровати и поплелась в ванную, а я кинулась к чемодану: найти себе и Шуре подходящую одежду. По дороге запнулась за свадебное платье, разозлилась и бросила его в угол. Чертова свадьба! Не надо было соглашаться на это дурацкое замужество!

Ладно! Эмоции оставим на потом. Сейчас нужно подумать о главном: как разыскать тело Августа и чего от меня хочет его новый юрист. Я распахнула чемодан и начала перебирать вещи. Мы собирались на юг Испании и в собранных вещах была лишь летняя одежда. Я выбрала Шуре брюки-бермуды, блузку без рукавов и кардиган. Удобно – мы носим один размер, только я на голову выше сестры. А вот обувь Шурочке придется оставить свою. Мои туфли на ней будут болтаться как мачехины башмаки на крохотной золушкиной ножке.

Для себя я нашла джинсы, кеды и белую футболку. Остальную одежду сгребла в чемодан. Подумала и затолкала туда же помятое свадебное платье. Вдруг, пригодится! Шутка! Просто не хотела, чтобы его хватали чужие руки. Потом я оттащила свой чемодан и чемодан Ларса на улицу и загрузила в багажник припаркованной позади коттеджа машины. Это был серый мерс Августа. На тачке жениха я ездила по доверенности. Моя личная машина – алая мазда – сейчас тихо стояла на подземной парковке московской квартиры. Когда приедем в город, я поменяю машины. Ибо машина Ларса, как никак, является его имуществом.

Я вернулась в дом и с порога учуяла манящий запах жареных кофейных зерен. Шурка выбралась из ванной и осваивала кофе-машину.

– Сделай и мне чашку эспрессо! – скомандовала я младшей сестре и отправилась принять душ.

Спустя полчаса мы оделись и вышли на улицу. За отель Август заранее внес предоплату. А после вчерашних событий желания прощаться с персоналом у меня не было. Так что мы загрузились в машину и поехали к виднеющимся неподалеку воротам с будкой охранника. Когда закрывала коттедж, мне послышался тихий шорох в кустах. Стало тревожно, будто мы здесь не одни. Захотелось быстрее уехать из этого проклятого места.

Чуть позже, когда выезжала на федеральную автостраду, в зеркале увидела ползущую за нами черную тень незнакомого авто. Может, работник отеля или кто-то из моих гостей? В тот момент я быстро забыла об этом и переключилась на мысли о предстоящей встрече с юристом.

Странно: Август никогда не упоминал этого Владимира. Я прекрасно знала его юриста из холдинга, чванливого Андрея Витальевича. Он составлял наш брачный договор и всячески акцентировал внимание на богатстве жениха и накопленных долговых обязательствах невесты. Почему Август не рассказал об оставленных бумагах? Хотел сделать сюрприз, но помешала безвременная кончина? Странности росли снежным комом и закручивали мою жизнь в нескончаемый водоворот тревожных событий.

Я машинально вела машину, а мысли крутились вокруг моего туманного будущего. Перед свадьбой я уволилась с работы. Свадьба не состоялась. Значит, нужно идти на поклон к шефу –бабнику Костику и слезно проситься обратно. В голове вспыхнула ярость, руки вцепились в руль. Вспомнила, как противный Костик при каждом случае норовил облапать мое стройное тело. Мужик старой закалки и ценностей, он считал, что каждая подвластная ему на работе баба просто горит желанием поскорее задрать юбку перед молодящимся боссом. При упоминании о «харрасменте» и «домогательствах» Костик лишь ехидно ухмылялся и показывал рукой на дверь, где настойчиво обивали пороги сотни красивых девиц, жаждущих получить работу в модном журнале.

– Мимишка, не гони! Мы так и до Москвы не доедем. Ты хочешь отправить нас прямиком за Августом? – звонко кричала Шурка. – Ладно, ты уже в преклонных годах – целых тридцать. Но мне всего двадцать пять! Я еще и не жила толком.

– Прости, родная! – взяла себя в руки. Подумаю о трудностях позже. Сначала нужно доехать до кафе.

Москва всегда поражала меня длиннющими пробками и шумным потоком разноголосых людей, даже в разгар дня бегущих по пестрым улицам. Хорошо, мы выехали с запасом и успели добраться аккурат к двенадцати. Я схватила с заднего сидения сумку, закрыла машину с чемоданами, и мы с Шуркой помчались к дорогущей кондитерской Café de Paris, с роскошным интерьером и вызывающими ценами.