Похитительница душ

“Или это из-за Калисты? Если ты не захочешь быть со мной, я пойму. Но, пожалуйста, не наказывай себя за то, что случилось с Калистой.

Он поморщился. Калиста была его сестрой. Он должен был помешать ей совершить зеркальное жертвоприношение. Спасти ее. Ему не удалось сделать ни того, ни другого, и проклятый драгун из Умбры, Родриго, забрал ее. Родриго преуспел в манипулировании. Он развратил Калисту и заставил ее поверить, что она ему небезразлична. Но Гэвин знал, что такой человек, как Родриго Васкес, оставляющий за собой смерть, не способен на любовь или бескорыстные чувства. Калиста будет в опасности до тех пор, пока будет оставаться с венесуэльцем.

Пиа добавила более мягко: – Никто тебя не винит.

– Ну, а я люблю. – Он провел рукой по волосам, которые снова стали слишком длинными и нуждались в стрижке. – Но нет, я не наказываю себя за то, что случилось с Калистой. Он прошелся по балконному выступу, пытаясь выиграть время. – Пия, то, что у нас было в старшей школе, было чудесно, и да, было бы очень легко поддаться искушению попытаться возродить это. – Он заставил себя смотреть ей прямо в глаза, когда говорил следующую часть. – Но это было бы не то же самое. У нас был шанс, но он не сработал. Я не думаю, что отношения между нами могли бы сложиться, и я не хочу рисковать нашей дружбой, разрушая ее из—за…

– Случайного секса, – закончила она. Он кивнул, и несколько мгновений они стояли молча, глядя друг на друга. – Ты влюблен в Сьерру, – наконец произнесла Пия. – Возможно, раньше ты не был готов быть с ней, но сейчас, я думаю, готов. Ты должен сказать ей о своих чувствах. По крайней мере, она заслуживает того, чтобы знать.

Гэвин покачал головой. “Нет. Она сейчас с Купером. Я упустила свой шанс”.

“Она не смотрит на него так, как на тебя”.

Возможно, это было правдой две недели назад, но Сьерра и Купер вместе отправились в Берлин. Один. С тех пор многое могло произойти. Они могли быть влюблены друг в друга.

Пиа вызвала лифт. Войдя в него, она сказала: “Сьерра возвращается завтра. Ты должен сказать ей о своих чувствах. Пока не стало слишком поздно.

У Гэвина внутри все сжалось. Сьерра возвращалась. Он должен был увидеть ее. Как бы ни было больно видеть ее с Купером, Гэвин знал, что не сможет остаться в стороне. По крайней мере, он должен был убедиться, что с ней все в порядке.

Гэвин проснулся обезвоженным и с сильной головной болью. Он разогрел остатки вчерашней китайской еды на вынос и включил канал Ardere.

В прямом эфире было видно, как Эдвард Хилл, доверенный советник Лорны Виндзор, лучезарно улыбается в камеру. Ветер треплет облако его рыжих волос, которые так и остались у него, несмотря на то, что ему почти шестьдесят.

“Вы только что упомянули, что грядут многие позитивные изменения, не могли бы вы, пожалуйста, пояснить, сэр Хилл?” – спросила репортер, одергивая подол своей юбки длиной до колен, которая вздымалась на ветру, угрожая обнажить ее нижнее белье.

“Как я уже сказал, общественность Ardere довольно скоро узнает об этом от нашего европейского регента, леди Лорны Виндзор. Нас ожидает множество изменений. Наш регент всегда заботился о том, чтобы мы могли адаптироваться к изменениям, и она продолжает это делать”.

Так много слов, так мало содержания. Гэвин с жадностью проглотил кусок острой говядины.

“Не могли бы вы прокомментировать, пожалуйста, труп Умбры по имени Ри?”

Гэвин отодвинул тарелку, у него пропал аппетит.

– Она стала шпионкой в пользу регентства за несколько недель до того, как ее бездыханное тело, – репортерша посмотрела прямо в камеру, широко раскрыв глаза для пущей выразительности, – было подброшено прямо перед Аттербери-хаусом.

Фелисити, личный ассистент Лорны, выхватила микрофон из рук Эдварда. “На данный момент у нас больше нет комментариев по поводу этого инцидента. Мы хотим заверить общественность, что нет абсолютно никаких причин для беспокойства. Мы надеемся увидеть всех членов общества Ardere на конференции у леди Виндзор через две недели”.

