скачать книгу бесплатно
Девушка казалась ему умной и он не думал, что она столь наивна, чтобы верить в подобные сказки. Он представил, как камень вдруг сморщился и заплакал, как по нему текут ручьем слезы и громко, безудержно рассмеялся. Баэрта, уже державшая в руках глиняную, красиво расписанную баночку с непонятными письменами, повернулась и сердито сказала:
– Что же тут смешного?! Это редкий состав. Да, есть слезы камней, их собирают в высокогорных пещерах. Вот, посмотри!– и она раскрыла баночку и поднесла ему. Арынгазы понюхал:
– Фу, они еще и пахнут противно, наверное стухли!– продолжал смеяться он.
– Ну и не надо! Если не хочешь, могу не лечить тебя!
Арынгазы продолжал веселиться, но увидев, что она нахмурилась, внезапно прекратил смех и взяв ее руку, провел ею по своей щеке. Глядя в глаза сказал ей:
– Баэрта, я на все готов, мажь меня протухшими каменными слезами, мочой старого осла, или слюной ястреба…
– Тогда сними халат и повернись к свету,– тоном, не терпящим возражений, сказала она.
– Но в твоей юрте холодно, я разожгу огонь в очаге.
Она засуетилась, ведь и правда, она даже не заметила, что в юрту пробрался промозглый холод. На улице было пасмурно, по небу плыли низкие тучи. И сразу смутилась еще больше. Чтобы как-то исправить положение, она взяла котелок и налила воды, сказала:
– Я сделаю чай, у меня есть вкусное топленое масло. Чай с ним очень хорош.
– Чай, конечно, чай сейчас будет кстати. Я проголодался, – улыбнулся он, наблюдая как она смущенно хлопочет. Отблески огня играли на ее щеках , он видел, Как Баэрта старается прятать смущение за сенью опущенных густых ресниц и она нравилась ему все больше. Что-то особенное было в ней. Надо узнать о ней у Батнасана, подумал он. В юрте у нее было очень чисто, аккуратно скатанные покрывала и шали, место, где она принимала больных, ее саквояж и свитки, много свитков. Один был раскрыт и лежал на ее топчане. Он подошел и взял его в руки. Ого! Это был целый медицинский научный трактат! Не каждый в этом разберется!
– У меня нет лепешек, я сегодня не пекла их, но есть сыр.
– Откуда у тебя такой серьезный трактат?-спросил Арынгазы.
– Мне подарил его Батнасан и сегодня я изучала его, даже о еде забыла.
– О чем он?
– В нем говорится о том, как разные способы дыхания могут лечить разные болезни. Потому что в нашем теле есть кровь, она жидкая, еда, она твердая и воздух, это то, без чего не может жить человек. Все они дают силу. И воздух один из трех необходимых условий для жизни. Все это взаимосвязано и ускоряя, или замедляя дыхание, задерживая его, или наоборот, выдыхая и задерживая, можно наладить такой ритм организма, который побеждает болезнь.
– Да ну?! пПросто дышать?
– Не просто дышать, а правильно дышать. А еще хорошо делать это, принимая особую позу. И вообще, если дышать правильно, то может прийти ясность мысли и можно выйти за пределы обычного понимания и узнать больше. Я все утро читала его, а потом захотела пройтись, чтобы обдумать это и встретила тебя.
– Как интересно!
Они пили горячий солоноватый чай, прикусывая твердые шарики сыра и разговаривали. Им было интересно друг с другом и время пролетело незаметно, исчезла скованность и смущение, Баэрта расслабилась, щеки ее зарумянились от горячего чая и оживленного разговора, когда неожиданно зазвучал голос Алтенцецег у входа в юрту:
– Баэрта, Баэрта! – и не дожидаясь ответа, пола приоткрылась и в юрту вошла Алтенцецег. Она не сразу рассмотрела Арынгазы в сумерках юрты, начала говорить:
– Я приходила сегодня к тебе, но не застала, – девушка осеклась, увидев его, сидящего на топчане с пиалой в руках.
– Я гуляла, – сказала Баэрта, проворно вскочив с топчана.
– Ой, я зайду позже,– и не дожидаясь ответа, исчезла, плотно задернув полог.
