Дневники дьявола

Иван свернул удочки и отцепив от крючков уже сдохших пескарей, направился к автобусной остановке.

****

Мы тепло простились с Иваном и его уютной Любушкой-голубушкой. Господи, как же повезло этим двум прекрасным людям, что они встретились. Настрадавшийся Иван, словно в награду за свои мучения и чудо прощения, получил настоящую любовь, счастье и покой до конца его дней. Любаша, тоже хлебнувшая лиха с первым мужем- алкоголиком, бившем её смертным боем и убившем их так и не рождённого первенца, после чего ей уже не родить никогда, нашла мужчину, о котором мечтает любая женщина: надежного, ласкового, работящего и очень красивого. Они намеревались взять из городского детского дома мальчонку и ему тоже несказанно повезет без всякого сомнения, потому что нерастраченной любви хватит на их семью с лихвой.

***

Еще одной кандидатурой в убийцы моем списке стало меньше, и я была очень рада. Хоть Иван мог, но не он убил Антона и меня очень грела эта мысль. Этот светлый человек и настоящий мужик оказался выше возмездия за свою искалеченную жизнь, не озлобился, не очерствел душой за 27 лет в тюрьме, а сберёг себя для любви и теперь рядом с ним было тепло, уютно и надёжно.

Глава шестнадцатая.

Судя по дневникам Антона следующей его жертвой стала мать Кирилла Анна. Еще раз прослушав запись рассказа сына Максюты на диктофоне, я многое смогла добавить. Рассказ его папаши о себе любимом, скрупулезно зафиксировавший все, касавшееся отношений с его матерью, продолжал поражать своим цинизмом.

Аннушка работала крановщицей на одном из участков огромной стройки. Бойкая, остроносая блондинка с яркими голубыми глазками – брызгами просто приковывала к себе внимание мужчин. Монтажники шутили, если бы Аверьянову не посадили так высоко от земли, стройка бы замерла, а мужики погибли бы все до одного в рукопашных боях. Она пришла на стройку прямо из училища и ей только что исполнилось восемнадцать. Антон заприметил девчушку сразу, но делал вид, что не обращает внимания. Он работал мастером на одном из монтажных участков стройки и скоро должен был стать заместителем начальника, поэтому вел себя солидно, соответственно положению и вольностей ни себе, ни при себе не позволял.

Они встретились не случайно на этой лесной тропинке. Антон уже несколько раз рано утром приходил сюда и ждал, спрятавшись за огромным комлем упавшего дерева.

Анютка любила купаться по утрам в таежной речушке, но не на облюбованном строителями ближнем к вагончикам песчаном плесе под обрывам, а за поворотом реки.

Антон случайно подслушал, как она приглашала повариху Надежду купаться с ней по утрам и неделю назад проследил, во время своей утренней пробежки, где Анютка забегает в лес. Уже третье утро он, страдая от назойливых комаров и мошки , прятался за комлем, но Анютка почему-то изменяла своей привычке. Покусанный лесной нечистью, как будто принуждавшей его отказаться от своих намерений, жутко раздосадованный Антон третий день не мог сосредоточиться на работе. Ему стоило больших усилий не срывать свое раздражение на рабочих и своевременно исполнять указания начальства. Мысли уводили в сторону от должностных обязанностей и с этим надо было срочно что-то делать.

Антон пытался убедить себя, что Анютка не стоит его внимания, что она вертихвостка, деревенщина, смазливая кукла и просто дурочка. Ничего не помогало. Ноги сами несли его туда, где была она или могла быть. Он усилием воли отводил взгляд от ее до дрожи во всем теле соблазнительных форм, которые бесполезно было прятать даже под грубым комбинезоном и курткой. Антон видел Анютку везде, в ушах постоянно звенел ее смех, голову кружил ее запах, он просто пропитался ею и понимал бесполезность сопротивления. Он заболел ею, и поэтому уже третий день кормил собой таёжных кровососов и терпеливо ждал.

Анютка застыла на тропке и лучики утреннего солнца, причудливо переплетясь в ее белокурых волосах, тоже застыли вокруг её головки золотым ореолом. Антон не мог даже пошевелиться, до того сказочно красивой была она в этот момент, но через несколько секунд желание сломало красоту, и он просто набросился на девушку. Он теребил, мял, целовал и покусывал ее застывшее в его руках тело, о котором он думал постоянно уже несколько дней, укравшее его покой, уверенность и свободу. Он покорял это тело, мстил ему за утраченный сон, пропавший аппетит, ошибки в документах и раздражение начальства, укусы лесных кровососов, верно охранявших это чудо и упорно выгонявших его из засады.