Гэвин сжал челюсти. Предстоящая конференция имела решающее значение. Его не волновало, что Лорна публично провозгласит его правителем, скорее он беспокоился о том, как Ардере отреагируют на предложенную ею реформу в отношении обращения с Умброй и, следовательно, на будущее Калисты.

Именно Гэвин затронул эту тему в разговоре с Лорной, подчеркнув, что условия для Umbra необходимо улучшить, чтобы они не вступали в банды, такие как Culpatus.

Однако, увидев, как напряглось лицо Фелисити, Гэвин почувствовал, что на конференции прозвучат еще какие-то новости, и ни одна из них не будет позитивной. Ему нужно было поговорить с Лорной и выяснить, что происходит.

Больше не чувствуя похмелья, Гэвин бросился вниз по лестнице и длинному коридору, ведущему в кабинет Лорны. Мраморный пол и колонны в греческом стиле сияли, и он улыбнулся, вспомнив благоговейный трепет на лице Сьерры, когда она впервые переступила порог Аттербери-хауса. Он стряхнул с себя этот образ, постучав в кабинет Лорны.

“Войдите”, – позвала она. Судя по тому, что она ответила, она была одна, что было необходимо, поскольку у него не хватало терпения иметь дело с бюрократией Эдварда или со сплетничающей Фелисити.

“Гэвин. Какой приятный сюрприз”. Лорна, как всегда, выглядела безупречно. На ее светло-лимонном брючном костюме не было ни единой складочки. Ее платиновые волосы с проседью были уложены в элегантную прическу. Несмотря на то, что ей было за пятьдесят, в ее серо-стальных глазах было больше настороженности и силы, чем у двадцатилетней девушки. Ее темно-фиолетовая аура напоминала о том, что эта грациозная женщина была не просто светской львицей, а регентшей Европы.

“Чаю? Дворецкий только что принес свежезаваренный карамельный ”Эрл Грей”. Лорна склонила голову к фарфоровому чайнику с нарисованными павлинами. Ее мизинец с покрытыми бежевым лаком ногтями оторвался от крошечной чашечки, которую она поднесла к губам.

Гэвин сел и налил себе чашку, хотя и не любил чай, особенно тот, который подавался в миниатюрной посуде. – Я видел репортаж в новостях, – начал он.

Лорна подтолкнула к нему через стол папку, свидетельствующую о том, насколько продвинулись их отношения с тех пор, как Гэвин стал правителем на частной церемонии. Вместо того, чтобы играть в игры, Лорна делилась с ним информацией. Она больше не смотрела на него просто как на солдата, единственным вкладом которого были его мускулы. Теперь она посвятила его в свои стратегические планы.

Улучшение их отношений пошло в обоих направлениях. С каждым днем Гэвин все меньше винил Лорну за то, что она скрывала от него, что автокатастрофа его родителей со смертельным исходом не была случайностью и что она уже довольно давно подозревала, что его сестра Калиста жива.

На момент автокатастрофы Лорна была правителем региона. Ее положение не позволяло ей ничего сделать, чтобы предотвратить злодеяние, поскольку приказ пришел сверху, от не кого иного, как от регента Северной Америки. Регент Клемент был движим страхом перед тем, что Умбра свергнет Ардере. Согласно ирландскому пророчеству о близнецах, двое братьев и сестер должны были родиться с разницей менее чем в двенадцать месяцев. Старший брат —Чародей – станет правителем тьмы, в то время как младший брат – Драгун – станет правителем света.

Чтобы предотвратить исполнение пророчества, Клемент приказал отряду уничтожить старших братьев и сестер в каждом доме Ардере, которые соответствовали пророчеству.

Однако, прежде чем отряд прибыл за Калистой, вся семья попала в автокатастрофу, в результате которой погибли их родители, и Гэвин семь долгих лет верил, что Калиста мертва. Но Калиста была жива. Она оставалась Ардере почти семь лет и только недавно стала Умброй. Время ее превращения было уловкой, которая позволила ей проскользнуть мимо охраны Ардере и украсть один из магических артефактов: серебряное зеркало. Поскольку оно перешло к ней, когда она была Ардере, к ней применялось первоначальное использование артефакта – зеркало максимально увеличивало ее способности Заклинателя до ее смерти или до смены владельца.

