Во власти Деспота

При обычных обстоятельствах я бы на него даже посмотреть побоялась. Даже оказаться в его поле зрения. А сегодня… Я провела ночь в его доме.

Лежу раскрывшись и гляжу в потолок, пытаясь понять, что делать дальше. Время – начало восьмого утра. Мариб, возможно, уже проснулся. Поэтому я не спешу выходить из комнаты.

Слезы безысходности нашли выход ещё вчера, оставив на ладони ощутимую отметину. Болит, кстати, до сих пор.

Домой возвращаться реально страшно, и с каждой минутой становится как будто еще страшнее. После учинённого вчера погрома собственное «уютное» гнёздышко кажется местом, где живет сам дьявол. Податься мне некуда. Жить с Арабом – очень плохая идея, но выхода у меня нет. Помимо разбитого стакана и несчастного документа с поддельными подписями (о чем, кстати говоря, Мариб узнал сразу же!), я ничего плохого не сделала. Он взрослый мальчик и должен понимать, что нельзя безоговорочно верить всем вокруг. Да он и так не слишком мне доверяет, это заметно, просто отмахиваться не хочет. Но обман есть обман. И мужчина, конечно, обо всем узнаёт со временем. Возможно, даже заставит меня пожалеть… Но зато есть хоть какой-то шанс, что с папой все будет нормально.

Итак, я во власти Деспота, которому вру прямо в лицо. Но развернуться и уйти мне во много раз страшнее, чем признаться во лжи.

Неожиданно я подскакиваю на месте, потому что в комнате раздаётся громкий настойчивый стук.

– Мир! Ты проснулась?

Я судорожно цепляюсь пальцами за скомканное покрывало, не совсем понимая, как себя вести.

Чего он ломится ко мне?!

– МИИРАА! ПОДЪЕМ!

На ватных ногах я медленно подхожу к двери и плавно опускаю ручку, приоткрывая совсем чуть-чуть. И наталкиваюсь на рассерженный взгляд, растерянно замечая:

– Я вижу, утро выдалось не совсем добрым…

– Проницательная, однако. Выходи. Пора собираться.

У меня перехватывает дыхание. Неужели он уже узнал?!

– Куда? – уточняю с замиранием сердца.

Дверь под мужским напором плавно открывается, а я делаю шаг назад, впуская Мариба в комнату. Сам он ещё в спортивных бриджах и свободной футболке. И зрелище это, надо признаться, не для слабонервных. Рядом с ним прямо-таки искрит силой, мощью и необъяснимым животным магнетизмом. Я плавно прикрываю рот, стараясь не глядеть на него так потрясенно. Он поворачивается, оглядывая комнату. Господи, его руки – это что-то… ну хоть бы к чему-то придраться в его внешности, чтобы он мне больше не снился. Стыдно признаться самой себе. Так и лежала, вспоминая его руки с набитыми цифрами. Интересно, что означают эти татуировки?

Мужчина, не спрашивая позволения, проходит.

Неудержимо скольжу взглядом вниз. Как я и думала. Икры каменные. И выглядит это потрясно. Ну как можно быть таким?

Резко оборачивается и пилит меня подозрительно веселым взглядом. Эм… Чего это он?

Смотрю в его лицо и вновь стараюсь отстраниться. Кажется, люди до сих пор говорят исключительно про женские чары? Ничего подобного! Мужские тоже есть. Мариб вон пользуется и не стесняется.

Отчего-то я сухо сглатываю. Мне становится не по себе рядом с ним. Я вообще никогда таких мужчин не встречала. Его мощная энергетика обволакивает плавно, но настойчиво.

Мой вопрос он благополучно проигнорировал.

– Нам скоро ехать. Идём. На завтрак могу предложить яичницу. С беконом или колбасой. На твоё усмотрение.

– С беконом, пожалуйста.

– О, отлично. Будешь жарить – и на меня закинь половину!

В смысле?! Предложить яичницу, по его мнению – это предложить МНЕ ее приготовить?!