Баэрта и Арынгазы сразу замолчали и волшебство момента было прервано. Баэрта поставила пиалу и тихо предложила осмотреть рану. Он снял халат и она, повернув его к свету, осмотрела и осторожно провела пальцами по темно-бордовому рубцу.
– Рана зарубцевалась, но еще нужно время чтобы все хорошо срослось, прошло только пол луны. Этого мало. Уже хорошо, что отпала корка. Все-таки хороший порошок,– говорила Баэрта, размышляя вслух, – но китайская мазь поможет, я сейчас нанесу, ее нужно осторожно втирать. Она открыла баночку и стала круговыми движениями, слегка нажимая втирать ее в бок, вокруг рубца все покраснело и сам рубец стало жечь, как раскаленным железом, Арынгазы поморщился и по лицу его потекли слезы:
– Ох, я кажется понял почему так называется эта мазь, даже камень заплачет от нее…
– Потерпи, боль сейчас пройдет, эта мазь ускорит заживление, если очень больно, то ты дыши, глубоко дыши и все пройдет,– сказала она , убирая баночку. Она повернулась к нему, осторожно опуская его рубаху, Арынгазы прижал ее к себе, она осторожно, ненастойчиво попыталась освободиться, но он не отпускал ее, вдыхая запах ее волос, пропахших какими-то порошками и снадобьями. Она почувствовала, как бьется его сердце и участилось дыхание. Баэрта отстранилась, твердо решив прекратить это и уговаривая себя быть стойкой и не поддаться ему, такому желанному мужчине. Но все ее тело чувствовало его, в ней отдавался каждый импульс, исходивший от его сильного мужского тела. Он тряхнул головой и вдруг его руки приперли ее к алтарю, отрезав путь к отступлению.
– Баэрта…– хриплым голосом сказал Арынгазы.
– Нет, Арынгазы… Я не могу…,– Он часто задышал и взяв ее лицо в свои большие грубые ладони, поднял ее лицо и посмотрел долгим взглядом ей в глаза. Его взгляд опалил ее огнем и Баэрта, вся затрепетав, закрыла глаза, губы ее приоткрылись. Он подхватил ее на руки и понес на топчан.
– Завяжи вход веревкой…– только и успела сказать она, дав волю своей страсти, которая хлынула с необузданной силой и накрыла их с Арынгазы. Ум ее, всегда спокойный и рассудительный не мог больше контролировать ее, она отдалась ей, забыв об обещаниях и обетах, взятых на себя. Арынгазы был другом Батнасана, он, как и его друг был опытен и был почти таким же желанным для женщин, его мужская сила окружала его плотным, таким густым ореолом и женщины чувствовали это. Он в прошлом был женат на самой красивой девушке, он горел к ней страстью и был сильно влюблен, но оказалось, что они не могут жить вместе, они были разными, как две птицы разной породы. Она заботилась о себе и своей красоте, хотела много монет и украшений и круг ее интересов был узок, детей у них не получилось, со временем ссоры, которые гасились страстной близостью, но и она перестала действовать и Арынгазы после очередной бурной ссоры со слезами и обвинениями, собрался с духом и вернул ее отцу. Он долго еще страдал и иногда все же близость, которая излечивала все их недопонимания случалась между ними, когда он спонтанно заставал ее у реки, или она приходила к нему под каким-то предлогом. Но со временем Арынгазы привык жить без нее и он стал наведываться к вдовам. Их было много в Племени, ведь часто случались набеги, мужчины гибли и молодые женщины нуждались в мужском внимании и ласке, не всех ведь брали второй женой.
Арынгазы не хотел уходить, уже, когда стемнело, они почувствовали голод и она испекла вкусные лепешки, которые смазала топленым маслом, были еще сушеные фрукты и мед, ему казалось все необыкновенно вкусным. Он сказал, что останется у нее, пока его рубец полностью не исчезнет, но Баэрта, придя в себя, все-таки решила, чтобы между ними было какое-то расстояние, хотя этот мужчина уже полностью занимал ее мысли, она была теперь в плену своих чувств и тех ощущений счастья и радости, которые Арынгазы подарил ей.