Ее безжалостный похититель и бойфренд, Родриго, хотел большего. После того, как Калиста обратилась в Умбру, он инициировал ужасный ритуал зеркального жертвоприношения. Родриго убил двадцать две человеческие женщины, каждая из которых была зеркальным отражением Калисты – светлые волосы, голубые глаза, модельная внешность. Он вырезал символ Феникса на их груди, в то время как Калиста впитывала их жизненную силу. Выполнение ритуала зеркального жертвоприношения дало ей защитный и отражающий щит, который гарантировал, что любая сверхъестественная, магическая атака не коснется ее, а повредит заклинателю. Таким образом, Калисте можно было причинить вред только традиционным человеческим способом – с помощью физической силы или оружия.

Этого было бы достаточно, чтобы Лорна разрешила отряду выследить и казнить Калисту. Тем не менее, Лорна проявила великодушие, предоставив Калисте иммунитет. Гэвин не знал, как долго это продолжалось, и предпочитал не думать об этом.

Гэвин заставил себя вернуться к папке, которую дала ему Лорна. Сначала он не заметил ничего необычного. В отчете, который лежал перед ним, говорилось, что Умбра пропал в Лондоне. Для новообращенных Умбрэ было обычным делом переезжать, поскольку это часто приводило к тому, что семья и друзья отказывались от них. Ритуал Феникса был одним из худших проступков, которые мог совершить Ардере.

Даже после добровольного отбытия пятилетнего тюремного заключения Ардере избегал Умбру, в то время как люди были неспособны помнить Умбру.

Не имея семьи или дома, многие Умбра сгнивали в трущобах или становились бродягами. Эмоциональная боль часто заканчивалась наркоманией и самоубийствами. Однако эти факторы не могли объяснить цифры, которые Гэвин прочитал в отчете. За последние две недели пропало тридцать “Умбра”.

Исчезновение нескольких, черт возьми, даже дюжины, не было бы поводом для беспокойства. Но тридцать – это не совпадение, особенно если учесть, что все исчезающие Умбры были в возрасте от шестнадцати до сорока лет.

Гэвин стиснул зубы, когда к нему пришло понимание. “Кормак собирает армию”.

Глава 5

На шее Лорны запульсировала голубая жилка. “Кормак действительно создает армию, и, судя по записям камер видеонаблюдения, на которых запечатлен Родриго по всему городу, разумно предположить, что он назначен ответственным за этот проект”.

Это имя заставило Гэвина сжать кулаки. “Вы упомянете армию Умбры на конференции?”

“Это будет первым вопросом по порядку ведения заседания. Сначала плохие новости, а затем объявление о том, что вы вступили в ряды правителей, поднимет боевой дух”.

А затем они снова потрясли бы мир элиты, представив план интеграции “Умбры” – изменения, которые казались бы необходимыми и осуществлялись в интересах Ардере, чтобы помешать планам Кормака. Лорна все продумала, используя страх для борьбы со снобизмом элиты. Такие люди, как сестры Эванс и Оливер, приняли бы Умбру в свою среду, если бы это означало безопасность. Но что будет потом, когда восстановится мир? Попросит ли элита убрать Умбру? А что будет с Умброй? Вполне возможно, что они предпочли бы присоединиться к Кормаку, а не становиться гражданами второго сорта в обществе Ардере. Гэвин не стал бы их винить. Но он забегал вперед. Сейчас ему нужно было подумать о логистике.

“Как Umbra будет проинформирована об изменениях?” он спросил. До сих пор они не допускались ни на какие мероприятия. Существовало несколько информационных центров “Умбра для Умбры”, которые помогали наркоманам и указывали, что является нарушением закона. Но даже если бы владельцы согласились транслировать выступление Лорны, Гэвин не был уверен, сколько зрителей услышит “Умбра”.

“Команда уже распространяет информацию. На каждой станции лондонского метро и в нескольких других местах с плакатами объявление было написано нашими чернилами”. Чернила были видны только сверхъестественным глазам и исчезали, когда на них смотрели люди.

“Умбра могут наблюдать за конференцией либо из мест собрания Умбры, либо из Аттербери-хауса”. Гэвин приподнял бровь. “Перед зданием Аттербери-Хаус был создан специальный сектор, предназначенный только для ”Умбры”, – объяснила Лорна. “За безопасностью будет следить специальная команда”.

Гэвину стало интересно, для кого предназначена охрана – для “Ардере”, “Умбры” или для обоих? Он заботился о безопасности, но наличие специальной зоны для “Умбры” означало соблюдение практики сегрегации. Он пообещал себе, что будет действовать осторожно. Сначала Ardere нужно привыкнуть к тому, что “Умбра” находится среди них.

