скачать книгу бесплатно
Я, не отрывая глаз от Гая, подняла руку, как всегда делал отец, чтобы собеседник замолчал. Этот, почти магический жест, всегда оказывал сильное действие на собеседника. С одной стороны, отец, не говоря ни слова, заставлял человека замолчать, я другой стороны, показывал свою власть. Тархан от неожиданности замолчал. Я продолжала, сделав жест Гая пройтись со мной и непозволительно повернулась спиной к Тархану, боковым зрением наблюдая, как рот Тархана приоткрылся и вся гамма чувств отразилась на его лице, недоумение сменилось гневом, налились кровью глаза и сжались кулаки, но я уже шла рядом с Гая по берегу, оставляя стоять мужа и группу кузнецов, безмолвно наблюдающих эту возмутительную сцену. Внутри появилась огромная, несокрушимая сила, на миг мне показалось, что надо мной пронеслась Птица- Охранитель, которую не всем доведется увидеть. Мне рассказывал о ней отец, он говорил, что можно всю жизнь прожить и не увидеть ее, но явление ее человеку, может изменить всю жизнь. Сейчас я ощутила ее явное присутствие. На душе стало абсолютно спокойно и радостно. Исчез страх перед Тарханом и чувство правоты, которое полностью захватило меня, руководило разговором с Гая. Вероятно он почувствовал это.
– Ты что-то хотел обсудить? Вчера ты говорил о том, что хочешь купить все оружие, которое есть у нас. Что ты представляешь на нашей Земле какого-то важного человека. Кто он?
Гая не смог скрыть удивления:
– Откуда ты знаешь? Ведь ты не могла слышать этого!
– Гая, я знаю все, что я должна знать. А ты знаешь ли, что Тархан не может решить этого без разрешения моего отца, великого Оуюн Хагана?– высокомерно и твердо сказала я
– Ты дочь Оуюн Хагана?– еще больше удивился он,– прости, я не знал этого.
– Да, я его дочь. А ты кто? Кто послал тебя к нам?
– Я из Хазарского Каганата. Как ты знаешь, наш Правитель завоевывает много новых земель. Он, славный и великий, отрядил меня для того, чтобы я нашел лучшее оружие. Я много видел и разбираюсь в нем, оружие, которое изготавливают у вас, даже лучше тюркских ятаганов. Оно прочнее и легче.
– Да, я знаю, что наше оружие лучшее. И луки, и стрелы, кинжалы и мечи, все это изобрел мой муж, Тархан. Но знаешь ли ты, посланник Правителя Хазарского Каганата, для чего мы делаем это оружие?
– Конечно,– усмехнулся Гая, глядя на меня с легким презрением, ведь что может знать женщина об оружии, даже если она дочь Оуюн Хагана и жена Тархана.
– Так для чего же? Ответь мне, Гая!
– Для войны, для чего же еще. А для вас еще оружие- это средство чтобы богатство вашего Племени увеличилось.
– Ты заблуждаешься. Гая!– остановившись и глядя ему в глаза, сказала я.
– Да как же?! Оружие нужно для того чтобы воевать.
– Мой отец, Великий Оуюн Хаган никогда, слышишь, Гая, никогда! Не нападал на свободные Племена! А оружие нам нужно, конечно. Но нужно для того, чтобы те, кто решится напасть на наши и дружественные Племена, на себе познали совершенство наших сабель, кинжал и луков. И наших прекрасных воинов, смелых и сильных.
– Так что,– желая закончить разговор, спросил Гая,– вы не продадите нам оружие?
– После нас ваш караван пойдет в Красные земли. Задай все эти вопросы моему отцу, Оуюн Хагану. Если он решит продать вам оружие, то вы сможете забрать его на обратном пути,– я кивнула ему, давая понять, что разговор окончен.
Уходя, я видела, что он остался стоять на месте, я чувствовала его взгляд.