Отличный ход!

Он тактично перевалил на меня обязанность заниматься завтраком! А я, на секундочку, вообще-то ненавижу готовить!

И вот, стараясь отстраниться и в корне заглушить ростки раздражения, я ковыряюсь лопаткой в сковороде, уменьшая огонь, и накрываю крышкой.

И мужчина уже не кажется мне настолько привлекательным. Ну точно Деспот! Заставить гостью готовить. Фыр-фыр-фыр на него.

– На кого фыр-фыр-фыр? – весело уточняет Мариб, выглядывая из-за плеча и довольно принюхиваясь. Стоит слишком близко, почти касается моей спины.

Мысленно бью себя по лбу: я, кажется, сказала это вслух.

– Догадайтесь с трёх раз, – нет, полностью выкорчевать недовольство не получилось.

– Если ты обо мне, то фыркай сколько угодно, ради такого шедевра я готов и потерпеть. Давай только помидорки ещё закинем?

Я тут же растягиваю губы в подобии улыбки, оборачиваюсь и попадаю под обаяние лучистого небесного взгляда, искрящегося весельем. Ехидненько так произношу:

– Конечно закинем, – и указываю пальцем на холодильник. – Несите их сюда. И не забудьте помидорки помыть, кожицу снять и порезать, – добиваю аргументами. – И помельче.

– Ну что ты начинаешь сразу?! Да я просто предложил. Без них тоже вкусно… – мне показалось, или весь задор разом испарился из его голоса? И мужчина тяжело вздохнул? – Наверное…

Он что, расстроился?

Крепко стискиваю зубы, буквально выдавливая из себя, стараясь не прокручивать в голове вновь и вновь его потускневший голос:

– Ладно. Просто принесите…

– Ну, другой разговор! Момент!

Он бодро шагает к холодильнику и вытаскивает помидоры. Я как дурочка смотрю на его крепкую фигуру. Движения плавные, вальяжные. Никогда раньше не обращала внимания на это в мужчинах, но Мариб и правда движется как хищник: собранно, размеренно и плавно. Должно быть, он действительно спортсмен…

– А давай сыр ещё закинем?? – вопросительно хмурит брови, оборачиваясь.

– Если вы на завтрак хотели яичницу по своему вкусу, нужно было просто попросить.

Не могу сдержать весёлый смешок. И озорно смотрю, как мужчина кладёт передо мной томаты.

На кухне уже слышится потрясный запах, и я быстро начинаю разделывать помидоры.

И тут чувствую горячее дыхание за ухом и мгновенно напрягаюсь. Откладываю нож в сторону, когда правым бедром неожиданно чувствую крепкую руку. Мариб опирается запястьем о столешницу, прикасаясь к моей спине. А другой рукой с левой стороны подаёт сыр, поднося к моей груди. И тем самым заключает в ловушку своего тела и рук. Меня мгновенно обдает жаром. А отодвинуться некуда.

– А я не привык просить, – тихий шёпот пускает мурашки по спине.

Почему он так на меня действует? Ни один мужчина ещё не вызывал такую бурную необъяснимую реакцию.

Я уверена, он чувствует, как я замираю, видит, что мне неловко, понимает, что нечем дышать. И знает причину этого…

Я нервно облизываю пересохшие губы, боясь повернуться, да и вообще что-то ему говорить. Он все оборачивает в свою пользу. Любое мое слово будет использовано против меня.

Дрожащими пальцами забираю сыр с раскрытой ладони, замерев в одном положении. И с трудом сбивчиво из легких выталкиваю ответ:

– Да… Конечно… Я положу сыр, если вы так больше любите…

Горячее дыхание продолжает щекотать шею, а у меня по позвоночнику как будто медленно начинают спускаться волны напряжения и тёплой слабости.

– Только это нужно поскорее сделать… – намекаю, что ему неплохо было бы отодвинуться.

– Хорошо, – раздаётся сбоку бодрый, как всегда насмешливый, голос, – могу сыр порезать. С ножами у меня дело обстоит намного лучше, чем со сковородками.