“У “Умбры” будет достаточно времени, чтобы принять решение. Те, кто решит присоединиться к нам, пройдут через охрану, укомплектованную Чаровниками, чтобы убедиться, что никто из людей Кормака не выдает себя за союзников. Лорна протянула Гэвину лист с пошаговым планом.

“Это международная организация? Или это распространяется только на Великобританию?”

“В настоящее время это распространяется на всю Европу. Клемент согласился распространить это в США”.

Гэвин фыркнул. Он готов был поспорить, что бесхребетный Клемент согласился бы на это при первом же намеке Лорны на угрозу обнародовать его грязное белье.

Лорна прочистила горло. “Клемент – уважаемый правитель. Учитывая текущую ситуацию, крайне важно, чтобы мы выступили единым фронтом”.

Поскольку Кормак устроил беспорядки, фантазиям Гэвина о мести пришлось подождать. “Согласен. Но вы не можете ожидать, что я прощу и забуду”.

“Я этого не делаю. Клемент принял ужасное и отвратительное решение”.

Гэвин заскрежетал зубами. Хуже всего было то, что Климент был не первым и, вероятно, не последним регентом, который решил пожертвовать немногими, чтобы защитить большинство. Рассматривал ли регент хотя бы альтернативу, не связанную с кровопролитием? Слова из пророчества ирландских близнецов эхом отдавались в голове Гэвина.

“Ардере будут править миром и защищать человечество до того дня, когда ирландские близнецы будут разлучены. Старший, наделенный хитростью, станет правителем тьмы и принесет гибель всему миру. Только младший брат, правитель света, наделенный физической силой, может помешать старшему брату.”

Гэвин теперь был правителем Ардере, и хотя Калиста не была официальной правительницей, масштаб ее власти делал ее одной из самых могущественных в Умбре. Действительно ли его сестра могла стать той, кто отменит регентство? Нет, он не мог так думать, не мог терять надежду, хотя эта новая Калиста, казалось, не имела ничего общего с сестрой, которую он когда-то знал.

Словно прочитав его мысли, Лорна спросила: “Ты разговаривал с Калистой?”

“нет.” Гэвин попытался сохранить нейтральное выражение лица, даже когда вспомнил, как методично Калиста поглощала жизненную силу невинного человека. Ему было невыносимо думать, что его сестра была испорченной.

“Калиста перестала общаться со Сьеррой. Тебе нужно найти способ открыться”.

“Я знаю”. Это был единственный способ, хотя от одной мысли о том, чтобы впустить кого-то в свои сны, его тошнило. Это было вторжением в его разум, в его личную жизнь. Он сжал папку так крепко, что пластик врезался в ладонь. “Я поеду в Суррей и буду тренироваться с Фернандой”. Если кто и мог помочь ему разобраться в себе, так это преподаватель-хранитель в академии Лэнгкомб.

“Отлично”. Лорна повернулась к своему компьютеру, отмахнувшись от него.

Гэвин хотел поговорить с Калистой, но в то же время был напуган. Его сестра, которая любила солнце и тепло, теперь была пронизана холодом. Дело было не только в ее бледной, как лед, коже или глазах, которые были самого светлого оттенка голубого. Дело было в ней самой. В том, как она говорила, как двигалась, в выборе, который делала. Что, если Гэвин потерпел неудачу и его попытки вразумить ее только еще больше подтолкнули ее в объятия Родриго? В конце концов, у Родриго было преимущество в том, что он промывал мозги Калисте каждый день в течение последних семи лет. Но Гэвин был ее братом. Это должно было что-то значить. Он бы вернул свою сестру, даже если бы это было последнее, что он сделал.

“Прежде чем я отправлюсь в Суррей, я хочу поговорить со Стражем, который произнес пророчество. Вы сказали, что Паола на пути в Лондон. Когда она прибывает?”

Руки Лорны замерли над клавиатурой. “Паола де Сантис не ответила на мой запрос о вызове ее в Лондон. Я приказала команде разыскать ее. Пока у них ничего не вышло, но есть несколько зацепок”.

“Дай мне знать, когда найдешь ее. Я хочу сначала поговорить с ней, прежде чем она успеет придумать какой-нибудь надуманный ответ”.

“Очень хорошо. Возьми с собой Пию, когда будешь допрашивать Паолу. – Лорна, должно быть, заметила нерешительность, написанную на его лице, потому что наклонилась вперед, пронзая его взглядом своих серо-стальных глаз. – Меня не волнует, что происходит в твоей личной жизни, пока это не влияет на твою работу. Я ясно выражаюсь?” Он коротко кивнул. “хорошо. Как очаровательница, Пия дополняет ваши способности. Она поможет вам отличить правду от лжи.”