Анюта даже не пыталась сопротивляться, она совсем не шевелилась и молчала. Это немного отрезвило Антона. Все еще дрожа от нетерпения, он с усилием оторвался от ее живота и поднялся с колен и поднял лицо девушки, обхватив его трясущимися от вожделения руками. На него смотрели широко распахнутые голубые глаза, в которых он не увидел ни страха, ни боли, в них отразились толи удивление, толи любопытство. А еще анюткины глазки светились счастьем и это подтверждала легкая улыбка чуть приоткрытых губ.

Антон не мог говорить, его затрясло еще сильнее, и он испугался, что снова оконфузится преждевременной разрядкой, на этот раз прямо в штаны. «Опять, опять, как тогда…»,– закрутилось в мозгу и к желанию сразу примешалась ярость. Дальше был провал…

Похоже комар нашел самое болезненное место на его теле, потому что этот укус привел его в чувство мгновенно. Антон хлопнул себя по заду с такой силой, что чуть не вывихнул руку. Он поднялся на локте и огляделся. Анютки рядом не было, но смятая и местами вырванная трава подтверждала, что ему ничего не приснилось. Он почти ничего не помнил, кроме дурманящего запаха ее тела. Он почувствовал укус кровососа в причинное место и опустил глаза. Брюки были спущены, а на его ляжках изнутри и члене была кровь…Не его кровь…

Анютка так и не издала ни звука, по крайней мере он не помнил ее крика. Не было и ласкового лепета, который обычно он слышал других баб. Осознание сотворённого им наконец дошло и жуткая мысль прожгла насквозь.

Антон вскочил, быстро натянул трусы и, застегнув брюки, огляделся. Анютки нигде не было видно. Он взглянул на часы. Прошло минут двадцать пять с того времени, как он смотрел на них последний раз, сидя за комлем. Она не могла убежать далеко. Антон опрометью кинулся по тропке и, добежав до поляны, посмотрел в сторону вагончиков. Все ещё спали этим ранним воскресным утром. Девушки тоже не было видно, а до вагончиков от опушки леса по перевороченному колесами полю было не меньше километра.

Антон развернулся и стремительно побежал в обратном направлении. Примерно через пару километров, за поворотом реки, он увидел с высокого берега внизу абсолютно нагую Анюту, бредущую к воде. Антон прислонился к сосне, вцепившейся корнями в обрывистый берег, и перевёл дух. Тревога отступила, и он попытался всмотреться в лицо Анюты, что бы понять, как она отнеслась к случившемуся. Их разделяло метров двадцать, но, присмотревшись, Антон отчетливо разглядел следы его страсти на всём теле девчушки и снова застыл, но уже не от страсти и восторга, а от ужаса. Между ног и по ним щедро была размазана кровь. На шее, бедрах, животе и маленьких круглых грудках краснели страшные пятна и вообще зрелище было жуткое. Антон испугался всерьез. Он, окаменев, смотрел на Анюту и ждал, сам не зная чего. Она зашла в воду по пояс , присела на корточки и попыталась обмыться, будто надеялась смыть эти страшные пятна. Он медленно побрел по краю обрыва вниз к реке, но Анюта, услышав шаги, обернулась и, увидев его, вжала голову в плечи и съёжилась, обхватив себя руками, как бы защищаясь. Антон опустился прямо на песок там, где спускался и обхватил голову руками. Через несколько минут оглушающей тишины, навалившейся на него и убравшей все звуки, он как сквозь вату расслышал плеск воды и понял, что это Анюта вышла на берег. Голова отяжелела настолько, что поднять её и посмотреть на девушку у него не было никаких сил. Она сама подошла к нему и ласково погладила его по голове. Парень несмело поднял на неё глаза. Анюта стояла, прикрыв свою наготу и страшные пятна полотенцем и тем, что осталось от её халатика и смотрела на небо, толи молясь, толи прося о чём-то. Он уже начал приходить в себя и лихорадочно соображал, как исправить эту безнадежную ситуацию. Тюрьма в его планы не входила, как, впрочем, и свадьба. И то, и другое испортило бы его карьеру и будущее. Так ничего особенного не придумав, он решил действовать отработанным набором дежурных фраз и нехитрых ласк. Антон решительно встал, снял куртку, осторожно накинул её на плечи девушки, потом решительно подхватил её на руки, понёс и присел на вполне удобную для двоих корягу, лежащую рядом на берегу, разместив Анюту на коленях. Он уткнулся в ее холодное плечико, обняв нежно одной рукой и успокаивающе поглаживая по спине другой.