После разговора с Гая мне хотелось побыть одной, но идти на реку не хотелось, там невозможно остаться незамеченной, в юрте дети и Гулкыз с Жайнагул. Я помнила, что пообещала им дать монет, но видеть никого не хотелось… Хотя… навещу-ка я Хасана, подумала я, надеясь, что у него еще не собралось много народу и мне удастся побеседовать с ним в тишине.
Мне повезло и я застала Хасана, обустраивающего свой шатер. Сколько я помню, все тот же потертый ковер, цветные, уже сбившиеся от времени подушки, все те же пиалы и кувшин со свежей водой вместо чая. Светильник и дорожный, но очень богатый алтарь, пополняющийся все время, ведь Хасан, бродячий факир и йогин, следующий таинственному Учению Заратустра, превосходный врачеватель и философ, знающий ответы на многие вопросы, имел слабость- он не мог пройти мимо священных предметов, редких свитков, благовоний и всего того, что придавало его бродячей жизни неповторимый смысл, являлся его опорой и защитой. Хасан обернулся и поставил статуэтку гневного Божества, которую он протирал рукавом халата. Он протянул мне обе руки и пошел на встречу, улыбаясь. Глаза его лучились и сияли.
– Приветствую тебя, Солонго! Устраивайся на подушках, сейчас я угощу тебя невиданными фруктами, они, конечно сушеные, но таких ты еще не пробовала. Первый раз наши купцы везут такие. Отведай!
– Благодарю тебя, Хасан,– улыбнулась я, испытывая большую радость от встречи с другом,– Как ты поживаешь, какие новости?
– Ох, новостей-то много, не знаю с чего начать.
– Вчера мало рассказывали о новостях разных Племен и Земель.
– Неспокойно в мире, Солонго. Везде идут войны. Время такое. Звезды предупреждали. Хазары разделились и часть ушла на север, образовав великую Булгарию, они воюют с самими Хазарами, а ведь они братья, все дети Великой Степи. Дети одной матери. Одной Веры были, верили в Небо, читали звезды, чтили предков. Теперь проливают кровь. Булгары войны не хотят, мирные они, но хазары… Звери! Жестокие и алчные, предали свою веру, отказались от корней своих и забыли Предков. Их ведет их жадность. Поэтому они завоевывают все новые Земли, подчиняя целые народы. Богатство их на крови людей замешано. В рабство угоняют, всех женщин забирают, чтобы потомство их с местными слилось, так никуда сыновья их и дочери не денутся и будут следовать им. И мало кто им противостоять может. Веру взяли чужую, построили города на великой реке и большой воды, плавучие крепости по ним ходят и рабов с товарами перевозят. Я слышал вчера, как Гая подбирался к Тархану. Ни в коем случае нельзя оружие им продавать!
– Я знаю, Хасан! Я сегодня отослала его к отцу, пусть у Оуюн Хагана просит. Он не позволит Тархану продать!
– Хорошо, если так, Солонго… А вдруг продаст?…
– Отец не продаст!
– А Тархан?
– Нет. Я сегодня с Гая говорила. Тархан разозлился. Ну что ж… Важнее не дать ему продать хазарам оружие.
– Тархан накажет тебя.
– Я не боюсь его, Хасан.
Хасан покачал головой и тяжело вздохнул. Он решил сменить тему.
– Знаешь, я видел твою сестру Алтенцецег,– улыбнулся он,– она стала настоящая красавица! Такая важная! Только родила, но на базар пришла, с ней была Баэрта. Должна была вернуться с нами, но передала, что у Саргэлэн дела плохи, раньше времени роды начались. Я ходил к ней, родился мальчик. Живой и здоровый, только маленький. Но это был последний день, когда стоял наш караван и Баэрта решила остаться. Приедет, как только малыш окрепнет. Брат твой Мягмар, очень переживал. Но я знаю, что все хорошо будет, мальчик будет жить и будет счастлив. У него хорошие звезды. Да и родители его уже и так наказаны Оуюном и жизнью. Они многое поняли. Их поддерживает Батнасан и Алтенцецег, помогают им.