Полчаса спустя Гэвин и Пиа прочесывали Клеркенуэлл, где был замечен итальянский “Гардиан”.

– Извините, что я отнимаю у вас вечер пятницы, – сказал Гэвин, после того как они дважды безуспешно проверили весь район.

– Все в порядке. Я хочу помочь”. Пия теребила молнию на своем блейзере. “Прости, что пыталась поцеловать тебя прошлой ночью. Это было глупо. Я была пьяна, и мне было одиноко, и…” Ее щеки запылали.

“Все в порядке. Мы оба были пьяны”.

“Да, но я не хочу, чтобы ты думал, что я только этим и занимаюсь – хожу и целую людей”.

“Ты не обязан оправдываться. То, чем ты занимаешься в своей личной жизни, меня не касается”.

“я знаю. Я просто не хочу, чтобы ты думала обо мне плохо.

Гэвин внимательно посмотрел на нее. Потребовалось немало мужества, чтобы сказать то, что она только что сделала. Неужели Пия перестала быть тусовщицей, переросла свои бурные годы? Он уже собирался пошутить, чтобы разрядить обстановку, когда Пия выставила перед собой руку и указала на окно второго этажа паба на другой стороне улицы. “Я только что увидела зеленое мерцание. Держу пари, это аура Паолы”.

Они зашли в оформленный в малиновых тонах паб с яркими цветочными корзинами под названием “Мышка и кот”. “ Она, должно быть, в дамской комнате. Если мы поторопимся, то сможем поговорить наедине”

Пии не нужно было повторяться. Гэвин толкнул деревянную дверь и протолкался сквозь веселящуюся толпу посетителей, не обращая внимания на то, что пиво проливается ему на джинсы.

Дамская комната представляла собой прихожую с несколькими мутными зеркалами и заляпанным ковром. В соседней комнате было четыре кабинки. Две женщины с акцентом кокни болтали и хихикали. Прежде чем они начали визжать при виде Гэвина, они с Пией коснулись друг друга плечами и установили зрительный контакт.

“Вам пора спуститься вниз. Скажите всем, кто захочет сходить в туалет, что он закрыт для уборки”. Глаза женщин остекленели, когда они кивнули в знак согласия.

“да. Ванную убирают”. Они выскользнули за дверь.

“Паола де Сантис, выходи. Мы знаем, что ты здесь. Нам нужно поговорить. – Пия скрестила руки на груди и вздернула подбородок.

Глава 6

В туалете спустили воду, дверь кабинки открылась, и оттуда вышла женщина возраста Лорны. Ее стройную фигуру подчеркивали водолазка, узкие брюки цвета хаки и высокие сапоги для верховой езды. Прямые, черные как смоль волосы, разделенные посередине пробором, свисали ниже грудной клетки. Лавандовый цвет ее глаз нервировал, а зеленые крапинки в ее серой ауре были почти неоновыми и казались ядовитыми.

“Вломилась в дамскую комнату, чтобы поговорить со мной? Это потрясающе, – произнесла Паола с сильным итальянским акцентом, раскатывая ”Р” и растягивая гласные.

Она подошла к раковине и принялась демонстративно намыливать и мыть руки.

– Вы не оставили нам другого выбора, когда проигнорировали призыв леди Виндзор и скрылись.

Не удостоив заявление Пии ответом, Паола повернулась к сушилке для рук. По ее худым рукам поползли зеленые вены. Только когда ее ладони были сухими, она смогла уделить внимание Пии и Гэвину. Эти проволочки усилили подозрения Гэвина.

“Мне очень жаль, если мое отсутствие или неотвеченность были восприняты как акт дерзости. Но вы должны понимать, что я не вступал с вами в контакт”, – драматическая пауза. “…из страха за свою жизнь”.

“О чем вы говорите?” – Потребовал Гэвин.

– Рагаццо, я Страж“ Мы наделены даром видеть вещи, – Паола обвела руками полукруги в воздухе. – которые другие не в состоянии воспринять.

Гэвин хрустнул челюстью. Он плохо говорил по-итальянски, но понял, что Паола только что оскорбила его, назвав рагаццо. “Не называй меня мальчиком. Я правитель. И, в отличие от некоторых, я основываю свои решения на фактах, а не на интуиции”. Ее проклятое пророчество стало началом конца для его семьи.