– Милая, прости меня, я сволочь, но я так тебя люблю. Я уже месяц ни спать, ни есть, не работать не могу. Я думать, я дышать, я жить без тебя не могу,– жарко шептал он где- то услышанные или вычитанные фразы, которые заучил еще в институте и так верно служившие ему уже несколько лет, покоряя женские и девичьи сердца. – У нас все будет хорошо, я больше никогда тебя не обижу. Я не знаю, что на меня нашло. Я так боялся, что ты оттолкнешь меня. Я трус, я подонок, но я тебя люблю и всегда любить буду.

Анюта судорожно всхлипнула и, наконец, заплакала навзрыд, выпуская эмоции, и освобождаясь от стресса. Антон мысленно перевёл дух и продолжил успокаивающе гладить ее по истерзанным им плечам, спутавшимся волосам и шептал, шептал и шептал всякую сладкую чушь. Наконец девушка успокоилась и, отведя в сторону глаза, смущаясь и краснея, задала наиглупейший женский вопрос, от которого лицо Антона скривила весьма красноречивая гримаса.

– Антоша, ты на мне теперь женишься?

– Конечно, а как же иначе, я же тебя люблю.

– А когда свадьба? Мне же надо маме и дяде Боре сообщить.

– Вот только меня начальником участка утвердят и сразу поженимся.

– А когда тебя утвердят?

– Обещали скоро, но не я же приказы подписываю. Мне же тогда полвагончика дадут, а то где мы с тобой жить-то будем? А пока мы с тобой будем встречаться здесь каждое утро, и ты первая узнаешь о моем назначении, я тебе обещаю. Здесь и день свадьбы назначим. Договорились?

Личико Анютки осветилось счастливой улыбкой.

«Как мало этим бабам надо для счастья. Глупышка конечно, но такая сладенькая»,– Антон почувствовал, как наполняется кровью и начинает выпирать из штанов его плоть и тихонько заурчал. Он посмотрел Анюте в глаза, мурлыкнул и по-кошачьи потерся о ее плечо. Девушка тихонько засмеялась.

Антон решительно встал, пересадив Анютку на своё место, и, откровенно бахвалясь своим молодым и спортивным телом, налитой кровью восставшей плоти, быстро скинул на траву всю одежду. Девушка толи смущенно, толи испуганно ойкнула и отвернулась, но он решительно освободил её от полотенца и лохмотьев ткани, ещё час назад бывших халатиком, подхватил легко на руки и понес в воду. Теперь Антон ласкал девчушку бережно и нежно, приручая к себе. Он играл с ней, как с любимой игрушкой. Не торопясь и не стесняясь, он гладил и целовал уже известные ему тайные женские места, вызывая у Анюты то сладкий стон, то блаженную дрожь, то мурашки на коже.