То, что он отстранился, я почувствовала сразу же. Стало вдруг холодно и тускло.

В душе непонятная сумятица, и я больше не произнесла ни слова. И даже во время завтрака мне удавалось отделываться односложными ответами.

Зато теперь я знаю, что он запивает еду водой и даже за трапезой его телефон лежит рядом.

– Так, я со стола уберу сам, а ты собирайся. У тебя двадцать минут, – он отодвигает стул и встаёт.

Я немедленно поднимаю глаза и сталкиваюсь со спокойным бездонным взглядом.

– Куда?

– К тебе. Возьмём кое-что из вещей. Потому что у меня ты задержишься чуть дольше, чем я планировал изначально.

– Но вы ведь сказали не брать ничего…

– Да, но теперь выяснение обстоятельств затягивается, а я заметил, что тебе все же необходимы личные вещи.

– У вас есть время возиться со мной? Вы же говорили, что…

– Да кому я теперь тебя доверю? Ты ж убьёшься ещё ненароком, – и бросает многозначительный взгляд на мою перебинтованную руку. – Ты что, даже повязку не сняла?

– Я не сильна в этих вопросах. Нечасто калечусь на самом деле. А надо?

– Конечно надо. Рана должна подсыхать и заживать на воздухе.

– Она не такая глубокая. Это же просто царапина.

– Это когда у мужика бровь рассечена в хлам – просто царапина, – он имеет в виду ссадину на своей брови? Подрался…?– А у тебя кожа нежная и чувствительная. Тем более рана на ладони.

– Поняла.

Я, на самом деле, не подумала. Рука особо не болит. Рана неглубокая. Поэтому я…

– Так. Все. Собираемся.

Спустя двадцать минут мы уже садились в машину. Мариб непринуждённо занял водительское сидение. А я уселась назад. В машине прохладно, работает кондиционер.

По пути у мужчины постоянно звонил телефон, но он отделывался односложными предложениями.

– … Сказал же, занят, – недовольство в его голосе только разгорается. Удивительно, но я начинаю тонко чувствовать различные оттенки эмоций мужского голоса. – Кам, давай сам, а?! Немаленький уже.

Тут Мариб называет ориентиры по пути к моему дому. Доносится прощальное «Ладно». И Араб вспыльчиво отбрасывает телефон на пассажирское сидение.

– Задрал! – запальчиво звучит короткое замечание.

Когда машина через полчаса тормозит у незнакомого мне офисного здания, я округленно распахиваю глаза и напрягаюсь.

Мариб, конечно же, не даёт совсем никаких пояснений, и я неуверенно уточняю:

– Это не мой дом…

Как и следовало ожидать, ответом меня не удостоили.

Мой спутник выскакивает из машины, бросая сквозь зубы всего два слова:

– Посиди пока.

И заходит в здание.

Пока его нет, я решаю перезвонить Алине. Подруга «встречает» меня бурными эмоциями и словами поздравления. Мы болтаем минут десять, как снова распахивается дверь и выходит Мариб в сопровождении высокого темноволосого мужчины. Они чем-то неуловимо похожи. В руках незнакомца объемная коробка.

Уголки губ чуть искривлены в дерзкой ухмылке. Мощный подбородок, хорошо выражены скулы. Выражение лица у него высокомерное. А Мариб чернее тучи…

Они направляются к машине, а я вжимаюсь в сидение. Распахивается багажник – очевидно, коробка поедет там.

У Мариба опять звонит телефон и, судя по отдаляющемуся голосу, он отходит в сторону.

Тут неожиданно раздаётся тихий стук в окно.

Мужчина – тот самый, который нёс коробку – улыбается через стекло и машет ладонью.

А я округляю глаза, и на меня нападает ступор. Как в замедленной съёмке поднимаю ладонь и неуверенно шевелю пальцами в знак ответного приветствия.

Дверь с моей стороны открывается, и он дружелюбно протягивает руку.

– Привет, я – Камиль.

