Ребёнок от Бывшего-Босса. Новая встреча

– Вы с ума сошли?! Нас сейчас пол-офиса увидят!

– А мне-то какое дело?

– Но я-то с вами не собираюсь показываться на людях!

Брови мои возмущено лезут на лоб. Что?!

Отбивается еще! Ну зараза!!!

Лучше бы она молчала. Гнев снова застилает глаза. А я не человек, что ли?! Прокаженный?!

– Простите великодушно за неудобства! Ничего! Потерпишь!

– Поставь меня уже!

– Обойдешься! Где ты умудрилась навернуться?

– Где-где! Вон стройка идет!

Я поворачиваю голову в указанном направлении. Там и правда фасад здания реставрируют. Вокруг него все обнесли профнастилом и оставили длинный узкий крытый проход вдоль дороги.

– Там все отгородили, специально для таких зевак, как ты! Но ты и тут смогла зацепиться!

– Ну извините, что некоторые люди ногами по земле ходят! Не всем в представительских машинах ездить!

– Ты хоть минуту можешь не дрыгаться?! – рычу я, готовый ее приколотить к себе.

Прохожу на стоянку, распахиваю багажник.

– Это зачем? Это… это?! Гоша, ну не надо!

Она плюхается туда. Слегка переваливается на бок. Потирает ушибленный зад, сведенные вместе ноги торчат наружу, одна туфля летит на асфальт. Поделом кое-кому за длинный язык.

– Здесь сиди! – тычу пальцем на дно багажника и тянусь к аптечке.

Нервно ее раскрываю. Тяну дезинфицирующее средство. Так, что тут у нас подходящего…

Зажимаю в одной руке перекись, в другой зеленку и вату. То что надо! Довольно скалюсь, приказывая:

– Не шевелись.

И приближаю к раненному колену зеленку.

– Э, э, э-э!!! Ты что делаешь?! – орет она в панике. Красная вся как рак. Подлецу все к лицу.

– Продезинфицировать хочу, – улыбаюсь про себя.

– Не смей!

– Это старое доброе средство, – коварно усмехаюсь. – Прекращай трястись.

– Как я с таким зеленым пятнищем на работу пойду?! Ты вообще в своем уме?!

– Тогда снимай капрон. Их все равно выбрасывать.

Освобождаю руки. Надеюсь, «старое доброе средство» не разольется.

Она как рыбка: с выпученными глазами.

– Что?!

– Снимай, говорю.

– Прямо сейчас?!

– Именно. Я тебе помогу.

Обхватываю ее бедра, наклоняясь к ней. Вдыхаю ее запах, и безразличным остаться не удается. Огонь в ее глазах подзадоривает меня.

Задираю юбку. Чуть не стону, когда вижу то, что мне видеть не положено. Обычное хлопковое черное белье. Я с нее раньше кружево срывал зубами.

– Да убери ты руки, а! Ненормальный! – она пытается меня оттолкнуть. Но легче поезд сдвинуть с места. – Если ты тут главный, то тебе все…

– Да, Афина, мне все можно, особенно когда я так заботливо помогаю своим подчиненным.

На ее лице столько раздражения и злости, что еще немного, и в меня полетят клинки нецензурной брани.

– Да не смей ты меня трогать! – она говорит что-то еще, а я пытаюсь подцепить ее капронки – дело, конечно, непростое.

– А тогда сама снимай колготки и сиди тихо, когда я говорю! Я просто рану полью! Что ты вся как змея уже искрутилась и обругала меня про себя!

Она, беззвучно шевеля губами, стягивает капрон, слепо отбрасывая его в сторону. Босая… Впивается в меня бешеным взглядом, но все равно я не позволяю ей встать и спрыгнуть на асфальт.

– Только посмей этой цветной дрянью до меня дотронуться!

– Да сиди ты уже спокойно.

Она шипит, стиснув зубы, когда я начинаю обильно поливать рану перекисью.

А у меня в душе все переворачивается. Понимаю же, что ей больно. Наклоняюсь и начинаю дуть на поврежденную кожу, едва сдерживаясь от желания поцеловать раненую коленку.

– Тихо-тихо, – успокаиваю я эту воительницу, – почти все. Ну надо, потерпи.

Дую вновь, прогоняя прочь желание забрать ее боль себе. Для меня это реально пустяки, а ей…

Встречаемся взглядами. Мой – сочувственно-извиняющийся. Ее – ошарашенно-настороженный. Я подвисаю, барахтаясь в неизведанной глубине. Выплыть не получается. Так и смотрели бы мы друг на друга, если бы мне в спину не ударил пронзительный и сочащийся обидой голос:

– Дела, конечно, важные. Спору нет.

Плечи мои застывают, и я медленно выпрямляюсь. Оборачиваюсь, заслоняя спиной сжавшуюся в комочек Афину.