Анюта сначала сомлела и распласталась на мелководье под его руками и губами, потом охнула и испуганно схватила его за волосы, когда он начал целовать ее грудь и спускаться губами вниз живота, но когда он прекратил её целовать и отстранился, встав на колени между её стройных ножек, посмотрела на него странным взглядом, в котором ясно читалось недоумение и разочарование. Антон самодовольно ухмыльнулся и рывком согнув ее ноги в коленях, приподнял её бедра над водой и запустил язык в самое сокровенное место, зная, что теперь он станет властелином этого тела, если девушка сейчас не оттолкнёт его и позволит продолжить. Она не только не оттолкнула, но вдруг томно и так сладко застонала, что член чуть не разорвало от прилива крови. Когда же Анюта сама подалась ему навстречу и простонала уже громко и утробно, а потом перешла на горячечный шёпот, моля его только не прекращать ласку и начала извиваться под ним, не вырываясь и не отталкивая его, а наоборот, закинула ему на плечи свои ножки и прижала ими его голову, бывалый сердцеед и любовник весьма требовательной и сексуально развращённой жены главного инженера стройки сам ошалел от происходящего. Если бы он не видел девственную кровь Анютки на себе и на ней, он бы с полным основанием подумал, что деваха законченная похотливая сучка с бешенством матки, пропустившая через себя роту мужиков. Но он точно знал, что до этого утра у Анюты никогда и никого не было из мужчин, а в её городишке ей и самиздатовской порнолитературы негде было взять, поэтому девушка или слышала его мысли и повиновалась им, или так хотела его сама, что командовало её тело, жаждущее его ласк. Оба варианта обещали незабываемые по остроте ощущения, но Антон не стал торопиться их получить, помня о том, что уже мог причинить и внутренние травмы при первом насильном половом акте, который он не помнил, но следы которого были прямо перед его глазами, охлаждая пыл и обуздывая рвущееся желание вогнать свою плоть в сладкую и узкую норку до упора и вгонять член жестко снова и снова, как это приучила его делать Татьяна. Ему давно этот полковой секс, как называла его сама похотливая бабища, надоел до оскомины, хотелось ровно противоположного, нежного и медленного в надежде на такой же медленно затухающий откат наслаждения. Нет, он не будет сегодня больше торопиться, потому что и этим утром и потом долгие годы он будет получать наслаждение постоянно и сколько захочет и как захочет, поэтому будет сейчас очень осторожен и нежен. Антон, прислушиваясь к Аннушке, чувствуя её малейшее движение, улавливая изменения дыхания, нежно ласкал языком восхитительно пахнущий соком страсти, смешанным с вкусом чистейшей воды таёжной речушки, раскрывшийся, как диковинный цветок, под его ласки, с уже набухшим бугорком сладострастия, треугольничек меж её ног и захлёбывался её стонами и восторгом, который чувствовал каждой клеточкой, каждым своим нервом. Он слышал её, его женщину, только его женщину, которая никогда не подпустит к себе никого другого и всегда будет любить только его. Он то уходил от средоточия страсти нежно щекоча языком складочки влагалища до входа в норку, слегка проникая языком и туда, то неторопливо возвращался к клитору, уловив разочарованный или нетерпеливый вздох или движение бёдер Анютки, щекотал дыханием заветный бугорок вызывая в теле девушки блаженную дрожь и сладкие стоны, невесомо касался его кончиком языка от чего она вздрагивала всем телом и напрягалась натянутой струной, ожидая продолжения, но он уходил снова вниз, скользя языком внутри треугольничка ,и она разочарованно выдыхала, но он тут же возвращался и начинал нежно, но ритмично посасывать уздечку клитора и Анюта взвывала в голос, подаваясь к нему бедрами и требуя завершения, однако он снова дышал на зёрнышко, разжигая внутри его женщины невыносимый огонь желания его ласк, только его. Вода ласковым шелком помогала ему и он, придерживая одной рукой наплаву её бедра, другой мял её грудь и массировал отвердевшие соски. Доведя свою женщину почти до разрядки, он вдруг оставлял треугольник между судорожно сжавших его голову ножек и начинал целовать эти ножки и каждый пальчик на них. Анюта сначала брыкалась, но потом стала прислушиваться к своим ощущениям, и он медленно стал подниматься нежными поцелуями по внутренней стороне икры, а потом и бедра к заветному треугольничку. Она ждала продолжения там, но Антон, дразня, вдруг впивался нежно в сосок и начинал его ритмично посасывать, а потом переключался на мочки ушек и согревал дыханием эрогенные зоны за ушками, от чего на коже партнёрши выступали мурашки, и она начинала снова постанывать. Антон менял очередность и виды ласк и ему это чертовски нравилось. Он чувствовал, что для этой девчушки он не просто первый мужчина, он единственный на всю его жизнь и это ему не только льстило, это разбудило и в нём мужчину. Лаская Анютку, он забыл и о проклятой Дуське, и о надоевшей до рвотного рефлекса развратной и вечно потной Татьяне и о прочих разовых подстилках, их просто не было в его жизни. Вот это его женщина, а он её мужчина и точка, крутилось в его голове и он впитывал эмоции восторга и её и свои, уже не обращая внимания даже на готовый взорваться от прилива крови член. Он упивался её желанием и сразу почувствовал, что пришла та минута, когда пора подарить ей первый в её жизни оргазм, пока без него, но от него. Он ввёл два пальца в норку и ласково погладил ими стенки, от чего Анюта раскрыла глаза и с надеждой посмотрела на него. Антон улыбнулся и вынув пальцы, облизал их и, причмокнув, сказал:

– Вкусняшка и вся моя !