Паола склонила голову набок, ее длинные серебряные серьги звякнули. – Я вижу, пророчество моих ирландских близнецов сбылось.

У Гэвина внутри все сжалось. “Насколько я помню, Ардере все еще правили”. Регентство не опубликовало никаких публичных записей, касающихся пророчества. Все, что было известно общественности, – это то, что Калпатусы украли серебряное зеркало и совершили жертвоприношения, чтобы превратить артефакт Ардере в оружие, которое могло быть использовано одним из них, а именно Калистой.

По лицу Паолы медленно расползлась улыбка, напоминая ядовитую змею, готовящуюся к убийству. “Я чувствую, что баланс меняется. Грядут новые перемены”.

“Вы можете сказать нам что-нибудь конкретное?” Каким-то образом ему удалось сохранить голос спокойным и ровненьким.

“Такой нетерпеливый, прямо как твой отец”.

Неожиданный комментарий лишил Гэвина дара речи. Пия возразила: “Если у вас так хорошо развита интуиция, почему вы не почувствовали, насколько несчастной была ваша собственная дочь? Она умерла от алкогольного отравления, не так ли?”

Удар ниже пояса, но, по мнению Гэвина, Паола его заслужила, и это было необходимо, поскольку это окончательно разрушило ее маску самодовольства.

“Не смей так говорить о моей дочери!” Подбородок Паолы задрожал, а палец оказался в нескольких дюймах от глаза Пии.

“Интересно, как Фиора, выпившая достаточно, чтобы страдать от алкогольного отравления, все же сумела найти человека, околдовать его, запечатлеть на нем символ Феникса и поглотить его жизненную силу”, – безжалостно продолжила Пия.

Гэвин шагнул ближе к Паоле, на случай, если она решит сбежать. – Это ты подарила ему человека. Предположение и серьезное обвинение. Но это была женщина, которая привела в движение разрушение его семьи. Она заслужила это. Даже если бы Клемент не планировал разлучить Калисту с ее семьей, виновные пришли бы за ней из-за проклятого пророчества Паолы.

“ Нет. ” Паола энергично покачала головой.

– Да, ты это сделал, ” сказала Пия.

“В любом случае, это не имеет значения, не так ли?” Паола хихикнула. “Мое солнышко, Фьора, умерла более двадцати двух лет назад”. Ее руки дрожали, а горло перехватывало.

“Как она умерла?” Гэвин изучил записи, но он хотел услышать это от Паолы, понять ее версию событий.

“Я уверен, что у Аттербери есть эта информация. Хотя, может, и нет, в конце концов, она была всего лишь Умброй”.

Горечь в голосе Паолы была красноречивой. Гэвин приблизился еще на шаг, и итальянка схватилась за таз позади себя. “Я хочу услышать это от тебя”.

“Ее убили полицейские”. Голос Паолы дрожал от ярости. “Они обвинили ее в убийстве, которого она не совершала. А теперь, вы должны извинить меня, я неважно себя чувствую. Паола протиснулась мимо Гэвина и Пии.

– Зачем вы сделали пророчество об ирландских близнецах? Гэвину нужно было знать. Ему нужно было понять.

– Я видела это. Моим долгом было сообщить об этом.

В ее голосе не было и намека на раскаяние. Как она могла быть такой черствой? В голове Гэвина зазвенели тревожные колокольчики; инстинкты подсказывали ему, что он не может доверять этой женщине. – Это еще не конец, – сказал он, ненавидя себя за то, что, не имея улик, вынужден был отпустить ее на время.

Вместо того, чтобы найти ответы, встреча с Паолой породила в голове Гэвина еще больше вопросов. Что-то не сходилось. Вернувшись в Аттербери-хаус, он просмотрел все базы данных, пытаясь найти информацию о Фиоре. Хотя информация об Умбре была уничтожена через пять лет после их смерти, он ожидал найти какие-нибудь записи о ней, когда она была Ардере. Но их не было. Совпадение или Паола уничтожила компрометирующие улики?

Превращение Фиоры в Тень никогда не было связано с ее матерью, но реакция Паолы убедила Гэвина в том, что она помогла своему умирающему ребенку. Чего он не понимал, так это того, что в первую очередь спровоцировало зависимость Фиоры. Способствовала ли этому Паола, и если да, то не чувство ли вины заставило ее помочь своей дочери превратиться в Умбру?