Утром он ушел. Они с трудом оторвались друг от друга и Арынгазы, прижав ее голову к своей груди и гладя ее волосы, прошептал:
– Я приду вечером, хорошо? Я хочу быть здоров,– улыбнулся он, Баэрта согласно кивнула…
Весь день она летала, как на крыльях и что бы она ни делала, принимала и осматривала рожениц, или раненых в том бою, мысли о Арынгазы не оставляли ее, иногда вдруг возникало чувство вины, что нарушила обет, она корила себя, зачем поддалась? Как могла так беспечно повести себя?! Ведь хороший лекарь всегда один… Но голос разума заглушало биение сердца.” Люблю-люблю”-, стучало оно и ум был невластен над охватившим ее чувством. Так прошел день, но к вечеру пришла женщина, сказав, что у ее ребенка жар и она ушла в их юрту лечить его, в течение ночи Баэрта так и не вернулась, а утром нашла смятый топчан- значит Арынгазы был здесь и прождал ее целую ночь, уйдя на рассвете чтобы руководить своим отрядом, отважными воинами. Она легла на топчан, накрывшись шалью и уткнувшись в подушку, вдыхая его запах. Она задремала и проснулась уже ближе к полудню, когда пришел Арынгазы и тихо передвигаясь, затопил очаг, Баэрта проснулась от того, что он, сидя на ковре, не решаясь потревожить ее, смотрел на нее. Она смутилась и, открыв глаза, улыбнулась ему.
– Милая, я прождал тебя всю ночь, ты обещала лечить меня,– улыбаясь,– с нежностью сказал он.
– Я лечила ребенка, пришлось быть рядом с ним всю ночь, пока не спадет жар.
– У меня болит рана, наверное будет непогода,-желая ее прикосновений, сказал Арынгазы.
Баэрта встревожилась и приподнялась на локтях:
– Сильно болит? Я сейчас все сделаю, ты пока раздевайся, я принесу мазь,– и она попыталась подняться, но Арынгазы прижал ее телом, нежно гладя шею и опускаясь все ниже, откинув шаль. Руки его скользили вдоль ее тела и она, закрыв глаза, опять погрузилась в теплую, искрящуюся негу. Дни были короткими и в юрте, при свете огня было уютно, в проеме закружились первые снежинки, известившие о наступлении зимы, они лежали, накрывшись большой теплой шалью, она была мала для них обоих и Баэрта подумала, что он единственный мужчина с которым она хотела бы делить свадебное покрывало… Но мечтать об этом она не могла. В конце концов она ничего не знала о нем. Где его семья, есть ли жена, дети? Или он овдовел? Набравшись смелости, она все же начала этот разговор:
– Арынгазы,– поглаживая его лицо, опустив глаза, обратилась к нему Баэрта.
– Что, милая?– поймав ее руку,спросил он.
– Как получилось, что ты один? До сих пор нет жены и детей?
– А что? Разве ты не довольна этим?– ушел от ответа Арынгазы.
– Просто хочу знать…
– У меня была жена, детей мне не родила.
– А сейчас где она? Она жива?
– Да, жива, просто я вернул ее отцу.
– Потому что не родила детей?
– Баэрта, я отдал ее отцу, все в прошлом, давай не будем говорить об этом, хорошо? Моя юрта свободна, если хочешь, переезжай ко мне.
– Нет, Арынгазы, люди приходят сюда, когда им нужна помощь. Я должна остаться здесь.
– Понимаю тебя, хорошо, тогда я буду у тебя частым гостем,– схватив ее в охапку и уткнувшись ей в шею,– сказал он.
– Но тебе придется уходить, когда я принимаю здесь женщин и беременных. Я не знаю, как получилось, что ты все-таки так быстро добился своего. Целитель должен быть один, чтобы ничего не отвлекало.
– Да, не мог устоять перед тобой,– улыбаясь сказал Арынгазы,– поэтому, как в бою, хочешь победить, действуй быстро. Медлить было нельзя. Как я мог допустить, что ты, такая серьезная, начнешь думать и думать…
– Дааа, оказывается ты хитер!
– Я просто умный,– засмеялся он
– И скромный,– продолжила она, улыбаясь.