Сижу, как мышка, с замершим дыханием. Мне даже показалось, что я немного вжалась в сидение.

Камиль замечает мое замешательство и тут же убирает руку. Но улыбаться не перестаёт, обнажая оба ряда белоснежных зубов. Внешность у него яркая. Он не так хорош собой, как Мариб, но тоже притягивает взгляд. Брюнет. Чуть отросшая щетина придаёт ему вальяжной брутальности. Движения раскованные, уверенные. В поведении сквозит развязность. Национальность мужчины определить не могу. Чем-то они с Марибом похожи.

Он насмешливо вскидывает брови, видя мое замешательство, и я кратко отвечаю:

– Мира.

– Красивое имя. Как ты, Мира, этого психа терпишь, ума не приложу, – и продолжает дарить свою улыбку и наблюдать, как я настороженно скольжу взглядом по его лицу.

– Свали отсюда, – доносится взявшийся из ниоткуда голос Мариба, а Камиль чуть поворачивает голову, морщится, и его «относит» назад.

Только когда он отстранился, я поняла, что Мариб вцепился в его плечо, заставив отодвинуться.

– Эй, ты ж мне пиджак помял, – на шутливый выпад Мариб отвечает довольно резко:

– Я бы извинился. Но мне насрать.

И сразу закрыл дверь.

И тут же до меня несколько приглушенно начинает доноситься продолжение диалога: багажник они так и не прикрыли.

– Давно это ты водителем заделался? – насмешливо звучит голос Камиля.

– А что? Решил присоединиться и наконец-то начать нормально зарабатывать?

Едкая ирония вызывает у Камиля лишь ехидный смешок.

– А ты все ещё хочешь взглянуть на справку о моих доходах? И кстати, я всегда думал, что такие малышки не в твоём вкусе.

– Кам, думать – это вообще не твой конёк. У тебя скоро мозги высохнут от неумения ими пользоваться. Все, давай.

– А ты что заведённый такой? – вновь язвительно подкалывает Камиль, – ночь не задалась?

С тихим хлопком закрывается багажник, и Мариб занимает своё место. Непробиваемый. Даже я сижу уже вся красная от неловкости, а ему хоть бы хны.

– Теперь к тебе.

Всю дорогу мы провели в гнетущем молчании. Если бы тихая музыка и периодические громкие звонки мобильного Мариба не разбавляли изнуряющую атмосферу, было бы совсем тяжело.

Мне два раза звонил Саша, но я предпочла проигнорировать звонки.

Подъезжаем к дому. Машина плавно тормозит возле моего подъезда. Мы с Марибом одновременно выбираемся из салона по разные стороны. Звучит звук блокировки дверей и короткий писк, заявляющий о включении сигнализации.

Не успеваю я обойти машину, как за моей спиной раздаётся грозное замечание:

– Значит, мои звонки теперь уходят в игнор, да, Мир?

Глава 9

Я замираю, чувствуя, как меня с головой накрывает паникой. Саша очень вспыльчивый, хоть и пытался всегда сдерживаться рядом со мной. А сейчас его глаза горят яростным огнём. Несмотря на мои уверения, что нам с ним не по пути, он по-прежнему пытает счастья: звонит и пишет. Иногда мы с ним «случайно» пересекаемся недалеко от моего дома. Как сейчас, например… или он «ненавязчиво навязывается» проводить.

Саша высокий, очень крепкий парень. Он занимается кикбоксингом. У него плохое зрение. На тренировки он всегда надевает линзы, но сейчас он в очках. Это немного смягчает его дерзкий образ и придаёт ему невероятное очарование, которое почему-то всегда шло мимо меня.

– Саш, – не знаю, как себя вести: очень не люблю сцены, да ещё и при посторонних. Прямо во дворе… Саша может и выкинуть что-нибудь… – Мы же уже все выяснили.