– Да, я ждала Баэрту, но важнее конечно, чтобы у Саргэлэн все было хорошо. Ты привез важные новости.
– Да, у меня много новостей и для твоего отца. Нападения на караваны участились, есть много людей, примыкающих к каравану, да и купцы уже не те, что раньше. Когда был старый глава каравана, то была купеческая честь, были правила, торговые договоренности, а сейчас стало по-другому, на купца может напасть его сосед и отобрать товар и его никто не накажет, Рашид скажет чтоб сами разбирались и махнет рукой. Вот так сейчас решают все раздоры. Никто из купцов не чувствует себя сейчас спокойно. Вот и я уже давно толком не сплю, стал болеть, то спина болит, то ноги… Это все потому, что верить никому не могу, мысли плохие, так и родится болезнь…– вздохнул Хасан,– ну да ладно… все проходит, так сказал один мудрец. А что в Племени? Все ли у вас здесь хорошо? Тихо ли?
– В Племени бывают и тревожные дни. Разбойники и маленькие дикие Племена совершают набеги на нас, но у нас хорошие сильные воины, мы отражаем любое нападение. Тархан создал прекрасный отряд. Иногда он действует на упреждение. Система доставки писем у нас работает хорошо, новости по Степи летят так быстро, как птицы. Но сейчас , после того, как я поговорила с Гая и рассердила Тархана, не позволив продать ему оружие, мне нужно написать обо всем отцу, но с другой стороны, это будет предательством мужа. Отношения наши могут испортиться. Я не знаю, что мне делать…
– Ну здесь смотря, что для тебя важнее. Или испортить отношения с отцом, не рассказав ему обо всем, а он ведь все равно узнает. Прости, Солонго, но я сам расскажу ему все. Если Тархану Оуюн Хаган запретил принимать решения, значит не доверяет ему. Я верю твоему отцу, он всегда принимает правильные решения, а Тархан молод и горяч и, прости, не всегда умен. Нельзя допустить, чтобы он ослушался твоего отца, это принесет много бед. И для вас, и для всего Племени. Подумай, если позволить Тархану продавать оружие, то потом этим же оружием придут убивать вас! Ты все правильно сделала! Если Тархан ослушается и продаст, то Оуюн Хаган, узнав об этом, разгневается и сам убьет твоего мужа! Подумай об этом и не имей сомнений, что ты права,– Хасан похлопал меня по руке, заглянув в глаза,– ты очень смелая, Солонго, не побоялась пойти против мужа, он ведь может наказать тебя. Может даже лишить жизни… Ведь он твой муж, а по Закону Степи его никто не осудит, если он убьет нерадивую жену…
– Не убьет. Он не посмеет, Хасан. Тогда отец придет и разгромит его и поставит другого Вождя.
– Ну все равно, ты будь осторожна и напиши все отцу, он должен знать, что происходит в Племени. А Тархан обещал слушать Оуюн Хагана. Он не может безнаказанно нарушить обещание.
– Благодарю тебя, Хасан, ты разрешил мои сомнения, – сказала я, ощущая, что мне и правда стало легче.
Мы еще поговорили немного, обсудив разные новости, потом Хасан мне сказал:
– Знаешь, я вижу, что скоро твоя жизнь очень изменится, я вижу знаки этих перемен. Я хочу опять посмотреть твою руку.
– Посмотри, конечно, хотя какие перемены могут быть у меня? ведь жизнь моя вошла в то русло, когда все неприятности, которые ее омрачали, благодаря отцу, были устранены.
– А ты довольна своей жизнью? Все именно так, как ты хотела?
– С виду, да. Но на самом деле мне сложно с Тарханом. Да и дети… Они не принесли мне столько радости, сколько принесли, например Рахат и Нарану.