– Ну ты же не жалеешь, что все так быстро произошло?– поддразнивая ее и лаская, видя, как реагирует ее тело, продолжал он.
– Арынгазы…– прошептала она.
Почти до вечера они нежились под теплой шалью, прижавшись друг к другу, но ни он, ни она не могли полностью отстраниться от своих дел, Баэрта должна была навестить несколько беременных и Алтенцецег, он, проверить дозорные отряды и, выпив чаю с сушеным мясом и лепешками, они разошлись, договорившись, что он придет к ней позже.
Сначала она пошла к Алтенцецег, узнать, все ли в порядке у нее. Как только она вошла в ее юрту, та прервала разговор с женщиной, которой давала какое-то задание и сделала жест уйти.
– Баэрта, дорогая, ну расскажи мне… Я видела его в твоей юрте! Он так на тебя смотрел!…– затараторила Алтенцецег, изобразив страстный взгляд Арынгазы.
Баэрта стушевалась под натиском и покраснела, не найдясь сразу, что сказать. Нахмурившись, она сказала, стараясь казаться строгой:
– Что ты придумала, Алтенцецег?! Он просто пришел, чтобы я осмотрела рану.
– Я знаю Арынгазы, он бы ни за что не пошел, это не первое ранение и всегда чуть немного заживет, он и не замечает его уже больше, тем более прийти на осмотр,– продолжала Алтенцецег,– Да и щеки у тебя зарозовели и глаза блестят! Ты хочешь скрыть от меня! Уже все было, ведь правда? Расскажи!– требовала подруга.
Баэрта потупилась, чтобы скрыть предательское сияние глаз.
– Я встретила его, когда гуляла у реки и сама хотела осмотреть его. Вот мы и пошли ко мне в юрту. Вот и все.
– Ахахаха!– рассмеялась Алтенцецег,– Баэрта, не надо стесняться! Я так рада за тебя! Арынгазы один из лучших мужчин, которых я знаю. А какой красавец! Знаешь, сколько женщин хотели бы быть с ним рядом! У него была жена. Такая красивая! Как Луна!
Ее слова неприятно резанули слух Баэрты. Но ей хотелось знать больше о Арынгазы и она хотела, чтобы Алтенцецег продолжила. К счастью ее не надо было просить об этом.
– Но они все время ругались. Оказалось, что красоты недостаточно. Она мучила Арынгазы, совсем не любила его. И он решился и отдал ее отцу. И потом, понятно, что когда женщина не подходит, то и детей не получается, сколько ни старайся,– хитро улыбнулась она.
– А он? Он любил ее? Сильно переживал?
– Ну уж хуже, чем то, когда она была в его юрте и не придумать! Потом ему стало легче. Батнасан поддерживал его. Она, правда, потом хотела вернуться к нему, но он уже решил. А если он решил что-то, то уже не передумает! И отец ее приходил разговаривать с Арынгазы и Батнасаном. Но Батнасан сказал, что вмешиваться не будет и Арынгазы сам должен решать. Отец остался недоволен и наказал дочь, побил ее и она долго сидела в юрте и плакала. Потом он заставил ее идти к Арынгазы, падать ниц и умолять забрать ее обратно. Но он не передумал, хотя ему и было тяжело, но, кажется, что тогда он уже разлюбил ее.
– А давно это было?
– Позапрошлым летом. С тех пор к нему слетались вдовы, как голодные птицы, но он никого не поселил в своей юрте. Сказал Батнасану, что решил жить один. А сейчас, наверное все изменилось.
– Так, Алтенцецег, давай я осмотрю тебя,– желая закончить разговор о Арынгазы, сказала Баэрта.
– У меня все хорошо,– улыбнулась Алтенцецег, поглаживая живот. Видишь, как ребенок двигается, указывая на вздувшийся в одном месте бугорок,– сказала он.
Баэрта приложила ухо к животу и закрыла глаза, так она слушала эту маленькую жизнь. Улыбнулась, проведя по животу, пощекотав бугорок и осталась довольна.
– Что-тот я давно не видела Саргэлэн.
– Она с Мягмаром уехала проверять дозорные отряды.