– Да что ты? А мне так не кажется. Ты дома не ночевала сегодня? – подозрительное выражение его лица и хмурые брови нагоняют на меня страх. А претензия в голосе – уныние, но ругаться и выяснять отношения, которых нет и, собственно, никогда и не было, очень глупо и недальновидно.

– Саш, давай я тебе попозже позвоню и мы ещё раз поговорим, хорошо? Мне сейчас идти нужно.

– Ты мне позвонишь?! – взрывается парень и агрессивно машет ладонью, подходя ко мне ближе. – Да это я тебе двадцать раз позвоню, а ты даже и не подумаешь поднять трубку!

Я пытаюсь подобрать хоть какие-то подходящие слова, потому что я, вот правда, не понимаю, что сейчас делать. Как ещё до человека спокойно и адекватно донести, что мы с ним друг другу никто?

– Мир… – Саша ядовито выплевывает слова и кивает мне за спину, – а эт че за хрен?

Это совершенно не обязательно, ведь я знаю, на кого Саша смотрит, но на автомате оборачиваюсь и вижу раздражённого Мариба. Мужчина скрещивает руки на груди и с недовольным видом рассматривает нас, облокачиваясь на корпус своего авто.

Поворачиваюсь к парню и пытаюсь как-то мирно выйти из сложившейся патовой ситуации.

– Только давай сцен устраивать не будем? Встретимся позже и ещё раз все обсудим, ладно? Саш… ну не обижайся на меня… сейчас мне действительно пора. У меня с отцом проблемы.

– Не, ну это ж все объясняет!

– Эй, пацан! – долетает до нас опасный предупреждающий голос, – дари уже свой букет, поговорите потом. Реально торопимся, особенно я!

– Слушай, дядя! Иди лесом, а?! По возрасту кого-нибудь подыщи, – и разгневанно зыркает на меня. – Ты у него ночевала?

Сердце замирает, я опускаю глаза вниз… одну руку Саша прячет за спиной, и я только сейчас замечаю торчащие из-за нее нежные белые бутоны.

Мне настолько стыдно и неудобно… очень неприятно. Конечно, все это выглядит неприглядно… Ну что он ходит за мной? Я же говорила, что не получится ничего. К чему снова эти букеты? Что мне теперь делать? Цветы на день рождения – это, вроде бы, нормально. Не принять – это как насмешка, принять – как будто двуликое обещание…

– Мир, у тебя друзья бессмертные, что ли? На предыдущем уровне сохраняются? Давайте как-то свои притирки на потом перенесете.

Чувствую грубое прикосновение к подбородку – Саша заставляет смотреть в его глаза, а я вижу лишь собственное отражение в линзах очков.

– Я тебя спросил. Ты у него ночевала?

– Саш, это вообще…

– Ясно, – тихо произносит, одергивает пальцы, неприязненно осматривает меня с головы до ног и отворачивается.

С силой заталкивает свежие бутоны в ближайший мусорный бак – так, что остаются торчать длинные крепкие стебли. И отдаляется, засунув руки в карманы.

– А я уже думал, начнётся кровопролитие, – я, кажется, начинаю привыкать к вечной иронии. – Что ж ты не сказала, что у тебя уже есть один защитник? Я б тогда не навязывался.

У двери квартиры мы останавливаемся.

Я долго роюсь в сумочке и, наконец, дрожащими пальцами вытаскиваю ключи.

Слышится лязг, и я отхожу в сторону, пропуская Араба.

Он подхватывает ручку и распахивает дверь, насмешливо указывая в негостеприимную пустоту:

– Дамы вперёд.

Он настолько очарователен в этот момент, с пляшущими бесноватыми огоньками в глазах, что я невольно улыбаюсь. А заходить внутрь все равно страшно, аж сердце замирает.

– Нет уж, – подхватываю его весёлый тон и продолжаю, – только после вас.

– Где свет включается?

– Справа на стене. На уровне пояса.

Мариб дерзко смерил меня искристым взглядом, бодро отвесил шутливый поклон и…

Размял шею и совершил пару круговых движений плечами. Секундочку… он готовится отразить нападение в случае необходимости?! Тяжело сглотнув, я отхожу на шаг назад. С трудом сдерживаюсь, чтобы не вцепиться в его локоть и не крикнуть на весь подъезд: «Не ходите!».