– А чего же еще тебе не хватает?– спросил Хасан, капая коричневую, едко пахнущую жидкость на мою ладонь. Все линии от нее стали более четкие и даже самые маленькие, образовывающие невидимую сеточку, выявились и узор стал четким. Хасан всматривался в линии на ладони, шевеля губами, будто читал что-то. Поворачивая ладонь и сгибая ее, разглядывал мою жизнь. Закончив, он прикрыл глаза, потер лоб рукой и помолчав, заговорил:
– Да, Солонго, я был прав… Большие перемены будут в твоей жизни. Все линии сходятся в одной точке. Ты многое потеряешь и многое приобретешь.
– Я не понимаю, Хасан, скажи мне так, чтобы мне было ясно. Что за перемены? Когда они произойдут?
– Скоро, уже совсем скоро… Я не могу тебе сейчас сказать, гадатели по руке не могут приоткрывать завесу тайны до поры.
– Почему? Что это за тайна?
– Потому что, зная ее, ты будешь ждать перемен, как ждут караван после зимы, ты будешь представлять какая будет у тебя жизнь, а некоторые вещи сделают тебе больно и встревожат тебя.
– А зачем же тогда гадают по руке? Не для того ли, чтобы знать, что произойдет в жизни?
– Да, конечно, но гадатель, который видит правду, может предупредить опасность, или болезнь, дать совет и направить события так, чтобы избежать беды.
– То есть, если беда будет и она написана на руке, то ее можно избежать?
– Да, можно, если знать ход событий.
– А линии при этом остаются прежними?
– Нет, они тоже меняются. Иногда, когда я даю совет, он может показаться глупым, или даже совсем абсурдным, люди не всегда слушают меня, делают по-своему, а потом страдают.
– Я помню, что ты сказал мне, что у меня будет четыре ребенка. То есть, значит, что у меня будет еще один?
– Посмотрим. Ребенок виден… да, виден…– задумчиво произнес Хасан и замолчал.
– Хасан, дорогой, дай мне совет.
– Все хорошо, сейчас тебе не нужны мои советы,– улыбнулся друг,– только один, есть только один совет. У тебя не должно быть сомнений в своей правоте. Ты все делаешь правильно. Будь верна себе. И у тебя все будет хорошо, даже если тебе будет казаться, что это не так.
– Спасибо, мне нужно идти, я обещала женщинам, моим помощницам, бывшим рабыням пойти на базар,– сказала я, поднимаясь и уже уходя.
– Мы увидимся еще,– улыбнулся Хасан.
В юрте было тихо, дети с Гулкыз что-то разбирали на топчане, Жайнагул молча пекла лепешки. В углу, на мужской половине сидел Тархан. Мне показалось, что вокруг него было пульсирующее черное облако. В руках у него были четки, которые он яростно перебирал, шумно сдвигая бусины трясущимися от ярости руками. Лицо его было бледно. Я вздохнула, предвидя бурное выяснение отношений и молча прошла в свою юрту, муж в два прыжка оказался там же, резко задернув полог, схватил меня за руку, с силой дернул, чтобы развернуть меня к себе. Глядя на меня белыми от злобы глазами, зашипел мне в лицо:
– Ты… ты.. как ты могла?! Ты что о себе возомнила?! Ты как посмела?! Я! Я здесь главный! Я решаю! -схватив меня за косу и обмотав ею мою шею, стал душить меня,– убью тебя! И выброшу собакам, прямо в степь!
Я захрипела и постаралась вырваться. Он швырнул меня так, что я отлетела и упала на алтарь. С него посыпались статуи Божеств и потом скатился светильник, масло из него потекло на ковер. Бывшие в его руке четки он с силой натянул и они лопнули, бусины рассыпались и горохом покатились по юрте. Тархан был страшен в гневе. Отдышавшись я сказала:
– Ты можешь убить меня, но по-твоему не будет. Отец все узнает и лишит тебя и власти, и жизни. Ты не мужчина, Тархан! Настоящий мужчина и Вождь верен своему слову. Ты обещал отцу не продавать оружие, без его ведома.
– Ты меня еще учить вздумала?! Я сохранил тебе жизнь только из-за детей. Но теперь я точно знаю, что ты ядовитая степная змея и я удавлю тебя при первой возможности. И тебе не поможет ни твой отец, ни твои хваленые Божества!