– Как, уехала?! Я же запретила сидеть в седле и тем более ездить так далеко!– топнув ногой, не сдержалась Баэрта,– что ж тут удивительного, если не сможет выносить и этого ребенка! А Мягмар как позволил?! Зачем взял ее?! Наступила зима, земля уже холодная, она может простудиться!– негодовала она.
– Саргэлэн сказала, что ей душно в юрте, а без мужа совсем плохо, что она хочет спать под звездами. Я пыталась остановить ее, хотела сказать тебе, но заглянула к тебе в юрту, а вы там с Арынгазы сидите, чай пьете, а он тааак смооотрит на тебя…– многозначительно растягивая слова, взялась опять за свое Алтенцецег.
– Ну знаешь!– сделавшись почти бордовой,– возмутилась Баэрта, – почему не сказала мне?!
– Ты ничего бы не сделала все равно. Она упрямая. А Мягмар сказал, что если Саргэлэн хочет, то пусть едет, они ведь всегда вместе, так ему спокойнее.
– Случись что, он не знает что делать!– Баэрта повернулась и выбежала из юрты. Обычно она была спокойной и рассудительной, но здесь не смогла сдержать гнев, ведь ее назначения выполняли все пациенты, иногда она настойчиво заставляла их пить горькие отвары, или носить на сломанной конечности неудобную повязку, запрещая снимать и все время проверяла их выполнение. Баэрта часто была строга с больными и ранеными, а здесь она упустила контроль. Она разозлилась на себя, что позволила чувствам овладеть ею. Лекарь, целитель, должен быть один и не отвлекаться на всякие глупости. Все! Нужно выкинуть из ума Арынгазы,– решила она, думая, что после обхода беременных пойдет в юрту и продолжит изучать медицинский трактат.
Наступил вечер. В ее юрту, улыбаясь, вошел Арынгазы, впустив струю холодного воздуха. Она, хоть и говорила себе, что не ждет его, но никакой трактат не изучала, навела порядок в юрте, разгладив складки на топчане, вытряхнула скатерть и положила ее идеально ровно, протерла пиалы и поставила их с разных сторон скатерти и, напевая, замесила тесто, поставила чай. Было темно, но в юрте, при отблесках огня было очень уютно, вкусно пахло чаем и лепешками. Арынгазы повел носом и, сев рядом, обнял ее, положив на плечо голову и наблюдая, как она ловко печет лепешки. Она не отреагировала. Потом, закончив готовить, села и посмотрела на него, насколько могла холодно.
– Арынгазы, я сделала большую ошибку,– начала она.
– Какую, милая? Какую ошибку может сделать такая умная женщина,– улыбнулся он, потянувшись за лепешкой. Баэрта заботливо налила ему полную пиалу чая, подала масло, как бы случайно прикоснувшись к его руке.
– Ты больше не должен приходить ко мне. Я решила, я все решила…Я лекарь, понимаешь? Я не должна думать ни о чем другом…– пытаясь подавить вздох, сказала Баэрта.
– Ах вот оно что,– поставив пиалу и глядя ей в глаза, сказал Арынгазы. Она опустила голову, не в силах выдержать его взгляд.
– Испугалась значит…
– Нет! Я ничего не боюсь! Просто… это неправильно…
Он откинулся на подушки и закрыл глаза.
– Откуда ты знаешь, что правильно? Нет, Баэрта, ты не сделала ошибку. Ты собираешься ее сделать. А я не дам. Не позволю тебе. Я конечно уйду сейчас. И буду ждать когда ты позовешь меня. Потому что знаю, что ты не сможешь взять и закончить то, что уже родилось. И то, что ты решила, это решила ты, а не я. Не знаю почему это произошло и что могло измениться за несколько часов, но ты хочешь обмануть себя и меня. Он порывисто встал и, не дожидаясь ответа, вышел.