Он действительно думает, что там могут быть «гости»?

Не успеваю опомниться, как включается свет, а мужчина настороженно осматривается, прислушиваясь к мёртвой тишине. Он печально оглядывает разбросанные вещи и цокает языком.

Идёт вглубь квартиры, заглядывает во все двери. А я за ним хвостиком. Дома находиться тягостно. Как будто кто-то осквернил мою святыню своим присутствием, своеволием и агрессией. И я стараюсь держаться поближе к Марибу, мало ли что…

– Не волнуйся. Мы одни. Закрывай дверь и пулей обратно.

Выполняю приказ. Мужчину я застала, когда он осматривал мою комнату. Это, конечно, ужас. Мои вещи повсюду. Но хуже всего не это. А то, что белье разбросано по всей спальне… мне настолько неловко, что я неосознанно касаюсь мужских пальцев, заключая их в крепкие тиски, и тяну мужчину на себя.

– Позвольте, я хоть немного приберусь. Вы не могли бы подождать… на кухне, например? Извините, кофе нет, но есть чай.

– Я не пью месиво из пакетов.

Я в ответ смущенно улыбаюсь.

– Заварю свежий. Должна же я компенсировать нелюбовь к кофе.

– Ладно.

– Не могу предложить осмотреться. Но на балконе вроде было чисто.

Не говоря ни слова, он выходит, а я судорожно начинаю собирать разбросанные трусики и быстро расставлять по местам хотя бы крупные вещи.

Потом несусь на кухню включать чайник. Я дико нервничаю, потому что… ну, потому что в моей жизни сейчас происходит полный каюк. А ведь всего неделю назад я была обычной девушкой с обычными проблемами и неприятностями. А теперь…

– Мира! – раздаётся с балкона резкое замечание. – Иди сюда!

Откладываю все дела и мчусь к мужчине. Останавливаюсь у двери, ведущей на балкон. Она распахнута, поэтому я отмечаю застывшую позу Мариба.

А в его руках листы бумаги. Они не слишком чистые, уже замызганные, и Мариб слишком хмуро на них смотрит.

– Это отец принёс? – звучит резкий вопрос.

Я боязливо приближаюсь и принимаю протянутые листы. Листаю. Совсем ничего не понимаю. И не таблица, но колонки есть, шрифт мелкий. Пытаюсь найти название. Тщетно.

– Что это?

– Сопроводительные на груз.

– Ваш? – лично я не вижу никаких опознавательных знаков. Что это за бумаги?!

– Да. Я отправлял по электронке Марку. Когда он их принёс?

– Где вы их нашли? – горло схватывает горячей цепью, обжигает и не позволяет вздохнуть. Я не понимаю. Не понимаю!

– Здесь, – и указывает мне на откидной столик.– Между стеной и столом был зажат.

– Я их не видела раньше…

– Оставлю пока у себя, – вырывает из моих рук грязные бумажки. – Изучу.

Меня укрывает паника. Начинают дрожать руки. Да что там руки! Я даже дышать не могу спокойно.

Что происходит?!

– Мариб, – пытаюсь отнять их обратно, но тщетно. – Не трогайте их. Их здесь не было! Я совершенно точно говорю! Два дня назад их точно здесь не было! Мало ли что?!

– Успокойся. Я сам разберусь. Пока у меня полежат.

– Не надо их брать! Ну не надо! – не могу совладать с паникой. Да не было их здесь! Я ведь знаю, где у меня что лежит. И я в откидной стол никогда ничего не подсовываю к стене! – Ну их же явно принёс кто-то посторонний!

– Да не кипишуй. Ты лучше на звонок ответь. Вон у тебя телефон разрывается.

Кивает на выход, а я ошарашенно отступаю и медленно иду к телефону. Он лежит на кровати в спальне. Номер незнакомый. Местный.