Страха внутри не было, я не боялась смерти и помнила слова Хасана, что не должна сомневаться в своей правоте. Тархан взбесился из-за того, что чувствовал, что я не боюсь его, но отступать не собирался.
– Я буду продавать оружие, тому, кому захочу. Я его изобрел, я ночами не спал и думал, как сделать так, чтобы оно было самым лучшим, значит и решать мне! Зачем я по-твоему все это делал? Я все время думаю, как сделать наше Племя богатым, как изготовить больше сабель и кинжалов, как сделать лук, чтобы одновременно стрелял несколькими стрелами. Зачем все это? Чтобы продать и подороже. А твой отец лучше бы остался в Оргьене и стал монахом, от его проповедей больше было бы толку.
– Я не хочу это слушать, Тархан! И покрывать тебя перед отцом больше не буду! Я жалею, что не писала ему обо всем том, что ты делал. Что скрывала твои ошибки и что поддерживала тебя в твоих мыслях, что ты настоящий Глава Племени! Ты не Глава Племени, потому что забота о людях, это не только забота о том, чтобы у них было больше монет, чтобы купить на базаре новые халаты и пиалы, но и чтобы Племя было в безопасности.
– Что ты понимаешь, женщина! Именно этим я и занимаюсь! Никто не сможет победить нас с нашим оружием и сильными воинами!
– Пока оружие не используют, чтобы напасть на нас. А если ты продаешь его не зная кому, то быть беде! И еще, Тархан. Я обещала отцу записывать все твои торговые договоры и вести летопись, а то, что ты теперь не зовешь меня на переговоры, я напишу отцу.
– Побереги себя, Солонго, я твой муж, помни, что я расправлюсь с тобой, как только подрастут дети,– часто дыша, тихо произнес Тархан и выбежал из юрты, на ходу перевернув стоящий у входа кувшин.
Я немного посидела, собираясь с мыслями и вышла к Жайнагул и Гулкыз.
– Вы готовы идти на базар?– как можно спокойнее и беззаботнее спросила я
– Все ли хорошо у тебя, Солонго?– встревоженно спросила Гулкыз.
– Да, все хорошо, собирайтесь. Я побуду с детьми,– взяв на руки Тумэна. Хоргонзул шмыгнула носом:
– Я тоже пойду.
– Пойдешь с отцом, а сейчас останься в юрте.
Я дала женщинам два увесистых мешочка с монетами и они ушли.
– Мама,– обратилась ко мне дочь,– почему отец недоволен тобой? он хотел наказать тебя, ты непослушная, да?
– Все хорошо, Хоргонзул, мы немного поругались.
– А отец сказал, что ему надоело, что ты не слушаешься. А жена должна всегда слушаться, да?
– Да. Я слушаюсь, конечно, просто немного поссорились, так бывает.
Она посмотрела на меня глазами моей свекрови и также, как она, недовольно поджала губы. Я содрогнулась, присутствие свекрови было таким явным, что я зажмурилась и подумала, что она так похожа на бабку, что их можно было бы спутать, если бы не разница в возрасте.
Вскоре вернулись Жайнагул и Гулкыз, довольные и нагруженные мешками с одеждой и украшениями. Гулкыз оживленно что-то говорила дочери, Жайнагул кивала, соглашаясь с ней. Желтоватое лицо ее порозовело и глаза возбужденно блестели. Войдя в юрту, чтобы отдать мне оставшиеся деньги, они шепотом переговаривались, увидев, что Тумэн заснул. Я была рада за женщин, настроение их явно улучшилось. Я встала, положив ребенка на топчан и накрыв его шалью, взяла монеты и вышла на воздух, решив пойти на базар и купить все необходимое. Я хотела отвлечься от грустных мыслей. Я медленно шла вдоль рядов, вдыхая неповторимый запах специй, сушеных фруктов и тканей. Базар гудел, как растревоженный улей диких пчел. Постаравшись сосредоточиться на тканях и халатах, я стала мерить все подряд, выбирая себе новые наряды, дополняя их шалями, поясами и украшениями, но мысли мои все же вились вокруг слов Тархана, что он продаст оружие. Что это будет не Гая, я была уверена, узнав, что я все знаю и что я дочь Оуюн Хагана, умный купец никогда не пойдет против. Скорее всего он попытается наладить отношения с отцом и купить оружие, заручившись его поддержкой.Но были и другие, я помнила, как заговорили все вместе. А Базарган? Что он хотел предложить Тархану? Как же мне это узнать? Он конечно не хазар, но персы тоже очень хитры. Перс! Он же перс, как и Хасан! Вот у кого я спрошу! Может быть он что-то знает, или сможет помочь мне! Я развернулась и пошла к шатру Хасана.