Анюта хотела что-то ему ответить, но он быстро поднял её бедра, закинув её ножки на плечи и всем языком лизнул внутри складочек от норки до уздечки и обхватил губами бугорок, кончиком языка ритмично массируя зёрнышко в такт ласкам пальцев введённым во влагалище. Тело Анютки содрогнулось от первой сладкой судороги, а потом по её телу прошёл целый каскад, и Антон аккуратно закончил ласки, наблюдая за реакцией девушки ведь они всё-таки находились в воде, а утонуть можно и в луже.

Он много читал о практиках сдерживания турецких султанов и индийских жрецов в научке Холмска, соблазнив сотрудницу закрытых архивов библиотеки и вот теперь ему эти практики очень пригодились. С Татьяной ему требовались абсолютно другие навыки, а вот теперь он применил искусство любви. Аня судорожно вдохнув застонала протяжно и так чувственно, что Антон еле удержался от разрядки. Он бы позволил себе разрядиться, но помнил, что теряет контроль на некоторое время, а как поведёт себя Аня, он не знал и не мог себе утратить контроль ни на секунду. Через минуту он справился, пожар в паху стал. Когда затихла волна сладких судорог, выгибавшая тело девушки практически полумесяцем, и он бережно опустил её бедра под воду, давая отдых и охлаждая, Антон прилёг рядом и положил её голову себе на грудь. Вода, прогретая на мелководье до температуры парного молока, мягким шелком ласкала тела, а звуки леса нахлынули разом, погружая души в нирвану. Антон терпеливо подождал, пока девушка справится с новыми ощущениями разбуженного им женского начала, и вопросительно глянул в её широко распахнутые и абсолютно счастливые глаза. Ему ничего не пришлось у неё спрашивать, она поняла всё сразу и потянулась к нему всем телом, призывая продолжить, но требовательно шепнула прямо в ухо:

– Любимый, а как мне подарить тебе такое же?

Она, смутившись вдруг до румянца, отстранилась от него и потупила взгляд, что умилило Антон, и он покровительственно изрёк:

– Слушай меня и себя, прекрати стесняться, потому что между нами нет и никогда не будет ничего запретного или стыдного, и тогда ты сделаешь и себя и меня самыми счастливыми на земле. Поняла ?

– Конечно, Тошенька, ты же умный, а я всему научусь, ты даже не сомневайся, я прилежная, меня и в школе и в училище всегда хвалили, что я быстро всё схватываю!

– сама сказала, я за язык не тянул. Вот сейчас и посмотрим, как ты быстро и прилежно схватываешь.– хохотнул Антон и, подхватив девушку на руки, вынес на разогретый солнцем песок, положив её на свою куртку, а сам прилёг рядом на бок, что бы свободной рукой гладить аннушкино тело, снова и снова касаясь сладких местечек. Девушка, закрыв глаза, уже не сдерживаясь стонала так томно и волнующе, что в паху снова запекло и заныло, а член снова набух до боли. Антон взял руку девушки и положил ладошкой на ствол. Она вздрогнула и сначала напряглась, но через секунду удивительно гладкими подушечками пальчиков забегала по члену, как баянист по кнопкам, и Антон взвыл от пронзившего всё его тело оглушительной разрядки, а в глазах потемнело. Когда вернулось зрение он посмотрел на Аню и увидел удивительную картину. Девушка, собрав в ладошку со своего живота его сперму, с любопытством рассматривала её и Антон поймал себя на мысли, что вот сейчас ему не только не стыдно, что он так разрядился, испачкав женское тело, а даже приятно смотреть, как Аннушка рассматривает его семя, потому что на лице девушки не было и тени брезгливости. Заметив, что он смотрит на неё, девушка свела бровки и спросила :

–здесь мог быть наш с тобой сын или дочка ?

Антон расхохотался от души и, просмеявшись, ответил :

– У меня ещё много есть и для сыночков и для дочек, не расстраивайся !