– Алло? – все ещё не получается усмирить бурю внутри. Я должна его убедить ничего не брать отсюда! И ничему не верить! Даже документам! – Слушаю.

– Заткнись, дура, – скрежещет по нервам мужской незнакомый голос. – Ещё одно слово, и отца живым больше не увидишь…

Пип. Пип. Пип.

Глава 10

Внутри что-то обрывается. Я начинаю задыхаться. На глазах выступают слезы. Я до боли закусываю нижнюю губу и крепко сжимаю корпус телефона в руке, устремляя взгляд в потолок.

В тишине раздаётся мой тихий всхлип: мне не удаётся взять себя в руки.

Как будто меня ударили под дых. Замерев, не в силах пошевелиться, я просто смотрю в одну точку, пытаясь взять себя в руки. Ну когда они уже от меня отстанут?! Когда они папу отпустят?! Как бы они на меня ни давили, я не смогу ни к чему подтолкнуть Мариба. Как эту скалу можно склонить к тому, что ему не нужно?!

– Эй, ты что замерла? Все в порядке?

Оборачиваюсь на обеспокоенный голос. И сталкиваюсь с самыми голубыми глазами на свете. Они пронизывают насквозь. Не спрятаться и не скрыться мне от подозрительного взгляда.

– Даааа… – тяну неуверенно, все ещё боясь пошевелиться. – Да. Конечно.

Не узнаю сама себя. Как будто это и не я вовсе.

– Кто звонил?

Начинаю судорожно перебирать в голове варианты, но ничего кроме:

– Я не знаю, – вымолвить не смогла.

– Номером ошиблись?

– Да, – заворожённая, я тону в его взгляде, а выплыть не получается. Хочется закричать на весь мир, что происходит нечто ужасное, но я молчу. Я просто молчу… мысленно благодаря его за зацепку. – Да. Ошиблись, – вру и глазом не моргнув, но слова идут тяжело, приходится выталкивать их с нажимом.

Хочется кричать. Хочется разбить что-то. Потому что мне не хватает кислорода. Я задыхаюсь и утаскиваю Мариба за собой. Но он сильный. Он справится и сам. А я без него – нет. И потеряю единственного близкого человека, который у меня ещё остался. Во рту привкус горечи, и ничем его не смыть.

Если я расскажу ему, он вышвырнет меня за дверь сразу же… даже слушать не станет. И тогда я больше никогда не увижу отца…

– Мира. Давай без чая, собирайся, – слышу приближающийся голос, – забираем твои вещи и отчаливаем. Мне бы не хотелось, чтобы ты сюда возвращалась в ближайшее время.

Да я сюда одна и ступить не смогу. Даже если замки поменяю. Даже когда все это закончится, как мне здесь находиться?

– Ты слышишь – нет?

– Да, – отзываюсь тут же. – Я сейчас.

– Собирайся. Много брать не нужно.

Когда мы снова сели в машину, я не проронила ни слова. Я совсем не понимаю, что мне делать. Я не привыкла играть в игры опасных людей. А Мариб именно такой. Я знаю о нем очень мало – только то, о чем невзначай упоминал папа. И то, что я выискала в интернете. Нервно разглядываю отросшие ногти, чувствуя полное бессилие. Расскажу Марибу – отца убьют. Не расскажу… что они смогут сделать мужчине? Он кажется непробиваемым, неуловимым и сильным. Каким нужно быть идиотом, чтобы связываться с ним? А вот папе дорога на тот свет будет обеспечена, если я ещё раз «рот открою». Но они ведь обещали его отпустить…

Мы не сразу отправились домой. Сначала заехали в бар, который, как я понимаю, принадлежит Марибу и называется «Женщина». Громко. Пафосно. Провокационно. Там собирается сугубо мужская публика. Посетительниц никогда не бывает, только персонал. Мне было велено подождать в машине, но я выпросила возможность постоять на улице рядом с автомобилем. В салоне до сих пор царит дикое напряжение, невозможно расслабиться.