–Эй, женщина! Мешок оставила! Или халаты не нужны тебе?!– закричал мне купец.
– Я взяла мешок и, пробираясь сквозь толпу, направилась к Хасану. У шатра ждали люди. Я потопталась и села на один из нескольких больших камней, принесенных специально чтобы можно было присесть в ожидании приема. Люди терпеливо стояли, ожидая своей очереди. На камне рядом со мной сидела беременная молодая женщина, жена одного из мастеров, кожевенников. Солнце начинало припекать, оно приближалось к зениту. Женщина периодически ерзала и тяжело вздыхала. Лицо ее покрылось испариной и я спросила:
– Мэдэгма, как ты?
– Ох, что-то тяжело мне…
У нее был уже большой круглый живот и я обратилась к людям чтобы пропустили ее. Никто не возражал и она, как только вышла женщина, смахнувшая слезу, вошла к Хасану. Почти сразу полог откинул Хасан и, увидев меня, быстро сказал:
– Срочно нужна повитуха, начинаются роды.
– Но Баэрты нет, а остальные только ее помощницы…
– Тогда заходи, будешь помогать мне… Времени терять нельзя. Боюсь, что ребенок запутался в пуповине. Приходите все завтра, сегодня я занят,– обратился он к людям,– Солонго мне нужна вода, много воды, пусть принесут. Ее трогать уже нельзя, она вот-вот родит. Я побежала по базару и натолкнулась на Тархана, он вел за руку Хоргонзул, она была наряжена в новый халат, на шее было массивное взрослое ожерелье и в ушах были длинные, нелепо смотрящиеся на ней серьги. Она важно вышагивала с гордостью поглядывая на отца.
– Тархан, пусть кто-нибудь принесет воду в шатер Хасана, у Мэдэгмы начались роды, медлить нельзя. Шатер возле больших камней за лавкой башмачника. Тархан отреагировал мгновенно, схватив за рукав первого встречного мужчину и приказав принести воду, я тут же пошла и взяла много полотняной чистой ткани в лавке одного из купцов и вернулась к Хасану. Прямо на ковре лежала женщина. Готовя разные снадобья, Хасан наказал ей дышать, вдыхая и шумно выдыхая воздух. Принесли воду, Хасан попросил полить ему на руки и поднять длинные рукава халата. Также он наказал отрезать ткани и обвязать его, закрепив ее на шее и поясе, вторую часть нужно было подсунуть под Мэдэгму, которая обезумела от боли и металась по ковру. Периодически затихая, смотрела в одну точку. В шатре Хасана становилось душно, я набрала в ладонь воды и попив, остаток плеснула себе в лицо. Время пролетело незаметно, Хасан спокойно давал распоряжения и я, забыв обо всем, помогала ему. Наконец родился ребенок, Хасан держал его за ноги и шлепнул, ребенок закричал.
– Девочка! У тебя родилась дочь,– сказал он измотанной родами женщине,– хорошая такая, красавица,– продолжал он, показывая матери синеватого сморщенного младенца. Она устало улыбалась, протягивая к младенцу руки. Хасан обтер его тканью и дал матери.
– Сейчас надо сходить и привести мужа. Она пока что не сможет встать. До завтра она останется здесь.
– А ты? Где будешь спать ты?