Он вскочил и, схватив девушку за руку, бегом затащил её в воду. Они немного поплавали, поплесались, дурачась и весело хохоча, а потом Аня обхватила его руками за шею и робко поцеловала в щеку. Антон сообразил, что пока ни разу не поцеловал девушку и, сначала осторожно скользнул по её губам языком, потом слегка пожевал своими губами её нижнюю губку и решительно впился в приоткрытые девичьи губы страстным поцелуем, напористо проникая языком внутрь. Французский поцелуй, которому его научила похотливая жена главного инженера стройки Татьяна, длился недолго на первый раз, потому что Антон почувствовал, что Аня перестала дышать. Он оторвался от её губ и взглянул ей в лицо. Анюта с шумом вдохнула и открыла глаза. Она серьёзно посмотрела и с тоном тупой ученицы, явно дурачась, сказала:

– Антон Васильевич, объясните ещё раз, я с первого не поняла

и прижалась губами к его губам решительно и страстно. На этот раз они целовались долго и самозабвенно, потому что Аннушка и в поцелуях оказалась не просто прилежной, но и весьма изобретательной. Она уже смело исследовала его рот своим язычком, пыталась поймать в свои губы его шалуна, и Антон уже воображал вполне явственно, как эти шаловливые губки и язычок с таким же любопытством и страстью будут исследовать и ласкать всё его тело. Он закинул её ножки себе на бедра и стал водить головкой члена по её животу и внутренней стороне бёдер. В воде касания его плоти были особенно нежными и скользящими и, раздвинув губы влагалища пальцами, что бы уменьшить трение, Антон осторожно и лишь на длину головки вставил, в желанную им до зубовного скрежета норку, член. Его обдало жаром, но контроля Антон не утратил и внимательно прислушался к партнёрше, которая снова забыла как дышать, но через доли секунды она подалась бёдрами вперёд так решительно, что он едва успел выдернуть член, что бы он не вошёл в неё на всю длину.

–Тихо, тихо, не спеши, милая. Я не хочу, чтобы тебе опять было больно, как в первый раз. Там был не я, понимаешь? А вот теперь здесь я и тебе будет очень хорошо, обещаю. Но не торопись, надо проверить, не поранил ли не я тебя там. Я сейчас начну тихонько добавлять, а ты не скрывай боль ни в коем случае, поняла?

Антон строго взглянул на Аню, которая, вся залитая краской смущения или даже стыда за свой порыв, молча кивнула. Он снова начал с французского поцелуя и ласк головкой члена по животу и бёдрам ученицы у заветного треугольничка, ненароком коснулся несколько раз головкой и клитора, что вызывало у девушки каждый раз учащение сердцебиения и томные выдохи или, наоборот, судорожные вдохи. На лице Аннушки было написано блаженство яркими красками девичьего румянца. Вода смягчала все прикосновения и, снова раздвинув складочки руками, Антон медленно начал вводить член во влагалище, совершая плавные и осторожные движения на каждой длине проникновения по нескольку раз и прислушиваясь к сигналам аннушкиного тела. Пока всё было ей комфортно, она наслаждалась новыми ощущениями. Он продолжил движения, введя член уже почти до упора, когда почувствовал легкое напряжение тела девушки и снова отступил до комфортной ей длины. Продолжая медленные и ритмичные движения, Антон осторожно и слегка коснулся набухщего зёрнышка клитора. Всё случилось одновременно: глуховато, но очень призывно застонала Аннушка, и он почувствовал, как сжались и без того тесные стенки сладкой норки, подарив такой отклик его либидо, что ему пришлось остановиться, попросить замереть и девушку, что бы пригасить накатывающую разрядку, потому что девушка пока ещё не была готова к оргазму. Антон ошалел от ранее неизведанных им ощущений и просто с обожанием посмотрел на эту неумёху ,ещё утром бывшую не только девственницей, но и простой птушницей во всём, а уж, тем более, в сексе. Сейчас рядом с ним была великолепная жрица любви, способная вынести его в любовных утехах на космический уровень, и, в этот миг, он в этом не сомневался. Он решительно вынул член и снова потащил ученицу, способную довести до повторного позора своего учителя, на прогретое солнышком мелководье и продолжил ласкать её губами, языком и ласковыми поглаживаниями. Бережно вводя в лоно пальцы и их смоченными в её соке желания подушечками лаская клитор, он несколько раз подводил девушку к оргазму, но в последний миг отступал, давая ей отойти от не оконченного вспышкой наслаждения, доведя её практически до истерики в жажде разрядки, которую она уже испытала и жаждала снова. За это время он сам успокоился и чувствовал готовность совершить акт нужной для одновременного оргазма продолжительности. Анюта заметно злилась на него и это было так забавно, что с его лица улыбка уже не сходила. Девушка сердито сверкнула на него глазами, когда он очередной раз запустил свои пальцы в её лоно и намазал её соком себе губы.