Наступила звенящая тишина. Баэрта стояла посередине юрты и ее охватила паника. Как?! А вдруг Он больше не придет?! Что она наделала?! Баэрта села на топчан и, закрыв лицо руками, горько заплакала. А чего она ждала? Зачем затеяла этот разговор? А вдруг и правда все закончено?… Эта мысль была невыносима для нее. А если он решит и все… как решил со своей красавицей женой…
Всю ночь она ворочалась и не могла уснуть. В степи завывал ветер и его порывы трепали юрту, она плотнее закуталась в шаль, испытывая почти физическую боль от разлуки с Арынгазы. Чувство вины острой иглой вонзилось ей в сердце. Она не понимала, как должна поступить, ведь небольшой опыт в таких делах не позволял ей решиться на что-то. В те далекие времена, когда она, еще совсем юная девушка, познала своего мужа и преданно была с ним рядом, а потом его смерть и потеря ребенка, плотно захлопнули ее душу, не давая возможности получить этот опыт, который в этот момент мог помочь ей. Вот была бы здесь сейчас Солонго… Не с кем даже поделиться… Алтенцецег непосредственна, юна и воспринимает все со страстной легкостью, не придавая значение многим вещами, считая их незначительными мелочами, глядя на все с большим оптимизмом.
Утром она поднялась бледная с синими кругами под глазами от бессонной ночи. Затопила очаг и взяла в руки трактат. Но нет, вникнуть не получалось. Она положила свиток на колени и задумалась. Какой будет теперь жизнь без Арынгазы, мысли о нем не оставляли. Она вздохнула и решила пойти к нему. Она не знала, что скажет ему, но оставаться в юрте и ждать было невозможно. Баэрта посмотрела в зеркало, протерла лицо и шею теплой водой, натирая жесткой тряпочкой, чтобы щеки хоть немного порозовели, переплела косы и завязала их вместе, как делали лекарши и повитухи. Она хотела быть красивой, хотела нравиться ему. Баэрта выглядела если не юной, то молодой женщиной, ведь замуж она вышла, как только стала девушкой, вскоре родила, а потом через два года овдовела и потеряла сына. С тех пор прошло много времени, но стан ее не отяжелел и кожа была гладкой и чистой, почти как у девушки. Все эти годы она совсем не обращала внимание на свою внешность, редко смотрелась в зеркало, да и обычная для женщин забота о коже и волосах не волновала ее. Она не применяла отвары для омовения лица, не пила горькие травы, чтобы кожа посветлела и ушел обычный для всех степных народов желтый оттенок. Ее волосы не нуждались в особой заботе, они были густыми и красивыми, а тяжелые косы со временем остались такими же толстыми. Но сейчас она решила начать ухаживать за собой, ведь теперь, зная, что Арынгазы желанен для многих местных вдов, она должна тоже быть на высоте. Баэрта надела дорогой, но строгий халат и белоснежную тонкую рубашку из светящегося будто бы шелка, он красиво оттенял лицо, поискала в мешочке с редко надеваемыми украшениями и, приложив к халату ожерелье из ярких камней, осталась довольна и решительно направилась к юрте Арынгазы. Обогнув рядом стоящую юрту, она вдруг увидела его, стоящего у входа, напротив него, подойдя почти вплотную, стояла молодая и очень красивая женщина. Она что-то сказала ему и, запрокинув голову, ждала ответа, кокетливо глядя на него из-под ресниц блестящими глазами, он что-то ответил, она призывно засмеялась, коснувшись его руки, он опять что-то сказал, загораживая вход в юрту. Она замолчала и, сердито топнув ножкой, обутой в расшитый короткий сапожок, резко повернулась, косы ее взметнулись и ударили Арынгаза по щеке, он что-то сказал ей и она вернулась, подошла и не отрываясь глядя в глаза, стала что-то говорить. Баэрта, не в силах смотреть на это, повернулась и побежала прочь, задыхаясь от боли и ревности. Запыхавшись, она прибежала в юрту и, забившись у угол, тщетно старалась усмирить свой ум. Так сидела она долго, пока в юрту не пришла Алтенцецег. Она была встревожена. Не обратив внимания на расстроенный вид Баэрты, она сказала:
– Баэрта, сейчас прискакал гонец из дозорного отряда. На них напали, Батнасан уже собирает отряд и не медля отправляется туда. Гонец легко ранен.
– Алтенцецег, Там же Саргэлэн! Что делать?!
– Я уже сказала Шаману, что нужно начинать делать ритуал и просить Защитников Племени о помощи.
– При чем тут это?! Она беременна, носит ребенка плохо, она может опять потерять его!
